Стигма ворона

Глава 3

Если зажмуриться при встрече с опасностью — то все. Ты труп.

Хочешь выжить — смотри во все глаза, дай волю чутью и покрепче сожми оружие в руке.

Эш хотел выжить.

Поэтому он шагнул из сумерек повозки в яркое пятно оранжевого света.

Стражник рванулся было к юноше, но тут раздался грубый окрик:

— Оставь! Он мой теперь. Пускай выходит.

Конвоир застыл на месте, так и не тронув приговоренного. Он буравил парня злобным взглядом, сжимая в руке рукоять меча, но обнажить оружие не смел.

Эш легко спрыгнул с телеги, и очутился лицом к лицу с высоким немолодым воином в грубом кожаном доспехе с нашитыми на груди прямоугольными железными пластинами. Его коротко стриженые волосы казались серыми из-за равномерно пробивавшейся седины, бритые щеки и подбородок обметало щетиной. Из-под мохнатых бровей на Эша смотрел недобрый, выжидающий взгляд.

А вокруг полыхали факелы, освещая другие повозки, воинов, дорогу и часть высокой стены, сложенной из серого камня, с огромными коваными воротами.

— Почему сонный порошок на тебя не подействовал? — спросил воин Эша.

— Я не ел хлеб, — ответил Эш.

— Не дали?

— Спрятал.

— Почему?

— Вонял подозрительно.

Воин усмехнулся.

— Вонял, говоришь?.. Син! — крикнул он через плечо, не сводя глаз с юноши. — Ты «мотыльков» уже набрал?..

И тут от стены, видневшейся за его спиной, медленно отделилось что-то живое. На ходу оно приобретало новые оттенки и формы, как если бы в прозрачный стеклянный сосуд наливали вино.

Это произошло почти мгновенно, но Эш успел все увидеть, и от такого зрелища у него даже дыхание перехватило.

А из тени в пятно факельного света вышел гигант, похожий на медведя — тяжелый, медленный, с грубо вытесанным квадратным лицом.

Вокруг него клубился острый, едкий запах хищника.

Еще на нем не было обычного доспеха. Только простые охотничьи штаны с кожаными нашивками и тонкий кожаный нагрудник. Совсем как у белоголового…

Немолодой воин заметил реакцию Эша. Удивленно приподняв брови, он обернулся.

— А ведь он тебя заметил, — озадаченно сообщил воин.

— Это вряд ли, — не сказал, а прорычал гигант. — Но я все равно возьму мальчишку, а то у меня людей что-то мало в этот раз набралось. А нам выходить через два дня…

Эша просто раздирало от желания спросить, куда его все-таки берут, и куда им выходить, но наученный горьким опытом он промолчал.

Ведь только что он услышал для себя главное.

Если через два дня ему предстоит куда-то идти, значит, убивать его пока не планируют.

И это было уже немало.

Тот, кого только что назвали Сином, между тем осматривал Эша, как повар разглядывает гусей у торговцев.

— Хилый он только какой-то, — негромко проговорил гиганту его приятель.

— Да нет, — возразил Син, по-хозяйски ощупав Эшу плечи. — Худой, но крепкий. Годится.

Вдруг он замер, нахмурился. И обернулся. По-звериному втянул в себя воздух. А потом крикнул стоявшему в отдалении факельщику в нелепо раздувшихся на жирном пузе доспехах:

— Эй, светлячок! Поди-ка сюда.

Выхватив у толстяка факел, он взобрался на телегу и сунул огонь под навес, рискуя поджечь его.

Раздался звон цепей, и сосед Эша приподнялся, с кривой усмешкой глядя на Сина.

— Ну да, да. Это я. Самый везучий человек на свете, — проговорил бывший узник Поднебесного застенка.

За этой сценой с удивлением наблюдал не только Эш. И конвоиры, и воин в пластинчатом доспехе с нескрываемым любопытством следили за происходящим, вопросительно переглядываясь.

Син застыл, буравя взглядом каторжника. Его губы брезгливо сжались, ноздри раздулись, дыхание стало глубоким и шумным.

