Стихотворения

Г. ГЕЙНЕ

"Я лег и спал - так сладко спал…"

Я лег и спал - так сладко спал,

Как будто жить отвык;

Но в сонной грезе мне предстал

Нездешней девы лик

Бледна, как мрамор, холодна,

Жемчужный свет в глазах -

Она таинственно - чудна,

И волны в волосах…

И тихо - тихо белый лик

Склонился надо мной,

Над самым сердцем он поник

Кудрявой головой.

Как кровь ключом кипит сама,

Ключом по жилам бьет

А грудь красавицы нема

И холодна, как лед

"Да! Грудь моя, пожалуй, - лед,

И нет огня в крови;

Но знаю я, как всех гнетет

Насилие любви.

Да! На губах и на щеках

Моих румянца нет;

Но я - забудь невольный страх -

Но я люблю, поэт! "

И крепко - крепко обняла -

И больно стало мне…

Запел петух… Во сне была

И унеслась - во сне…

(11 июня 1858 г.)

"Колыбель моих страданий…"

Колыбель моих страданий,

Гроб покоя моего,

Милый город!.. Что желаний

Прошептал я для него!

Будьте век благословенны

Дом и сад в тени аллей,

Где пронесся миг блаженный

Для меня при встрече с ней.

Никогда бы я нисколько

Не смутил твоей мечты:

Тихо я любил и только

Жить хотел, где дышишь ты.

Но сама меня упреком

Прогоняешь ты… Изволь!

В жилах яд кипит потоком:

Защемила сердце боль…

Посох странника беру я

И бреду, разбитый, в путь,

Свежий гроб вдали почуя, -

Есть и мне где отдохнуть!

(1860)

"В Рейне зеркальном глядится…"

В Рейне зеркальном глядится

Над горою городок,

И по Рейну быстро мчится

В блеске солнца мой челнок

Я гляжу, как заплетает

В кудри золото струя -

И со дна души всплывает

Дума тайная моя,

Ясным, дружеским приветом

Волны в глубь свою манят,

Но я знаю их: под светом -

Смерть и ночь они таят.

Рейн! Ты ликом безмятежным

Схож с коварною моей:

И она ведь взглядом нежным

Манит в глубь своих очей.

(1860)

"Хотел бы в единое слово…"

Хотел бы в единое слово

Я слить мою грусть и печаль

И бросить то слово на ветер

Чтоб ветер унес его вдаль.

И пусть бы то слово печали

По ветру к тебе донеслось,

И пусть бы всегда и по всюду

Оно к тебе в сердце лилось!

И если б усталые очи

Сомкнулись под грезой ночной,

О пусть бы то слово печали

Звучало во сне над тобой!

(1859)

"Было… В жизненных потемках…"

Было… В жизненных потемках

Светлый образ мне сиял,

Да угас он, светлый образ,

И повсюду сумрак пал.

Если дети испугались,

Очутивщися впотьмах, -

Запевают громко песню,

Чтоб прогнать невольный страх.

Так - то, глупенький ребенок,

Так впотьмах пою и я.

Песня, может быть, нескладна,

Да боязнь прошла моя.

(1859)

Лорелея

Бог весть, отчего так нежданно

Тоска мне всю душу щемит,

И в памяти так неустанно

Старинная песня звучит?..

Прохладой и сумраком веет;

День выждал вечерней поры;

Рейн катится тихо, и рдеет,

Вся в искрах, вершина горы.

Взошла на утесы крутые

И села девица - краса,

И чешет свои золотые,

Что солнечный луч, волоса.

Их чешет она, распевая, -

И гребень у ней золотой,

- А песня такая чудная,

Что нет и на свете другой.

И обмер рыбак запоздалый

И, песню заслышавши ту,

Забыл про подводные скалы

И смотрит туда - в высоту…

Мне кажется вот так и канет

Челнок: ведь рыбак без ума,

Ведь песней призывною манит

Его Лорели сама.

(31 марта 1859 г.)

"В убогой рыбачьей лачужке…"

В убогой рыбачьей лачужке

На море смотреть мы сошлись;

Вечерний туман поднимался,

Клубятся причудливо ввысь.

И вот в маяке постепенно

Огни указные зажгли:

Над рябью свинцовою моря

Корабль показался вдали.

И мы говорили о бурях,

Крушеньях, о том, как тяжка,

Всегда между небом и морем,

Суровая жизнь моряка.

Потом говорили о южных

И северных мы берегах,

О том, как и люди и нравы

Диковинны в дальних стран'ах.

На Ганге - все блеск, ароматы,

И все исполински цветет,

И стройное, мирное племя

Пред лотосом гимны поет.

В Лапландии - грязные люди:

Лоб узкий и рот до ушей;

На корточках рыб

И квакают в тундре своей.

И девушки слушали важно,

Но все призамолкли потом;

Корабль был давно нам невидим,

И сумерки пали кругом.

(1861)

"Мне ночь сковала очи…"

Мне ночь сковала очи,

Уста свинец сковал;

С разбитым лбом и сердцем

В могиле я лежал.

И долго ли - не знаю -

Лежал я в тяжком сне,

И вдруг проснулся - слышу:

Стучаться в гроб ко мне.

"Пора проснуться, Гейнрих!

Вставай и посмотри:

Все мертвые восстали

На свет иной зари".

- О, милая, не встать мне:

Я слеп - в очах темно -

Навек они потухли

От горьких слез давно.

"Я поцелуем, Гейнрих,

Сниму туман с очей:

Ты ангелов увидишь

В сиянии лучей".

- О, милая, не встать мне:

Еще не зажила

Та рана, что мне в сердце

Ты словом нанесла.

"Тихонько рану, Гейнрих,

Рукою я зажму,

И заживлю я рану,

И в сердце боль уйму".

- О, милая, не встать мне:

Мой лоб еще в крови -

Пустил в него я пулю,

Сказав "прости" любви.

"Тебе кудрями, Гейнрих,

Я рану обвяжу,

Поток горячей крови

Кудрями удержу".

И так меня просила,

И так звала она,

Что я хотел подняться

На милый зов от сна;

Но вдруг раскрылись раны,

И хлынула струя

Кровавая из сердца,

И… пробудился я.

(1 сентября 1858 г.)