Старуха

Глава 22

Вера не рассказала никому про новый, очень непростой катализатор – но все же Лаврентию Павловичу она рассказала много чего другого. И в основном все же совсем не про катализаторы – и после рассказов Старухи товарищ Берия срочно посетил товарища Сталина. Товарищ Сталин внимательно товарища Берию выслушал, хмыкнул и высказал свое мнение по поводу услышанного:

– Я думаю, что хуже от этого не будет. А вот будет ли лучше – мы посмотрим…

По мнению Веры, полпред СССР в Швеции товарищ Копп Виктор Леонтьевич был человеком довольно неприятным – но вот торговцем более чем неплохим, так что в том числе и благодаря ему у Веры получилось провернуть кое-какие сделки. По крайней мере он лично подписал «гарантию» о поставках «волшебного порошка» для Марты Густафссон, что сильно помогло ей с получением кредита. А по поводу прочих сделок – Вера думала (и совершенно обоснованно думала), что по предмету «торговли» у него знания были околонулевые, но вот по поводу фигурирующих в договорах сумм он мог до копеек вникнуть, особо даже по этому поводу не напрягаясь, и прекрасно понимал, что реклама является главным двигателем торговли. Так что, разобравшись в сути «рекламных трюков» Веры, он старался в подписании всех необходимых документов всячески помочь. Поэтому, когда в постпредство обратились два уважаемых шведских промышленника, херр Аксель Веннер-Грен – владелец компании Elektrolux, и херр Зигфрид Эдстрём – директор фирмы ASEA, визы для поездки в Москву они получили в тот же день. Правда, товарищ Копп несколько удивился, увидев их обоих сразу в своем кабинете, но в бизнесе и не такие встречи случаются…

Однако Виктор Леонтьевич просто не знал, что эти два господина в Москву поехали хотя и вместе, но с целями диаметрально противоположными: господин Веннер-Грен в столицу СССР отправился с целью «что-нибудь ненужное купить», а у господина Эдстрёма было острое желание «что-нибудь ненужное продать». Тем не менее, оба они в Москву ехали по приглашению «одной взбалмашной особы» и оба собирались именно с этой «особой» и вести переговоры. Так как господа эти в Швеции были весьма известны и единственное, о чем спорили прочие шведы, так это о том, кто из них является самым богатым из шведов, то им не составило особого труда выяснить, что «полпред России ее визитом не очень доволен потому что ее полномочия даже превышают полномочия самого полпреда» – хотя так и не узнали, чьей же родственницей это крайне молодая девочка является, о других причинах получения такой «свободы действий» они и предположить ничего не смогли. Но то, что она предложила им, было крайне интересно, настолько интересно, что они предпочли самим отправиться в эту варварскую страну, а не посылать каких-то своих сотрудников…

Пока шведы собирались в поездку, в Москве много чего интересного произошло. Например, был выстроен «экспериментальный завод» для МВТУ в фабричном поселке Реутов. Очень небольшой вообще-то получился заводик, но оснащен он был весьма неплохо, да и рабочих на заводик Лаврентий Павлович подобрал довольно профессиональных. И именно на этот заводик десятого сентября Вера привела двух богатеньких шведов:

– Аксель, я вам говорила, что ваши холодильники не так хороши, как могли бы быть?

– Фрёкен Вера, мне передавали, что вы их вообще охарактеризовали как полное…

– Это я не вам говорила, и вообще в сердцах, в целом мне холодильник понравился. Вот только аммиак с водородом, да еще в собственной квартире… я не хочу ставить свою жизнь в зависимость от возможно криворукого паяльщика на каком-то заводе. Поэтому придумала холодильник немного другой. То есть не я придумала, я придумала как уже существующую конструкцию немного упростить и сильно улучшить. Как химик придумала, и получилось… вот, смотрите, что получилось.

– Должен признаться, что этот железный шкаф не произвел на меня положительного впечатления. Я не туда посмотрел?

– А я вас и пригласила лишь потому, что лично мне этот шкаф тоже не нравится. Но если смотреть не на наружность, а на внутренность… давайте туда и посмотрим. Это – испаритель, тут все просто.

– Довольно большой…

– Да. И, обратите внимание, он алюминиевый.

– Должен сказать, что и это не особенно впечатляет.

– А я пока не закончила. В испаритель испаряющийся состав поступает вот через этот компрессор, который то, что испарилось, обратно в жидкость превращает.

