Страдание

Глава 10

Заместитель шерифа, Эл Трумэн, был высоким и худым с непропорционально большими руками и ногами, словно застрял в том переходном возрасте, когда подростки похожи на спрутов, потому что их тело развивается неравномерно. Поэтому я решила, что он будет неуклюжим, но ошиблась. Конечно, не само изящество, но он оказался нормальным, и готова поспорить, я не первая кто ошибся, думая, что он будет неповоротлив. Мне было интересно, как много подозреваемых рассчитывали на его нерасторопность и были удивлены.

Он снял свою ковбойскую шляпу с официальной эмблемой. В другой части страны ее приняли бы за обычную шляпу капитана скаутов. Его большие руки снова и снова потирали ее края, словно эта нервная привычка выработалась у него за долгие годы службы. Его темные волосы были примяты шляпой и казалось, что они у него слегка вились, но кто бы его не стриг, он умудрился искромсать его шевелюру так, что это был сплошной беспорядок, и шляпа дела не улучшило.

— Майк, мне ненавистна мысль, что ты приехал домой из-за такой причины.

— И мне, Эл, — кивнул Мика и повернулся ко мне и Натаниэлю. — Мы с Элом ходили в среднюю школу.

— Ричи был моим лучшим другом. Мы через все прошли вместе.

Эл предположил, что я знала о семейной трагедии, когда Мика превратился в верлеопарда, и оказался прав, а я думала, что это предположение интересно. Я была готова поспорить, что мать Мики или кто-то еще рассказали ему, кто я, а затем он сказал:

— Вы, должно быть, Анита. — И протянул мне руку для рукопожатия. Ага, кто-то проговорился.

— Откуда ты…, — начал свой вопрос Мика.

— Твоя мать сказала, что ты приедешь со своей невестой. Мои поздравления. А то все мы тут думали, что ты останешься старой девой.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что Эл по-прежнему обращался к Мике, а не ко мне.

— Мне просто нужно было встретить подходящих людей, — ответил Мика. Не знаю, уловил ли кто часть про «людей», но в этот момент еще один офицер протянул руку и представился.

Сержант Майкл Хортон не стал снимать свою шляпу, на нем была униформа вооруженных сил штата Колорадо. Он был младше всех нас, не считая Натаниэля и Дева, хотя я заметила, что люди дают Деву больше лет, чем ему было на самом деле, а все потому, что он был высок. Чем ты выше, тем больше тебе дают, как будто если ты невысокий, то ты очень молод. Большинство людей считали сержанта Хортона старше, потому что он был выше ста восьмидесяти, но меня это не обмануло. Ему максимум было лет двадцать пять, что на деле делало его на пару лет старше Натаниэля и Дева.

Выглядывающие из под шляпы волосы, были пострижены под машинку и могу поспорить, что он прослужил несколько лет в армии. Я могла бы даже поставить деньги на то, что он был морпехом.

— Шериф Каллахан хороший человек, — сказал Хортон, пожимая руку Мики.

— Спасибо.

Но Хортон смотрел на Дева и Никки позади нас — этот большой, спортивный мужчина оценивал соперников. Из-за того, что он сбросил остальных нас со счетов, я не стала бы полагаться на него в критической ситуации.

Во время наступившей паузы подошел сержант Рэй Гонсалез. Он относился к полицейскому департаменту Боулдера и был около метра восьмидесяти роста, но крупного телосложения, почти как Никки, так что выглядел выше. Плечи его были широки явно не из-за занятий в спортзале, а растущий живот уже грозил вывалиться над ремнем. Гонсалез был просто крупно-сложенным мужчиной, словно огромный прямоугольник. С возрастом он стал более рыхлым, ему наверно уже ближе к шестидесяти, но все же был крепче, чем выглядел. Он напомнил мне одного из охранников, Дино, который выглядел совсем не в форме, но все его тело было плотным и он был одним из немногих охранников, с которым я бы не хотела драться по-настоящему.

