Строптивая жена

Глава 10

Сара проснулась от теплого дыхания, согревавшего ее веки. Во сне ее обнимала лисица, то и дело задевая хвостом по ее лицу. Она отодвинулась, неохотно открыла глаза, заморгала и сообразила, что лежит лицом к лицу с мужем.

Дуглас улыбался ей, его лицо было ясно видно в свете горевшей лампы. Фитиль был низко опущен, за пределами кровати огонек был едва заметен, но Сара весьма отчетливо видела мужа.

Ее глаза расширились, дыхание ускорилось, сердце забилось, словно угодившая в ловушку птичка.

— Вы вернулись, — сказала она, натягивая одеяло. Никудышная защита, но с этим барьером она почувствовала себя немного лучше.

— Да.

Как безупречно они вежливы, тем более что она не чувствовала в этот момент к нему никакой любезности.

— Куда вы ушли?

— Я распаковывал свой багаж.

Она, нахмурившись, посмотрела на него:

— Зачем?

— Чтобы удостовериться, что мое оборудование в целости и сохранности.

Из всего, что он мог сказать, именно это гарантировало ее молчание. А она-то решила, что он отправился к ее отцу жаловаться на ее поведение. Или он поехал повидать старую любовь.

— Вы распаковывали оборудование. — От того, что она повторила фразу вслух, понятнее не стало.

— Если припоминаете, — улыбнулся он, — это причина нашего брака. Ваш отец ожидает, что я выполню свою часть сделки.

— Вы могли бы предупредить меня, — сказала она.

— Вы волновались? Мне следовало сказать вам, чтобы вы не беспокоились.

— Вы имеете власть командовать эмоциями? Если я желаю волноваться, то буду, и сомневаюсь, что какие-нибудь ваши слова меня остановят.

— Так вы волновались?

— Нет. Я едва заметила, что вы ушли.

Она бы не заметила, что он здесь, если бы он не встал с кровати и не начал раздеваться.

Не сводя с нее глаз, он медленно расстегивал пуговицы на рубашке. Она отвела глаза, смотрела в пол, потом вернулась взглядом к нему.

Считается ли приличным жене наблюдать за раздевающимся мужем? Она не думала так, но против ее воли ее взгляд снова и снова возвращался к нему.

Он был хорошо сложен. Весьма захватывающий экземпляр мужественности. Статуя юноши в греческом саду столь же прекрасна, но после мысленного сравнения победителем вышел Дуглас. Возможно, потому, что он человек, а статуя всего лишь мрамор. А вероятнее всего, потому, что создание Божие превосходит любое человеческое творение.

Вот, она сумела подумать о Боге и отвратила свои мысли от голого мужчины.

— Я не буду раздеваться перед вами, если это вас тревожит, — сказал он мягко.

— Я думаю, что вы делаете это, чтобы поставить меня в неловкое положение, мистер Эстон.

Без предупреждения он повернулся, открыв ее взору свою спину. Весьма красивую, с сильными мускулами и широкими плечами. На его спине виднелись два шрама, и у Сары возникло желание коснуться их, такие они были странные. Первый — маленькая линия у правого плеча. Второй — почти круглый шрам слева.

Он искатель приключений, исследователь, конечно, у него шрамы по всему телу. Его жизнь, вероятно, была чередой захватывающих событий. Чейвенсуорт окажется для него ужасно скучным.

Когда он отошел от кровати, у Сары появился прекрасный обзор тугих ягодиц. На миг она решила снова закрыть глаза. Но кто узнает, что она его разглядывает?

— Вы впервые видите голого мужчину, леди Сара?

Ее взгляд взлетел к его затылку. Как он узнал?

Он глянул на нее через плечо и улыбнулся.

Лучше бы он не улыбался, тем более что он все еще голый. И при этом не делает никакой попытки прикрыться. Сара решительно сосредоточилась на его лице. Как странно, ночь, казалось, идет ему. Он чрезвычайно привлекателен со щетиной, покрывшей его щеки.

Она закрыла глаза прежде, чем соблазнилась опустить взгляд ниже его подбородка.

— Конечно, я в первый раз вижу мужчину без одежды, — сказала она без обиды.

— Хотите ответить взаимностью?

Она снова распахнула глаза, но на этот раз разглядывала балдахин кровати.

— Рискну предположить, что вы видели голую женщину прежде, мистер Эстон.

