История про потерянного отца оказалась настолько удачной, что с её помощью удалось найти ночлег в тот же день. Врать местным жителям мне вовсе не нравилось, но другого выхода с их отчаянным следованием постулатам церковников я не видела.
Стоя перед окном в маленькой комнатке на втором этаже бревенчатого дома, я рассматривала раскинувшуюся впереди улицу. Деревня Итре, в которую я пришла из леса, как раз и состояла из одной длинной улицы, насколько было видно отсюда. Проверять догадку я не стремилась.
Сумев договориться о ночлеге вчера, я испытала огромное облегчение. Я понимала, что опасность никуда не делась, но пара дней отдыха были необходимы. А здесь, в этой маленькой комнатушке, мне казалось, что я спряталась от всего мира, и выходить куда-то не стремилась.
В голове промелькнула причина, по которой я очутилась здесь. Чувство досады на саму себя не заставило ждать. Как же глупо я поступила, удрав в Карсу! Я и представить не могла, что здесь поджидали такие проблемы. Но оправдывает ли это меня? Теперь я была уверена, что нет. Ведь сама себя загнала в ловушку, улепётывая от Ленара, лишь бы не объясняться. А сейчас что? Тряслась от страха в чужом доме и думала о том, как вернуться назад и оказаться подальше от этого королевства с их церковниками.
Но не только церковники являлись причиной моего желания скорее сбежать отсюда. Придя в Итре, я осознала, что люди в Карсе жестоки не только к чужакам. Насколько я успела разобраться, соседи не питали тёплых чувств к семье в этом доме, состоявшей из мужа с женой и двух детей. А точнее их дом вообще обходили стороной. Меня по известным причинам подобное устраивало. Чем меньше будет любопытных и подозрительных глаз, тем лучше. Но это не отменяло того, насколько несправедливо ополчились местные против этой семьи.
Взгляд уловил движение внизу, и я опустила голову. Из дома вышла Мариша — мать семейства — и позвала детей к столу. Она резким взмахом откинула русую косу за спину. Коса была настолько туго заплетена, что даже буйствующий ветер не растрепал её. Подбоченившись, Мариша проводила взглядом шедшую мимо дома женщину с вёдрами. Я только успела узнать хозяйку, а уже не сомневалась, что взглядом она сейчас выразила всё презрение, которое питала к жителям деревни, да и к миру в целом. Мне, как частичке этого мира, уже успело перепасть немало таких вот «ласковых» взглядов.
Уравновешивал жену во всех смыслах Колон. Он был старше Мариши на десяток лет. Сама она выглядела на тридцать пять. Колон был невысокого роста с небольшой бородкой и прямыми короткими волосами. По добротности он тоже не превосходил супругу.
Из-за угла показались парень и девочка, которых как раз звала Мариша. Девочке на вид было лет двенадцать. Брат выглядел старше сестры года на три. Мать категорически запрещала им находиться со мной в одной комнате, разговаривать и даже смотреть на меня. Я не спорила. Их дом, их правила.
Я поняла, что Мариша позвала детей за стол, чтобы они поели раньше и не столкнулись со злой и страшной гостьей, то есть со мной.
Я отошла от окна и легла на кровать. После марш-броска по лесу я ощущала дикую усталость. Вымотало и чувство страха, которого прежде я так сильно не испытывала. И мне не нравилось это ощущение. Совсем.
Примерно через сорок минут, прервав мои вялые размышления, в комнату без стука вошла Мариша.
— Иди к столу, завтракать, — «любезно» пригласила она.
По её тону больше походило, что я должна была подавиться тем самым завтраком и желательно, чтобы с концами.
Я со вздохом последовала за хозяйкой. Спустившись вниз и получив от неё порцию пресной каши, которая не шла ни в какое сравнение со стряпнёй Лары, я решила ещё раз поблагодарить Маришу за гостеприимство. Хотелось дать понять, что я не была неблагодарной приживалой.
— Спасибо, что позволили отдохнуть под вашей крышей после долгой дороги, — я в ожидании смотрела на хозяйку.
Не дождавшись ответа, взяла первую ложку каши в рот.
