Ставок больше нет

1

"Черт! Ну почему же она не берет трубку?!" – нервничал Андрей, слушая длинные гудки. И автоответчик почему-то не срабатывает.

Впрочем, автоответчик-то как раз ему и не был нужен! Автоответчик – это своего рода предатель. Никогда не можешь знать наверняка, кто прослушает оставленное тобой сообщение – то ли тот, кому оно предназначалось, то ли совсем даже наоборот.

А лишней рекламы себе Андрей Булавин не искал. При его профессии широкомасштабная рекламная акция может закончиться как минимум разбитой физиономией.

Господин Булавин, симпатичный и обаятельный молодой человек двадцати восьми лет, был, как бы это помягче сказать... Есть вроде бы у французов такое словечко – "жиголо". Наемный танцор где-нибудь в ресторане, развлекающий за определенную плату скучающих богатых дамочек. Ну, потанцевать, поговорить, поухаживать. Можно и сверх этого – только бы платили.

Вот этим господин Булавин и занимался. Развлекал богатых скучающих дам, жен "новых русских", как правило, далеко уже забальзаковского возраста.

И не надо кривить в презрительной усмешке губы! Работа, между прочим, трудная и опасная! Куда там тем же ментам или разведчикам!

Опасная вполне понятно почему. "Новые русские", несмотря на все анекдоты о них, люди весьма решительные и самолюбивые. Своего никогда не упустят. И ходить, сшибая собственными рогами дверные косяки, – для них "западло". "Братва не поймет". Они, конечно, не будут выгонять из дома пойманную на месте происшествия неверную супругу. За прожитые вместе годы их отношения перерастают из чисто супружеских в партнерские, и они ради общего дела умеют прощать друг другу маленькие слабости. Друг другу, но не абсолютно "левому" мужику!

Пару раз Андрея просто били. Ну, не просто – от души, со всем возможным прилежанием и старанием! Нанятые оскорбленными мужьями "качки" его учили, так сказать. Один раз перебили битами руки – чтобы не тянул к чужому. Но раны заживали, сломанные кости срастались, и Андрей продолжал заниматься своим промыслом. Просто потому, что ничего он в этой жизни делать не умел – только размахивать собственным членом...

В настоящее время Булавин окучивал двух дам. Обе – супруги известных и богатых предпринимателей, обе при деньгах. Только одной – далеко за пятьдесят, она была толстой и постоянно потела. Другая... Вот тут ему, можно сказать, повезло – это был тот редкий случай, когда работа доставляла еще и удовольствие. Эта пассия была относительно молода, красива и знала толк в постельных игрищах. Именно ей он сейчас и пытался дозвониться.

Дело в том, что Андрею срочно нужны были деньги. Не на новый пиджак и не на обед в хорошем ресторане – с этим проблем не было. Ему нужна была гораздо большая сумма. Причем нужна срочно и позарез – вопрос стоял о жизни и смерти. Без каких-то там преувеличений.

Он проигрался в карты. Проигрался вдрызг, вдребезги, как говорили раньше, до исподнего. Но это еще черт с ним! Можно как-то пережить! Он остался должен. А его, так сказать, кредитор, угрюмый и чернявый здоровенный мужик лет сорока, обладатель косого грубого рубца, пересекающего всю левую щеку, объяснил, что окончательный расчет должен состояться через трое суток и ни секундой позже.

Андрей начал было объяснять, что карточный долг – это долг чести. Ну, и все такое, что обычно говорят в таких случаях. Но только мужик грубо его прервал:

– Мне наплэват! – говорил он с ярко выраженным кавказским акцентом. – Тры дна! Дэнги не дашь – умрошь!

Почему-то Андрей поверил ему сразу. С такимвыражением лица не шутят. А жить хотелось. Очень хотелось. И телефон Анны как назло не отвечал. А надеяться больше не на кого – «старшая» пассия отбыла на отдых в Испанию. И когда вернется – неизвестно.