— Ах, но я не видел вас.

Потянувшись, Сара погасила лампу, потом села на кровати спиной к нему и начала надевать халат.

— Что вы делаете?

— Я легла только потому, что вас здесь не было, мистер Эстон. Теперь, когда вы появились, я возвращаюсь в свою кровать.

— Жаль, — сказал он. — Кровать очень большая, а я очень устал.

Она оглянулась.

— Возвращайтесь назад, Сара, — сказал он мягко. — Я вас не побеспокою.

Она хотела спросить его, абсурдно и педантично, даст ли он слово чести оставить ее в покое, но вместо этого молча сняла халат и сунула ноги под одеяло. Она снова легла, прижав руки к бокам.

Когда он ложился, то задел рукой ее руку. Отпрянуть показалось резким, почти грубым. Ее кожа согрелась от прикосновения. Ее мизинец был рядом с его ладонью, и она не сомневалась, что если сдвинется чуть влево, то заденет его ногу.

— Вы не спите в ночной сорочке?

— Нет. Никогда не спал. И не буду.

— Я заперла дверь.

— Я заметил.

Как он открыл ее? Сломал замок? Сара определенно не хотела, чтобы об этом говорили в Чейвенсуорте. Можно себе представить, как станут сплетничать слуги.

Она не собиралась спрашивать его и при этом не могла подняться и проверить. Нет, ни за что, когда он лежит тут голый.

Лунный свет освещал комнату слишком ярко для ее спокойствия.

— Ну не странно ли, — сказала она, — я так устала, а теперь, похоже, не смогу заснуть.

Он не отвечал.

Он уже заснул? Если так, она ему завидует.

Наконец он заговорил:

— Расскажите мне, каково было расти в Чейвенсуорте.

— Это значило быть постоянно занятой. — Сара ответила так быстро, что сама удивилась. И при этом она не собиралась поведать ему правду без прикрас. — Я была очень занята, — добавила она быстро. — Между уроками гувернантки и уроками управления Чейвенсуортом было мало свободного времени.

Он не отвечал. До сих пор никто не спрашивал ее о детстве. Никто никогда не интересовался.

— А ваше детство? — спросила она вежливо.

— У меня тоже было мало свободного времени, — сказал он.

Что-то в его тоне искушало ее продолжить расспросы, но прежде чем она успела слово вымолвить, его ладонь накрыла ее руку. Этот жест настолько поразил Сару, что она не знала, нужно ли говорить.

Наконец через несколько минут она придумала вопрос.

— Расскажите мне о своих приключениях и путешествиях по миру, — попросила она.

— Историю глупого молодого человека?

— Вы им были?

— Сначала, — признался он. — Мне пришлось быстро учиться, иначе сомневаюсь, что выжил бы. Я всей душой был готов увидеть мир, научиться всему, что мог. У меня всегда было здоровое любопытство.

Она отодвинулась, выскользнула из-под одеяла и села на краю кровати.

— Что случилось, Сара? — приподнявшись на локте, он посмотрел на нее.

— Ничего.

Он положил руку ей на поясницу. Он впервые сделал это, впервые коснулся ее, когда она так скудно одета. Лишь тонкий слой ткани разделял ее тело и его ладонь. Ее тело отреагировало мгновенно — по спине пробежала дрожь, соски набухли.

— Скажите мне, что случилось, — повторил он.

— Вы всегда хотите знать, о чем я думаю, — обернулась она. — Какое это имеет значение?

— Вы моя жена.

— Я дочь герцога Херриджа, дочь герцогини Херридж. Как кто-то может изменить эту принадлежность?

— Так вы хотите, чтобы я был мужем леди Сары?

Она прекрасно понимала, что не слишком рациональна. Залитая лунным светом ночь с теплым, напоенным ароматом лаванды воздухом, казалось, призывала к сильным эмоциям.

— Вы поэтому хотели видеть мою грудь? — спросила она. — Из-за здорового любопытства?

Сара сказала это, глядя в угол, она знала, что если обернется, у нее не хватит отваги продолжить.

— Что? — Он рассмеялся, чего она совершенно не ожидала, — Сара, я хочу видеть вашу грудь, чтобы хотя бы вообразить, каково коснуться вас.

— Ох!

— Мы друг для друга незнакомцы, и еще рано требовать от вас, чтобы вы стали моей женой в действительности.