— Ну что, сразу прибьешь, или сначала помучаешь немножко? — с невеселой улыбкой спросил каторжник.

Гигант хмыкнул.

— Посмотрим.

Схватившись за цепь, он рванул беднягу к себе. Каторжник зацепился за чьи-то торчащие сапоги и выстелился на пузо в проходе, но Сина это не остановило. Он выволок каторжника из повозки прямо в дорожную грязь, и, обернувшись к своему приятелю, деловито заявил.

— Этого я тоже возьму.

Ухватившись за цепи, сковывавшие каторжнику руки, Син пошел прочь, вынуждая узника семенить мелкими шажками, поскольку сделать нормальный шаг не давали оковы на ногах.

— Эй, малый, чего встал? — крикнул гигант Эшу. — Догоняй давай. И учти: если мне не понравится, как ты ходишь, смотришь или говоришь, я тебя освежую прямо на месте. Ты понял? Отсюда если и сбегают, то только на тот свет. И поверь, я сумею сделать твой путь незабываемым

— Понял, — эхом отозвался Эш, подчиняясь.

Син, раскачиваясь на ходу из стороны в сторону, как моряк, повел свою добычу по направлению к железным воротам.

— Мне, наверное, следует спросить, как ты поживаешь, или что-то в этом духе?.. — негромко спросил каторжник.

Син резко остановился и обернулся…

Эш даже голову в плечи невольно втянул.

Что-то сейчас будет.

— Ничего подобного ты точно не должен!!! — рявкнул гигант в лицо узника, выплевывая слова ему в лицо вместе с брызгами слюны.

Тот стоял, опустив взгляд, но на губах продолжала играть неуместная улыбка.

— Что ты все ухмыляешься? — взорвался Син. — Что тебе смешно? От застенков башней протек?.. Я четыре года из-за тебя живу по ту сторону стены, а ты хоть примерно представляешь себе, каково это — жить там? Ты меня подставил!!!

— Да, — не стал отпираться тот, поднимая глаза. — И я бы выразил тебе свое сожаление раньше, но, понимаешь, все никак вырваться не мог…

— То, что ты себя в тюремные цепи засунул — так это твое собственное решение! Мало ли кто и как с жиру бесится. А вот меня, знаешь ли, моя жизнь вполне устраивала!

Улыбка узника становилась все шире. Было видно, что он всеми силами пытается убрать ее с лица, но ничего не получалось.

— Подумать только: пройти пытки, две тюрьмы, чудом вырваться из Поднебесного на свежий воздух — и тут встретить тебя!.. Просто злой рок какой-то!

— Я верил тебе, Дарий!!! — проревел Син, и его лицо побелело от гнева. — Я относился к тебе, как… как к другу!..

Узник в мгновение стал серьезным.

— Слушай, я ведь не знал, что все так обернется, — сказал он. — И я мог тогда убить тебя, но вместо этого…

— Вместо этого ты меня подставил и опозорил! — перебил его Син.

Дарий вздохнул.

— Ну что-то же нужно было делать. По доброй воле ты бы вряд ли мне двери открыл. И к тому же… если бы ты на самом деле был так зол на меня, то бросил бы там, среди прочих полутрупов, — резонно заметил он. — Но ты забрал меня с собой, а значит…

— Это значит, что легкой смертью ты не умрешь! — прошипел Син, и, дернув за цепь, продолжил путь по направлению к стене.

Эш последовал за ними.

Прямо в одной из створок ворот была вырезана железная дверь — выход на ту сторону от стены. Приблизившись, гигант бухнул по ней пару раз сапогом. В ответ заливисто залаяли псы. Через пару минут зазвенели ключи и загрохотали засовы. Дверь открылась, и Син сначала протолкнул в нее свою добычу, а потом вошел сам.

Эш ступил на чужую землю с замиранием сердца.

Территории Внутреннего Круга оберегали акады. Внешний Круг не оберегал никто, кроме самих людей. И впервые Эш вдруг осознал, как это все-таки важно — жить там, где ты чувствуешь себя защищенным от мира диких духов.