– Хм… тут тоже вроде бы ничего нового и интересного я не увидел, разве что… у вас компрессор в запаянной коробке установлен? А как же его обслуживать, смазывать хотя бы?

– Вот вы на самую главную суть внимание и обратили. Отвечаю на вопрос: никак не обслуживать. Этот компрессор с гарантией лет десять без обслуживания проработает, а, возможно, и полвека. Сейчас я вам покажу, тут где-то был еще не запаянный… вот.

– Откровенно говоря, тоже ничего нового…

– А я сейчас вам это новое и покажу. Смотрите: цилиндр и поршень компрессора сделаны из придуманной мною пластмассы. Из двух разных пластмасс, которые… вы их сами потрогайте, они более сколькие, чем лед по весне. Эта пара трения вообще не изнашивается! Ну и в моторе такие же подшипники стоят.

– Вы, значит, хотите нам продать лицензию на эти пластмассы? И сколько вы за них хотите получить? Я из простого интереса спрашиваю, поскольку вряд ли их приобрету: Elektrolux не занимается никакими химическими производствами.

– И правильно не занимается, каждый должен делать то, что он умеет делать хорошо. Я эти пластмассы делать умею, и вы их будете просто у меня и закупать.

– Вы так уверены в этом?

– Да. Потому что тут одними пластмассами дело не ограничивается. Я же сказала, что не потерплю аммиак в своем доме? Ну так вот, в холодильный агрегат я заливаю не аммиак, а совсем другой состав… кстати, запатентованный везде в Европе и Америке. Так вот, эта жидкость – или газ, называйте как хотите – абсолютно безвредна для человека и вообще для любых живых существа, ничем не пахнет и для холодильных установок куда как лучше, чем аммиак, поскольку становится именно жидкостью при меньшем давлении – то есть не такой мощный мотор на компрессор можно ставить. И в результате конструкция становится настолько дешевой… американцы делают подобные холодильники на аммиаке, с большим компрессором на крышке, которые к тому же раз в месяц обслуживать приходится – и стоят они почти полторы тысячи долларов. А если вы такие холодильники в той же Америке станете продавать долларов по двести пятьдесят… у вас же есть уже завод в Америке?

– Итак, вы мне предлагаете покупать у вас вот эти детальки, эту вашу жидкость… А почему вы думаете, что я не найду лучших поставщиков? И почему вы думаете, что американцы, не купив у… у меня пару таких холодильников, сами не начнут из делать уже из своих материалов? Ведь тот же Дюпон…

– Потому что лучших поставщиков в природе не существует. Вот это – полиэтилен, его американцы уже делать научились. Можете у них образцы купить ­ и увидите, что они от этих отличаются как небо и земля. Химический-то состав одинаковый, но технология изготовления… Янки его делают при давлении в реакторе всего в пару тысяч атмосфер, и у них пока получается просто желе какое-то. А чтобы получить вот такой продукт.. сколько лет Дюпону потребуется, чтобы сделать реактор с давлением в пятнадцать тысяч? И сколько будет у них стоить полученный продукт после этого? Вот то-то же!

– А у вас…

– Я… я не об этом хочу сказать. Я просто говорю, что в ближайшие лет десять никто не сможет вам поставить такие материалы. Никто, кроме меня. И если мы договоримся, то выгода будет обоюдная: вы же видели, насколько простым получается компрессор? Да и все остальное… ведь кроме компрессора и радиатора вам ничего и выдумывать не нужно, все остальное вы уже делаете для своих абсорбционных холодильников. И вы сможете их делать сотнями тысяч, а я здесь… ну вы и сами видите, пара штук в сутки – это предел для завода. Да и вообще я все же химик, мне заводом еще заниматься вообще неинтересно. А про цены на наши изделия договоримся. Только договариваться будем честно: для начала будем исходить из цены в двести пятьдесят долларов, тщательно подсчитаем ваши затраты – реальные затраты, затем прикинем, сколько вы мне сможете за все мое добро платить – считая, что всю прибыль мы между собой поровну поделим.

– И вы считаете, что делить прибыль поровну будет честно?

– Конечно. Потому что вы без меня не сможете захватить американский рынок, я уже про Европу не говорю. Но и я без вас тоже этого сделать не смогу. Зато мы оба будем заинтересованы в том, чтобы работать максимально эффективно и снижать затраты на производство… без снижения качества, конечно.

