Стражи дорог

Глава 16

Утро выдалось на редкость спокойным. Никто ни в кого не стрелял, никто не пытался вломиться в комнату с воплями, не было слышно пальбы, да и урчание набежавшей орды не радовало слух, когда Грубер проснулся и некоторое время пялился в темноту, не понимая толком, что же его разбудило. Рядом с ним завозилась Анна, но не проснулась, просто повернулась и прижалась к боку Грубера спиной и ягодицами. Он прислушался к своим ощущениям, и пришел к выводу, что его вырвал из сна переполненный мочевой пузырь, который настоятельно рекомендовал поднять задницу и идти облегчиться, дабы не произошло конфуза. Обычный повод для утреннего пробуждения, такой же обычный, как утренний стояк и ничего более.

Встав с постели так, чтобы не разбудить Анну, Грубер прежде всего посетил сортир, где, после того как справил все естественные потребности, долго стоял перед раковиной, разглядывая себя в зеркале. Что-то с ним произошло в том кластере, где его закопал живьем Онегин, что-то странное, отчего затылок почти непрерывно постреливается острой, но вполне терпимой болью, оставляя за собой ощущение ползанья мурашек, как раз в том месте, где у не слишком еще изменившихся внешне особей находится…

Грубер почувствовал, что его охватывает паника. Вскинув руки, он принялся судорожно ощупывать затылок, ища хоть один признак того, что у него там может образовываться споровый мешок, как произошло бы уже давно, если бы не белая жемчужина так удачно упавшая ему в руки. Ничего подозрительного не нащупав, Грубер сел на толчок и закрыл лицо руками.

— Что, вашу мать, со мной происходит? Почему я постоянно где-то на периферии сознания ощущаю присутствие элиты, хотя на самом деле никого подобного поблизости нет, и не было. Это что какой-то побочный эффект нашего с Зиной сосуществования? Или мой элитниковый дар дает сбой? Такое вообще возможно? Надо поскорей здесь все завершать и возвращаться домой к Чинку, пускай разбирается, что со мной не так.

Спустив воду в унитазе, Грубер вышел из санузла, и подошел к кровати, на которой разметалась Анна, перекатившаяся во сне на его сторону и сейчас спавшая на животе, уткнувшись в его подушку. Постояв немного, задумчиво глядя на девушку, Грубер решил больше не ложиться, а заняться, наконец, делом. Одевшись, он глотнул живчика, подумав, оставил фляжку на прикроватной тумбочке, положил рядом ключ от комнаты, подхватил автомат и рюкзак и вышел, заперев за собой дверь ключом, который нашел висящем на гвозде на стене рядом с дверью. Похоже, что Снегирь свой ключ забыл еще в тот момент, когда они впервые из комнатушки выбрались. А может он и не знал, что им не один, а два ключа выдали, когда эту комнату выделили для новых работников.

Подойдя к комнате Зины, Грубер несильно пнул дверь ногой.

— Сова, открывай, медведь пришел, — он еще раз стукнул по двери, которая открылась, явив Зину, снова закутанную в одеяло, раскрасневшуюся, с влажными прядями светлых волос, прилипших к вискам. — Двигай попкой, и дай мне пойти, — Грубер отодвинул ее плечом и вошел в комнату. — Снегирь, признавайся, кто был инициатором утреннего перепиха, из-за которого мне пришлось стоять под дверью, как выброшенному на улицу псу.

— Грубер, ты — свинья! — Зина ткнула в него указательным пальцем, сбросила одеяло, и совершенно обнаженная прошла в ванную, которая была в ее номере побольше, чем в номере Грубера. Чувства стыда и неловкости были ей неведомы.

— Я знаю, дорогая, за то тобой и любим. И, кстати, ты специально передо мной сиськами и задницей трясешь? Так я тебя заранее огорчу, на групповуху не рассчитывай, — в ответ Зина подняла руку над головой и продемонстрировала Груберу средний палец. — Ну ни хрена себе, Снегирь, видел, твоя баба меня только что послала.

— Оставь ее в покое, и не будешь посылаем, — Снегирь натянул майку прямо поверх бинтов, решив пока не снимать их, потому что чувствовал — раны еще полностью не зажили, и нет необходимости их тревожить, снимая повязки, тем более нагноения можно было не ожидать, не было в Улье таких проблем со здоровьем, скорее всего, все болезнетворные бактерии просто тут не выживали, проигрывая вчистую грибку Стикса.