Как можно спокойно спать, если в любой момент прямо с неба может обрушиться безумная сущность, способная превратить в пыль твой дом? Или дерево, мимо которого ты пойдешь на охоту, может вдруг оказаться вовсе не деревом…

Духи могут жить где угодно.

И здесь, во Внешнем Круге, они убивают людей.

Эш весь превратился в зрение, слух и обоняние. Торопливым взглядом окинул ярко освещенную площадку, обнесенную приземистыми строениями, вдоль которых на цепях сидели огромные черные псы и ходили взад-вперед воины с мечами наголо. Пахло горьковатым маслом и смолой, в которых вымачивали ткань для факелов, свежевыделанной кожей и влажной собачьей шерстью. Из конюшни доносился лошадиный храп — животные почему-то беспокоились, переступая с ноги на ногу по деревянному настилу.

Син деловито провел их через двор к отдельно стоявшему одноэтажному домику, открыл дверь — и Эш очутился в небольшой комнате, где вдоль стен на каменной скамье сидели люди. Прямо из пола к ногам каждого тянулись кандалы.

Мгновенно умолкнув, узники уставились на вошедших.

Эш, в свою очередь, принялся разглядывать собратьев по несчастью.

То, что здесь держали шестнадцать крепких молодых мужчин, Эша ничуть не удивило.

Но семнадцатым узником оказалась девушка.

На вид ей было чуть больше двадцати, и даже скромная тюремная рубашка до щиколоток не могла скрыть ее пышных, выразительных форм. Рыжеватые волосы, по крестьянскому обычаю разделенные прямым пробором, тугими косами падали ей на грудь. Миловидное личико с маленьким пухлым ртом заливал пунцовый румянец. Девушку предусмотрительно посадили в отдалении, у стены с узким зарешеченным окошком, по обе стороны от которого висели две пожелтевшие дорожные карты. Но от сальных взглядов и слов расстояние не помогало. Руками она придерживала разорванную горловину рубашки, не давая ей слишком широко распахнуться.

Дарий присвистнул.

— А козочку вы к изголодавшимся волкам специально подсадили? Чтобы проверить, у кого задора хватит железо перегрызть? — спросил он у Сина, глядя в упор на распаленных желанием пленников.

— Не твоего ума дело, — буркнул тот и толкнул узника на лавку. — Оковы надевай! И ты, малый, тоже.

Эш сел на каменный уступ и принялся неловко связанными руками надевать железо себе поверх сапог.

— Да что ты, в самом деле…

Син вытащил из коротких ножен на поясе охотничий клинок и разрезал ему веревки.

— Так-то лучше… Ноги к лавке прижми, а то сломаю ненароком.

Сняв с двери молот он ударил сначала по одному железному кольцу на щиколотке, потом по другому. Потом точно так же заковал Дария и ушел, насвистывая.

После его ухода все узники выдохнули. Приглушенно зашуршали разговоры — сначала еле слышно, потом шепот плавно сменился на голоса.

Кто-то продолжил общаться между собой, двое бородачей о чем-то эмоционально спорили, поглядывая на карты, висевшие на стене.

Но большая часть пленников, возбужденно поблескивая глазами, принялись увлеченно вгонять девушку в краску.

От отвращения Эш поморщился. Мерзкие предложения приподнять юбку, жадное облизывание губ, неестественные интонации…

Вот только дело происходило не в застенке, где от скуки заняться нечем и каждый день похож на другой, как две капли воды. Эти люди ступили на незащищенную землю, проскользнув по тонкому лезвию между жизнью и смертью, но все еще оставались приговоренными. И вряд ли кто-нибудь из них знал наверняка, что с ним будет дальше.

А когда твоей жизни угрожает опасность, тут уж как-то не до девок.

Пусть даже кому-то очень уж невмоготу стало, кому-то так проще прятать свой страх. Но не десятку же мужчин разом?.. И они не просто развлекались, досаждая девушке, они распалялись на нее.

И это было странно.