– Ну где же ее черти носят! – Андрей упорно продолжал набирать номер, раз за разом. Он знал, что Анна сейчас в городе и, по идее, должна быть дома. Но трубку так никто и не снимал. А настенные часы тикали издевательски громко, отсчитывая последние часы и минуты жизни Андрея.

2

Гнедков оказался настолько любезен, что даже вызвался сопроводить Анну и Скопцова до места назначения.

– Деньги не малые, – объяснил он. – Мало ли чего... А у меня оружие при себе.

Анна уже полностью оправилась от пережитого ею шока, мило улыбалась и кокетничала напропалую, при этом по-прежнему прижимая заветную папочку к груди.

Василий большей частью молчал – Гнедков ему откровенно не понравился. Вроде бы и слова правильные говорит, и улыбается постоянно, а все равно есть в нем что-то неприятное, отталкивающее. Какая-то неосознанная пока еще фальшь.

Да и начальник СБ не лучше! Навязал в качестве сопровождающего одного из своих мясистых охранников, по той же причине, по какой вызвался на сопровождение Гнедков – немалые деньги в дамской сумочке. В результате машина оказалась переполненной и им троим пришлось тесниться на заднем сиденье.

В машине Гнедков затеял пустой и ненужный разговор.

– Простите, конечно, меня, Анна Николаевна, но вот этот господин, – он чуть кивнул подбородком в сторону Скопцова, – он кто такой?..

– Мой хороший знакомый! – ответила Аня. – Я попросила его помочь мне при перевозке денег.

– Так он что, лицензированный охранник? – заинтересовался Гнедков. – И оружие у него имеется?

– Нет, что вы! – Аня кокетливо улыбнулась. – Скажете тоже – оружие! Я оружия боюсь!

– И как же он собирался вас защищать? – продолжал свои разговоры настырный капитан.

– Ну, вы же видите, он такой большой!

Весь этот разговор Василию не нравился, и он просто отвернулся, успев краем глаза поймать брошенный в его сторону немного презрительный взгляд охранника.

Действительно, при чисто внешнем сравнении с этим перекормленным типом Василий проигрывал по всем статьям. И в ширине плеч, и в объеме мускулатуры, и в угрюмой агрессивности туповатого взгляда.

А вот то, что все его тело как бы сплетено из канатов, так этого под одеждой ведь не видно. И этот "качок" не может догадываться о том, что даже сейчас Василий способен пробежать километров шесть без особого напряжения, а потом походя уложить на землю троих таких, как он.

Но, впрочем, это никакого отношения к делу не имеет. Сейчас Василия больше занимал другой вопрос – почему похитители запросили ровно ту сумму, которая была обналичена и хранилась у Мацкевича в сейфе? Ни больше ни меньше, а ровно сто тысяч?

И, как ни крути, получалось только одно – в фирме Мацкевича у похитителей был "крот". Причем далеко не последний человек. Он либо имел доступ к сейфу сам, либо сам похищенный с ним поделился, рассказал о том, что у него есть "на черный день". Хотя стоп! Первое отпадает сразу! Если человек имел доступ к сейфу, то ему намного проще было бы изъять оттуда деньги сразу после похищения босса и не идти на ненужный риск, устраивая какую-то передачу... Но это только в том случае, если изначально Мацкевича не планировали вернуть домой живым. Но тогда бы и не понадобился весь этот фарс с требованием выкупа!

Значит, кто-то из доверенных и близких Мацкевичу людей работает в одной упряжке с похитителями. Кто? Начальник СБ? Очень может быть. Алкоголики – люди зависимые. Постоянное употребление спиртного, превращающееся в пагубную страсть, размывает все представления о порядочности. И их легко поймать на какую-нибудь "компру".

Но только вот выводы пока делать рано... Василий общался в этой фирме только с одним человеком. И то, что он ему не понравился, еще не значит, что этот человек – последний подлец. Стало быть, необходимо работать по фирме, выявляя близкие связи и доверенных людей директора и владельца.

Надо будет потом как-нибудь осторожно подтолкнуть к этому Михайлова. Можно бы было, конечно, сказать и этому Гнедкову. Он ведь тоже вроде как включен в группу. Но вот тут личные антипатии Василия брали верх над разумом – он был ему несимпатичен. Значит, он ничего не должен знать. Точка.

