Судоплатов. Начало

Глава 19

Наш путь мы решили начать с Одессы. Почему? Да слишком интересные были полученные сведения о этом прибрежном городе.

PS Эта глава посвящена событиям, о которых мало кто знает в наше время. Я посчитал, что в качестве истории событий эти сведения будут интересны читателям и большую часть скопировал, пока же пишу новую главу. (Оригинал взят у ivakin_alexey в Гражданская война в Одессе 1917–1919 Одесская Советская Республика.)

К семнадцатом году население Одессы состоял из пятидесяти пяти процентов русских, тридцати пяти процентов евреев и шести процентов украинцев. Остальные же были поляки, немцы, греки, молдаване, болгары и румыны.

Из пятисот тысячного населения — сорок тысяч рабочих на заводах; пятьдесят тысяч — кустари-ремесленники; мелкие предприниматели — пятьдесят тысяч. Средние и крупные предприниматели — девять тысяч. Интеллигенция составляла аж тридцать пять тысяч. К началу 1917 года в городе было до двадцати тысяч безработных. Семнадцатый год вообще был очень тяжелый. Причем большевики тут были не причем. Все вопросы к идиотам из Временного правительства. Это при них в Одессе хлеб вырос в цене в 300 раз. А сливочное масло, например, в 900 раз.

После отречения Николая от престола продолжила заниматься контрабандой. Городской голова Борис Пеликан призвал к спокойствию, после чего был арестован сенатской комиссией из Питера.

Памятник Екатерине тут же закрыли полотном, дабы не раздражать революционеров. Жандармов распустили, их место заняли студенты. Начальником милиции стал… профессор университета.

При городской думе создали Общественный комитет, в который вошли двадцать различных партий. Из них самые активные: кадеты, самые популярные: эсеры. А тут еще и Украинская партия Социалистов-федералистов появилась. Укро-федералы выступали за автономию Украины в Составе Российской Федеративной Республики, признания Одессы украинским городом, украинизации образования. В июне 1917 создание украинских частей разрешит Керенский.

С весны 1917 года большевики, меньшевики и эсеры в Одессе создают параллельную структуру власти Советы. Причем были созданы Совет рабочих депутатов, Совет матросских и офицерских депутатов, солдатский Совет, Совет трудовой интеллигенции, Крестьянский Совет, Совет профсоюзов, Совет фабрично-заводских комитетов, которые заняли Воронцовский дворец под заседания.

В апреле состоялась демонстрация — вышло пятьдесят тысяч человек в поддержку завоеваний февраля. Все вместе вышли, от кадетов до анархистов, от рабочих до генералов, от солдат до судовладельцев.

8 мая привезли прах лейтенанта Шмидта. Совершили панихиду в Кафедральном соборе. В почетном карауле стоял, между прочим, и адмирал Колчак. Керенский даже приехал. Тогда же и создали Румчерод — Исполком съезда советов РУМынского фронта, ЧЕРноморского флота, ОДесского округа.

В мае Керенский отказался признать автономию Украины. Центральная Рада послала нахер Временное Правительство и заявило автономию.

Тем не менее, в Одессе продолжало существовать «Троевластие» — претензии на власть имели Центральная Рада, Советы, Временное правительство.

А тут еще и либералы организовали амнистию уголовникам. А тут еще солдаты Румынского фронта плюнули и полками поехали по домам. Морячки-анархисты развлекались с частной собственностью. Пацаны с Молдаванки тоже включились в общее веселье. Тем более, оружия появилось как навоза за баней. Солдатики за бесценок продавали винтовки, а то и просто меняли на спиртоводочные изделия.

А тут еще Корниловский мятеж.

Все три власти моментально объединились и создали Временный Ревком. Туда вошли всего лишь 6 большевиков из 57 участников. Но именно они проявили железную волю к организации. Красная Гвардия с сентября 1917 года перешла под управление большевиками. После неудачи Корнилова полетели погоны. Новым начальником Одесского округа стал генерал Никандр Маркс. Крайний левак, симпатизировал левым эсэрам и большевикам, склонялся к украинизации армии. Открыл военный склады для красногвардейцев. Деникиным он будет приговорен к 4 годам каторги, но освобожден по возрасту. В это время левые эсэры послали нахер эсеров правых и вошли в союз к большевикам. И к ним же стали склоняться еврейские социалисты, левые бундовцы, меньшевики-интернационалисты, максималисты и анархисты всех мастей…

Тут еще и украинцы активизировались — 6 тысяч украинцев были сведены в Одесскую Гайдамацкую дивизию. Шапки смушковые, шлыки красные, жупаны малиновые, шинели синие, погоны серебряные. Красота.

