Строптивая жена

Глава 23

Дуглас проснулся, его правая рука лежала на бедре Сары, словно требуя ее даже во сне. Он лежал неподвижно, слушая ее дыхание, ее ягодицы прижимались к его мужскому естеству, и оно твердело без единого ее движения.

Приподнявшись на локте, он разглядывал ее. Все ли женщины столь красивы? Несмотря на богатый опыт в этом деле, вид спящей его никогда не очаровывал.

Но с другой стороны, Сара во многих отношениях была для него первой. Никогда прежде женщина не покоряла его мгновенно и до такой степени, что он женился на незнакомке. Его удивляло, сколько работы она на себя взвалила. Его трогало ее горе и ее храбрость.

Ее щеки слегка порозовели, губы изогнулись в улыбке. Он вел бой с собой: поцеловать ее или не тревожить? Накануне она была девственницей. Он вынужден был сдерживаться — нетрадиционная реакция на красивую женщину и к тому же собственную жену. Она способна возбудить его, просто войдя в комнату. Но он сомневался, что Сара знала о его реакции или о том, что он полюбил ее с того самого момента, когда впервые увидел, — он, Дуглас Эстон, ученый, искатель приключений, исследователь, человек, сосредоточенный на собственных целях.

Ее волосы рассыпались по подушке. Утром Сара станет ворчать, что потребуется масса времени, чтобы их расчесать. Он улыбнулся. Возможно, она позволит ему заменить горничную.

Вид спящей Сары по какой-то странной причине наводил на него уныние. Потому ли, что сейчас он чувствовал себя ближе к ней? Проснувшись, она станет дочерью герцога, привилегированной от рождения в отличие от него.

Он поднялся с постели, взял свою одежду и оделся в гостиной. Взглянув на каминные часы, он удостоверился, что до назначенной встречи еще масса времени.

Дуглас вышел, не потревожив Сару, и почти тут же пожалел о своей деликатности и о том, что не поцеловал ее.

Когда она пробудилась, Дуглас уже ушел. Сара села на краю кровати, ощущая воспаление в местах, которых прежде вообще не чувствовала. Оказывается, быть женой сложнее, чем она думала. Это не только потерять девственность. Она была не готова к эмоциям. Она то нелепо радовалась, то ее переполняла печаль, словно осуществление брачных отношений — это путешествие от одной эмоции к ее полной противоположности.

Возможно, причина ее замешательства в смерти матери, в том, что слезы близко. Горе черным туманом висело над головой и окутывало вуалью. И все-таки она улыбалась, наслоение эмоций, казалось, придавало горю иное измерение. Страсть еще сильнее изменила его.

Сара уставилась на свои ноги. Как странно, они кажутся чужими. И тело какое-то не ее. Все другое. Даже утренний воздух немного изменился, будто она никогда прежде не знала, что такое замерзнуть.

Она не знала, что делать, как вести себя, всю жизнь ее наставляли, как действовать, как держать себя, а тут оставили барахтаться самой. Она совсем не уверена, что случившееся вчера было прилично, но спросить не у кого. Очевидно, существуют вопросы, которые должны оставаться невысказанными.

Может, ей нужно просто спросить Дугласа. Она задала бы вопрос как бы случайно, будто совсем не интересуясь, но внимательно выслушала бы ответ. «Все делают это?» Звучит вполне пристойно. «Каждая женщина хочет делать это?» Вопрос менее приличный, но он ближе к тому, что она действительно пытается узнать.

«Как ты заставляешь меня хотеть этого?» Теперь вопрос лишен всякого притворства.

Почему ее обдает жаром всякий раз, когда он подходит? Почему дыхание перехватывает и сердце колотится сильнее, когда она смотрит на него?

Она поднялась, прошла в ванную и совершила утренний туалет. Нужно теперь вызвать Флори, но Сара хотела несколько минут побыть одна. Стоя в изножье кровати, она смотрела на сбитые подушки. Простыни измяты, с той стороны, где спал Дуглас, в постели вмятина.

Почему он не разбудил ее? Или он сегодня утром тоже странно чувствителен, как и она? Но уж он-то не был девственником?

После прошлой ночи почти любой вопрос прилично задать.

Очевидно, от нее не ждут распространения траура на исполнение супружеского долга. Пристойно ли испытывать такой восторг в это время?

Раздался стук в дверь. Вздохнув, Сара накинула халат и ответила. В дверях появилась молодая горничная с тяжелым подносом, рядом с ней — кузина, одетая в чудесное платье цвета изумрудов. Сара сразу определила, что оно французское.

Отправив горничную в гостиную, Сара приветствовала Линду.

— Дедушка говорит, что нужно показать вам Килмарин, — сказала Линда. — Встретимся в большом зале? Через час?

Сара кивнула, кузина повернулась и, не сказав больше ни слова, пошла по коридору. Линде не нравится присутствие Сары в Килмарине? Или она со всеми так сдержанна? Грустно, что кузина не слишком расположена к ней.

