Старуха

Глава 14

Засыпая, Вера почему-то подумала странное. То есть мысль была вполне ситуации адекватной, но форма выражения Веру несколько удивили: «Ну что, поляна подготовлена, жалко, что косить на ней придется не скоро». Впрочем, долго об этом думать ей не пришлось: сон сморил. А на следующий день у нее возникла новая мысль, уже ее не удивившая: «вот и появилось то, что можно успешно косить». А на самом деле в лаборатории, куда она зашла утром, ее встретила Саша Новоселова и с довольной улыбкой сообщила ей «интересную новость»:

– Вера, ты мне помогла, и наконец мне удалось тебе за помощь расплатиться: я еще весной заказала титановые белила и они вчера пришли. Два ящика!

Правда, на последних словах она как-то внезапно помрачнела, и Вера, заметив резкое изменение настроения «кураторши», поинтересовалась:

– Так, а по какому поводу ты такая мрачная стала? Что, половину по пути разворовали или ты краской испачкать любимую кофточку успела?

– Да нет, просто эти их АХО… они сами получать посылку не стали, меня послали на станцию.

– Так, и тебе пришлось извозчика оплачивать? Сколько?

– Да немного, полтора рубля… не в этом дело: в АХО и лошади есть, и извозчики, а они…

– Плевать на АХО, а вот то, что тебе платить пришлось – это неправильно. На, держи!

– Да ты что? Ты же еще студентка, а я уже аспирантка, у меня стипендия твоей куда как больше…

– Держи, держи! Спорить еще вздумала! Я же эти белила для собственного развлечения просила… а вообще это паршиво, когда ученая копейки считает.

– Не копейки!

– Хоть ты большая и умная, но пока еще полная дура. У тебя стипендия сколько? Пятьдесят рублей? Да на эти деньги только с голоду не помереть можно!

– А у тебя стипендия двадцать…

– Скажем так: у меня – дуры не совсем полной, а скорее даже худой, если дополнительные источники.

– Вер, а к этим источникам… к ним как-то припасть можно? Ты верно говоришь: стипендии с трудом на еду хватает…

– Можно, и даже можно считать, что ты к ним практически припала. Только вот не прям сейчас… до понедельника дотерпишь? Я имею в виду, до понедельника-то у тебя деньги на еду есть?

– До понедельника? – с затаенной радостью спросила Саша. – До понедельника точно есть.

– Вот и отлично. В понедельник ты оденься посолиднее так, понаряднее… да, у тебя документ какой-нибудь с фотографией есть?

– Паспорт уже есть.

– Его захвати обязательно, не забудь только. И в понедельник в обед ты в этот источник у меня окунешься. Только я попрошу потом мне немножко помочь, там будет мелкая работенка с металлоорганикой. Несложная, но гадость получится достаточно ядовитая, так что… впрочем, я уже заметила как ты с бериллием работаешь, там примерно так же поберечься придется.

– С металоорганикой? И все равно покрасивее одеться?

– В понедельник покрасивее… нет, все же посолиднее, а химичить ты уже потом начнешь. А пока… слушай, соку виноградного не хочешь? У меня вон еще полбутылки…

– А… а тебе? Он же, наверное, дорогой…

– Саша, я, между прочим, все лето занималась тем, что работу налаживала на фабрике по выпуску этого сока. Ну и взяла с собой… для профессиональной дегустации несколько бутылок. Только мне сейчас нужна бутылка пустая, а поллитра сразу мне не выпить.

– А в обед?

– Я в стекляшку иду, и иду я туда с пустой бутылкой… должна с пустой идти. Есть стакан? Вон, вижу… он чистый?

– Предлагаешь пить сок из химпосуды?

– Не страшно, он легко отмывается. Ну как тебе сочок?

– Вкусный… а он теперь в магазинах продаваться будет? Дорого?