Только вот в сентябре-октябре — До Октябрьской революции — по городу лучше было не ходить в ночное время. Постоянные перестрелки всех со всеми. Грабежи под видом реквизиций, реквизиции под видом грабежей. Хлеба не купить, не на что. Да и не везут крестьяне продукты в город.

А тут и Октябрьский переворот случился.

Центральная Рада не признала Ленина. Румчерод тоже Ленина не признал, но не признал и Раду. Городская Дума не признала Ленина, Раду и Румчерод. Совет вообще сделал вид, что все это его не касается.

В конце концов, Румчерод и украинцы объединились и создали «Временное революционное бюро», куда привлекли и военных.

Создали еще одну дивизию гайдамаков — пластунскую. Приехал Ахтырский гусарский полк. Большевики политически разложили гайдамаков и гусар, заодно провели переговоры с украинцами.

В итоге сложилась парадоксальная ситуация.

Румчерод и Дума выступила против украинцев и большевиков, а большевики заключили союз с гайдамаками. Киев заявил, что Одесса входит в состав Украинской Народной Республики, большевики ухмыльнулись и согласились. При этом, УНР входила на правах республики в состав Федеративной Демократической Российской Республики, как говорится в 3 универсале Рады.

Но тут рявкнул Ленин и Совет Народных Комиссаров. Дело в том, что Киев хапнул под шумок Херсонскую, Харьковскую, Екатеринославскую и север Таврической губерний, причем про Крым тогда вообще не было речи.

Одесса тоже перешла под УНР.

И тут большевики Одессы (впрочем, не только они, но еще и эсеры, Бунд и меньшевики) — возмутились: э, хохлы, а где же референдум? Тогда он назывался народным плебисцитом. Киев традиционно не заметил возмущения и продолжил наращивать военное присутствие. Был поднят влаг Украины на крейсере «Память Меркурия». Остальные моряки Андреевский флаг снимать отказались. А вот кадеты, артиллеристы, кавалеристы, технические части присягнули Киеву… Так же, как и генералитет и офицеры штаба округа. Тут еще и донские казаки нарисовались, тоже присягнули Центральной Раде.

Однако, и Красная Гвардия времени не теряла.

Каждый день совершались нападения «неустановленными лицами» на гайдамаков, пластунов, цейхгаузы… Гайдамаки решили разоружить красногвардейцев. Однако, вместо реквизиции оружия, предпочли заняться грабежами. В конце концов, украинцы плюнули и решили оружие у рабочих не отнимать.

Тут Петлюра — тогда он был что-то вроде военного министр Рады — объявил о трехнедельном отпуске для солдат, выходцев из Великороссии. Петлюра был не дурак, он понимал, что из отпуска солдаты не вернутся.

Большевики ускоренно стали готовить восстание в Одессе.

30 ноября была совершена первая попытка переворота. На стороне большевиков выступили не только красногвардейцы. Но два запасных полка, запасной артиллерийский дивизион, железнодорожный батальон, две прожекторных роты, два миноносца, два броненосца, крейсер «Алмаз». Четыре тысячи штыков и 18 орудий.

По всему городу шли бои — от Ланжероновской до Большого Фонтана. Тем не менее, большевикам не удалось захватить стратегические объекты, и пришлось отступить на завод «РОПИТ», где были вырыты окопы, а пару грузовиков обили броней и поставили на них пулеметы. Гайдамаки пытались штурмом взять завод, но тут им передали, что броненосцы «Синоп» и «Ростислав» откроют огонь. Тогда командир Красной Гвардии Чижиков и командир гайдамаков Поплавко договорились о прекращении огня и все вернулись в свои здания. Штаб Красной Гвардии вернулся на улицу Торговую 4, а Украинская Военная Рада в Английский клуб, что в начале Пушкинской.

Все существующие власти немедленно осудили — морально! — большевиков и в качестве наказания… лишили Красную Гвардию зарплаты. Красная Гвардия до средины декабря 1917 года получала зарплату как милиционное подразделение.

После чего украинцы, Румчерод и Дума создали компромиссный орган — «Совет Десяти».