— Ну уж нет. Как это, оставить в покое? — Грубер сел на стул, откинулся на спинку и вытянул свои длинные ноги. — А как же: «Нет, ты что, это же искусственный интеллект в теле почти превратившейся зомбячки! Как ты вообще мог подумать, что у меня на нее встанет?»

— Я такого не говорил, — Снегирь уже надевал камуфляжную куртку. — Не надо мои слова передергивать.

— Ой, да ладно, не говорил, — Грубер улыбнулся совершенно похабной улыбкой. — Конечно же говорил, просто стоило кому-то раздеться, и сразу же все твои принципы приказали долго жить, погребенные под натиском похоти. Но я не буду тебя донимать, если ты мне сейчас расскажешь, какого оно? — и Грубер многозначительно поиграл бровями.

— Да ну тебя, — Снегирь махнул рукой. — Ты что-то узнал?

— Я много чего узнал, но это породило еще больше вопросов. И сейчас я хочу сходить в один весьма примечательный домик, чтобы получше рассмотреть некоторые детали. Может, хоть что-то обнаружу.

— Обнаружим, — Снегирь забросил на плечо автомат. — Я готов, когда выступаем?

— Грубер! — донеслось из ванной. — Я не искусственный интеллект!

— Началось, — Грубер встал и потянулся, лишь после этого крикнул. — Я знаю, Зинок, не надо мне об этом постоянно напоминать, потому что у меня складывается ощущение, что ты вообще никакого интеллекта при себе не имеешь и нагло пользовалась моим, во время нашей весьма тесной дружбы. — Высказавшись и с явным удовольствием на лице выслушав ругань Зины, он повернулся к Снегирю. — Ну что же, пошли, прошвырнемся, я по дороге тебя расскажу подробности того, что вчера произошло в убежище Анны, которое вовсе и не убежище, а совсем даже наоборот. — Грубер закинул за спину автомат, подхватил рюкзак и крикнул. — За Анной пригляди и за кошкой, — после чего вышел из комнаты, и вскоре к нему присоединился Снегирь. — Я надеюсь, ты живчик взял? Потому что я свой Анне оставил.

— О как, — Снегирь не удержался и присвистнул. — Значит, ты и Анна…

— Ничего это не значит, — Грубер остановился рядом с лестницей, ведущей вниз в непосредственно помещение бара. — Я был взвинчен, она напугана, и нам просто была необходима разрядка.

— А я что, я ничего, — пожал плечами Снегирь, и начал спускаться первым. — Разрядка так разрядка — как скажешь.

Грубер несколько секунд с мрачным выражением лица смотрел ему в спину, затем поморщился так, словно разжевал лимон, и спустился вслед за другом. На барной стойке сидела кошка, Михалыча видно не было.

— Я смотрю, ты тут совсем освоилась, — Грубер подошел к стойке и потрепал кошку по голове. Она заурчала и повернула голову, словно показывая, где именно ее надо гладить. — У меня складывается впечатление, что у Чинка тебе очень понравится.

— Она возьмет его в рабство, и он будет выполнять любые ее капризы, — кивнул Снегирь. — Ну так мы идем, или будем весь день кошку чесать? Тем более, что у меня складывается ощущение, будто у нас уже почти не осталось времени. Что-то происходит, что-то очень стремное, а мы банально не успеваем.

— Эй, Михалыч, ты где-то здесь? — крикнул Грубер, продолжая чесать за ушком урчащую все громче кошку. Ответом ему была тишина. — Ну ладно, вернемся и спросим, — он опустил руку и обратился к кошке. — Ты ведь очень умное животное, хоть и наглое без меры. Присмотри за нашими женщинами, хорошо? — все то время, пока он говорил, кошка не сводила с него пристального взгляда. Когда же он распрямился, и они со Снегирем направились к выходу, Снегирь обернулся и задумчиво произнес.

— Пока ты говорил, у меня постоянно было чувство, что она сейчас тебе ответит.

— Брось, это всего лишь кошка, только охренительно умная. Ну это не удивительно, даже люди что-то приобретают, когда жемчуг жрут, а тут целая кошка, — они переглянулись и расхохотались. После того, как приступ веселья прошел, Грубер посерьёзнел и кивнул в сторону тропинке. — Вчера в доме, где жила, точнее, пряталась Анна, пятеро каких-то отморозков забирала людей и куда-то их увозила. Перед этим они весьма неплохо с Анькиной соседкой развлеклись, и из их разговоров было понятно, что это лучшее, что с девушкой произошло за этот вечер.

