Недавно, ночью, ассирийской стражей
К шатру вождя была приведена
Из Ветилуи беглая жена…
Еврейский город, перед силой вражьей,
На смертный бой и тысячу смертей
Готовяся в отчаяньи упорном,
Как старый лев, залег в ущелье горном
И выжидал непрошенных гостей;
Не обманулся он: враги не подходили,
А голодом его и жаждою томили.
И вот уж тридцать и четыре дня
Народ выносит ужасы осады -
И нет ему спасенья и пощады…
Вотще воззвал он к господу, стеня;
Вотще в нем вера праотцев воскресла;
Вотще принес он на алтарь свой дар
И пеплом пересыпал свой кидар,
И вретищем перепоясал чресла,
И умертвил постом и покаяньем плоть:
Во гневе отвратил лицо свое господь.
От Дофаима вплоть до Экревила,
От Ветилуи до нагорных мест,
По всей долине Хусской и окрест
Ассуров рать лицо земли покрыла.
И конники, и пешие бойцы,
И в ополченьи бранном колесницы,
И на слонах подвижные стрельницы,
И челядь, и плясуньи, и ловцы,
И евнухи, и вся языческая скверна, -
Все станом стало вкруг намета Олоферна.
Он вождь вождей… Ему самим царем,
Властителем стовратой Ниневии
Повелено - согнуть народам выи
Под тягостный, но общий всем ярем;
Повелено - потщиться, в страхе многом,
И истребить нещадно всякий род,
Что в слепоте своей не признает
Царя земли - единым, сильным богом…
И на челе тьмы - тем стал Олоферн тогда, -
И царства рушились, и гибли города.
И перед ним главы склоняли
Недавние кичливые враги,
И всепобедный след его ноги
С подобострастным трепетом лобзали…
И далее, успехом возгоржен,
Он шел, без боя страны покоряя…
Вдруг перед ним утесов цепь сплошная,
И нет пути… Остановился он:
Ничтожный городок залег в ущелье горном
И преграждает путь в отчаяньи упорном…