– Терпимо. Про этот год не знаю, там заводик-то крошечный – но точно знаю, что в следующем году на Кавказе таких заводов понаставят немало. Но ты без сока и сейчас не останешься: я отдельно закупила у тамошних крестьян пару возов винограда, мне на заводе сок из него отдельно по бутылках разлили… в общем, обещали пару раз в месяц по паре ящиков с бутылками присылать мне. Будем их на троих распивать!

– Лене, наверное, тоже понравится… только ты себя не обделяй!

– Не обделю. Если кто спросит, то я сейчас в стекляшку иду, ну а потом на занятия…

Когда Вера зашла в стекольную мастерскую химического отделения, ее встретил радостный голос тамошнего мастера:

– Верунчик вернулся! Вера, я тебе обещанный сокслект на два колена давно уже сделал, а тебя все нет и нет… я два сокслета сделал. Сама заберешь или мне куда-то принести? Да, Любаша моя тебе за юбку подаренную отдельно спасибо велела передать, она в ней все лето щеголяла – юбка-то почти новая была!

– Василич, спасибо, только деньги-то я за один принесла… в понедельник за второй отдам, с этим словами Вера протянула мастеру пятерку. Вообще-то «стеклянных дел мастер» за работу в мастерской от университета зарплату получал – но, во-первых заказы он должен был исполнять только поступающие от преподавателей, в письменном виде и за подписью кого-то из профессоров. А во-вторых, преподаватели и за такие заказы тоже ему доплачивали. Василий Васильевич был очень хорошим мастером, практически что угодно мог из стекла изготовить – и «в царские времена» получал оклад жалования в полтораста рублей. Но деньги сотрудники кафедр ему платили не только в надежде удержать мастера в университете, сейчас столько почти нигде давно уже не платили, даже профессора получали меньше…

Вера «в прошлой жизни» Василича не знала, но слышала о нем от коллег по работе, которые в разные годы в университете учились, и слышала ото всех примерно одно и то же: стекольщик один содержал пятерых малолетних детей – а зарплаты в такой семье даже на еду не хватит. А еще он – в возрасте уже пятидесяти пяти лет от роду – чуть ли не первым в университете записался в ополчение, а с войны вернулся в сорок шестом, отставным старшиной с тремя орденами и кучей медалей на гимнастерке – и с одной рукой. Еще с год проработал – уже завхозом на химфаке, и тихо ушел: раны военные дали о себе знать…

Так что Вера не просто «следовала традиции», а отдавала дань уважения настоящему человеку – который, тут же скорчив обиженную физиономию, заявил:

– Верунчик, мы договаривались о пятерке, а не а количестве сокслетов. Так что мы в расчете.

– Не совсем, я с новым заказом пришла, вот…

– Бутылка? Молочная? Тебе нужна такая же, но из химстекла?

– Не совсем. То есть не совсем такая же и совсем уж не из химстекла. Мне надо на этой бутылке сделать резьбу на горлышке, и форму горлышка чуток поменять. Я тут эскиз набросала…

– Дай-ка посмотреть… а резьба тебе какая нужна будет? Дюймовая или метрическая, опорная или проходная? Шлифованная или полировать нужно? И вообще… это у тебя что тут написано, что-то я не пойму…

– Что непонятно? Печатными же буквами специально писала…

– Буквы-то я разбираю, и слова тоже… но тут же чушь какая-то: четырезаходная резьба с синусоидальным профилем. Такого инструмента, чтобы резьбу эту нарезать, в природе нет!

– А мне и не надо нарезать, мне нужна прессованная в стекле резьба. Как будто бутылку с такой резьбой на бутылочном заводе изготовили.

– Вер, я такую сделать не смогу. То есть я знаю, как такую сделать можно… но тут оснастка требуется которой у меня нет.

– А где такую заказать, знаешь? Только чтобы быстро, мне бутылка через месяц нужна будет.

– Да знаю, но… она же рублей в полтораста встанет, а то и дороже, а университет на нее денег точно не даст.