И еще один вывод сделал Скопцов. Но только он не собирался об этом говорить даже Михайлову. По крайней мере, пока. Дело в том, что похитители не были чеченцами. Возможно, выходцами из других кавказских республик или стран, но только не чеченцами!

Строя свои версии, милиция исходила из того, что все поголовно чеченцы – бандиты и террористы, которые устраивают взрывы и похищают людей с целью получения выкупа. Но, выстраивая версии, менты не учли одного. Того, что называется "менталитетом". Чеченцы при свойственных им дерзости и презрению к опасности не ограничились бы несчастными ста тысячами! Они бы потребовали все! Все полностью!.. И добивались бы своего более нагло и нахраписто!

– Мы приехали! – Водитель выжидающе смотрел на Скопцова в зеркало заднего вида. – Это ведь здесь?

– Ну да! – опомнился Василий. Машина стояла возле его дома. – Я сейчас, быстренько!

– Я с тобой! – подхватилась и Аня, не выпуская папку из рук.

– Может, и мне с вами подняться? – как бы невзначай поинтересовался Гнедков.

– Владимир Николаевич, а как же деньги?! – Аня сделала большие глаза. – Я ведь их с собой не беру – оставляю в машине, под вашей охраной!

– Ну хорошо... – вроде бы нехотя согласился Гнедков. Но пакет с деньгами взял крепко и нежно, как родной. Василию это тоже не понравилось. Хотя чего можно ожидать от нищего мента, ничего в этой жизни не видевшего, кроме мизерной зарплаты и редких "подарков" от "благодарного народа"?.. Ему такие деньги за всю свою жизнь не заработать.

– Слушай, я бы и сам мог, – уже на лестнице сказал Скопцов, обращаясь к Ане.

– Папка, – сдавленным шепотом произнесла она, при этом оглядываясь по сторонам.

– Что – "папка"? – не понял Василий.

– Спрячь ее, пожалуйста, у себя.

– Почему?!

– Неужели ты не понимаешь?! – удивилась Аня. – Это же тюрьма! И деньги конфискуют!

– Но ты-то здесь при чем?! – Василий все еще отказывался понять. – Это же бабки Мацкевича! И проделки его!

– Вася... – Аня схватила его за руку. – Эти счета – номерные!

– То есть?

– Деньги может снять любой, кто знает номер! Понимаешь?! Любой! Я, ты и даже этот мент! Любой, у кого в руках окажется эта папка!

Уже вставляя ключ в замочную скважину, Скопцов поинтересовался:

– А ты не думаешь о том, что я могу эту папочку притырить? И денежки твоего супруга присвоить?

– Ты? – Аня оценивающе смерила его взглядом. – Нет, ты на такое не способен. Для тебя слишком большое значение имеют разного рода условности.

– Ну спасибо. – Василий распахнул дверь своей квартиры. Первое, что он увидел, были написанные на большом настенном зеркале в прихожей чем-то кроваво-красным буквы, складывающиеся в слово: "Казел!!!" Именно так – через "а" и с тремя восклицательными знаками.

Через секунду, стряхнув с себя оцепенение, Василий сообразил, что это вовсе не кровь, а скорее всего губная помада. Интересно, и чего же еще в его "крепости" успела на прощание наколбасить брошенная им подружка? Пока об этом лучше и не думать.

– Что это? – чуть слышно поинтересовалась из-за его спины Аня, уставившись на зеркало.

– Надпись, – сообщил Василий.

– И для чего?

– Чтобы, причесываясь по утрам, я мог ее видеть и целый день потом не строить в отношении себя иллюзий, – сказал Скопцов первое, что пришло в голову.

– Ну-ну, – с сомнением в голосе пробормотала женщина, при этом с явным недоверием глядя на его короткую, "бандитскую" стрижку.

– Ладно, давай сюда свою папку! – протянул Скопцов руку. Без тени сомнения на лице Аня вложила прохладный пластик в его большую ладонь. – Ты посиди пока на кухне. Чайку попей.

