Студёная любовь

Глава 12

Любовь

Очнулась я в темноте от ощущения, что пылаю. Платье обтянуло тело неприятной влажностью, волосы слиплись, темным серебром разметались по подушке.

Я вскинулась. Шумно вдохнула и всмотрелась в мутную темень.

Сквозь сегменты окна на кровать падал слабый свет ночного светила. Не мауриса… Немного другого по форме, вытянутого полумесяцем, и с оттенком лимона.

Упав обратно на подушку, я прикрыла тяжелые веки, осознавая очевидное.

Чужой мир.

Моя магия холодного типа, да и прогрессирующая болезнь не позволила бы перегреться, но мне было по-настоящему жарко. Впервые. Насколько позволяла память.

Где же я? Что со мной?

И кто тот лысый старик, что парализовал? Что ему от меня нужно?

Я чувствовала обступающую опасность, необъяснимую, глубинную, будто когда-то бывала в этих стенах.

Ладони жутко чесались. Я выпутала руки из-под одеяла и тронула чувствительное место на основании кисти. Магические полоски из черного металла, словно кандалы, только без цепей, крепко были посажены на запястья. По широкой плоскости браслетов вились золотистые вензеля, что завязывались в узел и расходились ярким пучком на ладони. Тронув крученую надпись подушечками пальцев, я почувствовала, как пульсирует магия, перебираясь подсветкой с одного символа на другой.

Печати — четырехлистник в круге — на внутренней стороне кистей, накрылись этим украшением, подавив обет академии. Иначе я б не перелетела так далеко, магия все равно вернула бы меня назад. Без согласия наставника или подписанного договора с избранником попаданцам нельзя покидать учебное заведение. А я сбежала… Что мной двигало, сама не понимаю. Словно отравилась, когда принц коснулся кожи и губ, словно в меня вселилось что-то жуткое и ненавистное. Жгучее. Сжигающее изнутри. Сминающее привычное состояние души.

Не нравится мне это — я провела снова по ободу браслета. Какие-то чары неведомые. Хотя вот этот отпечаток, я передвинула палец, и магический свет ринулся следом, что-то напоминал.

То ли веточка кипариса, то ли пряная трава, что наши повара добавляют в салаты.

Закрытие! Блок чар. Догадалась я. Вот что означает этот символ. Только не помню, откуда это знаю — снова какая-то необъяснимая вспышка, словно из моего прошлого.

Вдруг теперь вспомню все? Вдруг случайно попала домой? Я ведь думала об этом, когда шагнула в телепорт. Думала о тех людях, что бросили меня много лет назад.

Дернув браслет с руки, я попыталась его снять. Края впились в кожу, оставив красный след. Еще немного и кровь пойдет. Крепко посадили.

Попробовала использовать магию, но избавиться от пут не смогла. Что-то мешало. Или я выжалась на черном болоте, или тут чары другого типа, нужно знать, как открывать такое украшение.

Резко стало жарче.

Полыхнуло под ребрами так, что я с трудом сделала вдох. Во мне словно шар огня вырос и остался внутри, норовя разорвать на кусочки.

Откинув одеяло, будто цинковую тяжелую сеть, я разлепила влажную хлопковую рубашку на груди. Захрипела, пытаясь втянуть глоток плотного воздуха.

Внутри не просто билось сердце, оно тарабанило, словно дурное, и меня слегка мутило от сильного колебания. Ощущения напоминали опьянение от настойки из диссы или, того хуже, вдоха волчьей травы, после которого можно и не проснуться, заблудившись в иллюзиях.

— Доброе утро, — знакомый неприятный голос чесанул по ушам, а надо мной возвысилась фигура того самого старика с блестящей лысиной и черными росписями по бледной коже.

Маг взмахнул рукой, и меня откинуло на спину, распластав по кровати. Я попыталась вскрикнуть, но горло пережало невидимыми нитями.

— Не брыкайся, больнее будет, — старик покачал головой из стороны в сторону, и меня, сдерживая за руки и ноги, безликие слуги вжали в кровать. Их сухие пальцы были сине-серыми, будто неживыми, они неприятно холодили кожу и вызывали во мне отвращение и волну ярости.

Я все-таки трепыхнулась, но от пронзившей все тело боли, на миг потерялась.