– А бутылка мне нужна, а не университету, так что денег на оснастку я дам. Сама бы и заказала, но не знаю где, да и времени у меня нет. Да ты не смотри на меня так, мне за то, что я в прошлом году в твоем стекла наделала, премию дали, а если бутылка будет, то еще дадут. Ты не думай, я с тобой премией поделюсь.

– Знаешь что, девочка… не надо премией со мной делиться. Если тебе нужно, то постараюсь сделать, и за саму бутылку рупь возьму… два с полтиной, все же покорячиться придется. А за оснастку – попробую договориться подешевле, но тут как уж получитмся, лишнего с тебя не возьму. Только скажи, где такие бутылки продают, а то с простым стеклом я давно не работал – а вдруг она треснет?

– Я тебе таких дюжину принесу, пару штук уже в понедельник принесу. А если у тебя получится сделать мне три таких, то за три и заплачу, ­ по два с полтиной. Ты только сделай…

– Ну и за что мне такая напасть! Свалилась ты, Верунчик, мне на голову… я постараюсь сделать. Изо всех сил постараюсь: ты же ведь не просто так все сделать-то просишь, а для науки своей. И человек ты хороший… я тебе в понедельник скажу, сколько за оснастку попросят.

Занятия в субботу Вере понравились. Было две лекции, по физике и по математике – и на обеих преподаватели не несли ставшую уже привычную чушь о роли партии и лично товарища Ленина в становлении математического анализа, а предмет излагали в «классической» академической манере. Так что Вера просто «быстро вспоминала» то, что учила когда-то и – что ее радовало больше всего – прекрасно понимала, о чем идет речь. Правда один момент в лекции по физике ее слегка покоробил – но она тут же вспомнила, что представления физиков об атомном ядре находятся еще в зачаточном состоянии. И тут же подумала, что с заведующим кафедрой физики ей, вероятно, будет о чем поговорить… хотя и несколько позднее.

А два семинара – тоже по физике и по математике – порадовали ее еще больше, ведь впервые за время «учебы» в университете она смогла внятно ответить на вопросы преподавателя. Конечно, вопросы были вообще «детскими», но ведь смогла!

Поэтому вечер у нее прошел в настроении радостном, да и Дора Васильевна постаралась ужин приготовить повкуснее… но в воскресенье девочке пришлось снова вставать очень рано. Хотя опять по радостному поводу: наступил день, когда можно было забрать приобретенный автомобиль. И за автомобилем ее повез Валентин Ильич, который сказал, что «ему поручено». На задворках Казанского вокзала они нашли ворота, за которыми выдавались «большие посылки» от «Посылторга», и Вера воочию увидела разницу между продажами авто в Европе и в Советской России…

В Европе все было просто: пришел, выбрал машину, прокатился на ней (недалеко и только пассажиром), заплатил деньги в кассу – и можно катиться на ней куда угодно. И как угодно: с момента уплаты кроме покупателя за машину никто никакой ответственности не несет. А в СССР все было совершенно иначе: сначала какие-то товарищи долго изучают документы, свидетельствующие о том, что именно ты за машину заплатил и именно ты имеешь теперь право ее забрать. Правда, так как с документами суетился как раз Валентин Ильич, это заняло совсем немного времени, даже чуть меньше часа. Потом специально обученные люди автомобиль вытаскивают из огромного ящика (почему машины поставлялись в ящиках, Вера так и не поняла – то ли потому, что доставлялись они именно ПОСЫЛторгом, то ли потому, что кто-то опасался, что в ином случае до покупателя доедет лишь обглоданный остов автомобиля. Затем два других человека (очевидно, механики) машину тщательно проверяли ( и у Веры сложилось впечатление, что эти механики именно такую машину вообще впервые в жизни увидели). И только после этого в машину пускали владельца – но сразу уехать все равно нельзя было: после того, как владелец сам убедится, что внутри машины все в порядке, ему (ей) нужно было еще подписать кучу бумаг – и только после этого – а еще после выдачи расписки о том, что владелец не позднее завтрашнего дня поставит машину на учет в милиции – можно было уезжать. Правда лишь в случае, если этот владелец не забыл с собой захватить канистру с бензином: на станции бензина не было, а автомобили с заправленным баком к перевозке почему-то не допускались…