– Все это, конечно, очень интересно, – вмешался в разговор господин Эдстрём, – но вы сказали, что вопрос касается моей компании, но я что-то не вижу…

– Извините, Зигфрид, мы просто слегка увлеклись. Дело в том, что мне – чтобы удовлетворить аппетита Акселя после того, как он выйдет на американский рынок, придется сильно нарастить производство. А так как мы прекрасно понимаем, что рынок надо захватывать быстро и денежки американские перетаскивать в Европу для того, чтобы здесь производство развивать и жизнь шведам послаще делать, то мне внезапно потребуется много электричества. По моим самым скромным расчетам, мегаватт пятьдесят уже до конца этого года. И да, часть денег, чтобы у вас электростанции купить, у меня уже есть, но сама я на них деньги копить буду минимум год – а вот если Аксель вам деньжат подкинет и купит у вас для меня эти электростанции…

– То есть вы пригласили меня, не имея средств для заключения контракта?

– Средства у меня есть, и я могла бы просто заказать у вас эти электростанции: хотя лично у меня пока денег недостаточно, но получить кредит на нужную сумму в Госбанке мне труда не составит. Но я не хочу брать там кредит если можно без этого обойтись, я расскажу вам почему. Если я возьму кредит в госбанке, то правительство будет забирать у меня часть готовой продукции, причем большую часть. И Акселю ее достанется меньше, он не сможет захватить американский рынок, моя доля прибылей от продаж холодильников окажется заметно меньшей и я, в конце концов, не смогу у вас в Асе покупать столько электростанций, сколько мне хочется. А хочется мне очень много – и если за них будут платить американцы, то это будет выгодно вообще всем нам. Вот финансовая схема, ее считали лучшие в Европе специалисты… Если Аксель не продаст за год сто тысяч холодильников, то его можно будет назвать деревенским увальнем, а если через год он не продать еще миллион – то его просто нужно будет выгнать с работы за профнепригодность. Причем – обратите внимание – почти на всю сумму выручки заказы получать будут именно шведские компании: мне на зарплаты рабочим вообще крохи потребуются, а от вас, Зигфрид, мне не только электростанции нужны будут. Вы, конечно, еще раз подумайте, цифры все пересчитайте – но именно наш тройственный союз сможет обеспечить взаимное процветание. И союз этот будет исключительно крепким: мы же друг друга будем держать за глотку, без плотного – и честного – взаимодействия с двумя другими партнерами никто в одиночку даже приблизиться к такому результату не сможет.

– А вот это действительно серьезный аргумент, – рассмеялся господин Веннер-Грен, – теперь стало понятно, почему вы нас тут вместе собрали. Да, в этой схеме мы, выходит, обречены на тесное и, как вы говорите, честное взаимодействие. Но все упирается в одно: а вы сможете нам все обещанное поставить? Ведь если от вас поставок не будет…

– Еще раз: у меня есть деньги для того, чтобы все нужное самой у вас купить. А чтобы не залезать в казну родного государства – и чтобы в будущем себе обеспечить безбедное существование – я предлагаю заняться тем, что я предлагаю. То есть делом абсолютно выгодным, но вы правы, есть в этом один неясный момент, и потому вы договора подпишите все же не со мной, а с Научно-Техническим комитетом нашего ВСНХ, и в договоре будут прописаны неустойки на случай невыполнения мною каких-то обязательств. Вот, посмотрите сами договора, и, если вы не против, мы их подробно обсудим завтра. Или послезавтра, если до завтра все изучить не успеете…

Вообще-то почти все, сказанное Верой на этой встрече, было изложено еще в приглашениях, отправленных «богатеньким шведам». Но одно дело – слова на бумажке и совсем другое – вполне конкретные изделия, которые можно руками пощупать или даже во внутренностях покопаться. Ну а то, что два холодильника в сутки было сделано лишь вчера… то есть то, что всего было сделано два холодильника, которые как раз вчера и закончили собирать, Вера специально уточнять просто не стала. Как не рассказала и о том, что только на одном компрессор работал так, что холодильник не подпрыгивал от тряски: ведь каждому понятно, что если все сделать «по уму», то получится просто великолепный агрегат. А если этот великолепный можно уже показать потенциальному клиенту, то он быстро станет клиентом уже «кинетическим»…

Когда Лаврентий Павлович рассказал о заключенном «тройственном контракте» Иосифу Виссарионовичу, тот поинтересовался:

– Интересно, как этой девушке удается так ловко договариваться с прожженными капиталистами? Наши товарищи из накромата по внешней торговле с трудом получают кредита под десять-двенадцать процентов на закупку оборудования, а тут они фактически сами нам уже проценты готовы выплачивать.

