Жил на свете дед Данила
Сто годов да пять.
Видит, сто шестой ударил,
Время помирать.
Вволю хлеба, вволю сала,
Сыт, обут, одет.
Если б совесть позволяла,
Жил бы двести лет.
Но невесело Даниле,
Жизнь сошла на край:
Не дают работать деду,
Говорят: — Гуляй.
А гулять беспеременно —
Разве это жизнь?
Говорили б откровенно:
Помирать ложись.
Потихоньку дед Данила
Натаскал досок.
Достает пилу, рубанок,
Гвозди, молоток.
Тешет, пилит — любо-мило,
Доски те, что звон!
Все, что делал дед Данила,
Делал крепко он.
Сколотил он гроб надежный,
Щитный, что ладья.
Отправляется Данила
В дальние края.
И в своем гробу сосновом
Навзничь дед лежит.
В пиджаке, рубахе новой,
Саваном прикрыт.
Что в селе народу было
Все пришли сполна.
— Вот и помер дед Данила.
— Вот тебе и на...
Рассуждают:
— Потрудился
На своем веку.
И весьма приятно слышать
Это старику.
— Ох и ветох был, однако,
Кто-то говорит.
"Ох, и брешешь ты, собака", —
Думает старик.
— Сыновей зато оставил —
Хлопцам равных нет.
"Вот что правда, то и правда", —
Чуть не молвил дед.
Постоял народ пристойно
И решает так:
— Выпить надо.
Был покойник
Выпить не дурак.
И такое заключенье
Дед услышать рад:
Не в упрек, не в осужденье
Люди говорят.
Говорят:
— Прощай, Данила,
Не посетуй, брат,
Дело ждет, по бревнам наши
Топоры торчат.
Говорят:
— У нас ребята
Плотники — орлы.
Ты их сам учил когда-то
Вырубать углы.
Как зачешут топорами
Вперебой и в лад,
Басовито, громовито
Бревна загудят.
Эх, Данила, эх, Данила,
Был ты молодым!
С молодым бы впору было
Потягаться им.
Не обижен был ты силой,
Мы признать должны...
— Ах вы, — крикнул дед Данила, —
Сукины сыны!
Не желаю выш постылый
Слышать разговор.
На леса! — кричит Данила. —
Где он, мой топор?!
1937