Первым делом провели реквизицию ценностей у буржуев на сумму в 1 миллион золотых рублей. На нужды власти…

Но тут Киев начал поглядывать на Восток — на Донецк, Луганск, Кубань и Дон. Теория «Панукраинизма» в действии, так скажем. Заодно гайдамаки начали разоружать советские части, подчинявшиеся Питеру. Большевики-одесситы начали готовиться ко второму восстанию.

Благодаря хаосу в стране, созданному либералами, а в Украине еще и националистами, к январю 1918 года в Одессе воцарились голод, холод и безработица. Милиция практически разбежалась — нечем было платить бывшим студентам. Красная Гвардия охраняла только рабочие районы, ахтырские гусары, которым поручили патрулировать Центр — непрестанно бухали в казармах, военные за пределы частей не выходили, моряки контролировали только порт.

С 25 декабря на Одесском вокзале поселилась банда с Молдаванки, которая грабила всех, кто попадется.

Румчерод собрался на съезд. И на нем победили… Большевики, левые эсеры, анархисты, максималисты — блок набрал 60% голосов. Съезд тут же порвал отношения с Радой и признал власть Совнаркома.

Макар Чижиков реквизировал грузовик с 2 тысячами винтовок. Оружие раздал рабочим. Где-то в это время Мишка Япончик зачем-то пытался наехать на биндюжников с Пересыпи. Биндюжники вышли без оружия, отмудохали щеголеватых гопников с Молдаванки пудовыми кулаками, отобрали у них револьверы и отпустили по домам. Крепко побитый Мишка решил примкнуть к большевикам: «За ними — сила!».

Большевики в 1918 году создали Ревком.

9 января Киев заявил об отделении Украины от России. Одесса забурлила. Либералы и украинцы создали еще один орган — Временный комиссариат. Успели учредить три государственных языка — русский, украинский, идиш.

В общей сложности, у Совета и Рады было не более 2000 штыков и сабель.

Примерно столько же было и у «красных». причем, меньшевистско-право-эсэровский одесский Совет тоже выступал под красным флагом.

На стороне большевиков выступили:

— Красная Гвардия из докеров, рабочих и биндюжников; Еврейская самооборона Мишки Япончика и Яшки Блюмкина; «Железный отряд» анархистов; Боевики левых эсеров; Интернациональный отряд Олеко Дундича; Союз Молодежи Семена Урицкого; Матросы броненосцев и крейсеров; Сорок девятый и Ахтырский пехотный полк. Всего около 3,5 тысяч штыков и сабель с двумя орудиями. Это если не считать сами броненосцы.

Вечером 13 января 1918 года большевики и их союзники подняли восстание.

Это была суббота, офицеры штаба округа чего-то праздновали в самом штабе. Никто не ожидал восстания, подготовка велась в условиях строжайшей конспирации.

Моментально взяли телеграф, почту, казначейство, вокзал, штаб округа.

Утром 14 все было спокойно — погибло лишь 2 человека, 8 было раненых. Одесситы узнали о перевороте из утренних газет. Как отреагировали? А флегматично — кабаки работают, театры тоже, магазины открыты, на Привозе спокойно. А что власть сменилась — первый раз, чи шо?

Ни баррикад, ни взрывов, ни погромов.

Восставшие создали Военно-Революционный комитет. ВРК заявил, что вся власть перешла Советам рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов.

На январь 1918 года в Одессе и окрестностях осело около двадцати тысяч офицеров. Из них против большевистского переворота выступили всего триста человек, часть из них поддержали большевиков. Окружной арсенал взяли пулеметчики прапорщика Курганова.

И здесь большевики совершили крупную ошибку. Они не стали разоружать гайдамаков, а когда лидер «украинцев» приехал в штаб большевиков, располагавшийся на крейсере «Алмаз» его даже не арестовали.

Гайдамаки тут же выдвинули ультиматум — об освобождении штаба округа и разоружении Красной Гвардии. Дали сутки. Но суток ждать не стали.

Утром 15 января из района Большого Фонтана гайдамаки начали наступление. Развернулись ожесточенные бои. Постепенно, украинцы шаг за шагом отбивали город у большевиков. Захватили вокзал, продвинулись по центру до Дерибасовской — линия фронта шла от Соборной площади через Греческую площадь до Николаевского\Приморского бульвара. Дошли даже до Воронцовского дворца, где их атаку отбили едва ли не последним резервом.

Дума предложила перемирие, но ее никто всерьез не воспринимал.

