Стеклянный дом

13

Когда мир начинает казаться опасным и злобным, я пытаюсь найти что-то доброе, чтобы его уравновесить. К счастью, источник подлинной доброты находится всего в одном квартале от меня – там живет вдова семидесяти девяти лет.

Дом Люсиль Рид является полной противоположностью особняка семьи Баркли. Старый коричневый диван в гостиной накрыт связанным крючком одеялом, кухня цвета авокадо не обновлялась уже несколько десятилетий. На журнальном столике рядом со слегка увядшим букетом розовых хризантем лежит стопка журналов «Ридерз дайджест». На резной деревянной тумбе для телевизора замечаю пылинки.

Мы с Марко, пока жили вместе, время от времени приглашали Люсиль на ужин. Еще он расчищал дорожку на ее участке после снегопада. Когда Марко съехал, этим занялась я. После уборки снега Люсиль всегда приглашает меня на горячий шоколад. Она готовит его из какао-порошка «Суисс мисс» с мини-маршмеллоу. В снежные дни нет ничего вкуснее горячего шоколада Люсиль!

Всю жизнь она была домохозяйкой. Ее муж умер несколько лет назад, дети выросли. На какое-то время она потеряла цель в жизни… Сейчас же Люсиль вновь обрела ее: она исцеляет раненые души. Это ее страсть. Ее призвание.

Я очень хочу достучаться до Роуз, найти с ней общий язык. От этого может зависеть ее жизнь.

Поэтому наш первый выход будет не за пиццей и не в маникюрный салон. Думаю, Роуз нужен бельчонок. А у Люсиль их два. После того как сильным ветром снесло беличье гнездо, Люсиль стала заботиться о бельчатах – в надежде, что мама-белка вернется за ними. Вероятно, та оказалась в лапах собаки или кота, потому что так и не появилась.

– Когда мне встречается раненое животное, я стараюсь не касаться его, чтобы оно не испытывало стресс, – говорит Люсиль, хлопоча на кухне. Она готовит смесь из козьего молока и яичных желтков. – Но эти двое так малы, что приходится брать их на руки во время кормления.

Роуз примостилась на диване, уставившись на пластиковую корзину, выстланную флисом. Под корзиной стоит электрическая грелка. Крошечных бельчат практически не видно, они спрятались в тепло. Но из мягкой ткани торчит светло-рыжий кончик хвостика.

Я сижу рядом с Роуз на диване, но не слишком близко.

Здесь и сейчас находятся три раненые души.

С каким трудом я уговорила Бет и Иэна отпустить со мной Роуз! Сначала они настаивали на совместной поездке. Я напомнила, что моя работа заключается в том, чтобы лучше узнать девочку, и проводить время с ее родителями не входит в круг моих обязанностей. Однако пришлось пообещать им, что я привезу Роуз домой через два часа. Бет хотела узнать адрес и номер телефона соседки, к которой мы собираемся, но я доверилась своей интуиции и не стала разглашать личную информацию о Люсиль. Я просто ответила Бет, что у нее есть номер моего мобильного и она в любой момент может связаться со мной, а Роуз будет дома еще засветло.

«Она уязвимая», – сказала Бет.

«Мне кажется, это не очень хорошая идея», – добавил Иэн.

Даже Гарриет провожала нас взглядом, стоя на парадном крыльце, пока мы с Роуз шли к моему джипу. Она крикнула вслед внучке, что поможет ей с математикой, когда мы вернемся. Про себя я отметила, что никто из родных Роуз не пытался выяснить, чего хочет она сама.

– Люсиль кладет шприц с едой в чашку с водой, чтобы нагреть его, – доверительно и неспешно говорю я Роуз.

У девочки меняется язык тела. Сначала она сидела прямо, как солдат. Розовое шерстяное пальто застегнуто на все пуговицы, несмотря на то что в комнате тепло. Волосы заплетены в две косички, руки сложены на коленях. Теперь Роуз чуть расслабляется, поджимает под себя ногу, и в ее глазах мелькает проблеск интереса.

– Нужно поставить новую электрическую грелку для бельчат. Старая плохо работает. – Люсиль отрезает ленточку на упаковке при помощи канцелярского ножа. – Стелла, будь добра, включи ее в розетку. Она сбоку от дивана.

Я встаю и беру грелку у Люсиль. Мешкаю.

– Роуз, можешь это сделать?

Затаив дыхание, наблюдаю за тем, как Роуз отрывает взгляд от пластиковой корзины. Я протягиваю ей грелку. Спустя мгновение девочка берет ее. Я испытываю невероятное облегчение. Это крошечный, но очень важный шаг. Это наше первое прямое взаимодействие.

Роуз находит розетку, затем ставит грелку рядом с корзиной.

– Спасибо, – говорю я. – Теперь бельчатам будет уютнее.

Люсиль проверяет смесь, выдавив каплю на внутреннюю поверхность запястья.

– Будет здорово, если кто-то подержит малюток, пока я их кормлю. Они настолько крошечные, что не могут поднять головку самостоятельно.

Я смотрю на Роуз и впервые ловлю ее ответный взгляд. Вижу, что ей ужасно хочется подержать бельчат.

– Роуз, хочешь помочь? – спрашиваю я.

Она охотно кивает. Я выдыхаю. Очень хотелось наладить сегодня контакт с Роуз, чтобы в моем присутствии она чувствовала себя в безопасности. Итак, я добилась своей первой цели.

– Надень эти перчатки. – Люсиль дает Роуз пару перчаток и надевает вторую пару, затем поднимает первого бельчонка, аккуратно завернутого в лоскут фланели.