Вера захватить бензин не забыла (конторщик Внешпосылторга, у которого она оформляла покупку, ее об этом предупредил). Механики (которым девушка незаметно сунула трояк) аккуратно перелили бензин в бак – после чего Вера села за руль и со спокойной душой поехала… нет, не домой, а вслед на автомобилем, на котором приехал товарищ Тихонов, в нужное отделение московской милиции: таких, где регистрировались автомобили, на всю столицы два всего было. В милиции все оказалось совсем просто: товарищ Тихонов зашел куда-то внутрь, через пару минут вернулся с двумя милиционерами, которые дали Вере номера и попросили расписаться в двух местах в большой амбарной книге. Затем Валентин Ильич тихо, чтобы никто другой не услышал, еще раз спросил «а ты машину-то до дома довести точно сумеешь?», кивнул, получив ответ – и на этом вся бюрократия закончилась. А еще через полчаса (и две остановки по требованию постовых милиционеров, которым пришлось показывать выданные номера и бумажку, подтверждающую то, что номера эти только что выданы и лишь потому не привязаны к автомобилю) Вера, очень сегодняшним днем довольная, закатила машину в «каретный сарай».

Столь редкую на просторах советских дорог машину Вера заказала не случайно: в «прошлой жизни» она почти такую же купила в Париже перед возвращением в СССР, только «та» была с кузовом ландоле и цвета кофе с молоком с вишневыми крыльями и подножкой, а эта – седаном и целиком белой. Понятно, что управлять этой машиной Вера умела более чем неплохо. И теперь, как она подумала, в СССР будет две таких машины: у нее и у «настоящей Веры Андреевны» – но встретятся они точно уж не скоро: до тридцать четвертого «настоящая» останется в Ленинграде…

Зато у девочки Веры – в отличие от Веры Андреевны – не было такой мороки с удостоверением на право вождения автомобиля, так как это «свидетельство на право управления экипажем» выдавалось вообще не милицией, а в райисполкоме, то Вера его получила вместе с правами на мотоцикл. Точнее она в «Свидетельство» попросила вписать «и автомобиля» – и конторщик, документ выписывающий, так и написал. Правда попросила его Вера об этом, приведя в качестве аргумента то, что она «в отряде и мотоцикл, и автомобиль водила», подкрепив аргумент демонстрацией наградного пистолета. Да и молодой парень вероятно Веру зауважал: он почти наверняка комсомольцем был, а в качестве документа Вера, паспортом так и не разжившаяся, продемонстрировала удостоверение «секретаря комитета комсомола»…

Так или иначе, но права на вождение у нее были (а Вера Андреевна в Ленинграде их только в конце октября получить смогла, два месяца обивая пороги органов местной власти), так что жизнь ей представлялась в радужном свете. Но одной-то радоваться не так весело!

В понедельник, после второй пары – которую так кстати вел профессор Каблуков, Вера к нему подошла и очень вежливо попросила:

– Иван Алексеевич, можно у вас с семинара отпроситься? То есть не насовсем, просто у меня с Сашей Новосёловой одно неотложное комсомольское дело возникло, и мы можем там задержаться. Я, конечно, постараюсь побыстрее все закончить, но там не от меня все зависеть будет. Я в любом случае надеюсь, что ко второму часу успею вернуться.

– Вот вы, Вера Андреевна, только обещаете, а как до дела доходит… ладно, можете на семинар опоздать – только тогда уж перемены дождитесь, в аудиторию посреди занятия не ломитесь.