Казалось, почти все. Однако красные удерживали порт. В тылу была Пересыпь, Слободка, Молдаванка, Мельницы — рабочие районы. А, самое главное, вечером 15 числа в порту высадился сводный отряд Шестой большевистской армии — 600 бойцов и два легких орудия.

16 числа броненосцы открыли арт.огонь по гайдамакам и юнкерам. Это их и сломало. К часу дня 17 января бои прекратились. Большая часть гайдамаков разбежалась, часть перешли на сторону красных. Всего лишь около 400 отправились в сторону станции Раздельной, где их и догнали одесские большевики, разоружили и отправили по хатам.

29 января был создан Совет Народных Комиссаров и провозглашена Одесская Советская Республика. Она сразу отказалась подчиняться Харькову, тогдашней столице УССР по причине «неукраинского положения Одессы». Подчиняться одесситы согласились непосредственно Петрограду. ОСР была провозглашена на территории Бессарабской и Херсонской губерний. Вышел даже небольшой конфликт с шахтерами Донецка. Те назвали свою республику Донецко-Криворожской. А Кривой Рог находился на территории Херсонщины.

А вот села и местечки ОСР вообще никому не подчинялись. Что ни волость — то отдельная республика. Некоторые даже деньги свои печатали на водочных этикетках. Крестьяне чихать хотели на перевороты. Анархисты-моряки категорически отказывались подчиняться кому угодно. Они ж герои Января — им экспроприации подавай. На этом фоне они спелись с Мишкой Япончиком.

А еще 22 января Мишка Япончик со своей боевой дружиной сжег «Регистрационное Бюро» судебной милиции — там хранилось 16 тысяч дел с фотографиями и отпечатками. Его дружина тогда вошла в состав Одесской Красной армии.

Вот как их обуздать, если созданная ЧК состояла из анархистов? Причем первое время ЧК работало вполне гуманно — отпускало офицеров под расписку о неучастии их в войне. Офицеры на расписки плевать хотели.

Анархисты вообще весело отжигали. Создали «Союз безработных» — 20 тысяч человек. Предлагали национализировать все дома: «Вся власть — безработным. Все дома — безработным». Создали свою боевую дружину, накладывали на буржуев и банки контрибуции. Деньги шли в фонд помощи безработным, не все конечно. Многое оседало в карманах боевиков. Сделать с ними большевики ничего не могли. Моряки договорились до того, что заявили о создании «Вольного Черноморского флота». Большевики в феврале начали все же аресты и разоружение анархистов. В ответ те убили начальника милиции и запретили приходить к нему на похороны. Тем не менее, процессия состоялась. ее немедленно обстреляли. Гроб стоял на улице до тех пор, пока не появились красногвардейцы и не разогнали «братишек».

Еще в декабре молдавский «Сфатул Церий» пригласил на свою территорию румынские войска. Молдавские ополченцы и Ручемрод сдерживали их как могли. Но постепенно были оставлены Болград, Измаил, Кишинев, Килия, Вилково. РСФСР выразила протест и начала войну с боярской Румынией. Соответственно Одесская республика тоже. И Центральная Рада тоже. Одесситы одновременно воевали с украинцами и румынами, украинцы с румынами и одесситами. Из Севастополя прибыли новые моряки-анархисты под руководством Анатолия Железнякова.

Всего их было около тысячи. А тут еще и левоэсеровская Красная Гвардия не хотела разворачиваться в Красную армию. Ее командир Чижиков был резко против.

D Одессе на тот момент было довольно много войск: Батальон им. тов. Спиридоновой (левые эсеры), дружина анархистов-террористов, отряд независимых анархистов, славянский интербатальон, немецкий интербатальон, еврейский батальон, литовская, латышская, польская дружины, сводный отряд военморяков, сводный отряд торгморяков, отряд «Союза безработных», гусарский полк, червонные казаки-гайдамаки. И никто не хотел на фронт. На фронте воевали остатки русских частей Румынского фронта и Тираспольский отряд, где, воевали Котовский и Якир.

14 февраля командующим Одесской Красной армией был назначен Михаил Муравьев.

Та еще фигура. Капитан царской армии, продрейфовал от черносотенцев до левых эсеров. Властный, жесткий диктатор. При взятии Киева и Полтавы расстреливал пленных пачками. Ненавидел украинцев, считая тех австрийскими шпионами и предателями-мазепинцами. При этом отличал малороссов от украинцев.