Он обнял Мику:

— Я рад, что ты приехал, Майк. Для Раша это много значит.

— Мне бы хотелось приехать гораздо раньше.

— Сейчас ты здесь, и только это имеет значение.

— Знаю, — ответил Мика и из-за присутствия Гонсалеза, в его голосе как будто появилось больше чувств.

— Я знаю Майка с младенчества, — сказал Гонсалез. — Да и Эла тоже, если так посудить. Мы с Рашем старинные друзья.

— А я не знаю, — сказал коп в обычной униформе и протянул руку Мике. — Детектив Рикман, Рики. Я работаю с Рэем в Боулдере и хотел бы, чтобы младшие офицеры были хотя бы в половину так же круты как вы с Рашем.

— Я не говорил, что мы не были круты, — рассмеялся Рэй. — Я сказал, что мы старые. — Он протянул мне руку, и когда я протянула свою, он обхватил ее двумя руками. Его улыбка была теплой и открытой. — Рад, что вы здесь, с Майком.

— Спасибо, я тоже.

— Ваша репутация бежит впереди вас, маршал Блейк, — сказал детектив Рикман. — Приятно знать, что один из наших местных мальчиков смог заставить вас остепениться.

Мне он не понравился, и слова его тоже. Я вопросительно глянула на Мику, мол, какого поведения в этой ситуации он от меня ждет.

— Мне надо проводить их в больницу, пока тетя Бэй не пошла искать меня сама, — сказала Джулиет. И она даже направилась в сторону больницы, пытаясь увести нас туда.

— Кто твои друзья? — спросил Рикман. — И зачем ночью темные очки? Здесь что, маленький Голливуд.

Я решила отвлечь его, потому что не была уверена, что стоит все рассказывать о наших друзьях и любовниках детективу Рикману. Никто еще ничего конкретного не спросил, но не у всех наших знакомых была безупречная репутация. Я не хотела, чтобы из-за этого возникли проблемы, и только что поняла, что никто не видел леопардовых глаз Мики. Он рассказывал мне, что раньше у него были карие глаза, и именно такие глаза все ожидали у него увидеть.

— Детектив Рикман, Рики, никто меня не заставлял ничего делать, а что касательно остепенения, то я не совсем уверена, что вы под этим подразумеваете.

— Брак, маршал Блейк, Анита, остепениться обычно означает — выйти замуж.

— Хортон, пойди, выполни поручения, что дала Бэй, — сказал Гонсалез.

Хортон уже открыл рот, чтобы сказать Гонсалезу, что тот ему не босс, но что-то в лице взрослого мужчины заставило его остановиться. Он посмотрел на Рикмана:

— Вы тут справитесь, детектив?

— Ага, справимся.

Хортон сделал, что ему сказали, и он был слишком послушным для сержанта, который не был у них в подчинении и даже другом семьи. Или у Гонсалеза была отличная репутация или же Хортон надеялся перевестись в полицию Боулдера, поэтому пытался умаслить Рики и Гонсалеза.

Мика сказал:

— Никто не заставлял Аниту делать что-либо, а что касательно темных очков, то вам известно, что если заставить ликантропа слишком долго оставаться в животной форме, то иногда их глаза не возвращаются к человеческому виду?

— Нет, — ответили Эл и Гонсалез.

— Хочешь сказать, что у тебя теперь не человеческие глаза? — спросил Рикман.

— Да. Я знаю, что полиция советует смотреть ликантропу в глаза и если они начнут менять цвет, значит, ликантроп начинает менять форму, но мои глаза больше не возвращаются к человеческому виду.

— И какого цвета они у тебя сейчас? — спросила Джулиет. Ее голос был полон каких-то эмоций, которые я не могла распознать, может печаль?

