Ступень третья. Часть вторая

Глава 19

— Он? — Постников широким жестом раскрыл передо мной ноут.

На открытой странице я увидел фотографию моего недавнего собеседника и полное досье на него. Как я и подумал, это оказался родственник Романа Глазьева. Кочергин Олег Федорович, брат жены Глазьева-старшего. Со столь примечательной семейной особенностью, как близко посаженные глаза, ему в разведке делать нечего.

— Он, красавчик, — кивнул я. — Быстро сработали, молодцы.

— По твоему фантому — да не найти? Запись голоса тоже нашли, сравнили. Один к одному. Так что точно он. Если там не было трех личин, конечно.

— Не было, я проверил.

Я задумался. Время подбиралось к десяти. Прилично ли звонить Ефремову? Насколько это вообще срочно? Но хотелось бы отрывать полковника от законного отдыха, но, если не позвонить, наверняка он потом заявит, что преступников не удалось задержать только из-за моей нерасторопности.

— У меня еще не все, — тем временем продолжил Постников. — Что касается Глазьевых, я не уверен, что они действительно не хотят эту информацию. Они тоже проводили эксперименты с химерами. Но пытались в частичную химеризацию с сохранением мозгов. Опыты проводили с приговоренными к смертной казни, и, насколько мне известно, ни одного удачного результата не было. Ни одного подопытного не сохранилось. Сейчас либо не проводят, либо шифруются лучше.

— Вот это поворот… — удивился я.

— Теперь еще один вопрос, уже не касающийся этой сделки.

— Подожди, позвоню Ефремову, проинформирую, — решился я. — А то поздно уже.

И чтобы не откладывать в дальний ящик, сразу достал ту трубку, что была для связи с императорской гвардией. Видно, полковник ее постоянно держал при себе, потому что ответил сразу.

— Елисеев, только не говори, что у тебя очередной труп, — прорычал он в трубку.

— Не скажу, — согласился я. — И даже не знаю, насколько это срочно, решать вам. Но не проинформировать вас не могу. Вы мне потом непременно скажете, что я что-то там нарушил.

— Ладно уж, Елисеев, не тяни резину, говори, — проворчал он уже не столь раздраженно.

— Начнем с того, что у вас там кто-то продает информацию о моем клане Глазьевым.

— С чего ты взял? — удивился он.

— У меня сегодня была занимательная беседа с шурином Глазьева неким Кочергиным. Он себя старательно выдавал за другого человека, аж под двумя личинами сидел и артефактом изменения голоса, но мы его все равно вычислили и опознали. Так вот, он владел информацией, которую ему неоткуда было получить, кроме как от вас.

— Возможно, — неохотно ответил Ефремов. — Но трудно доказуемо. С таким же успехом он мог получить информацию от твоих домочадцев.

— Тогда она была бы немного другой, — возразил я. — Кроме того, представитель семьи Глазьевых, под маской анонимности, разумеется, предложил мне сто миллионов и волховскую методику роста магии за документы Вишневских о создании химер.

— А такая методика вообще есть? — удивился Ефремов. — Погоди-ка? За ЧТО они тебе ее предложили?

— За записки Вишневских о химерах. Сказал, что точно знает, что они не у вас, — ехидно ответил я.

— Твою ж мать! Глазьевы вообще берега попутали?

— Похоже. А они могут перевести деньги так, чтобы на них не вышли?

— Могут. С какой-нибудь подставной зарубежной фирмы, — даже не задумался Ефремов. — Кланы такое не единожды проворачивали, чтобы на покупателя информации было почти невозможно выйти.

— Как вы думаете, Дмитрий Максимович, зачем им эта информация? — вкрадчиво спросил я, собираясь обрадовать полковника тем, что Глазьевы подобным занимались раньше.

— Они опыты проводили по улучшению боевых качеств для не-магов, — ответил Ефремов. — И вроде даже использовали технику частичной химеризации. Но после гибели Вишневских испугались и все свернули.

— Значит, собираются развернуть.

— Или тебя подставить, что более вероятно. Но исключить, что инфу скопируют перед этим, я тоже не могу. Вот ведь.

Ефремов витиевато выругался, припомнив всех родственников Глазьева и заподозрив его в противоестественной связи с ними, причем не только по очереди, но и одновременно. Узнал я много нового и интересного. Нельзя сказать, что учитель из него оказался плохой, но своеобразный и не магии.

