Статьи и проповеди. Часть 4 (20.05.2011 – 05.01.2012)

История и преемственность (4 ноября 2011г.)

Вас волнует преемственность поколений? Меня волнует.

Если человек что-то важное понял, то страшнее смерти для него — невозможность своим опытом поделиться. Не надо лишний раз трубить о традиции, якобы она у нас есть. Вся наша традиция в инерции. А если нет и если кто-то тебя научил чему-то, то назови имя учителя. Если ты чему-то кого-то научил, назови имена учеников. Далеко не все на это способны.

Без передачи опыта геометрическая прямая распадается на множество отрезков, каждый отрезок — на множество точек, а точку пробуют расщепить, как атом, ради получения ядерной реакции. Мир рушится. Да что там рушится — сгорает в пожаре расщепленных атомов. Атомы — человечки, а инструмент для расщепления — эгоизм и беспамятство.

Единство языка и общность территории проживания — это слишком мало, чтобы создать и сохранить народ. Нужен еще общий взгляд на историю, нужно мировоззренческое тождество, образуемое, в свою очередь, общим опытом молитвы, терпения и преодоления трудностей.

Мне кажется, что русские — тип очень устойчивый. Русский сам себе равен на довольно больших просторах мировой истории. Вот, как у Н. Михалкова в «Сибирском цирюльнике» за кадром говорится: «На войну — с песнями; под венец — в слезах. И все — всерьез». Так было при царе Горохе, так есть сейчас, и завтра так будет.

Может быть, и англичанин только фасон галстуков меняет, а сам все тем же остается. Может, это и немцев касается. Трудно сказать. Однозначно то, что сохранение внутреннего облика и неистребимость психотипа сродни Богоизбранности.

Так еврей, кочуя по странам и континентам, сам себе равен и таким пребудет до Страшного суда. Зане миссия у него такая: свидетельствовать об истинности Священной истории, хотя бы и от противного.

Что до русских, то у них вечно — Смута. Причем именно с большой буквы.

Элита выродилась, иноземцы хамеют как у себя дома, «народ безмолвствует». А если не безмолвствует, то еще хуже, потому как «не приведи Господи видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Смута приводит к тому, что крестьянин пахать перестает, народ не знает, кто над ним главный, все пьют и пакостничают, грабят по дорогам, а мир расшатывается, и можно уверенно говорить о «конце света в отдельно взятой стране». И вот тут, когда все уже вроде бы заканчивается, начинается нечто чудесное.

То ли народ начинает каяться и молиться, то ли святые угодники, при земной жизни говорившие по-русски, приносят Богу совместное моление, то ли Сама небесе и земли Царица вмешивается в ход событий, но жизнь не заканчивается, волны утихают и болезни исцеляются. Так было уже не раз и не два. Есть твердая надежда на то, что и в будущем так и произойдет. Хотя есть и обратное чувство: вечно так продолжаться не может.

Живучесть и неистребимость подобны качествам Богоизбранности.

Это мы уже говорили.

На Пасху (разумеется, их, а не нашу) у евреев происходит один и тот же веками разработанный ритуал. За столом маленький ребенок спрашивает самого старшего мужчину: «А зачем мы здесь сегодня собрались?» И самый старший мужчина произносит слова, которые произносятся в этот день во всех еврейских домах на протяжении столетий. Он говорит: «Народ наш был рабом в Египте, в доме рабства, в железной печи. И Всевышний сжалился над нами и вывел нас из дома рабства рукою простертою и мышцею высокою». Потом излагается часть того, что описано в книге Исход. Потом пьют вино и произносят благословение. Потом рассказ продолжается. Потом опять пьют, едят, благодарят, рассказывают.

Зачем я это говорю? Затем, что это ярчайший пример неумирающей традиции и исторической памяти, освященной призыванием Бога. Непонятно, кто кого хранит: евреи — обряд или обряд — евреев. Умнейшие из них говорили, что они хранят субботу ради того, чтобы суббота хранила их.

Эту мысль следует взять на вооружение в виде аналогии.

Если народ не хочет умереть, он должен помнить главные периоды и этапы, главные события своей собственной Священной истории. Думаю, в том, что всякий во Христа уверовавший народ имеет свою Священную историю, никто не сомневается.

Нужно, чтобы маленький мальчик спросил отца или дедушку: «А что сегодня за праздник?», и старший мужчина мог ему ответить:

«Понимаешь, сынок, много лет назад наш народ чуть не погиб. Люди перестали любить друг друга, грешили постоянно и не боялись Бога. За это Бог навел на нас все беды. Был неурожай. Были болезни, был голод. Потом пришли враги. И вот тогда наш народ стал сильно плакать перед Господом и просить прощения. И Богородица, Мать Спасителя, тоже молилась Сыну о нас. И Господь помиловал отцов наших и не истребил нас до конца. Мы благодарим за это Господа, и еще: мы помним об этом, чтобы не грешить. Ведь мы не знаем, будет ли Господь столь же милостив в следующий раз».

Вообразите подобный диалог в каждой семье, и вы получите День народного единства.

Вера больше, чем преподавание алгебры, требует преемственности. Если в преподавании алгебры пресечь преемство, то мы будем на пальцах считать, а мир будет над нами смеяться. А если в вере разорвать непрерывность и благодарную память, то мы в зверей превратимся.

И вот, уже ходя на четвереньках, как некогда Навуходоносор, мы все еще имеем возможность вспомнить великие дела Божии: изгнание Тамерлана в веке XIV, освобождение от поляков в веке XVII и многое-многое другое.

Это воспоминание даст нам возможность прочувствовать слова Писания и молитв, где Бог называется «Богом отца моего». Не просто «мой Бог», как будто до меня и кроме меня никого нет и не было, а именно — «Бог отцов наших».

«Господи Вседержителю, Боже отец наших, молимтися, услыши и помилуй» — разве не о том же речь в этих словах?

Домом Богородицы называли предки наши землю своего временного странствования. И действительно, нет ни одного грандиозного по масштабу и спасительного по сути события в нашей истории, которое бы не ознаменовалось участием в нем Богоматери.

Празднование в честь иконы Казанской — лишнее тому подтверждение.

Не думаю, что те россияне, что жили в XVII веке, сильно отличались от нас. Видно, были и буйны во хмелю, и глупы так, что обмануть себя позволяли, и в браке нецеломудренуы, и в труде неусердны. Короче, что мы, что они — яблочко от яблони.

Но все же умели они стряхнуть с себя пыль и гниль повседневную, когда смерть в глаза им заглядывала; умели стать самими собой, и молиться по-настоящему, и умирать за правое дело, а не за котячий чих.

Нужно, стало быть, и нам обретать смысловой стержень, то есть вертикальную координату, то есть смысл жизни, заключенный в Боге Отце нашем, Который на небеси.

Это и есть подлинное движение в сторону всенародного единства, обретаемого на пути к Богу. Путь сей крестный, покаянный, молитвенный, от отцов нам заповеданный.

С праздником!