Саша, в это время уже несколько нервно ожидавшая Веру у двери аудитории, сильно смутилась, а пока они шли к Вериному дому, не удержалась:

– А почему на тебя Иван Алексеевич так рассердился? Ты ему какую-то лабораторку не сдала?

– Да нет, это он так шутит. Я пообещала отчислить с факультета всех партийных назначенцев и рабфаковцев, которые учиться не хотят или не могут, так он мне уже принес список тех, кого он считает необходимым выгнать… утром сегодня принес, а я их до сих пор не отчислила.

– Как это ты не отчислила? Этим же деканат занимается!

– По новому положению о факультете этим занимается НТК, точнее, НТК этим руководит – но Тихонов это дело на комитет комсомола спихнул. То есть даже не так: комитет должен ему предоставить список студентов, которых комиссия НТК обязана проверить на предмет успеваемости.

– И этим ты теперь должна заниматься? Ужас…

– Это еще не ужас. Потому что комитет комсомола не просто может, а обязан предоставить еще список тех, кто в общежитии пьянки разводит, мешает другим студентам учиться… Я еще в список этот включу всех тех, кто занимается травлей преподавателей и других студентов – а тут уже каждого десятого выгонять придется если не каждого пятого. Хорошо еще, что люди из НТК сами будут искать тех, кто аудитории у преподавателей отбирал, мебель ломал и все прочее такое.

– Да уж, этих выгнать будет правильно: если бы не Василич, который мне заново перегонную установку сделал, я бы даже дипломную работу закончить не смогла бы. Я тогда единственное, о чем пожалела – так это о том, что отмыла ее от бихромата натрия…

– Не жалей, они еще сами успеют пожалеть что не сдохли от отравления. Так, ты есть-то хочешь?

– Нет, что-то аппетит совсем пропал… а мы у тебя дома будем к источнику денег припадать?

– Тоже нет, мы сейчас поедем в одно тихое местечко… это недалеко. Так, залезай на это сиденье…

– Ты умеешь машину водить? А чья эта машина? – с подозрением в голосе поинтересовалась Саша.

– Моя, и я умею ее водить хорошо.

– Я бы тоже хотела научиться, но зачем? Машины у меня нет и никогда не будет…

– Купи и учись. Хочешь, я тебе такую куплю? Она сейчас всего чуть больше двух тысяч стоит, еще за доставку почти пять сотен берут… то есть ты ее, конечно, сама купишь, просто я покажу тебе где и как покупку оформить.

– Смеешься? Когда я закончу аспирантуру, то зарплату, наверное, получу рублей в сто двадцать, мне на машину придется два года копить, и при этом ничего не есть и не пить.

– Через два года такая будет тысяч пять уже стоить… вот мы и приехали. Паспорт-то ты взять не забыла?

– Нет, вот он.

– Ну, пошли.

– Куда? В сберкассу?!

– Конечно, ведь деньги-то правильнее всего хранить именно в сберкассе. Девушка, – Вера обратилась к сидящей за конторкой даме очень средних лет, – Вот этой девушке нужно оформить сберегательную книжку.

– Какая я тебе девушка? Книжку чтобы оформить нужно положить не меньше десяти рублей. Паспорт и деньги давайте.

– Вера, у меня нет десяти рублей… с собой.

– Нестрашно, паспорт давай. Вот паспорт, вот десятка… вы уж извините, я просто плохо вижу. Услышала голос приятный, вот и решила к вам как к девушке обратиться.

– Ладно, не извиняйся, – голос у дамы сильно подобрел. – Так, вклад десять рублей… готово. Что-то еще нужно?

– Да, теперь мой черед. Я хочу вот эту сберкнижку закрыть… Вера протянула даме книжку и удостоверение секретаря комитета комсомола с фотографией

Дама внимательно сберкнижку полистала, чуть ли не обнюхала, а затем, сильно наклонившись к Вере, чуть ли не шепотом – хотя в зале вообще никого, кроме Веры и Саши не было – внезапно охрипшим голосом произнесла:

– Девушка, а у нас в кассе столько денег вообще нет. Если вам столько сразу надо, то нужно заранее заказать… но я бы не советовала: вдруг кто узнает, что касса столько заказала? Вы бы с инкассаторами договорились, они все же деньги с охраной возят – может и вам помогут.