— На когда у вас назначена передача данных? — спросил он.

— С чего вы взяли, что назначена? — удивился я.

— Только не говори, что ты гордо отказался, не дав мне возможности прихватить своих врагов на горяченьком.

— Вообще-то, да, отказался. — На другом конце трубки раздалось змеиное шипение, но я тянуть не стал, выдал вторую часть сразу: — Но Кочергин на прощание сказал, что перезвонит через месяц.

— Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведешь, — прошипел Ефремов. — Не мог с ним на пораньше договориться? Жди теперь целый месяц.

— Зато за месяц вы успеете подготовиться к аресту и узнать, кто сливает Глазьевым обо мне инфу, — намекнул я.

— А ты найдешь записки Вишневских.

— Вот это вряд ли. Подозреваю, что они ушли вместе с Морусом. Но написать обманку можно, — предложил я. — Можно такими красивыми закорючками, как на схеме, что вы уволокли.

— Ты их расшифровал? — сразу насторожился Ефремов.

— Увы, нет. Но написать что-то рандомное, присовокупив красивые схемы, очень даже можно. Разглядывать Кочергину это долго не придется. А если он поймет, что это обманка, у вас будет возможность получить расшифровку. Как я понял, она тоже у вас застопорилась?

Ефремов не стал говорить ни да ни нет.

— Ладно. Я тебя понял. Как опять появится этот тип, сразу сообщи.

— А вы — как найдете того, кто сливает обо мне инфу.

— Нагл ты, Елисеев не по годам. Может, не о тебе, а о поместье?

— А разница? Сейчас это, считайте, обо мне.

Ефремов хмыкнул и отключился. Я отложил телефон и повернулся к Постникову, который разговор не слышал, поэтому пришлось ему пересказать.

— Таким образом, за месяц нам нужно будет сделать обманку, — завершил я. — Журналы Вишневских у нас есть, в том числе — пустые. Нужно скопировать почерк и придумать, что туда вписывать. Схем я могу пару нарисовать, а записи делать будем закорючками, которые не расшифровали.

— Думаешь разумно? — усомнился Постников. — Если Кочергин знает этот шрифт, сразу поймет, что его пытаются надуть. А нам же нужно, чтобы он сначала перевел деньги.

— Смотрю, вы с Серегой в последнее время тесно общаетесь, — ехидно сказал я. — Он тоже в первую очередь заботится о деньгах.

— А как иначе? — удивился Постников. — Это же благосостояние клана. Если есть возможность преумножить, так почему пренебрегать? Перевод будет сделан таким образом, что с нас его не смогут затребовать назад. Тем более что условия мы выполнили и документы принесли, а что они фальшивые и сразу попадут к Ефремову — это дело десятое. Короче, если есть два варианта, в одном из которых мы садим врагов в лужу и получаем моральное удовлетворение, а во втором ко всему вышеперечисленному добавляются еще и деньги, то я однозначно за второй, тем более что для нас разницы в реализации особой нет. И зря ты думаешь, что Кочерги появится только через месяц, я ставлю на неделю-две. Не будет он столько выжидать, позвонит проверить.

— Думаю, не проблема написать обманку даже за неделю, — решил я. — Что ты там хотел сказать перед тем, как я позвонил Ефремову?

— Агеев встречается с Ермолиной, — отрапортовал Постников.

— В каком смысле встречается? — осторожно уточнил я.

— В смысле, они спят.

Я было опешил, но почти сразу понял, что речь идет о старшей Ермолиной, а не о Полине, телохранителем которой Хрипящий одно время был и которая была для него слишком мелкой.

— Ты сейчас про Анну Ермолину? — на всякий случай спросил я.

— Разумеется. Насколько я понял, он к ней и раньше неровно дышал, а тут они встретились, когда он с Полиной был, разговорились и… Короче, перешли на следующий уровень общения. Замяткину он сразу сказал, как у них первая встреча была, тот — мне. Но я не был уверен, что это серьезно, хотя предупредил Агеева, чтобы держал язык за зубами.

— А что изменилось сейчас?

Вспоминать про Ермолину было неприятно. С недавних пор она вызывала у меня сильные отрицательные эмоции.