Энтони, герцог Херридж, рассматривал себя в зеркале. Он не был тщеславным человеком, хотя впервые в жизни осознал, что у него, может, и приятная внешность, но он не красавец. Однако он герцог Херридж. Двенадцать поколений предшествовало ему. И у него есть Чейвенсуорт в придачу.

Скоро он начнет поиски невесты, которая принесет в их семью состояние и родит ему сына.

Он подошел к бюро, вытащил шкатулку и высыпал драгоценности на кровать. Мелочь, неужели он за эти годы не подарил Морне ничего лучшего?

Но вряд ли у него были на это деньги. Он женился на ней, думая, что ее богатство решит его проблему. Вместо этого ее семейство лишило ее наследства, и он остался с женой и без средств.

Будь он мужланом, он мог бы прекрасно жить в Чейвенсуорте. Фамильные владения для того и существуют. Но он создан для лучшего, для космополитичной жизни Лондона, для развлечений. А для этого нужны деньги. Наследница — вот единственный выход. Но сначала он должен получить то, что ему причитается по сделке. Чем, черт возьми, Эстон занимается все это время?

Открыв дверь, он позвал Саймонса.

Полчаса спустя Сара оделась, привела в порядок волосы и ждала в большом зале. Вечно приходить раньше — это, возможно, ошибка, но ее учили, что опаздывать невежливо.

Согласившись встретиться с Линдой здесь, она не подозревала, что зал окажется таким мрачным даже в солнечный день. Темные тени и смертоносное оружие не способствовали приятным мыслям. А она была ими сегодня переполнена. Чтобы не портить себе настроение, она вышла в дверь, которую не заметила вчера, и оказалась в галерее, ведущей в сад.

Вдоль дорожки росли цветы, их пышные головки, склоняясь, задевали юбку. Сара остановилась, очарованная этим неожиданным оазисом красоты: поилка для птиц в форме гигантской лилии, журчащий фонтан с головой волка. Усыпанные гравием дорожки обсажены живой изгородью, они идут вдоль стен и перекрещиваются на внутренней площадке. В саду Килмарина в великолепном изобилии произрастали самые разнообразные цветы.

Щебет птиц успокаивал, хотя Сара их не видела. Они невидимки, что ли, в этом чарующем саду? Или просто сидят высоко на деревьях? Легкий ветерок веял из другой крытой галереи.

У стен стояли скамьи, словно приглашая рассмотреть сад подробнее. Сара села и расправила юбки. Солнечные блики, проникая сквозь листву, играли на дорожке. Чудесное место, чтобы побыть одной. И она наслаждалась тишиной и покоем.

Она нуждалась в уединении.

Даже здесь, в тишине, нарушаемой лишь пением птиц и журчанием фонтана, ее ум был полон воспоминаний о минувшей ночи.

— Вы англичанка.

Подняв глаза, Сара увидела, что сад вовсе не пустой. Из угла на нее смотрел молодой мужчина в темно-коричневых брюках и белой рубашке.

Медленно он двинулся вперед и остановился рядом с ней.

Его глаза того же оттенка, что и у нее, и волосы того же цвета. Их черты настолько схожи, что это все равно что смотреться в зеркало.

— Разве нет? — спросил он.

— Я Сара Эстон, — ответила она. — А вы кто?

— Брендан Туллох. — Он замялся, потом заговорил снова: — Вы дочь Морны.

Он тоже, кажется, в замешательстве, как и она.

— Вы знали мою мать? — Сара подвинулась, чтобы он мог сесть на скамью.

Он предпочел стоять и не сводил глаз с ее лица. Его взгляд был такой пристальный, что ее в жар бросило от смущения.

— Я не знал ее, — наконец сказал он. — Мой отец ее знал. Он часто говорил о ней перед смертью.

— Примите мои сожаления. Тяжело терять родителей. Я это знаю.

Он кивнул.

— Его звали Майкл Туллох. Она когда-нибудь упоминала о нем?

— Она редко говорила о Шотландии, — сказала Сара. — И никогда — о нем.

Мужчина смотрел вдаль, будто на что-то решаясь. Наконец он снова переключил внимание на нее:

— Вы собираетесь остаться здесь?

— Нет. Мы скоро уедем.

— Вернетесь в Англию?

Сара кивнула.

— Вы шотландка, знайте об этом.

Наполовину, хотела сказать Сара, но не успела. Он повернулся, чтобы уйти, и произнес:

— Если бы вы остались, мы могли бы быть друзьями, вы и я.

Слова были такие странные, что Сара долго удивленно смотрела ему вслед. У сводчатого прохода он столкнулся с дедом. Они заговорили, но были слишком далеко, и Сара не могла расслышать слова. Ее дед, опираясь на трость, посмотрел сначала на Брендана, потом на Сару, и она задумалась, поражен ли он их сходством.

Мгновение спустя Брендан исчез, и дед пошел к ней. Она встала, сложила перед собой руки и придала лицу приятное выражение — такое же, какое принимала, когда ее вызывали к отцу.