Когда приехал, первым делом разогнал Городскую Думу. Уничтожил все винные склады, поставил под контроль железную дорогу. Объявил город на военном положении — рестораны работают до 21.00, театры до 19.00. Пьяные объявлялись лицами вне закона. То есть расстрел на месте. Ввел военно-революционные трибуналы. Наложил контрибуцию на город — 10 миллионов золотом. Собрали только два, бумажными. Деньги пошли на армию.

Свою армию перебросил за сутки из Киева под Бендеры. Подмял под себя и СНК, и Совет и Румчерод. Его бойцы даже сцепились с одесской Красной Гвардией.

Спаслись тем, что Красная Гвардия Одессы была левоэсеровская. Сами судите — командующий Одесской армией Лазарев — левый эсер, командир Красной Гвардии Чижиков — эсер-максималист, начальник милиции Зайцев — эсер-максималист, нач.штаба Одесской армии Чакваная — левый эсер, его зам Блюмкин — левый эсер, руководитель воздушной обороны Черкунов — эсер-максималист. Вдобавок и ЧК — анархисты. Большевики занимались на тот момент только гос.строительством, экономикой, хозяйствованием. Именно левый эсер Муравьев будет угрожать одесским буржуям расстрелами, а офицеров соберется топить в море. Умудрился даже разоружить 1-й полк им. тов. Ленина. Красноармейцев отправил в Крым как ненадежный элемент. Рабочих Одессы называл буржуйскими прихвостнями — в армию к нему не спешили записываться.

Да, чуть не забыл, никакой национализации предприятий не проводилось, поэтому Муравьев заявил, что всем рабочим, которые записались в армию, сохраняется заработная плата за счет хозяина предприятия.

Естественно, между СНК и Муравьевым возник конфликт.

Тем не менее, Муравьев бьет румын, освобождает Приднестровье и собирается двигаться на Кишинев, оттуда на Бухарест.

Однако, как говорят, «в футбол играют 22 человека, а выигрывают всегда немцы». Причем тут немцы? А сейчас узнаете.

В эти дни шли долгие и трудные переговоры с Германией. И большевики, под нажимом Ленина, пошли на вынужденный Брестский мир. Но далеко не сразу. А пока шли переговоры, австро-венгерские и германские войска методично двигались на восток. Подходили они и к Одессе. И если румын удалось разбить и отогнать, то против соединенных сил двух Центральных держав и их союзников УНР (Украинской Народной республики) устоять было очень сложно. Если вообще возможно.

В начале марта пришло известие о Брестском мире. Одесские большевики были в шоке. Воинственные левые эсеры немедленно начали всеобщую мобилизацию и заявили о неподчинении РСФСР. А тут еще и на севере Херсонщины крестьяне восстали, объявив себя вольными казаками. Арсенал захватили и создали аж две конных и четыре пеших сотни. Сотня это не сто человек. Это что-то вроде роты. Муравьев собрался еще и северный фронт открыть.

Но не тут то было.

Немцы наваляли анархистам Железнякова под станцией Бирзула. Всего пара часов на поезде до центра Одессы. Анархисты побежали.

А в ответ на всеобщую мобилизацию одесситы, задолбанные войнами, вышли на демонстрацию на Куликово поле, где их и расстреляли из пулеметов. 12 убитых, несколько десятков раненых.

Началась подготовка к эвакуации. «Союз безработных» попытался начать грабить банки. Вмешались красноармейцы Софронова. Как он сам вспоминал «…пришлось эту гопкомпанию разогнать штыками и прикладами».

Ну и опять денег нет. Муравьев лично выдал два миллиона на зарплату рабочим. Из Москвы прибыло 9 миллионов, но их раздать не успели, эвакуировали в Севастополь.

В это время ВРК, СНК и Совет непрерывно заседали. Большевики подчинились Ленину, предлагали эвакуировать флот. Левые эсеры и анархисты стояли за войну с Германией.

А на город наступали две пехотных и три кавалерийских дивизии Двенадцатого австро-венгерского корпуса. Когда об этом узнали в Одессе — левые эсеры признали необходимость эвакуации. Хотя была идея избежать войны, объявив Одессу «вольным городом», мол австрияки тогда не сунутся, ибо в условиях Брестского мира нет ничего о «вольных городах».

А тут еще по тихому собрались думцы, отправили делегатов австро-венграм с хлебом-солью. Приходите и владейте, мол, но чур вместе с нами.

Одни анархисты решили сражаться. Тут к ним прибыл броненосец «Ростислав» — 1200 добровольцев из Севастополя. Практически все они полегли под Раздельной — час езды на поезде.