Эш присмотрелся к девице. Чистая, но порванная рубашка как бы намекала на насилие, но узница вовсе не выглядела потрепанной и истерзанной. Более того, у нее были очень нежные, маленькие ручки — совсем не крестьянские. Да и гладкие косы смотрелись слишком уж аккуратными.

Покосившись на своего знакомого, он вдруг заметил, что у того дыхание стало возбужденным и прерывистым, глаза масляно заблестели…

— Смотреть больно, как она жмется там в углу… — проговорил Дарий.

— Ничего она там не жмется, только ляжки подолом сильней обтягивает, — хмыкнул Эш.

— В смысле?.. — не понял тот.

— Да она дышит ровнее, чем ты. Не знаю, что тут происходит, но я бы не вмешивался.

Дарий сначала осуждающе взглянул на Эша, но потом все-таки пригляделся к девушке.

— А ты, однако, прав, — удивленно признал он наконец. — И вообще, очень уж она гладкая, чистая… Как я сам-то не заметил?..

Эш спрятал усмешку и вдруг ни с того ни с сего спросил:

— А ты чем вообще занимался до Поднебесья?

Дарий задумчиво почесал бороду.

— Да… как тебе сказать. Всем помаленьку. А что?

— На длинноклювов никогда по весне охотиться не приходилось?.. — не удержавшись от улыбки, спросил Эш.

Дарий сначала не понял, нахмурился — а потом расхохотался, хлопнув парня по плечу.

— Намекаешь, что я тоже перья распушил и закружил на току, хоть голыми руками бери?

— А разве нет?

— Посидел бы с мое без единого женского лица — еще не так бы распушился. Я сейчас, наверное, всех своих женщин вспомнил, глядя на нее…

Он уставился на девицу, потом — на других пленников.

— Да это, похоже, наваждение какое-то, — проговорил он. — Я гляжу на нее, она мне почти отвратительна — но при этом меня аж трясет…

— Ты и раскраснелся, как помидор, — заметил Эш.

— Врежь мне.

— Что?

— Врежь мне покрепче, насколько силенок хватит!

Если бы не последняя фраза, Эш, наверное, еще колебался бы. Но после «силенок» у него появилось непреодолимое желание исполнить просьбу Дария на славу. Приподнявшись, Эш от души влепил ему под челюсть, да так, что бедняга, покачнувшись, опрокинулся и рухнул спиной со скамьи на пол.

Все взгляды мгновенно устремились на них двоих.

— Твою ж!.. — взвыл Дарий, хватаясь за лицо. — Ты мне челюсть чуть не сломал!

— Сам же просил — покрепче, — проговорил Эш, потирая кулак и присаживаясь на место.

— Откуда ж я знал, что у тебя рука тяжелая, как у лесоруба?!

Парень довольно усмехнулся. Видимо, удар и правда получился хороший.

Дарий вернулся на лавку, пошевелил челюстью.

— Нормально?.. — тихо спросил Эш.

— Ничего, я крепкий, — так же тихо ответил Дарий. — Зато, кстати, помогло. Прям отлегло…

Они оба, не сговариваясь, покосились на девицу — и встретились с ее смеющимся взглядом. Опустив руку на уровень бедра, она неприметно погрозила им пальцем.

— По-моему, это намек, что нас рассекретили в том, что мы рассекретили ее, — тихо проговорил Эш.

— Кстати, я — Дарий.

— Эш, — представился парень в ответ. — А твое имя уже знаю благодаря Сину.

Тот тяжко вздохнул, растирая ладонями лицо.

— Да уж. Повезло мне, как утопленнику, которому больше виселица не грозит…

— Что ты ему сделал?

— Запер в подвале, чтобы не помешал разобраться с его луггалем, — небрежно ответил Дарий.

Эш вздрогнул.

Этот человек с бородой, похожей на кусок пакли, которого только что волок за собой, как пса на цепи, рядовой воин Внешнего круга, поднял руку на луггаля?.. Военного командира, аристократа, главы одной из прокураторий? Он или врет, или безумен. Третьего не дано.

— Ты пытался убить луггаля?.. — с недоверием в голосе спросил Эш.

Дарий невесело усмехнулся.