— Агеев считает, что у них серьезно, хотя они скрываются изо страха Ермолиной перед Глазьевыми.

— Глазьевы не знают?

— Скорее всего, нет, потому что Ермолина для них интереса сейчас не представляет, разве что для Романа, и то — вполне определенный. Телохранителя у нее нет, слежки за ней мы тоже не обнаружили. Но такая ситуация продлится недолго, поэтому нужно что-то решать.

Вариантов было два: отпускать к Глазьевым Агеева, которым он на фиг не нужен, но которые непременно захотят воспользоваться дармовым источником информации, или возвращать Ермолину к себе. Оба мне не нравились, но первый не нравился больше. Потому что у врагов лишней информации быть не должно. На Хрипящем, конечно, лежит нехилая клятва, но кому, как не мне, знать, что любая клятва может не устоять перед мозгодером.

— То есть ты намекаешь, что Агеев захочет ее вернуть к нам?

— Да где ж намекаю? Прямо говорю, что, скорее всего, он скоро к тебе обратится.

— А ты уверен, что Ермолина его не использует, вытягивая инфу и передавая его Глазьевым? Может ей на фиг не нужно возвращение к нам? — уцепился я за последнюю соломинку.

— Ярослав, а так ли это будет для нас плохо? — неожиданно спросил Постников. — Ты сам говорил, что нам не хватает целителей, а Серега загорелся косметологическим отделением.

— Даниил, смотри. Она сдавала инфу о Мальцевых Глазьевым, после чего загремела в Огурцово, откуда я ее сдуру вытащил. После чего она сдавала инфу Глазьевым уже о нас и собиралась перейти к ним в клан, полностью лишив нас целителей. Роман Глазьев даже хотел убить Тимофея. Но с Глазьевыми у нее не сложилось, потому что знаний у нее не оказалось. Так получилось, что я их изъял. Поэтому мне не нравится идея, что мы ее возвращаем и начинаем обучать заново. Где гарантия, что она опять не начнет сливать о нас инфу? Тем более если она будет с Агеевым, то жить они будут в поселке. И я не исключаю, что она его всего лишь использует и чувств у нее к нему нет вообще. Такая мина замедленного действия мне под боком не нужна.

— Тогда не нужно было возвращать Полину. Потому что сестры в разных кланах — это та самая мина замедленного действия, которую ты не хочешь. Полина сейчас о ней резко высказывается, это да, но они сестры и раньше у них были очень теплые отношения, к которым они могут вернуться. И что тогда? Запрещать Полине с ней общаться, потому что может ненароком что-то сказать лишнего, а Анна это унесет в клювике Глазьевым? Ситуация вообще-то неоднозначная.

— Блин, Дань, день и так выдался не очень, а ты еще добиваешь. Запроса пока не было? Не было. Может, и не будет. Может, они разругаются куда раньше, чем Агеев решится подойти ко мне с такой просьбой.

— Может, но мне это уже кажется маловероятным, поэтому я решил, что нужно тебя проинформировать, чтобы для тебя это не явилось неожиданностью. В конце концов, Ермолина, войдя в твой клан, спасла тебя от весьма серьезных неприятностей, значит, она не так плоха. Тогда ты сглупил и не взял с нее нужную клятву, но сейчас-то ты поставишь это условием, снимешь блок, и мы получим пятого целителя. Или третьего, это как считать.

В одном Постников был прав: из Ани никого, кроме целителя, уже не выйдет, но он не знал одного ключевого момента:

— У нее не блок, у нее полностью стертая инфа, поэтому обучать придется заново, то есть для нас нет разницы, брать ее или брать кого-то левого.

— Короче, пищу для размышления я тебе дал. Проблема есть и ее придется решать. Был бы Агеев просто телохранителем — это одно дело, но теперь он ключевая фигура, на которую Глазьевы получат рычаг давления, если узнают. Потому что любимая женщина в другом клане — это очень серьезный рычаг давления, нравится тебе или нет.

— Не нравится, — согласился я. — Но пока проблема не требует срочного решения. И всегда есть надежда, что рассосется сама собой.

Постников скептически хмыкнул. И я его понимал: Хрипящий в Аню был влюблен давно, а значит, сам он не откажется, если будет думать, что она отвечает ему взаимностью. Только вот отвечает ли?