Армия Муравьева начала разбегаться. Сам Муравьев дал приказ флоту — расстрелять боезапас по Одессе. Изумленные моряки послали его на хер. Мало того, флот ему вообще не подчинялся, но и стрелять по Жемчужине даже анархисты не захотели.

Хотя броненосец «Ростислав» собрался было выпустить 6000 снарядов. Тут думцы приехали на него и отговорили братишек. Взамен, флотские потребовали беспрепятственной эвакуации, шоб австрияки не мешали. Думцы поехали к австриякам. Договорились о том, что те задержаться на сутки. Ну хоть какая польза от думцев случилась.

Флот ушел в Севастополь. прихватили и жовтно-блакитный «Память Меркурия». На три бронекатера, 20 тральщиков и транспортов, 11 вооруженных самоходных барж и две канонерские лодки «Кубанец» и «Донец» не хватило экипажей.

Ушла и Одесская Красная Армия, и Красная Гвардия, и армия Муравьева — все они высадились в Крыму. В Румынию увезли на вспомогательном крейсере «Император Траян» — военнопленных. Несколько десятков офицеров, двух генералов и одного адмирала. Это Муравьев постарался.

После разгрома в Приднестровье румыны отказались было от Бессарабии, но тут на них надавили немцы и мамалыжники снова захватили Молдавию и Южную Буковину. Румыния вошла в зону немецкого влияния.

Утром 13 марта австро-венгерские войска вошли в Одессу.

Началась эпоха интервенции. Началась, как водится, с арестов тех «красных», кто остался в городе. Газеты захлебывались в плаче о жертвах «большевицкого» террора.

Хотя причем тут большевики? Но для либералов что левые эсеры, что анархисты, что большевики — все были на одно лицо.

Дзержинский,узнав о событиях в Одессе, сказал о Муравьеве:

«…худший враг не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принес своими кошмарными расправами, расстрелами, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это он проделывал от имени нашей советской власти, восстанавливая против нас все население. Грабеж и насилие — это была сознательная военная тактика, которая, давая нам мимолетный успех, несла в результате поражение и позор.»

Итак, в марте 1918 года Одессу оккупировали австро-венгры и немцы.

Нельзя сказать, что жизнь сразу наладилась, хотя после либерального, а потом левоэсеровско-анархистского бардаков стало полегче. Номинально город находился под управлением УНР, переименованной в скорости в Украинскую Державу.

Фактически же городом управляли фельдмаршал-лейтенант фон Эссер от австрияков и полковник фон Фотель от фрицев. Немецкие колонисты вздохнули спокойно и распустили свои отряды самообороны. С Гросс-Либенталя и Люстдорфа в город потянулись подводы с продовольствием. Тем более, в городе появились кроны и марки.

Городская Дума опять была разогнана — либералы достали всех. Совет тоже разогнали. И профсоюзы. Мало того, меньшевиков, правых эсеров начали арестовывать вместе с левыми эсерами и большевиками. Анархистов просто шлепали на месте вместе с бандитами. Какие суды или трибуналы?

Тут меньшевики с правыми эсерами начали заговор делать. Даже, по примеру левых эсеров, боевые еврейские дружины создали. Цель? Создание Украинской Социалистической республики со столицей в Одессе.

Но тут пришел Петлюра и все испортил. Немцы проиграли войну, потянулись домой, у них там своя революция случилась. А Раду и гетмана Скоропадского снес Петлюра. Под Одессой загулял атаман Григорьев — вроде как петлюровец.

Австрийцы же моментально превратились в «товарищей большевиков». Генерала одного хлопнули, своего конечно. Офицеров начали стрелять… В общем, повторение русской революции.

Одесситы матюкнулись, ибо только свой хаос пережили, теперь еще и австрийский надо как-то переживать.

Самозародились офицерские боевые дружины. Эти кое-как поддерживали порядок, гоняя гетмановцев, австрийцев и гоп-стопщиков. Впрочем, от пацанов с Молдаванки они тоже мало чем отличались, не брезгуя реквизициями. В реалиях той войны офицеры спокойно принимали десятки присяг. А как вы хотите? Сначала царю присягали, потом Керенскому, потом гетману, потом Петлюре, потом сами себе… Некоторые бегали из Красной в Добровольческую и наоборот. Офицерская честь?

В общем, опять бардак начался. И тут вмешалась Антанта. А именно — Франция и Англия.