– Хорошо. – Анна двинулась по коридору, с любопытством поглядывая по сторонам – ей было интересно, как же живет сейчас ее старый воздыхатель. А за ее спиной хлопнула входная дверь.

Вернулся Скопцов минут через десять, когда Анна смогла убедиться в том, что сделанный ею в свое время в пользу Мацкевича выбор не был ошибкой.

Журналист тут же прошел в комнату, ничего не говоря женщине. Но она успела заметить, что папки в его руках уже не было.

– У меня к тебе тоже будет просьба. – Быстро покидав в обычный пластиковый пакет кое-что из белья и сменив рубашку, Василий уже через пять минут вернулся в кухню.

– Что за просьба? – Анна с любопытством оглядывалась по сторонам.

– Не надо кому-либо знать, что я занимаюсь твоей личной охраной.

– Кому именно? – уточнила женщина, покидая квартиру. – Менту или другим?

– Никому, – решительно сказал Василий. – Как мне кажется, это наше с тобой личное дело.

– Хорошо, – согласилась Аня.

Перед тем как запереть дверь, Василий еще раз взглянул на надпись. Вспомнилась та случайная подружка. Причем сейчас Скопцов вспоминал ее совершенно равнодушно. Лицо и даже фигура, так недавно вызывавшие его искреннее восхищение, терялись где-то в глубинах памяти. И вовсе не потому, что рядом с ним была более красивая зрелая женщина, затмевавшая собой обычную простушку. Просто девушка, не умеющая правильно написать даже такое простое слово, как "козел", не заслуживает того, чтобы о ней помнили.

3

На место назначенной "стрелки" Таран с товарищами прибыл минута в минуту, как и предписывается правилами "хорошего бандитского тона". Разумеется, чеченцев там еще не было. И не потому, что они испугались или признали свою неправоту. Никола прекрасно знал, что этих "завоевателей" отличает полное презрение ко всем как бандитским, так и другим местным традициям.

На "стрелку" они приехали вчетвером – сам Никола, Толян, Грек и четвертый их боец, Рыжий. Вообще-то всего с Тараном постоянно работали не только эти трое, а еще пять человек. Да и Димка Паленый, старый приятель, предлагал помощь.

Но только Никола не счел нужным собирать толпу. Четыре человека с битами в руках вполне способны поучить уму-разуму трех зарвавшихся щенков, пусть даже и "черных".

И местечко для этого – хоть куда. Метров триста до ближайших окраинных домов города, между недостроенных и давным-давно заброшенных гаражей. Делай все, что хочешь, – никто не услышит.

Никола глянул на часы. Эти нерусские хари заставляют себя ждать. Ну ничего. Тем, значит, больнее им будет.

Никто не собирался вести какого-то там "толковища". Решили единогласно – сразу, как подъедут, начинать бить. Избить самих, переломав им руки-ноги, раздолбить их тачку. Хотя... Если машина хорошая, такая, как говорили очевидцы, может, стоит и себе ее забрать. Лишней не будет.

– Вроде едут, – сказал стоящий рядом с бригадиром Толян.

Никола прислушался. Точно, кто-то едет – со стороны города нарастал шум автомобильного двигателя.

Через несколько секунд тяжелый джип "Мицубиси-Паджеро" вывернул из-за поворота и остановился метрах в тридцати от ожидающих бандитов. Из машины никто не спешил выходить.

– Ссат, суки черножопые! – решил Никола. – Ну да мы люди не гордые – сами подойдем!

Небрежно помахивая битами, четверка бандитов не спеша направилась к стоящему джипу.

– А тачка у них, в натуре, путевая! – присмотрелся Таран. – Пацаны, машину не трогаем – себе заберем! Не хер всякой чмуроте на таких лайбах раскатывать!

– Добро! – согласился Толян. Остальные промолчали, но в том, что его слова услышали, у бригадира не возникло ни малейших сомнений.