Глаза Роуз расширяются. Я ощущаю ее волнение. Улыбаюсь ей и могу поклясться, что она в ответ тоже улыбнулась.

Бельчонок размером с ладонь Люсиль. Она на минутку разворачивает ткань, и мы любуемся пушистым малышом с крупными лапками и ушами размером с горошину.

На следующие пятнадцать минут Роуз оживляется. Она помогает кормить бельчат, затем аккуратно укладывает их обратно в уютные постельки. Я тихо достаю телефон и делаю несколько фотографий, запечатлевая, как мне кажется, радостные для девочки мгновения.

Люсиль просит ее на всякий случай помыть руки, хотя на ней и были перчатки. Роуз послушно направляется к раковине, а Люсиль придвигается ко мне и шепчет:

– Бедная девочка.

Я киваю, проглатывая комок в горле.

Роуз возвращается через минуту, после чего Люсиль тоже идет мыть руки. Затем хозяйка показывает нам альбом с фотографиями других питомцев, которых она выходила: воробьев, скворцов, белок, совы, щенков енота…

Впервые с момента нашей встречи у Роуз спокойное лицо. Вот Люсиль переворачивает очередную страницу, и мы видим снимок ястреба: его сбила машина, и больше он не сможет летать. Роуз касается сломанного крыла птицы на фотографии и особенно долго смотрит на нее.

– Если дикие животные или птицы получают травмы, некоторые люди полагают, что не стоит вмешиваться, что все должно идти своим чередом. Но есть способ лучше, – мягко говорит Люсиль. – Можно позвонить в местный реабилитационный центр для диких животных, там свяжутся с сертифицированными специалистами вроде меня, которые окажут пострадавшим необходимую помощь.

Я позволяю словам Люсиль повиснуть в тишине и надеюсь, что Роуз поймет их подспудный смысл. А смысл такой: ей тоже окажут помощь. Она не одна.

Мы прощаемся с Люсиль, и я везу Роуз домой. Она слишком мала, чтобы ехать на переднем сиденье, и я поглядываю на нее в зеркало заднего вида, отпуская благодушные комментарии по поводу розовых животиков бельчат и их шумных манер «за столом».

Мой телефон вибрирует, но я его игнорирую.

Проезжаем ворота. Когда мы приближаемся к особняку Баркли, язык тела Роуз меняется. Она складывает руки на животе. Смотрит прямо перед собой, ее оживление пропадает. Девочка будто возводит вокруг себя крепость.

– Роуз, я думала о том, чтобы поужинать с тобой где-нибудь в городе в конце недели. Твой папа сказал, что ты любишь вафли, а я знаю отличное место, где их готовят. Ты не против?

Она едва заметно кивает. Но при этом не смотрит на меня.

Бет ждет нас на парадном крыльце. Она вскакивает с кушетки и машет нам, когда мы с Роуз выходим из машины. У меня возникает непреодолимое желание схватить Роуз за руку и прижать к себе, чтобы защитить. Я знаю, каково это, когда тебя отправляют в то место, откуда хочется сбежать. Когда мне было семь лет, тетю назначили моим опекуном, потому что никто не поинтересовался, чего хотела я. Свесив голову и волоча за собой чемодан, я поднималась по ступенькам ее дома, зная, что из неблагоприятной обстановки попадаю в худшую.

Мать, несмотря на все свои недостатки и трудности, меня любила. Тетка возмущалась моим поведением, осуждала и ненавидела меня.

С ужасом смотрю, как Роуз заходит в дверь, пряча руки в карманах пальто. Я дала девочке свою визитку и сказала, чтобы она звонила в любое время, и что если я услышу в трубке тишину, то буду знать, что это звонит она, и сразу поспешу к ней. Роуз снова кивнула, но ее глаза были пусты. Маленькая девочка, которая радостно ухаживала за осиротелыми бельчатами, исчезла.

– Мы хорошо провели время, – говорю я Бет. – Завтра я вернусь, чтобы поговорить с Гарриет.

Хочу понять, что представляет собой бабушка, которая приехала погостить на пару недель да так и осталась.

Бет улыбается и кивает:

– Конечно. Тогда до встречи.

Снова возникает острое ощущение, что ей не нравится мое присутствие. Будь ее воля, я бы испарилась. Так же, как исчезла Тина, – нашептывает внутренний голос.

Сажусь в машину и, проехав через ворота, смотрю, кто мне звонил. Люсиль. Я перезваниваю ей.

– Стелла, ты одна? – спрашивает Люсиль.

У меня покалывает кожу от одного ее вопроса.

– Да, я только что привезла Роуз домой.

– Произошло нечто весьма странное. Я заметила это сразу после вашего ухода.

Я боюсь того, что последует дальше. Дурное предчувствие, не иначе.

– Я оставила канцелярский нож рядом с упаковкой, уверена в этом. Ты, случайно, не переложила его?

– Нет, вообще не трогала.

– Хм. Нигде не могу его найти. Ко мне завтра приедут внуки, и я хотела спрятать нож подальше, а то эти маленькие сорванцы везде лазают. Ну, может еще отыщется.

Люсиль озадачена, но закрывает глаза на это происшествие. Я же не могу этого сделать. Канцелярский нож лежал рядом с раковиной. Пока Роуз мыла руки на кухне, мы с Люсиль сидели на диване и не следили за ней. Я вспоминаю Роуз, ее лицо – беззащитное и невинное. И руки, спрятанные в карманы пальто.