Все ли новобрачные столь внимательны и тактичны?

— Кроме того, вы красивая женщина, а я мужчина, который ценит красоту, особенно красивую грудь. Но вам не нужно волноваться, я никогда не насиловал женщин.

Они, наверное, сами падали к его ногам, как осыпающиеся лепестки.

Прошло несколько минут.

— Даже если бы вы не были моей женой, — сказал он мягко, — меня бы поразил удивительный цвет ваших глаз, ваши черные волосы. А может, это ваше поведение соблазняет меня, ваша привычка пристально смотреть на людей, приподняв одну бровь, словно вы ждете, что они станут доказывать, на что способны.

— Я не делаю этого, — озадаченно сказала она.

— Делаете, и если сомневаетесь в моих словах, спросите любого в Чейвенсуорте, каково оказаться под взглядом леди Сары.

Она смотрела в темноту, в лунном свете тени казались резче.

— Я действительно так пугаю?

— Не пугаете, — сказал он. — Просто ошеломляете.

Он считает ее глаза поразительными. Он находит цвет ее волос привлекательным? И ее фигуру? Он ничего не сказал о ее фигуре. Он считает ее уродливой и молчит из доброты?

Если бы у нее было хоть немного храбрости, она бы поспорила с ним на эту тему. Но она обнаружила, что не такая смелая, как думала, по крайней мере в отношении собственной внешности. Не радовало ее и то, что ей хотелось, чтобы он счел ее хорошенькой или хотя бы симпатичной.

Лестное слово совсем не помешает.

А мужчины когда-нибудь сомневаются в своей внешности? Она никогда об этом не слышала, и не будь двух ее светских сезонов, она бы и не знала, что некоторые женщины тоже так думают.

Ее мать никогда не говорила о внешности, никогда, казалось, не заботилась об этом. Она никогда не говорила о своих зеленых глазах, не упоминала вьющиеся темно-рыжие волосы. Они были просто ее частью, как руки или ноги. Ее мать не придавала внешности ни малейшего значения, и Сара тоже, пока не попала в Лондон. А оказавшись там, она почувствовала себя уродливой, неловкой и слишком высокой.

У нее не было белокурых локонов и голубых глаз, по которым все с ума сходили. Ее фигура была странная, грудь слишком большая по сравнению с тонкой талией. Сара привыкла к своему телу, понимала его, но пока не попала в Лондон, не задумывалась о нем.

Дуглас мягко надавил на ее плечо, пока Сара не легла. Она сосредоточила внимание на потолке, но это было трудно, когда он наклонился над ней так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке.

Его руки нашли ворот ее ночной рубашки и, к потрясению Сары, начали расстегивать пуговки.

— Что вы делаете? — спросила она, прикрыв следующую пуговицу.

— Я хочу видеть вашу грудь в лунном свете.

— Нет.

— Притворитесь, что это греза, — сказал он. — Я добрый дух из ваших видений, который соблазняет вас танцевать нагой на лугу.

— Ну уж нет.

Его пальцы, отодвинув ее руку, расстегнули еще одну пуговку.

— Я не стану просить, чтобы вы зажгли лампу. И я не коснусь вас, пока вы сами не попросите.

— С чего бы это мне просить? — сказала она.

Ее рука легла на очередную пуговку. Если он попытается отодвинуть ее, она ему не позволит. Ночная рубашка, однако, была расстегнута достаточно, чтобы он мог просунуть внутрь руку, если пожелает.

— Вы никогда не чувствовали предвкушение желания, леди Сара? Вы никогда ничего не хотели так, что почти ощущали желаемое?

Казалось, он не нуждался в ответе, поскольку наклонился к ее подушке, как будто хотел вдохнуть ее аромат.

— Иногда ожидание слишком велико. Порой делаешь что-то резкое, чтобы ослабить напряжение.

— Вы собираетесь сделать что-то резкое?

— Я хочу сорвать с вас ночную рубашку, — сказал он. — Это достаточно резко?

У нее внезапно перехватило дыхание.

— Да.

Она села, отчасти для того, чтобы отстраниться от него, отчасти чтобы ослабить напряжение в теле. Она хотела подвигаться, ей нужно сделать что-то, почти столь же опрометчивое, как то, что он предлагал.