Мика опустил очки и повернулся лицом к яркому свету уличных фонарей. Джулиет издала какой-то звук, похожий на всхлипывание и прикрыла рукой рот. А смуглое лицо Гонсалеза выглядело так, словно на него навалились все беды мира. Эл отвел взгляд и стал еще печальнее прежнего. Рикман вздрогнул, но грусти в нем не было.

— Если бы вы оповестили всех других местных офицеров, я был бы вам благодарен, — сказал Мика. — Я действительно хотел бы сосредоточиться на моем отце и семье, не беспокоясь о том, что меня застрелят, потому что кто-то увидит мои глаза и не поймет.

— Я свяжусь с Гуттерманом и предупрежу полицейских возле палаты Раша, — сказал Эл, и потянулся к микрофону на плече.

— Отличная идея, — одобрил Гонсалез.

Эл тихо говорил в микрофон, и мы все ждали, пока он не сказал:

— Это сын шерифа, Майк Каллахан и его глаза застряли в животной форме.

Потрескивающийся голос сказал:

— Как это, черт возьми, его глаза застряли?

— Так, одна из тех фишек, что может случиться с оборотнями, — ответил Эл. — Передай остальным ребятам. Майку не нужно, чтобы в него целились, думая, что он сейчас превратиться в зверя.

— Чертовски странно, — сказал голос, как я предполагаю, Гуттермана. — Я передам всем вокруг.

— Спасибо, Гуттер, — поблагодарил Эл.

— Кто-то уже думал, что ты сейчас обернешься, увидев твои глаза? — спросил Рикман.

— Случалось раз или два, — ответил Мика. Он вернул очки на место, пряча экзотический блеск своих глаз.

Для меня это стало новостью. Я обернулась посмотреть на Натаниэля, и по выражению его лица было понятно, что он тоже об этом не знал. Если бы вокруг нас не было столько незнакомых людей, я бы попросила у Мики подробностей. Натаниэль слегка кивнул, и я поняла, что позже мы оба поговорим с нашим мальчиком.

— Я провожу их внутрь, — сказал помощник шерифа, Эл.

— Так и сделай, — одобрил Гонсалез.

— Зачем вам телохранители, маршал Блейк? — спросил Рикман.

— Мне поступали угрозы из-за моей работы в Коалиции по налаживанию взаимопониманий между людьми и ликантропами, — отметил Мика.

— То есть, это твои телохранители, — сказал Рикман.

— Неужели вы думаете, что я привел бы охранников в больницу, где моя семья их сможет увидеть, если бы не нуждался в них?

Вопрос, казалось, озадачил Рикмана на минуту. Он изменил тактику и сказал:

— Он не телохранитель.

Мика потянулся назад, взял Натаниэля за руку и подтянул его к себе, так что мы оказались по разные стороны от Мики. Он прямо взглянул Рикману в глаза и сказал:

— Детектив Рикман, это Натаниэль. Он наш третий, наш спутник жизни.

Гонсалес издал невнятный звук, который был руганью. Заместитель Эл присвистнул и сказал:

— Вау, что ж.

— Что это за дела у вас, Блейк, со всеми этими геями? — спросил Рикман.

Я рассмеялась, ничего не могла с собой поделать. Казалось, я поразила всех, потому что большинство из них посмотрело на меня, за исключением Мики, который продолжал смотреть на Рикмана.

— Во-первых, если бы мужчины в моей жизни были бы геями — это не принесло бы мне много пользы, не так ли? Во-вторых, почему, черт возьми, вас интересует моя личная жизнь?

— В-третьих, почему у вас возникли проблемы с Анитой? Вы только что с ней познакомились, — продолжил Мика.

— Все нормально, Мика. Я заставляю его нервничать.

— Чем? — спросил он, как будто Рикман и вовсе не стоял рядом.

— Его пугает моя репутация.

— Какая репутация, маршал Блейк? Хладнокровной убийцы, королевы вуду, или… мужской угодницы?