Тут Мариша со всей силы опустила деревянную лопатку на стол. Я так и застыла с кашей во рту, не дыша.
— Ты нас за дурней не держи. Мы прекрасно видим, что ты не из Карсы. Продолжать обманывать можешь тех остолопов дальше по улице, а здесь своё враньё выкини из головы, — её надменный взгляд только добавил весомости и без того выразительным словам.
Я чуть не поперхнулась кашей, пытаясь сглотнуть, но в конце концов безвкусная серая масса опустилась непрожёванным комом куда-то вниз. Ещё несварения не хватало из-за собственного вранья.
Судя по надменно поднятому подбородку Мариши, она считала, что у меня кишка тонка на разговоры с ней, но в этом хозяйка ошибалась.
— Почему вы тогда приняли меня у себя? — вежливо спросила я, не отводя взгляда от серых глаз хозяйки.
— Хочешь знать? — Мариша приподняла брови и скривила губы в неприятной улыбке. — Деньги твои нужны.
Такая неприкрытая наглость стала последней каплей. Кажется, пока этой женщине не показать, что не одна она тут с характером, Мариша не успокоится.
— А вопросов ваших церковников не боитесь? — уже другим голосом, из которого ушла вся теплота, поинтересовалась я.
На этот раз Мариша широко улыбнулась, а взгляд изменился с тяжёлого на оценивающий, словно она впервые подумала, что я могла что-то значить. Но сразу же за тем её улыбка померкла.
— Церковь и так поставила на нашей жизни крест. Так что хуже, милочка, не будет, — и после заминки добавила: — Лучше бы тебе церковниками их не называть.
Слова Мариши не обманули меня. Ей было невыносимо от того, что церковники сделали с жизнью её семьи. И это вызывало во мне сочувствие.
По поводу причины ополчения против семейства я не переживала. Уже поняла, что церковники не опирались на объективность в своих умозаключениях. Если толика ума там вообще присутствовала.
Разговор получил неожиданное продолжение от вошедшего на кухню Колона.
— Можешь сама посмотреть на причину, почему мы пустили тебя, — сказал он негромко.
Мариша кинула на него предостерегающий взгляд, но я с готовностью поднялась со скамейки.
Пока мы все вместе шли вдоль дома в сторону большого поля, я размышляла о том, куда они приведут меня. Может, я рано предположила, что опасаться нечего? Возможно, мы шли к могилам, где закопаны двадцать их родственников, умерших из-за странных обстоятельств? Или к секретному растению, которое дарило блаженство и радужные видения? Ну, последнее уже не ново в Лонии. Правда, вредно для здоровья, но некоторых это не особо останавливает.
В поле оказались посажены пока узнаваемые для меня овощи от картошки до кукурузы.
Тут Колон, шедший впереди, свернул вдоль кромки немного правее, а следом и мы с Маришей. И сразу остановились. Перед нами предстал голый участок земли.
— Ну вот, любуйся, — ядовито бросила Мариша, словно я сама напросилась на эти «смотрины».
Но не успела я ничего сказать, как Колон добавил, оглаживая бородку:
— Из-за этой неизвестной хвори, от которой даже сорняки не растут, мы лишились серьёзной части пропитания и дохода. Именно поэтому мы пригласили тебя. И именно поэтому волиты решили, что здесь порча тьмы, и теперь посланники церкви приезжают раз или два в месяц и смотрят, чтобы порча не свела нас с ума и не распространилась на других.
— Да они думают, что это наша дочь или я наколдовали, и теперь от нас все шарахаются, как от прокажённых, — фыркнула Мариша и пошла обратно к дому.
За ней последовал Колон. Я успела заметить в светло-карих глазах, вокруг которых собралось уже немало морщин, боль, скрываемую глубоко внутри. Вряд ли подобное он бы позволил себе при жене. А я никто, передо мной можно дать слабину. И я одобряла это секундное бессилие, потому что иначе, если держать всё внутри себя, можно сдаться под напором скопившегося, и в один прекрасный день взорваться.
Проводив Колона сочувствующим взглядом, я подумала о словах Мариши. Они походили на «правду», которую могли приплести церковники, ведь девочка уже сейчас была красива. А это у волитов, видимо, особый пунктик.