Она занялась пуговицами, пока не расстегнула рубашку до талии. Медленно, без всяких мыслей, она высвободила из длинного рукава одну руку, затем другую, рубашка сползла к ее бедрам, обнаженная грудь открылась лунному свету. Дуглас сел и начал расплетать ее волосы.

Камин не зажигали, и ночь довольно прохладная. Тогда почему ей так жарко?

Он внезапно оказался так близко, что она видела, как его глаза мерцают в лунном свете. Его дыхание участилось, как и у нее.

Он рассыпал ее волосы по плечам, перекинул на грудь и отстранился полюбоваться своей работой.

Нежным движением он подобрал ее волосы, ее белая грудь в свете луны отливала жемчугом. Один палец скользнул по сморщившемуся соску.

— Вы сказали, что не коснетесь меня, пока я сама не попрошу, — сказала Сара, удивленная, что едва смогла это произнести. Сердце у нее так колотилось, что она ничего не слышала, кроме его стука, тело болело.

— Ожидание было слишком велико, — улыбнулся он. Не стоит винить ночь за ее экстравагантность и нагого мужчину рядом с ней — тоже. Что-то в ней самой велело быть необузданной и безудержной. Внезапно она устыдилась себя.

— Соблазню ли я вас словами, Сара? Сказать вам, как вы божественно красивы, богиня лунного света?

— Вам не нужно лгать, — натянуто сказала она.

— О, это не ложь. Это ближе к истине, чем все мои прежние слова. Думаю, вы не знаете собственную силу, не сознаете свою власть. Иначе вы улыбнулись бы мне, притянули бы чуть ближе, обещая удовлетворение взглядом или вздохом, и, когда я был бы на грани, прижали бы пальчики к моим губам и сказали бы «нет».

— Это слишком жестоко, — сказала она.

— А что вы сделали бы, леди Сара, если бы были богиней лунного света? Если бы в вашем распоряжении была вся мощь красоты и желания?

Нужно сказать, чтобы он оставил ее в покое, ложился бы спать, позволил бы ей вернуться на узкую походную кровать или в ее спальню. Вместо этого Сара потянулась и положила левую ладонь на его щеку, а пальцами правой руки провела по контуру его губ. Потом ее пальцы скользнули к его виску, спустились к шее. У него была крепкая мужская шея.

Она прижалась к нему, щекой к щеке. Ее губы почти касались его уха. Она могла что-то шепнуть ему, и никто в целом мире этого не услышит и не узнает.

Что она сказала бы?

Он не шевелился, его руки лежали на одеяле.

Обостренными чувствами, чего прежде не испытывала, она уловила движение его рук и точно знала, где хочет их ощущать.

Она ожидала, что он положит руки ей на грудь, накроет соски ладонями, проведет пальцами по выпуклости. Вместо этого он придерживал ее за плечи, глядя в глаза.

Теперь пришла его очередь взять ее лицо в свои ладони, и он сделал это так мягко, так медленно, что она готова была умолять его ускорить темп.

Он наклонился и впервые поцеловал ее. Ее рот приоткрылся от неожиданности. Сначала поцелуй был так же мягок и нежен, как лепестки только что распустившейся розы. Потом он стал горячее, и у Сары едва не закружилась голова. Наконец поцелуй завершился, и она прижалась к плечу Дугласа, тяжело дыша. Его дыхание было столь же трудным, пульс на горле стучал так торопливо, что ее пальцы гладили его кожу, силясь успокоить.

Откинувшись назад, Дуглас смотрел на нее. Она выпрямилась, вскинула подбородок и разглядывала дальнюю стену. Пусть смотрит. Ее таким поведением не напугать. Ее не страшит его приземленность.

— Возможно, это хорошо, что вы не знаете, как вы совершенны, — сказал он мягко. Он подставил чашу ладони под ее тяжелую грудь, легко нажав большим пальцем на сосок, ставший поразительно чувствительным к прикосновениям. — В Лондоне мужчины преследовали бы вас, леди Сара.

Даже если бы у нее возникло желание ответить, Сара сомневалась, что смогла бы выговорить хоть слово. Ее мир был объят пожаром, кровь кипела.

Ловкими пальцами он гладил ее волосы, пока не перекинул их ей на спину.

— Какие у вас роскошные волосы, — сказал он. — Почему вы их заплетаете на ночь?

— Потому что иначе утром мне придется два часа их распутывать, — ответила она, радуясь, что голос звучит почти нормально.