Мало кто знает, но еще 23 декабря 1917 Англия и Франция подписали секретные протоколы по разделу Советской России.

Франции отходила западная территория по линии Керчь-Ростов-на-Дону-Курск. Бриттам все, что восточнее.

Одесса вошла в зону Франции, естественно.

Клемансо потребовал еще в октябре 1918 (ДО окончания войны с Германией) ввести войска на Украину. Генерал Франше д’Эспере резонно сказал — там, мол, слишком холодно, может только Одессу возьмем? Помнили, лягушатники, судьбу Буонапартия. И вообще, генерал предложил через Венгрию в Германию сходить.

Тут русские либералы от Добровольческой армии (окститесь, не было там монархистов, разве что единицы) открыли очередной болтологический центр в Яссах. Французы и англичане не принимали участия в Ясской конференции. Лучше всего о ней скажет Владимир Гурко, тот еще монархист и имперец: «Бесцельность производимой работы, думается, сознавалась каждым. Это не мешало, однако тому, что пускали в ход все доступные каждому красноречие и спорили до потери голоса и изнеможения сил». О чем спорили? Ну… Как нам обустроить Россию, а как же? России, в целом, насрать было на ясских мечтателей, ей надо было выживать как-то. Единственной силой, которая смогла обуздать тот хаос оказались большевики. Без всяких оценок — это исторический факт. Пока белые болтали, большевики делали. И учились на своих ошибках.

Но тут Скоропадский уперся рогом — Одесса це Украина, ага.

В конце концов, французы плюнули и ввели Средиземноморский англо-французский флот в Черное море. Цель? Оккупация портов от Одессы до Таганрога.

Тем временем, бешеные петлюровцы подошли к Одессе. И ее опять никто защищать не хотел — 600 штыков гетмановцев, бывших червоных гайдамаков, да пара сотен добровольцев-офицеров.

А тут еще и Мишка Япончик выплыл. По Молдаванке чужим пройти было нельзя. Снимали все — вплоть до нижнего белья. Мишка обнаглел настолько, что разнес отделение Державной Варты (типа полиции гетмана), а потом бросил бомбу в Русский театр, где офицеры бухали «Шустовский». Заодно отходящий австрийцев и немцев чувствительно грабили.

Злоключений добавила эпидемия холеры.

Французы привезли сербов и поляков. Те немедленно сцепились с немцами.

В общем, тот еще праздник жизни.

Клемансо явно руководил по глобусу — он потребовал выдвижения на Киев, Юзовку\Донецк, Харьков. Большевиков он всерьез не воспринимал, а зря. В планах было отправить на Украину 12 французских дивизий. Генерал Бертелло телеграфировал, что у него только три есть, и то, одна с испанкой лежит в госпиталях. Он предложил сформировать смешанные дивизии — греко-румынско-французские. Офицеры, естественно, французы, мясом все остальные.

Настроение же у французских солдат было, мягко говоря, не очень. Задолбались воевать, хотелось домой, к мадамам своим. А их с одной войны на другую посылают.

В начале декабря 1918 года в Одессу прибыл капитан Эмиль Энно, вице-консулом назначенный. Поселился в гостинице «Лондонской» на Приморском бульваре. Начал с того, что объявил порт и Приморский бульвар вместе с Потемкинской лестницей зоной французских интересов. Читай — территорией Франции.

Одесса планировалась как база для наступления на Москву силами трех армий — гетманской, Добровольческой, Польского легиона. И немножко французской. По пути еще не забыть Петлюру разбить. А, еще и итальянцы приехали. 2 декабря с броненосца «Мирабо» высадились первые французские части. 17 декабря они перешли «границу Франции с Одессой» возле Оперного Театра. Начался период в жизни одесситов, когда выходя за хлебом до булочной приходилось пересекать пару государственных границ.

Но тут буча в самой Франции началась. Социалисты начали критиковать Клемансо в парламенте. «Народ устал от войны». Ллойд Джордж потер унылое британское лицо и сказал, что большевизм рухнет сам. Американский Вудро Вильсон высказался против интервенции, что не помешало потом пендосам таки поучаствовать в ней.

Задержка, в общем. Энно клятвенно уверяет Скоропадского, что сенегальские стрелки вот-вот на Киев пойдут, это Булгаков в «Белой Гвардии» хорошо показал. Тем временем, правосеки-петлюровцы берут Раздельную.