Я не спешила за хозяевами, внимательно осматривая кусок земли, тянущийся дальше в поле неровными краями. Там действительно ничего не росло. Земля имела серый цвет и глубокие засушливые трещины, тогда как вокруг всё было пропитано влагой. Тёмный цвет земли вокруг повреждённого участка только подчёркивал неестественность этого куска.
Я нахмурилась. Хотелось осмотреть всё целиком, но что-то удерживало меня от того, чтобы ступить на эту землю. Нехорошее предчувствие разливалось внутри, словно патока, зарождаясь где-то в районе живота. Или всё-таки я получила несварение от недавней каши.
Я прошла вдоль кромки поля дальше и заметила, что на границе с поражённым куском были болезненные и чахлые растения. Значит, оно слабело к своему краю.
Но все наблюдения не давали ровным счётом никакого представления о том, что это за дрянь, и как от неё избавиться.
Поджав губы, я стала возвращаться тем же путём в дом. Что бы не вызвало такого иссушения и омертвения почвы, но насколько же надо быть, мягко говоря, недальновидным, чтобы посчитать подобное явление порчей. Даже если допустить абсурдность предположения, что в этой семье могли колдовать, как выразилась Мариша, стали бы они прозябать в деревеньке и работать каждый день, как и прочие? Об этом святоши что-то не подумали. А стоило. Хотя бы для того, чтобы увидеть поломанность собственной логики.
Зайдя в дом, я прошла на кухню, где разговаривали Колон и Мариша. При мне они замолчали. Но я и не подслушивать собиралась.
— Точно никто не знает, что это такое? Даже предположений ни у кого нет? Не считая порчи, — поморщившись, я опёрлась о стол, смотря поочерёдно на хозяев.
— Если бы знали, твоей ноги здесь не было, — надменно отчеканила Мариша.
Кто бы сомневался.
Колон же замялся. Касательно адекватных ответов я уже уяснила, что стоило обращаться именно к нему.
В итоге мужчина решил ответить:
— Что это за хворь, действительно никто не знает. Но до нас доходили слухи, что в других деревнях тоже есть такие пустыри, в том числе на полях землевладельцев. Но и там никто не знает, что с этим делать.
Я задумчиво кивнула.
Это странное явление не давало мне покоя в течение всего дня. Оно не походило ни на одну болезнь, о которых нам рассказывали во время обучения ботанике. Может, что-то под землёй? Но тогда здесь, скорее всего, был бы единичный случай.
В измученный мыслями мозг внезапно пришла идея. Такая простая в своей сути, но отчего-то не пришедшая сразу. А ведь для меня должно быть естественно — думать, как эллан.
Я спустилась вниз, вышла из дома и снова направилась в поле. На этот раз, встав напротив поражённого участка земли, я посмотрела на него на энергетическом уровне.
И то, что я увидела, поразило меня.
В том месте, где земля испещрялась засушливыми трещинами, на энергетическом уровне виднелась чернота. Не та темнота, которую я обычно видела вместо материальных вещей, а густая и непроницаемая чернота. Над или под ней не проходила свободная энергия, которая перекрывала предметы сверху. Там вообще ничего не было.
От зрелища чёрного пятна кровь стыла в жилах. В горле пересохло, язык наждачкой прошёлся по сухому нёбу. Внутри меня всё кричало о том, что это ненормально. Противоестественно!
Однако надо было разобраться до конца. Я собралась и перевела взгляд на границу чёрного пятна. Там нити свободной энергии неровно обрывались. Мне стало больно от этого зрелища, словно я увидела чей-то обрубок вместо ноги и почувствовала боль того, кто её потерял.
Почему-то я не сомневалась: то же самое происходило с нитями энергии в замкнутых системах, которые попали на границу чёрного пятна.
Окинув взглядом эту ужасную во всех смыслах картину, я осознала, что это не поражение почвы из-за невиданной болезни, не чёртова порча, а разрыв на самом энергетическом уровне. Другого объяснения увиденному я не находила.