Лишь через несколько мгновений до меня дошло, что он только поменял пол в выражении «дамский угодник» и не назвал меня шлюхой, хотя в какой-то степени мужская угодница звучала как смягченная версия искусительницы.

— Хватит. — Гонсалез встал перед Рикманом, он был достаточно крупным, чтобы заслонить все наши взгляды на детектива. — Ты, — сказал он, указывая на Эла, — Отведи их внутрь.

— Ты мне не начальник, — сказал Рикман.

— Раш Каллахан был моим другом больше тридцати лет. Мы вместе служили, истекали кровью, спасали жизни друг друга больше раз, чем я могу сосчитать. Мы пришли работать в полицию Боулдера в одно и то же время. Он предложил мне поехать с ним, когда его назначили шерифом. Я не выше тебя по рангу, но я отдаю тебе приказы, потому что ты забыл, что твой соратник-офицер лежит при смерти, а это его сын.

— Нам здесь не нужна Блейк с ее фокусами-покусами. Нам не нужны федералы в этом деле.

— Репутацию себе зарабатывать будешь в другой день, Рики, — отрезал Гонсалез. — Сегодня для этого не время и не место.

— Не знаю о чем вы там говорите, но я здесь как девушка Мики, его невеста, как вам больше нравится. Мы здесь только ради Мики и его отца, вот и все.

— Вы говорите, что вы его девушка, но у вас федеральный значок вашего ебаного Сверхъестественного подразделения, который означает — вы можете делать все, что вам только вздумается.

— Я и есть его девушка, и я не понимаю, о чем вы, черт побери, говорите.

— Тогда идите, — он махнул в сторону больницы, — идите и будьте подружкой, невестой, познакомьтесь с семьей, но если попытаетесь забрать это дело, то я его у вас отобью и сделаю все, что в моих силах, чтобы вы пожалели, что наступали нам на пятки.

— Наступала вам на пятки, — повторила я. — Серьезно? И это все, чем вы можете меня припугнуть?

— Анита, — тихо окликнул Натаниэль.

Он был прав, но будь я проклята, если извинюсь перед Рикманом.

— Нет, это не все, чем я могу припугнуть, — пригрозил Рикман, повышая голос.

— Проведи их внутрь, Эл, сейчас же, — приказал Гонсалес.

Первой двинулась Джулиет, но замыкал шествие Эл, будто он опасался нападения с той стороны. Отходя, я услышала, как Гонсалез обратился к Рикману, с все возрастающим сердитым тоном.

— И нужно было тебе его дразнить? — спросила Джулиет.

Я вздохнула.

— Нет, и мне жаль. Это было ребячество.

Мика сказал:

— Я видел, что у тебя бывали проблемы с офицерами, с которыми ты раньше сталкивалась, но ведь ты же никогда не работала с Рикманом, да?

— Нет, — подтвердила я.

Зазвонил телефон Джулиет, и она отошла в сторонку, чтобы ответить на звонок мужа. Она извинилась и пробормотала что-то по поводу детей. Мы все кивнули и как-то неожиданно вокруг остались одни «наши».

— Честно говоря, после того, что случилось с Рашем, я принял бы любую помощь, которую смогли бы получить, — сказал Эл.

— Помощь с чем? — спросила я.

— С зомби-убийцей, — сказал он.

— Что? — переспросила я.

— У нас были нападения зомби.

— У вас вышедший из под контроля зомби? — спросила я.

Он покачал головой:

— Не просто один зомби. Вот что странно: это не один и тот же. Я имею в виду, шериф Каллахан рассказывал о здешнем плотоядном зомби, но это было еще в семидесятые, и они заманили его в дом и сожгли, покончив с проблемой.

— Пожиратели плоти невероятно редки; я видела только одного. Здесь не может быть стаи, независимо от того, что показывают в фильмах или телепередачах. — Для себя я уточнила, что видела только одного вышедшего из под контроля зомби за раз. Я трижды поднимала целые кладбища зомби, используя их в качестве оборонительного оружия против плохих парней, пытавшихся меня убить. Я постаралась не взглянуть на Никки. Он присутствовал на одном из таких моментов.