— Я же говорил, — мягко стелился над головой голос мучителя, — паралич будет впиваться в плоть сильнее, если противостоять. Подчинись, если хочешь облегчения.

Я замычала, но снова откинулась назад, пытки, стягивающие мышцы и рвущие жилы, не давали малейшего шанса спастись.

— Не двигайся, — мягко посоветовал маг, наклонившись. — Тогда не будешь долго мучиться.

Я замерла, но по глазам можно было понять, что просто так не сдамся. Горячие слезы беспомощности катились по щекам, оставляя прохладные дорожки. Маг, сверкнув черными радужками, лишь косо усмехнулся, мол, что я могу ему предложить. Он что-то расписывал вокруг меня, управляя черными лентами, укладывал плоские камни по периметру кровати, что тут же подсвечивались и подвязывались к рукам чародея.

— Твое сердечко защищено, — он скривился, когда одна из сумрачных нитей, что маг пытался накинуть на мою эссаху, засветилась ярко белым и рассыпалась. — Такая мощь пригодилась бы сейчас, кто-то постарался. Ничего, я найду способ разрушить печать, кем бы ты ни была…

— Ч-что… в-вам нужно? — с большим трудом просвистела я, но боль ворвалась в горло, а на языке появился привкус крови.

— Тоже, что и всем, — спокойно и даже холодно ответил маг. — Сила, власть, вечная жизнь… немного справедливости.

Он махнул пальцами, словно сбросил с плеча мошкару, и послабил давление на мою шею, я смогла откашляться и отдышаться.

— Где я? — прохрипела обессилено.

— Какая разница? Ты все равно не выживешь, — он медленно перевел взгляд в сторону, и я проследила за его взглядом.

Под стеной, за распахнутой ширмой, стояла еще одна кровать. На ней лежала Глория — иссохшая, словно из нее выпили все соки, задубевшая, погасшая. Когда-то рыжие волосы тяжелыми черными колтунами свисали с края, запутав бледную недвижимую руку в прядях, вывернутую ненатурально вверх.

Мертвая.

— Что вы сделали? — дернувшись, простонала я. Злые слезы защипали глаза. Я не была к пышке привязана, как мне казалось, и терять близких мне никогда не приходилось, но сейчас в груди по-настоящему тянуло от тоски. Все-таки пышка жила со мной больше трех лет.

— Позаимствовал совсем немного дара, но она не выдержала. Жаль, — маг с легкой, сумасшедшей улыбкой развел руками. — После встречи с жигусом и Чертой все равно никто не выживал, — уголки его сухих губ опустились, лицо покрылось фальшивой маской печали, а после старик перевел на меня безумный взгляд. — Кроме тебя. Ты соприкасалась с Междумирьем, но не заражена. У тебя защита сильнее, чем у архимага. Ничего не хочешь рассказать?

Волна негодования скопилась в сердце и плеснула в лицо кровью, заставив стиснуть зубы. Я была словно пожар — слабый ветер разгонял мысли и гнев.

— Идите во мрак! — внезапно вырвалось. Стало снова больно от сковавшего тело паралича, я содрогнулась и зверем заревела в потолок, не в силах сдержать наплыв эмоций. Глория ведь не виновата, что я поддалась импульсу и прыгнула в портал.

— Я уже давно там, милочка, — оскалился маг и, глянув на мертвенно-белых слуг, приказал: — Держите ее.

Меня растянули на постели, будто звезду, а я ничего не могла сделать. Лишь выла беспомощно и мотала головой.

Когда старик подошел ближе и встал у меня в ногах, я задергалась сильнее. Его руки плели что-то невообразимо страшное. Черный клубок отбрасывал в мою сторону ослепляющие блики, и те, дотягиваясь до голой кожи, обжигали до мяса. Такие же частички нападали на озере, и от этого стало жутко. Холод побежал по спине и обжег узлом шею, закрыв мне рот.

Сорочка задралась до бедер, приоткрыв интимную часть моего тела, одна грудь оставалась незащищенной мокрой тканью. Я желала спрятаться от черных глаз, но была связана со всех сторон мерзкими прикосновениями.