— Что значит «пытался»? Я убил его.

— Ты???

Эш шумно фыркнул.

Вот ведь гад. Мало того, что врет без запинки, так еще и других людей за полных идиотов держит!

— Ты, верно, сидишь сейчас и думаешь: что за говно этот бородатый хрен мне в уши льет? — спросил Дарий, с пытливым прищуром взглянув на Эша.

— Вроде того.

— Но это правда.

— Луггали — носители духа. Хочешь, чтобы я поверил, будто ты справился с опытным воином со стигмой? Сколько мне, по-твоему, лет? Пять? — обиделся Эш. — Я дважды выручил тебя, а ты ведешь себя, как сволочь!

Дарий тихо рассмеялся.

— Ладно, не злись. Кстати, ты заметил: все присутствующие здесь рассматривают или девушку, или карты на стене.

— Еще бы — здесь ведь больше и нет ничего, — фыркнул Эш и невольно перевел взгляд на карты.

От трепета факелов по изображениям гуляли яркие блики и тени. Над затертым и скрутившимся в трубочку верхним углом ближней карты паук сплел густую паутину, обрывок которой серой бородой раскачивался от дыхания сквозняка.

— Да нет… — проговорил Дарий. — Просто они действительно интересные, если к ним приглядеться.

— И что в них такого?.. Ближняя к нам — обычное изображение двенадцати держав Внутреннего круга с приграничной зоной.

— Ошибочное изображение, — поправил тот.

— В смысле? Почему ошибочное?..

— Обрати внимание на линию границы с Внешним Кругом. Искривление линии вдоль провинции Сатта.

— Там граница проходит вдоль озера — это не искривление, а естественный рельеф. Не посреди же озера стену возводить? — пожал плечами Эш.

Точно такая же карта лежала на огромном квадратном столе в кабинете старика. Пока Аварра читал или писал, Эш нередко разглядывал ее и отлично запомнил.

— Озеро? — удивился Дарий. — Какое еще озеро?.. Я был там пять лет назад, и стена проходила вдоль всей провинции ровно, и без всяких озер!.. — он вдруг умолк, точно его осенила внезапная догадка. — Не может быть, — выдохнул он, наконец.

— Что?..

— Озеро появилось позже. Когда я уже был в темнице. И в результате этого граница немного сместилась… Ты понимаешь, что это значит? Внутренний круг уступил Внешнему частицу своей территории!

Сначала Эш вообще не сообразил, о чем идет речь. И почему человек, закованный в цепи дважды, при виде карты и крошечной выбоинки на линии границы где-то в далекой Сатта вдруг побелел, как молоко.

В первую секунду ему подумалось, насколько это все неважно по сравнению с тем, что происходит здесь и сейчас…

А потом до него дошло.

Ведь эта крошечная выбоинка была землей, защищенной акадами. Неприкосновенной и благословенной.

«Благословенная земля нестерпима для диких духов» — учили на Вороновом утесе.

«Сила священных акад вечна, незыблема и неисчерпаема» — пели жрецы в зиккуратах.

И на этих истинах держалось все, что Эш до сих пор знал о мире.

Но если возникшее озеро отодвинуло границу…

— Ох ты ж!.. — вырвалось у него из груди.

— Понял, наконец. Долго же ты…

Эш с укором зыркнул на собеседника, и спросил:

— Может, ошибка какая-то?

— Может… Но в углу экслибрис королевского графического общества.

— Чего?.. — не понял Эш.

— Короче, карта должна быть верной, — коротко пояснил Дарий, не желая вдаваться в подробные объяснения.

— А что там за вторая карта? Какие-то значки, символы…

— Ты не читаешь по-рамейски? — удивился Дарий.

— Нет, — покраснел Эш.

Он и на родном языке читал с трудом, но признаваться в этом не собирался.

— Это не карта, а скорее условный набросок, — пояснил Дарий. — Две зеркально отраженные части, одна из которых подписана как Ишкур, место бури. А вторая — Иркалла.

— Звучит как-то неласково. И что это означает?

— Место, из которого не возвращаются.