Дальше анекдот чистой воды — французы туда посылают пару немецких (!) батальонов. Немцы, пожав плечами, спокойно едут до Раздельной, там договорившись с петлюровцами едут домой кушать баварские сосиски. Под Раздельной Польский легион ревет ревмя и кроет французов пся кревом. А как им не реветь? Их 150 штыков. Гетмановцы туда 150 студентов отправляют и 100 конных полицейских. Добровольческая армия объявила нейтралитет, ага.

Гетмановцы плюнули и перешли на стороны Петлюры. Не все. Некоторые ушли на Дон, к Деникину.

В Одессу вошел Петлюра. Их было много, поэтому, когда в Малом переулке случилась свара между поляками и австрийцами — люлей отхватили все.

Французы призадумались — че делать-то? Единственный союзник исчез, а большевики активности не проявляли.

И опять про Мишку Япончика — этот под красно-черными флагами штурманул городскую тюрьму. Чтобы французы не мешались — пели «Марсельезу». 700 человек освободили, 60 жандармов были растерзаны, а начальника тюрьмы сожгли живьем. Петлюровцы бросились в погоню — успели дать залп по толпе. Убили около полусотни бандитов. Кто ж их считал? 16 декабря Мишка Япончик призвал не грабить рабочие кварталы. Был прав — взять там было нечего. А вот казначейство 18 числа грабанул — 2 лимона унес.

За некоторое время до этого в город прибыл генерал Гришин-Алмазов — соратник Колчака, один из организаторов мятежа белочехов.

Наконец, 17 числа в городе высадились зуавы — сенегальские и марокканские стрелки. Французы решили вытеснить петлюровцев из города, но руками Гришина-Алмазова.

Ночью с 17 на 18 на Польском спуске начались бои между белогвардейцами и петлюровцами. На все это дело лениво смотрели французы и угрюмо большевики. Бои шли два дня — по городу лупили французские орудия с эскадры, петлюровцы путались в топографии города — фактически повторилось январское восстание большевиков. Как обычно, пострадали вокзал, центр и Новый рынок. Потери с трех сторон — добровольцы, петлюровцы и мирные жители — от 100 до 120 человек. А хрен его знает, где похоронили. Это ж не большевики, которые всех в одной могиле похоронили.

Потом опять начались долгие формирования каких-то правительств. «Совещание» было создано. туда вошли — профсоюзы, «Союз возрождения России», Земско-городской совет Юга России, кооперативы, «Национальный Центр», Совет государственного объединения России, ДобрАрмия. Начали решать вопрос о государственном устройстве. И тут же задолбали и Гришина-Алмазова, и французов.

И тут Гришин-Алмазов послал куда подальше Деникина. Он не желал подчиняться никому. Создал свое правительство, отказался выполнять приказы деникинского Особого Совещания. В правительство набирал знакомых — своих и своего советника В. Шульгина. Так министром внутренних дел стал бывший могилевский губернатор Пильц.

Денег, как обычно, не было. Французы не давали, а Деникин свои не слал. Пошли по пути большевиков — нашли станок, начали печатать деньги гетмана, да. Деникин обозвал Алмазова «одесским сепаратистом», бывший министр финансов УНР Бородаевский заявил французам протест и потребовал, чтобы станок ему передали. Бородаевского тут же арестовали. Всего Гришин-Алмазов напечатал 523 миллиона карбованцев.

А число безработных достигло 90%, цены на хлеб выросли еще в три раза только за две недели. Начались голодные бунты. Народ просто приходил на рынки и сносил торговцев вместе с прилавками.

Зуавов поселили в Воронцовском дворце, они его немедленно засрали и заболели испанкой.

Французы замучались разбираться в хитросплетениях одесской политической жизни, махнули рукой и стали курить бамбук.

Гришин-Алмазов же занялся бухлом, развратом и картами, построил свой казино, где и кутил.

Гурко подумал-подумал и организовал «Правый Центр». А в целом против Гришина выступали все — либералы, гетманцы, петлюровцы, бундовцы, сионисты, черносотенцы, деникинцы, кадеты и, естественно, «левые». Но это не значит, что они друг с другом ладили. Черносотенцы вполне успешно деникинцам гадили, например.

А еще Гришин-Алмазов был крайним противником украинизации. Похороны офицеров Добровольческой армии вообще были апофеозом антиукраинства. Преподавание на «Галицийской мове» — так он называл украинский — стало необязательным. Вместо истории и географии Украины — история и география Юга России.

Назревала очередная буза — все против всех…