Лысый маг провел надо мной ладонями, считывая что-то, после стал шептать только ему известные заклинания. Живая тьма потекла из его пальцев, распласталась вдоль моего тела и просочилась под ткань рубашки крошечными насекомыми.

Я отчаянно закричала. Под ребрами резало, булькало, ломалось. Выгнула спину до хруста, позвоночник пробило стрелой огня, отчего я рухнула на кровать почти без памяти. Кожа лопалась от соприкосновения с черными нитями, боль была настолько сильной, что я теряла реальность и едва могла осознать, что делаю. Когда сгусток добрался до ног, нырнул ниже, глубже, а потом внезапно проник в меня, ослепляя яростью и ненавистью, я все-таки отключилась.

Очнулась, когда все отступило. Боль, жжение, гнев, стыд. Полная тишина, обволакивающая и успокаивающая мерно перетекала по венам и ритмично постукивала в груди. Я прижала ладонь к пульсации и снова услышала переплетающееся биение двух сердец.

Принц что-то со мной сделал. Я изменилась. Не могла нащупать привычную магию, стихийную, пальцы кололо незнакомой силой, слишком горячей, но как ее использовать, не понимала. Может, мы с ин-тэ как-то связались во время бала? Те нити, что к нему потянулись из моей груди, явно что-то значили.

Внимательно осмотрела руки. Черные браслеты, блокирующие магию, были сняты, на месте печатей академии, что должны были принудительно вернуть меня в академию, остались небольшие нечеткие отметины. Их накрыли старые узоры шрамов, что будто выделились на молочной коже, будто очертились, набухли. Я пригладила их пальцами, проверяя. Они зажили давно, такие останутся на коже навсегда, их не убрать с помощью магии. От прикосновения грубые перевязи засияли алым, обмотали пальцы и руки живыми ленточками, запульсировали, разгоняя жар и неведомую жажду в крови. Либо обет академии отменили, потому что я мертва, либо чья-то сильная магия подавила его. Но я чувствую себя живой… Значит, второе. Но кто способен покрыть силу архимага?

Когда стряхнула чудную магию, что вилась за пальцами, та на мгновение отступила, чтобы сместиться на грудь и засиять там пламенным цветком.

И тут же погаснуть.

Со мной что-то не так.

Приподнявшись, я глубоко втянула воздух. Он пах странно, свежими листьями и спелыми яблоками. Было еще что-то. Неуловимо знакомое, родное, щемящее.

Я оказалась в другой комнате, более светлой и чистой, а рядом, на высоком и широком стуле, скрутившись под шерстяным пледом, спала девушка. Ее серебристые волосы, плавно переходящие в алый на кончиках, покачивались на маленьких плечах, ведомые глубоким дыханием хозяйки.

Показалось, на прядях что-то замерцало, будто на каждой сидит крошечная фея, а еще почудилось, что они говорят между собой, перешептываются.

Что-то скрипнуло рядом. Я в страхе дернулась и подтянула одеяло до шеи, чтобы спрятать плечи и грудь.

— Тише, — шепнул мягкий низкий голос, — не разбуди. Ли несколько ночей не спала.

Я повернулась к говорившему. Это был молодой мужчина, около сорока оборотов, может, меньше. Красивый, высокий и крепкий. Его широкие плечи украшались темными узорами, похожими на те, что были на коже у лысого. Волосы у незнакомца причудливо острижены, короче, чем у наших студентов, едва ли ухватишься. А еще меня удивил необычный цвет глаз: одна радужка переливалась голубизной, другая отдавала холодной сталью. Я точно видела такое раньше, но где и когда — не помню.

Незнакомец показал жестом «тихо», подошел к спящей девушке и, бережно взяв ее на руки, унес куда-то.

Я оглянулась в поисках старика-мучителя, но комната умиротворенно пустовала, словно все, что произошло до этого — лишь сон. Около кровати стоял небольшой пуфик, на нем кто-то аккуратно сложил темно-синий наряд. Я зацепила кончиками пальцев ткань, и она откликнулась нежным переливом.

— Переодевайся, — заглянул в спальню тот же мужчина, — жду тебя снаружи.

Я слабо кивнула. Говорить все еще опасалась, после жуткого сна совсем не понимала, где явь, а где иллюзия.

И можно ли доверять чужакам?