— Ты хочешь по местам их боевой славы пройтись, вдруг в пылу развлечений они что-нибудь потеряли? — протянул Снегирь.

— Вы удивительно догадливы, господин капитан, — Грубер усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на бар. — Интересно, где нашего хозяина черти носят?

— Кстати, а зачем он тебе? — Снегирь же не отводил взгляда от фонаря. Его свет, слишком ровный, и это почему-то раздражало. Да еще и отсутствие теней непосредственно под фонарями. Сейчас, когда был условный день и в этой пещере стало по каким-то странным законам гораздо светлее, фонари горели тускло, но их все равно полностью не гасили, как показалось Снегирю, никогда.

— Михалыч обещал к утру узнать, кто твой несостоявшийся увивец. Я просто жопой чую, что он как-то связан с той пятеркой, которая развлекалась накануне. Он что-то искал там наверху, или кого-то. При этом твое появление стало для него полнейшей неожиданностью.

— Почему ты так думаешь? — Снегирь не мог оторвать взгляда от фонаря.

— Потому что он промазал, — спокойно ответил Грубер. — Это кем надо быть, чтобы с такого мизерного расстояния умудриться трижды выстрелить и все три раза не попасть в жизненно важные органы?

— Ну спасибо тебе друг, — саркастически ответил Снегирь.

— Да завсегда пожалуйста. Что ты там увидел, прямо смотришь, не отрываясь.

— Тебе не кажется, что мы где-то уже видели нечто подобное? — Снегирь подошел к фонарю и с задумчивым видом принялся обходить его по кругу. — Что мы на них зациклились, потому что уже где-то видели нечто подобное. — И тут он остановился и посмотрел горящими глазами на Грубера. — Я вспомнил. Грубер, я только что вспомнил, где я видел нечто подобное.

— И где же? — Грубер смотрел на фонарь и пытался понять, о чем говорит Снегирь. — И почему я тогда не помню ничего похожего?

— Потому что тебя тогда корежило, ты с трудом себя осознавал. Правда, что-то читать пытался, правда, у тебя плоховато получилось. Ты ушел, а мы с Радисткой еще в кластере Часовщика позависали. И вот в какой-то рабочей тетради этого кренделя я и нашел схему вот этого, сука, фонаря! — Снегирь указал на столб, рядом с которым он стоял.

— И какая у этого источника света функция? — Грубер прищурившись смотрел на фонарь. Он редко посещал стаб Часовщика, потому что в нем чувствовал себя в то время особенно отвратно. И он абсолютно не помнил ничего, что было бы как-то связано с фонарями.

— Я точно не помню, да и сложновато это было для моего понимания, но, если рассматривать ситуацию в общем, то получается, что это не фонари в чистом виде, а точки стабилизации пространства. Этакие штыри, удерживающие ткань реальности в статичном положение. И, вроде бы под ними, то есть в точке максимального влияния, статично даже время, поэтому-то объекты не отбрасывают тень, так как находятся как бы между секундами…

— И свет просто не успевает преломиться должным образом, — Грубер почесал маковку. — Даже, если бы это было возможно, чтобы создать стаб вот так искусственно, потребуется невероятное количество энергии. Электростанция! — воскликнули они одновременно. — И слова того ненормального ксера о том, что людьми могут печки топить, внезапно приобретает очень хреновый смысл. — Добавил Грубер. — Пошли, нужно посмотреть, не оставили ли те твари что-нибудь, что могло бы нам помочь попасть на эту чертову станцию. Потому что, что бы эти дятлы не делали, это что-то пошло не так. Не зря же людей стало больше пропадать, да еще и энергетически более емких. Стикс долго терпеть подобный произвол не будет.

— Вот поэтому мы здесь и оказались, — Снегирь вздохнул. — Чтобы помочь снять статичность. И чем быстрее кластер пойдет на перезагрузку, тем быстрее все устаканется.

— Все это классно, вот только, Снегирь, есть одна маленькая деталька, — Грубер остановился и с ненавистью посмотрел на фонари. — Нас всего, Снегирь, двое. А этих мудозвонов гораздо больше.

— Да не паникуй раньше времени, — отмахнулся Снегирь. — Может быть, там и нужно-то какой-нибудь узловой генератор взорвать. Нужно думать, как вообще попасть на станцию, чтобы нас на подходе не приняли.