– Она – Старуха исключительно хитрая.

– Можно подумать, что у нас в НКВТ сидят простофили деревенские.

– Я не о том. Она очень хитро пользуется тем, что выглядит как школьница. И все излагает этим капиталистам так, как будто рассказывает вещи, которые даже такие школьницы считают очевидными – и с ней становится просто невозможно спорить. Вдобавок она напрямую говорит этим капиталистам, что ее цель – всего лишь получить побольше прибыли, поясняет, как она эту прибыль будет получать, щедро делясь ею с теми, кто ей в этом помогать будет. И удивительно просто – это выглядит даже наивно – поясняет почему и ее в бизнесе обманывать крайне невыгодно, и почему ей обманывать партеров окажется себе в убыток. Обычно торговцы себе такого не позволяют…

– А почему позволяет она?

– А потому что… на самом деле она изначально таких, извините, партнеров уже обманула. Вот тут, посмотрите: указана себестоимость этих мелких пластмассовых деталей для компрессора. Без них, кстати, компрессор проработает максимум полгода, и капиталистам не потребуется много времени, чтобы в этом убедиться. Но они, эти капиталисты, и представить себе не могут, что эти детальки на самом деле обходятся так дешево. Им и в голову придти не может, что деталь, способная проработать в двадцать раз дольше, на самом деле стоит впятеро дешевле той, которая с трудом проработает едва лишь полгода. Вот впятеро дороже – это понятно, и они искренне считают, что получат все это по дешевке. А еще они уверены, что довольно скоро они найдут других поставщиков или даже сами сумеют наладить производство нужных материалов…

– А они что, не смогут? Я бы не очень доверял их обещаниям соблюдать наши патентные права. Ведь этот газ, фреон, они же довольно простой, а химики в Германии или в США…

– Старуха показала мне расчеты, которые провели два совершенно не связанных с нею химика. Товарищ Фаворский считал и товарищ Игнатьев, и у обоих получилось почти одно и то же: количество газа, необходимого для заправки одного холодильника, невозможно произвести дешевле, чем за двадцать восемь крон. С использованием даже самых современных заграничных технологий невозможно – а Старуха предлагает шведам его покупать по двадцать пять крон.

– То есть себе в убыток? А в чем же тогда тут…

– Не в убыток, совсем даже не в убыток. Буржуям она сказала, что такая цена получается из-за крайне низкой зарплаты рабочих в России и они склонны этому верить. Но на самом деле у нее себестоимость этого фреона колеблется в районе семи крон за флакон, причем с учетом стоимости самого флакона. А когда шведы поставят на свои заводы описанные ей компрессоры для закачки газа в холодильники, она фреон будет им отправлять в баллонах и цена упадет до примерно четырех крон. Но это если не выстроить специализированный химический завод по его производству, а там себестоимость и до одного рубля можно будет уронить, то есть до двух крон.

– А почему тогда завод этот не строится уже?

– Почему-почему… Старуха категорически не хочет его строить за деньги из бюджета страны, это раз. А два – она не хочет его строить быстро. Есть и третья причина – мы пока даже не решили где его строить, ведь нужно будет сохранять в абсолютной тайне и где этот завод будет размещаться, и что – и главное как – производить. И это – самое главное для первого ее возражения: если деньги будут выдаваться из бюджета, то в наркомфине будут знать куда и для чего. Но это уже моя забота, а вот быстро она его строить не хочет потому что, говорит, сначала нужно будет подготовить для него рабочих, причем рабочих очень не простых, их по деревням не набрать…

– Ну это-то понятно… тогда в какие сроки она планирует его строить?

– Думаю, тут уже есть повод для определенного оптимизма: для нее, если завод строится больше полугода, то это уже очень долго. В лоб я спрашивать не стал, но судя по некоторым ее словам, к следующей осени завод может и заработать.