Подойдя к машине, Никола резко рванул на себя водительскую дверцу:

– Ну, псы, и кто здесь Ахмад?! – Несмотря на все приготовления и отданные им же самим команды, он не мог начать драку просто так. Для начала ему надо было себя немного "разогреть". И самой подходящей фигурой для "разогрева" был тот самый Ахмад, что позволил себе более чем оскорбительные высказывания в его, Николин, адрес.

– Ну, я Ахмад! – ответил тот, что сидел на переднем сиденье и выглядел покрепче остальных.

– Ах ты, сучонок! – ласково произнес Таран и потянулся большой ладонью к его лицу. – Ид-ди сюда, пидоренок!

Никола так и не успел понять, что произошло в машине. Сидевший сзади чучмечонок вдруг вытянул вперед руку. Ударил гром, и в глаза Тарана кольнула острая яркая звездочка.

Пуля, выпущенная из пистолета Стечкина, попала бригадиру точно в лоб. Большое и сильное, но только уже мертвое тело было отброшено на несколько шагов назад. Девятимиллиметровая пуля, выпущенная практически в упор, пробила лобную кость и при выходе вырвала часть затылочной, забросав частицами мозга стоящих сзади боевиков.

– У них "волыны"! – заорал Толян. Он уже не смотрел, что там происходит с бригадиром – сейчас речь шла о его собственной жизни!

А стекло на задней двери уже опускалось, и в открывающемся проеме была видна рука с пистолетом.

Грек попытался было достать битой хотя бы водителя, но только тот ловко увернулся, упав на уже освободившееся пассажирское сиденье. А Ваха, не задумываясь, выстрелил в Грека. Тяжелый удар в грудь швырнул бандита на землю. Он попытался было вдохнуть, но не мог – в разорванных легких что-то клокотало и бурлило.

Толян и Рыжий бросились бежать в сторону гаражей, надеясь найти в их запутанном лабиринте хоть какую-то защиту от пуль. Сейчас было не до "поняток" и не до бандитской чести. Сейчас им хотелось только выжить.

Ахмад, который покинул салон автомобиля одновременно с первым выстрелом, легко, в несколько широких прыжков догнал Рыжего, отставшего от приятеля. Высоко подпрыгнув, чеченец изо всех своих сил впечатал пятку в спину бандита. Удар был настолько силен, что Рыжий почти что сделал сальто вперед, но только приземлился не на ноги, а тяжело приложился спиной к плотно утоптанной земле. От этого удара у него перехватило дыхание, и подняться сразу он не смог. А подскочивший Ахмад тут же начал пинать его ногами, стараясь попасть в лицо острыми носками туфель.

– Атайды! – закричал другу набегающий Ваха. – Атайды, Ахмад!

Чеченец сделал шаг в сторону, а его земляк, не задумываясь, направил ствол пистолета на лежащего Рыжего и дважды надавил на спусковой крючок. Тело бандита дважды дернулось и замерло. Он был мертв.

– Где четвертый?! – Ахмад огляделся по сторонам.

– Туда побежал! – Ваха ткнул стволом пистолета в сторону гаражей. Не сговариваясь, оба приятеля сорвались с места. В принципе, им было наплевать, уйдет кто-нибудь из этой мясорубки или не уйдет. Сейчас их вел за собой не расчет, а слепой азарт. Они метались между недостроенных гаражей, искали и не могли найти убежавшего Толяна.

Через некоторое время, когда поутих азарт схватки и адреналиновые выбросы пришли в норму, Ахмад окликнул Ваху:

– Хорош! Пошли отсюда! Пусть живет, скатын!

Ваха спрятал пистолет под одежду, и оба чеченца не спеша, с чувством выполненного долга, направились назад, к машинам...

Боль ушла. Ушла совсем. Тело полностью онемело, и Грек понимал, что умирает. Он уже не испытывал нужды в воздухе для дыхания – ему было хорошо и покойно. Широко открытыми глазами он смотрел в глубокое, бездонное небо.

– А этот шакал еще живой, – послышался чей-то голос у него над головой. – Может, добить?

– Нэ надо. Сам здохнэт, падаль.