Дальше шли молча. Каждый думал о чем-то своем, и если мысли Снегиря постоянно сворачивали к Зине, то Грубер размышлял о том, что, в общем-то, все как раз и складывается: его не мучит трясучка по вполне объяснимой причине — фактически они не в стабе находятся, поэтому правила стабов на него не распространяются.

Дом встретил их обычным мрачным молчанием. Нигде не было слышно ни звука, что только усугубляло общее гадостное ощущение от происходящего.

— Грубер, ты, когда сюда приходил в первый раз, ничего не заметил? — Снегирь разглядывал открывшуюся перед ним картину.

— Ты про то, что эти блоки дома словно из разных кластеров понадерганы? — Грубер усмехнулся. — Я тебе это в качестве сюрприза приготовил. Здорово, правда?

— Сколько всего здесь кластеров, запертых в этой отдельно взятой пещере? — тихо спросил Снегирь, не обращаясь к Груберу, но тот все равно решил ответить.

— Понятия не имею. Наверное, много.

— Грубер, каждый кластер грузится на своей частоте, синхронных кластеров не существует, — еще тише пробормотал Снегирь.

— А-а-а, то есть, ты, наконец, прочувствовал весь смак? Ну и каково тебе? — Грубер, направился ко второму блоку.

— А с тобой что происходит? Ты какой-то слишком уж дерганный стал, слишком агрессивный.

— Не знаю, — Грубер потер шею. — Но мне эти изменения самому не нравятся. К тому же они накатывают как волны все чаще и чаще.

Во втором блоке было все так же, как Грубер запомнил: страшно, как в фильмах ужасов из того, другого мира, по одной лампочке на крыло, и ничем не истребимый запах кошек и застарелой мочи.

Снегирь шел за Грубером, который поднялся прямиком на третий этаж. Пройдя мимо двери комнаты, которую занимала Анна, Грубер сразу же подошел к той, из которой накануне забрали людей, предварительно надругавшись над женщиной.

Квартирка практически не отличалась от той, в которой не так давно Грубер сидел на полу, прижимая к себе перепуганную Анну, и не позволяя ей выдать их ни звуком. Единственным существенным отличием была широкая кровать, находящаяся в беспорядке. На разорванной простыне бурели засохшие пятна крови, а на подушке лежала безжалостно вырванная прядь светлых длинных волос.

— М-да, повеселились на славу, твари, — Снегирь сплюнул. — Что мы ищем?

— Не знаю, что-нибудь, — Грубер стянул простыню с кровати и встряхнул ее. Снегирь только поморщился.

— Фу, как тебе охота прикасаться к этому?

— Мне не охота, Снегирь, просто надо, разница чувствуется?

Пока Грубер перетрясал постель, Снегирь обшарил комнату. Он нашел тайник за плинтусом: в нем лежал кошель со споранами, которые Снегирь без зазрения совести сунул себе в карман. Обыскав комод, он повернулся к Груберу, который не мигая смотрел на подушку. Наволочка была то ли в крови, то ли в помаде, хотя, более вероятно, что и в том и в другом. Но кроме безнадежно испорченного постельного белья в кровати ничего не нашлось.

— Может быть, я чего-то не понимаю, но у тех, кто здесь жил, не было оружия, — Снегирь захлопнул ящик комода и подошел к другу. — Ты что-нибудь нашел?

— Ничего, — Грубер не удержался и стукнул кулаком о стену. — Здесь ничего нет. Эти твари слишком осторожные что ли? Прямо таки не за что зацепиться. Только зря сюда приперлись.

— Не скажи, — Снегирь покачал головой. — Мы нашли здесь очень многое, например, то, что эти ублюдочные муры не оставляют следов своего пребывания, кроме биологических. Но в Улье если только у Института есть оборудование, да и желание копаться в человеческих отходах. Так что можно с уверенностью сказать, что никаких следов они не оставляют, а это может означать что?

— И что же это может означать? — Грубер протер лицо. Он понятия не имел, что делать дальше. Вообще в голове вертелась мысль о том, чтобы просто прийти на электростанцию и прижать главного и весь совет к стенке. Правда, в этом случае они вряд остались бы живы, но в остальном план был хорош, что ни говори.