— То есть, когда вам встретился этот плотоядный зомби, он был один? — уточнил Эл.

— Угу, — сказала я.

— А эти другие. У нас есть, по крайней мере, три разных описания.

— Описания никогда не совпадают; все-таки, вы можете иметь дело только с одним, — сказала я.

— Мужчина, женщина и ребенок; мы считаем, что это семья, которая исчезла в горах около месяца тому назад.

Я покачала головой:

— Не может быть, никто не поднял бы целую семью в качестве зомби; никто бы так не поступил, если, конечно, у вас нет сильно обиженного на эту семью, аниматора. Но он должен быть просто чертовски на них зол, чтобы поднять из мертвых целую семью, а если они были убиты, а потом превращены в зомби, то они захотят убить своего убийцу. Ими будет руководить только эта цель, и чтобы ее достигнуть, они будут нападать на людей, но для этого им не обязательно становиться плотоядными. Был ли кто-то из их семьи психически одарен?

— Нам об этом ничего неизвестно, а что?

— Насколько мне известно, плотоядными зомби становились, если при жизни они были аниматорами или практиковали вуду.

Эл приподнял брови:

— Вы имеете в виду, что если вы… — он резко остановился. — Простите.

— Все нормально; вот почему в моем завещании, я хочу быть кремированной, заместитель Трумэн.

— Вы боитесь быть поднятой плотоядным зомби? — спросил он.

— А зачем рисковать? — сказала я.

— Мы можем не говорить о моей любимой женщине, как об умершей, ведь мы же идем в больницу, чтобы увидеть моего умирающего отца? — попросил Мика.

— О, Боже, — спохватился Эл. — Прости, просто кое-кто предложил подключить Сверхъестественное подразделение, а в частности маршала Блейк, но мы не знали, что она приедет с тобой. Извини, я вел себя как коп. Я просто… прости, Майк, серьезно.

— Прости и меня, тоже, — сказала я.

Мика сжал мою руку.

— Прощаю, но в дальнейшем можешь побыть немного просто моей невестой, а не маршалом Блейк?

— Да, конечно, — подтвердила я, и мне стало стыдно за склероз, ведь это не просто дело, а отец Мики. Но у меня была мысль. — Могу я задать еще один коповский вопрос? Всего лишь один, пока Эл с нами?

— Только один, — вздохнул Мика.

— Мать Мики сказала, что шериф Каллахан был укушен чем-то сверхъестественным. Что это было?

— Один из этих плотоядных зомби, — сказал Эл.

— Она сказала, что это заразно, что он начал гнить. Хотите сказать, что после того, как людей кусал такой зомби, они сами начинали становиться зомби?

— Нет, они просто гниют и умирают.

— Но зомби не заразны, — возразила я.

— Эти такие, — сказал Эл.

— Сколько жертв?

— Пятеро, но у нас есть свидетели последних трех нападений, так что мы знаем, кто делает это сейчас.

— Сейчас? — спросила я.

— Первые две жертвы умерли довольно быстро, пока доктор Роджерс не нашел информацию о похожих случаях где-то на востоке. Он исследовал эти дела и смог замедлить распространение заразы перед тем, как к нему попал шериф.

— Это больше, чем один вопрос, — негромко проговорил Натаниэль.

— Нет, все в порядке, Натаниэль, — сказал Мика, — Анита такая, какая есть, и у моего отца не рак, а что-то неестественное и никто не справиться с этим лучше нее.

— Хочешь сказать, я могу рассматривать этот случай как преступление?

— Ты учила меня, что зомби не поднимаются из земли самопроизвольно, кто-то же должен был их поднять, так?

— Так, — согласилась я.

— Уже есть жертвы среди людей, так что теперь это не убийства по неосторожности.