– А мне столько и не надо, мне надо всю сумму как раз на книжку вот этой девушке перевести. То есть не всю, десятку свою я назад все же заберу.

– Девушка, а я… подождите минутку, я не знаю как это сделать, я сейчас заведывающего позову…

Минуту ждать не пришлось: уже через несколько секунд из какой-то внутренней двери в зал вошел мужчина в костюме – очевидно, этот самый заведующий отделением. Он выслушал то, что ему на ухо шептала дама, и произнес с очень важным видом:

– Как я понял, вы хотите сделать перевод денег с одной книжки на другую. За это взимается комиссия в два процента…

– Нет, мы не хотим сделать перевод. Я хочу просто снять все деньги со своей книжки и закрыть ее – это же делается бесплатно?

– Конечно.

– А эта девушка хочет ровно столько же денег положить на свою книжку. За это ведь тоже платить не надо?

– Нет…

– Ну так сделайте это!

– Мы не можем, у нас просто нет в кассе столько…

– Если девушка положит столько же денег, сколько я заберу, разве количество их в кассе изменится?

– Но вы сначала должны из забрать, но раз у нас в кассе столько нет, то мы не можем выдать… Как мы проведем это по кассовой книге если у нас столько денег просто нет?!

– Как? Давайте поступим проще: эта девушка сначала положит на книжку сколько денег, а потом я их заберу. И касса у вас останется в неизменном состоянии.

– Вы столько с собой принесли?

– Нет! Вы просто запишите так в кассовой книге, просто запишите что сначала приняли деньги, а потом их тут же отдали! – Вера пошарила в кармане, вытащила скомканный фантик от карамельки: – Вот вы берете эти деньги и записываете операцию в кассовой книге. А затем я закрываю свою книжку и все эти деньги забираю себе – так понятно?

– Но мы не можем записать расход по кассе больший, чем в кассе имеется средств…

– Так запишите сначала приход, а потом расход! Вот вам специальная секретная банкнота на всю сумму – вы ее принимаете у девушки, кладете в кассу – а когда спустя некоторое время, скажем, через полминуты, прихожу я и снимаю такую же сумму, то вы со мной этой же секретной банкнотой и расплачиваетесь, надеюсь, так-то можно сделать? Вы же никуда не записываете номера банкнот?

– Ну… да, так, наверное, можно. Конечно можно… Мария Ивановна, запишите приход в размере этой суммы, а следующей строкой – выдачу такой же суммы этой гражданке. И после этого внесите записи в их сберкнижки.

– Тут еще ведь процент по вкладу посчитать нужно…

– Ну так считайте, черт вас побери! Побыстрее только… нет, спокойно считайте, не ошибитесь главное… – и, повернувшись к Вере, он с какой-то извинительно-язвительной интонацией сообщил ей:

– Вы, девушка, даже не представляете, какие идиотские инструкции нам спускают из Центрального управления сберкасс.

– Представляю, ведь мы к вам и приехали потому, что премию на весь коллектив нам зачислили каждому, но все книжки выписали на мое имя просто потому что я одна в наше управление приехала…

Мужчина, услышав такое, быстро успокоился и даже заулыбался – вероятно тому, что не у него одного начальство состоит из идиотов. Да и Мария Ивановна, щелкающая костяшками счетов, стала заниматься этим делом как-то менее нервно – так что уже через пару минут девушки покинули сберкассу. Сберкнижку – одну – в руке несла Вера, а когда они уже сели в машину и поехали, она спохватилась:

– Саш, это же ведь твоя книжка, свою-то я закрыла и там оставила. Держи, спрячь ее пока куда-нибудь.