Доналд встал перед ней, потом со вздохом облегчения опустился на скамью. Сара села рядом.

— Поганые колени, — сказал он, сложив руки на набалдашнике трости. — Возраст — это череда потерь. Отказывают суставы, зрение, слух. — Он смотрел вдаль, точно так же, как Брендан несколько минут назад. — Есть и другие утраты. — Он вздохнул.

Взглянув на нее, он тяжело оперся на трость и вытянул одну ногу.

Сара смотрела на фонтан с головой волка.

— Почему всюду волк? Это семейный символ?

— Ты сказала правду, что мало знаешь о Килмарине, — слабо улыбнулся дед.

Сара кивнула.

— Волки бегут стаей, охотятся стаей, живут стаей. Это напоминание Туллохам, что мы клан, сильные и верные, как все в Горной стране.

— За исключением моей матери, — сказала Сара. — Почему она покинула Килмарин?

Доналд смотрел на камни под ногами.

— Это моя вина, что она уехала, — сказал он. — Моя, и я несу груз этого решения: все эти годы.

Его взгляд, казалось, был обращен внутрь.

Следует ли ей оставить его наедине с воспоминаниями?

Он посмотрел на нее. На его морщинистом лице было бескомпромиссное выражение человека, который несчастлив, но верен своему решению.

— Твоя бабушка любила этот сад. Это мой самый большой подарок ей. — Прошло несколько мгновений тишины, и он добавил: — Один из немногих подарков.

Сара взглянула на деда, потом перевела взгляд на узор солнечных пятен на каменной дорожке.

— Мне мало времени осталось на этом свете. — Его губы сложились в подобие улыбки. — К чему лгать перед лицом Всевышнего?

— Почему это ваша вина?

Она задумалась, собирается ли он отвечать ей, и он наконец это сделал.

— Она влюбилась в одного из членов клана. Достойный выбор. Но я хотел для своей единственной дочери большего.

Повернувшись, он всматривался в Сару. Ей вдруг захотелось пригладить волосы, проверить, не покраснело ли лицо, но наконец внимательное изучение закончилось.

— Я сказал ей, что она предназначена для большего. — Дед смотрел в стену, где в амбразуре стояла каменная урна. — Я тогда был глупец, думал только о богатстве и могуществе. Я устроил так, чтобы тот молодой человек женился. — Он посмотрел на Сару. — И об этом я не могу лгать. Пара была хорошая, но с моей стороны это было скверно. Я выделил ему землю и своего рода приданое. — Доналд колебался несколько минут, прежде чем продолжить. — Но я солгал ему. Почти двадцать лет меня гнетет это. Моя жена на смертном одре взяла с меня обещание сказать ему правду. Из-за меня он думал, что Морна отвергла его.

Сара ждала молча, решив не заговаривать первой.

— Я сказал ему, что Морна влюбилась в другого. — Он вздохнул. — После того как он женился, она никогда больше о нем не упоминала. И если ее сердце было разбито, она никогда не говорила об этом. — Дед выпрямил левую ногу. — Такая уж она была, гордая и упрямая. — Старик снова вздохнул. — Она продемонстрировала мне и то и другое, когда явилась со своим герцогом. Они познакомились в Эдинбурге. Он был типичный волокита. Я таких видел. Этот ее герцог считал, что мы должны быть счастливы породниться с ним. Он знал, что твоя мать наследница богатств Килмарина.

Сара молчала. Он положил руки на набалдашник трости.

— Ему нужны были только ее деньги. Я знал это. Точно так же, как знал, что он ее ничуть не любит. А нас ничуть не волновал его титул. Морна не слушала меня. Когда мои слова пропали втуне, я лишил ее наследства. Мою единственную дочь.

Так, значит, вот почему отец так не любит ее?

— И ведь я едва не сделал это снова, — сказал Доналд. — Возможно, именно поэтому Всевышний послал мне тебя.

Сара нахмурилась, не понимая.

— Вы просили, чтобы она вернулась, или приказывали? Моя мать была очень гордой. — Сара это слишком хорошо знала, видя ее молчание после того, как муж оставил ее и уехал в Лондон.

— Я не приказывал. Я умолял. — Он улыбнулся. — Все эти годы я думал, что Морна и ее гордость восстали против меня и моей гордости. Пока ты не приехала вчера, я верил, что это правда.

— Теперь нет? — спросила Сара. Ее охватила странная неподвижность.

— Ты не задумывалась о сходстве между тобой и Бренданом, девочка? Если бы его отец был жив, я бы поставил тебя перед ним и посмел бы он не увидеть свое лицо в твоем.

Сара, ошеломленная, молча смотрела на деда.

— Морна никогда не приезжала домой, потому что все бы поняли, кто ты, как понял вчера я. — Доналд глубоко вздохнул. — Возможно, она вышла за своего герцога из-за гордости, — сказал он. — Но она сделала это и для того, чтобы дать тебе имя.