— Но тогда я имел бы удовольствие наблюдать, как вы расчесываете волосы. Вы делаете это нагой?

Она оглянулась на него:

— Конечно, нет.

— Я хотел бы видеть вас в этой позе, — сказал он.

— Теперь? — удивилась она.

— Почему нет? Вам не спится, да и я, увидев вас полуобнаженной, вряд ли усну.

Он зажег лампу на ночном столике. Она наклонила голову, тайком прикрыв волосами грудь.

— Я действительно должна это сделать?

— Вы не хотите?

Какая-то часть ее души хотела повернуть время вспять, к тому мгновению, когда Сара поняла, что он в постели. Другая, до сих пор дремавшая, весьма заинтересовалась его предложением, слишком заинтересовалась и почти пришла в возбуждение.

Она встала, прикрыв левой рукой грудь, а правой придерживала у талии спущенную ночную рубашку.

— Садитесь сюда, — указал он на изножье кровати.

Она села и взглянула на него:

— Что вы хотите?

Ее сердце билось так неистово, что она задыхалась. Губы припухли, кожа стала такой чувствительной, что прикосновение волос было почти болезненным.

— Расчешите волосы, как делаете по утрам.

— У меня нет щетки, — покачала головой она.

Он пошел к бюро и вернулся с оправленной в серебро щеткой.

— Мне помогает горничная, — сказала Сара.

— Я ее заменю? — спросил он.

— Нет. — Забрав у него щетку, она медленно провела ею по волосам от виска до самых кончиков.

Пока она расчесывала волосы, Дуглас мягко сжал ее левое запястье и отвел руку от груди. Сара посмотрела на него, но он только улыбнулся и покачал головой. Было ясно без слов: бессмысленно просить его о скромности.

Опершись левой рукой на постель, Сара закрыла глаза, откинула голову и сосредоточилась на своем занятии. Она старалась игнорировать Дугласа, но это стало труднее, когда он заговорил.

— Когда вы поднимаете руку, ваша грудь поднимается, словно прося похвалы, или поцелуя.

Она замедлила движения, усилием воли не позволяя себе открыть глаза и думая, собирается ли он поцеловать ее.

Коснется ли он ртом ее груди? И если да, что ей тогда делать?

— Выгните немного спину, — сказал он, и она подчинилась, зная, что в такой позе ее грудь выступает еще сильнее.

Это его дыхание она чувствует?

— Спина у вас тоже красивая, леди Сара. Такие красивые линии, чудесные изгибы. Я едва сдерживаюсь, чтобы не дать воли рукам.

Боже милостивый.

— Встаньте.

Она открыла глаза.

— Пожалуйста, Сара, встаньте.

Она подчинилась, придерживая левой рукой ночную рубашку, а правой сжимая щетку. Она устремила взгляд на дальнюю стену, но краем глаза видела, что он близко.

Медленно, как будто давая ей время привыкнуть к этой идее, он потянулся к ее руке и мягко разгибал пальцы, стиснувшие рубашку.

— Вы хотите, чтобы я осталась голой, мистер Эстон? — спросила она, отчаянно цепляясь за скользящую ткань.

— Именно, — сказал он.

— Да? — замерла она.

— Вы меня за идиота принимаете, леди Сара? Мое самое горячее желание видеть вас нагой перед собой, сильнее только желание иметь вас голой под собой.

Она нагая перед мужчиной! Она никогда ни перед кем не раздевалась. Когда она мылась или снимала белье, между ней и Флори всегда стояла ширма. Теперь она стояла голой перед Дугласом Эстоном, и он улыбался. Улыбался!

— Повернитесь, — сказал он.

— Нет.

Его губы изогнулись, взгляд скользнул к ее лицу.

— Нет?

— Нет, — повторила она, изогнувшись, чтобы подхватить рубашку.

Это нужно остановить сию же секунду. Она позволила себе переступить границы приличного поведения, и это действительно нужно сейчас же прекратить.

Кроме того, если он продолжит, то захочет переспать с ней, а она совершенно к этому не готова.

— У вас великолепные ягодицы, леди Сара.

Сара держала перед собой рубашку, прекрасно сознавая, что это весьма сомнительное прикрытие. Однако она с прямой спиной двинулась к своей кровати и устроилась под одеялом.

Только когда свет был погашен, она позволила себе задуматься, каково спать с Дугласом.