— Это означает, что они вовсе не чувствуют себя здесь полностью защищенными. Заметь, они пришли в бомжатник, давай называть вещи своими именами, где у жителей нет ни оружия, ни особого достатка — так, горстка соранов за плинтусом, чтобы на живчик хватило. И тем не менее, они убрали почти все следы своего пребывания здесь, словно опасаются, что если их начнут искать, чтобы отомстить, то мало им не покажется. А это в свою очередь означает…

— Их мало. Этой сучей охранки слишком мало, чтобы выеживаться, выставляя собственную значимость на всеобщее обозрение. И, скорее всего, те ребята, что охраняют подъезды к этому месту, не имеют никакого отношения к охране совета, — протянул Грубер. — Ты прав, скорее всего, так оно и есть, а это уже неплохой результат нашей вылазки.

— Вот видишь, — Снегирь хлопнул Грубера по плечу и пошел к двери. Делать им здесь было больше нечего. Искать комнату, з которой вытащили торчков не было смысла, если уж они здесь ничего не нашли, то там тем более ничего не найдут. Но сделанный вывод помогал Груберу с усмешкой думать о том, что его план захвата электростанции лобовой атакой, не так уж и плох на самом деле. Только бы поточнее узнать о количестве охраны, и можно выдвигаться.

Обратно до бара дошли быстро. Груберу не терпелось поделиться их со Снегирем наблюдениями с Зиной. Все-таки способность ее процессоров, или что там у нее было в мозгах, обрабатывать гигантское количество информации, превышала все возможности известных ему компьютеров. Да что уж там, если уж его мозг не справился с таким потоком обрабатываемых данных, хотя до того момента, пока едва не свихнулся, Грубер думал, что именно человеческий мозг по возможностям не слишком уступает ей. По скорости, скорее всего, уступает, а вот по возможностям. Но, оказалось, что это не так. Хотя, как Зина мыслит, до сих пор оставалось для Грубера загадкой. Снегиря же подобные нюансы интересовали мало. Он вообще в последнее время не мог воспринимать природу Зины, как нечто искусственное. Слишком уж сильными эмоциями она обладала, чтобы быть обычной бездушной машиной.

Еще на подходе к бару, рейдеры почувствовали, что что-то не так. Дверь была распахнута, и болталась на одной петле, словно ее выбили, причем изнутри. Одно из окон разбито, и в свете стоящего совсем рядом с баром фонаря, осколки на земле блестели как драгоценные камни.

Переглянувшись, Грубер и Снегирь кинулись к бару наперегонки. Ворвавшись внутрь они и здесь застали картину разрушений: перевернутые столы, осколки разбитой посуды плавали в перемешенном на полу алкоголе, создавая непередаваемое амбре. Грубер, оказавшийся у лестницы первым, уже хотел бежать наверх, но его остановил негромкий стон, раздавшийся из-за стойки. Снегирь уж спрыгивал с другой стороны, когда Грубер подбежал к нему. Навалившись на стойку животом, Грубер увидел, что Снегирь, исчезнувший было из поля его зрения, присел на корточки возле Михалыча, который лежал ничком, и вокруг которого растекалось кровавое пятно. Кваз снова застонал и трепыхнулся, а Снегирь тут же подхватил его под мышки, помогая сесть. Михалыч схватился за голову и грязно выругался, потом поднял мутные глаза на Грубера и тихо простонал.

— Они их забрали. Забрали ваших девочек. Что-то случилось. Охранка начала накидываться на каждого, кого видела. Большинства рейдеров нет в стабе, два кластера неподалеку ночью перезагрузились. Богатые кластеры — вот все и ушли. Стражи не могут посты оставить — час назад по туннелям начали зомбаки группами ползать, даже пара руберов где-то шляется. Что-то точно случилось.

— Где они? — очень тихо и от того страшно спросил Грубер.

— На станции, где же еще. Меня не взяли, за дохлого приняли, твари. Не знают, гады, что кваза просто так не убить. Там в подсобке подарок для вас. Успел одного упаковать, пока остальные впятером не навалились. Это тот, кто в тебя стрелял. Разведчик их, вынюхивал про постояльцев. Ваша кошка его сторожит. Вот где умная животина. Под раздачу не полезла, но пользу приносит, как пить дать. Дай мне глотнуть живчика, — протянув руку, он взял поданную ему Снегирем фляжку и присосался к ней, стараясь как можно скорее восстановиться.

Он говорил что-то еще, но Грубер его не слышал, он уже шел быстрым направлялся к подсобке, и выражение его лица не сулило стрелку ничего хорошего.