Но Александра Васильевна, которая в зале сберкассы просто стояла, замерев, в стороне, вообще не очень понимая что тут происходит, книжку открыла и прочитала что в ней написано.

– Ой… Вера, это что? Что ты наделала? Откуда у… откуда такие деньги?

– Саш, а ты, кроме диссертации своей, что-нибудь вокруг замечаешь? Газеты читаешь?

– Читаю… «Правду», «Известия»…

– В газетах про премию за изобретение резины читала?

– Что-то припоминается… наверное читала.

– Ясно. Премию за изобретение выдали мне, еще и июне – но выдали на всех, кто в работе участвовал. А участвовали в ней я и ты, и это как раз твоя часть премии. Просто ее выдали когда тебя в Москве не было, а потом меня не было. И вот когда я в Москву вернулась, твою долю тебе и перевела.

– Но ведь там куча народу работала, и физики, и математики...

– Они делали уже серийный реактор, за деньги делали, причем за очень немаленькие. А изобретали и опытную установку делали мы вдвоем, бесплатно делали – вот нам премия и положена.

– Но я же только немного тебе помогала…

– Поэтому тебе и премия… такая маленькая, – рассмеялась Вера. – Всего двадцать тысяч.

– Но там на книжке больше!

– Ну да, проценты набежали за два с лишним месяца… ты государству деньги же не забесплатно доверила?

– Ужас! А с них еще и взносы комсомольские… а я не просрочила? Ведь премия-то в июне была…

– Премия от ВСНХ на то и премия, что с нее все налоги и взносы правительство уже заплатило. Но так как премия выдана по закрытой тематике…

– Какой?

– Это значит по секретной, то и сама она секретная, поэтому в билете комсомольском такую сумму взносов отмечать тоже нельзя. Так что не дергайся, а лучше подумай, на что ты эту премию проматывать будешь.

– Я… я лучше деньги сберегу. Неизвестно, какую работу найти получится… и если замуж выйду, дети пойдут, работать сколько-то не смогу…

– Глупости говоришь. Есть мнение очень серьезных товарищей, что раз сейчас стройками новых фабрик и заводов занялись как раз выпускники институтов из рабфаковцев и партназначенцев, в экономике вообще ничего не смыслящие, то эта экономика пойдет в разнос и цены как на дрожжах взлетят. Уже ведь взлетают! Ты вот машину хотела…

– Это я просто так… хотя да, хотела, но вообще.

– Так вот, еще неделю во Внешпосылторге такая же, как я купила, будет стоить в пределах двух с половиной тысяч. А уже в октябре, даже в конце сентября – больше четырех! Так что мы завтра… нет, завтра не получится, послезавтра едем вместе и тебе машину покупаем. И еще кучу всего покупаем: одежду, обувь, мебель всякую…

– У меня все это складывать некуда будет.

– Не страшно, ко мне положишь, у меня есть куда. А насчет денег – я же сказала, что ты к источнику припадаешь. Не глотнула и убежала, а именно припала. Сейчас будет новая работенка и за нее будет новая премия. Наверное, даже не одна, как и работенок – так что больше тебе о деньгах не нужно будет волноваться.

– Да? Спасибо, Вера, я помню, ты говорила… А что делать-то нужно будет?

– Для начала ты мне синтезируешь триэтилалюминий. Отрава та еще, но с металлогадостями ты работать хорошо умеешь.

– Умею… и я даже знаю как этот алюминий сделать! Как раз в субботу… Вер, это ты мне на стол журнал тот положила?

– Угадай с трех раз. Ладно, мы, похоже, по времени уложились, хотя на семинар я все же опоздала. Зато опоздала с разрешения, так что нестрашно. Ну что, машина-то нравится? Пошли уже, будущая автохомичка, работа сама себя не сделает.

А у Веры снова в голове пронеслась мысль, которая была ей воспринята на этот раз без малейшего удивления: «Ну что, начинаем поляну засеивать?». А чем именно – Вера уже давно знала…