– То есть выстроить его все же не очень и сложно. И я думаю, что НТК сможет его выстроить без оглядки на ее желания. Конечно, в нужном месте и без особой огласки.

– Не сможет. Тут ведь дело в том, что фактически кроме нее никто не знает, как этот фреон производить… так дешево.

– Но она уже его производит! И не одна, вы же говорили, что там сотни людей уже задействованы!

– Почти шесть сотен человек только студентов и преподавателей университета, и сотни две рабочих. Но фокус в том… я же говорил, что Старуха на удивление хитрая особа? Так вот, эти почти восемь сотен химиков что-то делают, но практически никто не знает, что именно каждый делает. Они не знают, для чего они производят какой-то… химический полуфабрикат. Больше того, они даже не знают, делают они полуфабрикат, или катализатор, или реактив для получения чего-то еще. Мы глубоко не копали, чтобы не спугнуть эту юную даму, но кое-что все же выяснили. Реально точно знает, чем занимаются, от силы человек десять. В первую очередь это, конечно, Александра Васильевна Новосёлова – бывшая аспирантка профессора Каблукова, и Елена Васильевна Нарышкина, лаборантка профессора Зелинского. Ну и вся группа, которой Елена Васильевна руководит.

– Лаборантка руководит группой в университете?

– Вообще-то она закончила Льежский университет, и в семнадцатом вернулась в Россию чтобы поступить в аспирантуру. Но не получилась: она ведь Нарышкина… я даже не понимаю, как Николай Дмитриевич ее смог хоть лаборанткой к себе пристроить. Но он говорит, что ей хоть сейчас можно звание кандидата присвоить, а Старуха ее готовит к должности руководителя нового завода по выпуску полиакрилата калия. Я, собственно, и не возражаю, ведь этот завод должен нам приносить по миллиону золотых рублей в месяц… или даже много больше. А ее группа – это те студенты, которые потом на этом заводе и работать будут.

– А, помню, вы говорили про эти… прокладки. Думаете, что вся Европа за ними бросится и нам непременно целый завод потребуется?

– Этим летом сотрудники биологического университета провели эксперимент: часть делянки просто очень тщательно подготовили для посадки ряда растений, а другую часть этой же делянки засыпали перед вспашкой этим полиакрилатом. И вот на той, где в землю добавили эту химию, урожай получился в полтора выше, чем на соседней, которую тщательно готовили, удобряли и от сорняков расчищали. Старуха говорит, что эффект сохраняется лет пять, и если мы поля этим порошком засыплем… колхозные поля… По ее расчетам, нам нужно будет производить его минимум полмиллиона тонн в год, а эти прокладки – они лишь помогут нам такой завод построить. Но тут опять встает вопрос о секретности.

– А тут-то зачем? Все же уже знают, что именно в эти прокладки…

– Я этим вопросом я тоже обращался к Фаворскому – потому что в первом МГУ многие уже знают об этом химикате. И получается та же картина, что и с фреоном: сделать его несложно, но он получится слишком дорогом… и слишком грязным, в нем очень много чего вредного будет. Так вот, как делать полиакрилат товарищ Нарышкина знает очень хорошо, но откуда Вера ей приносит чистую акриловую кислоту, она тоже не в курсе. И я не в курсе, не смотрите на меня так. И я ее просто не спрашиваю, хотя понять, как можно втайне сделать полторы тонны химиката в месяц, я просто не в состоянии. Единственное, что я могу предположить, так это что ее делают студенты или рабочие, которые даже не подозревают, что они ее делают.

– А вы не пробовали все же получить из нее эту информацию?

– У нее на все один ответ: будет обеспечен режим секретности – кому нужно, тот всё узнает. А вам, говорит, это не нужно: все равно ничего не поймете, тут химию учить надо. И ведь не поспоришь!

– А если с ней что-то случится? Может, к ней охрану приставить? Чтобы этот режим секретности обеспечить?

– Тоже с ней вопрос обсуждал. А она – вы, говорит, еще бы мне на лбу краской красной написали: девочка, которая знает все секретные секреты… То есть мы стараемся ее прикрыть, но тут уже с кадрами проблемы есть…

– Вы, Лаврентий Павлович, по вопросу кадров… принесите-ка мне примерные расписания штатные, сметы – постараемся средства на это изыскать. Изыщем средства, все равно эта ваша Старуха, похоже, любые мыслимые расходы так быстро окупит… Изыщем!