Послышались удаляющиеся шаги. Шакал, падаль. И Греку вдруг стало мучительно обидно – неужели это все, что о нем можно сказать?! Он даже заплакал от обиды. Одинокая слезинка выкатилась на щеку. А потом Грек умер.

Ахмад приблизился к трупу Тарана. Ногой перевернув его на спину, начал обшаривать карманы.

– Ай, Ахмад!.. – Шамиль начинал нервничать – в любую минуту здесь мог кто-нибудь появиться! – Поехали, да?!

– Подожди. – Бригадир новой чеченской команды продолжал спокойно, никуда не торопясь, обшаривать карманы мертвеца. – Ключи ищу.

– Какие ключи?!

– У них машина хорошая. Зачем добру пропадать? Я ее лучше себе возьму. Опа! – Чеченец обнаружил искомое и встал на ноги. – Все. Поехали отсюда.

Уже через пару минут две машины покинули площадку, на которой разыгралась эта трагедия.

Толян забился в какую-то щель. Наверное, ему повезло – его не нашли.

Заскочив в один из гаражей, он увидел недостроенную смотровую яму, почти доверху забитую разного рода мусором. Но только между потолком и мусором оставалась небольшая щель. А за спиной слышались приближающиеся шаги чеченцев. И тогда, наплевав на вонь и грязь, наплевав на все, Толян пополз в эту щель, извиваясь как змея и разрывая одежду о шершавый бетон.

Он слышал, как его искали, о чем говорили между собой эти два беспредельщика. И трясся от страха, что вот сейчас кому-нибудь из них придет в голову заглянуть в его укрытие и он найдет свою смерть на куче мусора, нечистот и собачьих испражнений.

Но не нашли. Повезло. Выждав еще немного, Толян начал выбираться из своего убежища.

Через несколько минут, перемазанный и вонючий, в разорванной одежде, но живой, он вышел на площадку, где должна была проходить эта "стрелка". Проходить по их сценарию, по их планам! Но прошла так, как захотели их конкуренты.

Недалеко друг от друга медленно остывали три трупа. Его друзья. Пацаны, с которыми он не раз и не два попадал в различные переделки и выходил из них живым.

Обессиленно упав на траву рядом с трупом Тарана, Толян впервые в жизни заплакал. Не потому, что ему до такой уж степени было жалко погибших пацанов. Это пережитый им ужас, ощущение близкой смерти рвалось наружу таким вот странным и непривычным ему образом.

4

Телефон буквально притягивал к себе, манил и звал – ну, давай! Подними трубку, послушай, что тебе скажут! И Василий, и Анна не могли отойти от аппарата дальше чем на пару метров – приближалось время, в которое должны были позвонить похитители.

Проблему с сокрытием присутствия Скопцова в квартире решили просто – проводив вместе с опером Анну до дверей, Василий с ней церемонно распрощался и, пожелав всего наилучшего, спустился вниз так же вместе с Гнедковым.

– Вас подвезти? – предложил на прощание капитан.

– А вы что, на машине? – не без ехидства поинтересовался Василий. "Волга", на которой они сюда приехали, принадлежала фирме Мацкевича, и то, что самого мента согласны были отвезти в его управление, было обыкновенным проявлением любезности и дружелюбия со стороны начальника СБ.

– Ну, тогда до свидания. – Гнедков неприязненно покосился на Скопцова и руки ему на прощание не подал. Ну да не очень-то и хотелось!

Вернувшись в квартиру, Василий сразу же устроился у телефона. Через пару минут подошла и Анна:

– Вася, я отпустила Наталью Семеновну на два дня. Не хочу, чтобы она присутствовала при всех этих переговорах.

– Интересно, а что она подумает о тебе? – Василий искоса посмотрел на Аню. – Ну, и обо мне, разумеется.

– А мне наплевать, что она подумает! – отмахнулась Аня. – Это ее вообще не касается, кто и чем тут занимается! Пусть знает свое место!

– Ну-ну... – Сказать Скопцову на это было нечего. Вообще, Анна сильно изменилась за последние несколько часов. Стала жестче, решительнее, увереннее в себе.