Покидать поле на этот раз было гораздо труднее, словно я уходила от тяжелобольного. Это оказались странные, неприятные ощущения, которых раньше я не испытывала. Но с каждым шагом, отдалявшим от черноты, во мне росла решительность разобраться с ней во что бы то ни стало.
Конечно же это открытие не дало мне уснуть. Я долго проворочалась в бесплодных попытках оставить думы на следующий день. В итоге сдалась.
Самая главная мысль, которая крутилась в моей буйной голове, была о том, что порванные нити энергии — это очень плохо. Для замкнутых систем подобное означало болезнь, поломку или прореху в структуре материальных вещей. А что это означало для всего мира? Нигде и никогда при мне о таком не упоминалось. А я была любопытна относительно знаний, и мотив, чтобы узнавать больше других, у меня был весомей. Подобное не могло сулить ничего хорошего. Доказательства чахли на поле Мариши и Колона.
Я мысленно вернулась во времена обучения в школе и университете. Все знания, полученные оттуда, касались замкнутых систем. Я раздражённо вздохнула. Как-то не предусмотрительно со стороны сильных мира сего.
Но сразу же другая мысль пришла в голову. Можно рассмотреть мир, как замкнутую систему. Большую, со своими особенностями, но всё же. Он, по сути, ничем не отличался. Только циркуляция энергии происходила в некоторых случаях по другим законам. Тогда этот разрыв мог быть той же прорехой, просто более глобального уровня. Я усмехнулась. Ну да, это вам не дыра в плаще.
Дальше мозг стал перебирать все те методы, с помощью которых нас учили заделывать такие прорехи.
Так, незаметно для себя, я и уснула. А утром проснулась с твёрдым решением поработать над разрывом. И помехи в виде головной боли и других последствий меня не остановят.
За завтраком, «обласканная» взглядами Мариши, я не обращала внимания на её язвительные замечания, пребывая мыслями в тетрадных записях и абзацах учебников, которые изучала в университете.
Поблагодарив хозяйку за очередной пресный завтрак, я направилась в поле. Кстати, я не сомневалась, что Мариша специально подавала мне такую кашу, чтобы и тут показать, насколько «рада» моему присутствию в доме, но я не обижалась на неё. У женщины были серьёзные проблемы, которые просто усугубляли природную вредность.
На этот раз меня уже не охватило такое отвращение к открывшей свой зёв черноте. Я испытывала волнение, как перед экзаменом, только на этот раз экзаменатором представал сам мир.
Смотря на оборванные нити свободной энергии, я напомнила себе, что в первую очередь нас учили тому, что мы — часть мира. Любое действие нужно начинать с этого. Моя энергия должна быть связующим звеном с энергией извне. Простым языком это объяснялось так: чтобы что-то починить, надо что-то привнести в эту «поломку». Соблюдение баланса энергий. Но делать это тоже следует правильно. Я вспомнила разнесённую комнату во дворце. Наглядный пример того, как не стоит взаимодействовать с энергией.
На секунду сомнения ворвались в мысли, заслонив видениями рассыпанных в пыль предметов, трещин и искорёженной мебели. Но я быстро отправила их куда подальше и принялась за работу.
Как только я коснулась нити, на виски начало давить. Первые несколько попыток что-то сотворить не увенчались успехом. Было ощущение, что энергия в этом месте больше обычного сопротивлялась мне. А это сильнее отражалось на моём состоянии. Но я не сдавалась, хотя голову уже ломило от боли.
После нескольких неудавшихся попыток, я решила внести в работу некоторую логику и стала искать более податливые нити, тонкие, небольшие потоки энергии. Я попыталась связать их с нитями на другой стороне разрыва, продлевая с помощью вливания своей энергии. Но не всякая нить подходила друг к другу. А слабость от отдачи энергии норовила свалить с ног.
Наконец, когда нашлась подходящая первая нить на той стороне, она словно притянулась к другой с помощью созданного мной «моста». Я смотрела на пульсирующую ленту энергии и поверить не могла в то, что у меня получилось! А внутри уже разливалось ликование вперемешку со слабостью, тошнотой и невыносимой мигренью. Но сделанное означало, что я не пропащая!