— Теоретически, это решать суду, но кто-то поднял этих зомби и должна быть причина, по которой они вышли из под контроля и стали нападать на людей. Так что или кто-то откусил больше, чем смог прожевать и теперь не хочет в этом признаваться, или это было сделано намеренно. В любом случае, когда выяснится, кто поднял зомби, если этот человек сознается, то ему грозит смертный приговор, потому что преступление подпадает под разряд «использование магии для убийства людей». Это автоматический смертный приговор, не будет многолетнего ожидания в камере смертников, казнь совершиться через несколько недель или месяцев.

Мика кивнул и повернулся к Элу.

— Хочешь сказать, что на моего отца напал плотоядный зомби, и теперь эти укусы гниют?

— Доктор Роджерс все объяснит.

— Я спрашиваю у тебя, — сказал Мика, глядя на Эла.

— Я уже сказал больше, чем мог поделиться с гражданскими.

— Никки приехал с Анитой как ее заместитель по выполнению ордеров на ликвидацию. — Мика указал на Никки, который ему кивнул, отчего челка качнулась на лице.

— Я знаю, что маршалы Сверхъестественного подразделения имеют право запросить дополнительную поддержку посреди охоты на вампиров, но это не охота.

— Ты мог бы рассказать Аните больше, если бы здесь не стояли мы? — спросил Мика.

— А позже, так или иначе, чтобы она могла рассказать тебе?

— Обычно, она не делиться со мной деталями текущих дел, Эл.

— Поклянись, что она с тобой не поделиться деталями о твоем отце.

Мика посмотрел на Эла, готовый ему солгать.

— Нет, Мика. — Я сжала его руку и повернулась к Элу. — Клянусь, что все мы будем держать рот на замке, а Никки уже прикрывал меня на охоте. Да и на Натаниэля с Микой я взваливаю горы личного дерьма, о котором они никому не рассказывают.

— И что, вы заставите их поклясться на мизинчиках, приложив руку к сердцу? — Эл покачал головой. — Вам известно, что это так не работает. Обычно я не столь разговорчив насчет текущих расследований. Но ведь это Майк, а у вас есть значок. — Он посмотрел на Натаниэля, который все еще держал Мику за руку. — Могу я сказать кое что, хотя это совсем не мое чертово дело?

— Можешь, — ответил Мика, но тон его голоса говорил, что Элу лучше быть поосторожнее с тем, что он собирался сказать.

— Представь Нэйта вашей второй половинкой, как тебе заблагорассудиться, но не встречайся с семьей впервые за десять лет, держась с ним за руки. Пожалуйста, Майк, я знаю твою семью, и здесь твои тетя Берти и дядя Джейми.

— Может вы хотели сказать дядя Берти и тетя Джейми? — уточнила я.

— Берти — производная от Берта, она сестра моей матери, — ответил Мика и подтянул Натаниэля ближе к себе. — То есть, я совсем не должен его касаться, и вот еще, его зовут Натаниэль, а не Нэйт. Я разрешаю тебе звать меня Майк, потому что так все звали меня, пока я здесь рос, но теперь меня все зовут Мика.

— Конечно, ты можешь касаться… Натаниэля, но на первый раз пусть маршал Блейк будет посередине, я об этом. И я постараюсь называть тебя Мика, но не могу обещать, что запомню.

Натаниэль наклонился и нежно поцеловал Мику в щеку.

— Анита, все равно, большую часть времени спит между нами дома.

Мика поднял на него взгляд:

— Ты не против скрываться?

— Нет, но хотел бы иметь возможность когда-нибудь вернуться с тобой и повидаться с твоей родней, но если ты сейчас навяжешь меня им, то я им не понравлюсь. А я хочу им понравиться.

Мика как будто раздумывал некоторое время. Он повернулся ко мне:

— Если ты будешь посередине, то один из нас заблокирует твою рабочую руку и ты не сможешь воспользоваться оружием.