"Вот что значит просто подержать в руках приличные деньги!" – Василий, глядя на женщину. Но только вслух сказал другое:

– А ты готовить-то умеешь? А то заморишь своего защитника голодом. Или, что еще хуже, отравишь.

– Не беспокойся! В крайнем случае пельмени из магазина я приготовить сумею! Или яичницу поджарить, – усмехнулась Аня. – Ты о чем-нибудь, кроме жратвы, думать можешь?

– Могу, – поспешил признаться Василий.

– И о чем же это? – Женщина чуть понизила голос, и в ее глазах появилось что-то такое... волнующее, манящее, зовущее.

– Хорошо бы было еще и поспать, – честно ответил Скопцов, игнорировав этот призыв.

Аня фыркнула в ответ, как рассерженная кошка, и отвернулась.

Минут пять сидели молча. Потом Анна вновь повернулась к своему телохранителю:

– Слушай, Вася...

Что она хотела сказать, узнать Василию, видно, было не суждено – телефон взорвался звоном.

Глаза Ани тут же изменились – в них появилось испуганное и беспомощное выражение. Она в ожидании уставилась на Скопцова – как, мол, быть? Подскажи. А телефон продолжал звонить.

– Возьми трубку, – почему-то шепнул Василий. – И спокойней, спокойней!..

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Аня сняла трубку телефона:

– Да...

О чем говорил ее собеседник, Скопцов слышать не мог. Но только сразу понял, что это не похитители, а кто-то хорошо знакомый, потому что лицо Ани тут же отмякло, расслабилось. Исчез страх из глаз.

– А, это ты... – Тон тоже изменился – стал слегка пренебрежительным.

– Чего хотел?

– Нет... Нет... Я, по-моему, ясно сказала – нет!

Несмотря на отказ, собеседник или собеседница, – даже сидя рядом, Василий мог слышать только монотонное бормотание в трубке, – проявлял настойчивость.

– Слушай, не будь занудой! Я же сказала – нет! Понятно...

Таким тоном женщина может разговаривать только с мужчиной... Причем с близким ей мужчиной. И зависимым.

– И вообще, не звони сюда больше. У меня сейчас и без тебя проблем хватает. Я тебе сама позвоню! – Аня мазнула откровенно оценивающим взглядом по сидящему рядом Василию и добавила: – Если надо будет.

После чего, не слушая больше собеседника, просто повесила трубку.

– Кто это? – лениво поинтересовался Василий.

– Да так, – отмахнулась Аня. – Никто.

Но только при этом отвела шкодливо глаза в сторону.

5

А "никто" в это время метался по своей доставшейся ему от родителей квартире, как зверь по клетке.

Часы тикали. Минута летела за минутой, секунды убегали, как вода в песок. А вместе с ними убегала и его жизнь.

Андрею необходимы были деньги! И достать их он мог только у Анны! Больше не у кого!

Как она там сказала? "У меня и без тебя проблем хватает". Так вроде бы... А что за проблемы? Ясно, что не финансовые – ее мужик слишком хорошо для этого стоит. Андрей проверял. Он ведь тоже не из голодного края приехал, чтобы вот так просто, на каждую жирную корову бросаться! Хотя, конечно, к Анне это отношения не имеет.

Так, ладно! В чем могут заключаться ее проблемы? А черт его знает! Но если он вдруг появится в роли заботливого друга, которому далеко не безразличны трудности любимой им женщины...

А ведь может и пролезть! Бабы чувствительны! И эта такая же, как и все остальные. Должна клюнуть. Вот только грузить на себя чужие проблемы, брать какую-то ответственность... Ох, как же не хочется этого делать!

Размышляя, Андрей подошел к бару, достал оттуда бутылку виски и, немного налив в высокий стакан, отхлебнул глоток.

Прихватив бутылку, Андрей перебрался на диван, где, прихлебывая иностранное пойло, продолжал взвешивать и обдумывать, как же ему поступить в столь непростой житейской ситуации.