— Мы гуляли в Сент-Луисе и я тоже была посередине, ведь у нас были охранники, да и я сейчас не работаю над делом, — ответила я.

— Почему только я за то, чтобы не скрываться перед моей семьей?

Джулиет пришла, как только закончила разговаривать по телефону и очевидно как раз услышала последнюю фразу:

— Потому что ты собираешься представить своего бойфренда у всех на глазах, а раз ты что-то решил, то уже не отступишься, как всегда.

— Скорее это про меня, а не Мику, — заметила я.

На его лице появилось упрямое выражение, которого я раньше не видела.

Заговорил Никки:

— Иногда, возвращаясь домой к своим семьям, мы возвращаемся к старым связям, старым чувствам, старым проблемам. Они возникают словно призраки, и если не быть осторожным, можно превратиться в старого себя.

Мы все посмотрели на него, а Джулиет сказала:

— Что ж, полагаю, ты не просто симпатичный качок, да?

Он пожал плечами, насколько это позволило ему его телосложение. Я знала, что его комментарий исходит из личного опыта. Мне хотелось спросить, как проходят его визиты домой и как давно он был там последний раз. Насколько я знала, его мать находилась в тюрьме, а братья и сестры в приемных семьях. Навещал ли Никки своего отца? Почему так сложно представить, как он навещает свой дом?

— Да, — подтвердил Мика, — Никки довольно умен. — И он выглядел смущенно, что не так часто доводилось мне видеть. Он положил голову на плечо Натаниэлю, словно решив отдохнуть, потом выпустил его руку и поставил меня между ними.

Мне нравилось ходить за руки с ними обоими, и я чувствовала себя достаточно в безопасности, ведь за те несколько секунд, пока я буду выпускать их руки и тянуться к оружию, Никки и Дев уже будут стрелять.

— Спасибо, Никки, напоминание оказалось как нельзя кстати, — поблагодарил Мика.

— Обычно это ты напоминаешь всем нам, чтобы вели себя как взрослые; просто отплатил тем же. — Они обменялись улыбками и кивком, таким себе, чисто мужским способом поблагодарить и сказать, что все в порядке.

Джулиет пошла вперед, улыбающаяся и более расслабленная. Эл пошел за нами, и я услышала, как он сказал:

— Спасибо, Ник, или Никки?

— Любой вариант подойдет, — ответил Никки.

— Ага, а я Эл, или Альберт. А Дев — это сокращение от чего?

— Дьявол, — ответил Дев, и я знала, что лицо у него сейчас серьезное или на нем легкий намек на дьявольскую ухмылку. Больничные двери разъехались с тихим шуршанием, а то бы я оглянулась, чтобы удостовериться в своих подозрениях. Нас окутал холодный, стерильный больничный запах. Я почувствовала, как оба мужчины чуть ли не вздрогнули. Глянув на Мику, я увидела, как он поморщил нос, словно учуял что-то плохое. Обернувшись, я и увидела почти идентичную реакцию у Натаниэля. Он даже передернул плечами, словно поправляющая перья птица, хотя в его случае скорее, стряхивающая что-то с шерсти кошка.

Лицо Мики вернулось к нейтральному, когда он тихо проговорил:

— Никогда не привыкну к больничному запаху. — И я знала, что он имел в виду, у него же суперобоняние верлеопарда.

Позади нас я расслышала, как Эл сказал:

— Да ну, твоим именем не может, в самом деле, быть Дьявол.

— Мою близняшку зовут Ангел.

— Я в это не верю.

— Никки, — окликнул Дев.

— Дев сокращенно от Дьявола, а его сестра названа Ангелом.

Очевидно, никто из них не собирался говорить Элу, что Дьявол это прозвище. Чтобы пережить сегодняшнюю ночь нам понадобиться немного юмора, и запутывание Эла относительно имени Дева — только начало.