Судоплатов. Начало

Глава 20

Силам Антанты и белогвардейцам в районе Одессы — Николаева противостояли значительно уступавшие им в численности войска перешедшего на сторону Красной армии атамана Григорьева, чья дивизия была переформирована в 1-ю бригаду 1-й Заднепровской Украинской советской дивизии, а в конце февраля получила приказ наступать на Причерноморье. В мае 1919 возглавил крупнейшее на Украине и одно из самых масштабных вооружённых восстаний против советской власти, причем подтолкнули Григорьева к мятежу грабительские хлебозаготовки на Украине, проводимые Каменевым. После подавления восстания, в июле 1919 убит «махновцами».

Лев Борисович, который на самом деле имел фамилию Ро́зенфельд, мало того, что пустил на самотек хлебозаготовки и они вылились в ограбление крестьян, так после известия о мятеже Григорьева он в свою очередь не известил о этом командующего Украинским фронтом Антонова-Овсеенко. К этому моменту Григорьев успел сформировать 17 эшелонов своих сторонников и направить их в сторону Екатеринослава. Кроме того, зная о нейтральной позиции Нестора Махно, Каменев не принял мер к уведомлению об этом командующего 2-й Украинской армией (в последующем Анатолия Скачко, ушедшего из Екатеринослава именно в связи с опасениями соучастия Махно в григорьевском мятеже. Это промедление и непринятие мер привели в результате к обвалу Южного фронта и успешному продвижению белогвардейской Добровольческой армии Деникина к Москве летом—осенью 1919 года.

Поэтому, когда я узнал, что неподалеку от нас находится личный вагон Каменева, я поздно вечером расчехлил свою любимую снайперку и, дождавшись пока наша группа уснет в каком-то сарае на душистом сене, я накинул на себя «Лешего» и как приведение выскользнул наружу, поспешив к полустанку, в тупике которого и находился необходимый вагон. Устроившись на крыше старенького пакгауза, я стал искать цель.

Около вагона клевали носом пара часовых, в салоне вагона горел свет от керосиновых ламп. В окуляр прицела были прекрасно видны сам Каменев и трое человек, по виду комиссары, причем у всех носы были явно еврейского происхождения. Они курили и о чем-то спорили, тыкая пальцами в карту. На секунду задержав дыхание, я нажал спусковой крючок. Выстрел в тишине переполошил охрану. Пуля вошла в левый глаз и вынесла на выходе значительную часть черепа.

Я тут же спустился и поспешил к нашему убежищу. У входа стоял Федор, у которого при виде меня со снайперкой в руке широко расширились глаза. А когда со стороны штабного вагона послышались крики, Федор оглянулся, и, убедившись в крепком сне остальных, покрутил у виска пальцем.

Я подошел вплотную и шепнул — Поверь, так было нужно!

Достав шомпол и ветошь, я стал чистить ствол.

Рано утром к нам заглянул Котовский, который командовал кавалерийской бригадой 45-й стрелковой дивизии, воюя на Украине против петлюровцев и на советско-польском фронте — Спите? А сегодня ночью был убит член Политбюро Лев Каменев!

Голиков невольно почесал затылок — То то мне во сне показалось, что стреляли. Но честно говоря мы все вымотались и спали как убитые!

— Моя конница вышла к окраинам Одессы, мне поручили доставить вас в город — Котовский взглянул на свои часы, ремешок которых был поверх гимнастерки — Поторопитесь, времени у вас совсем нет.

Оседлав коней, мы в сопровождении пятидесяти человек из охраны комдива, направились к Одессе.

По дороге, Котовский рассказал о помощи, которую Махно оказал красным, ударив в октябре прошлого года по тыловым частям и складам боеприпасов ВСЮР — Представляете, в самый разгар белого наступления на Москву полки Революционной повстанческой армии Украины под командованием Нестора Махно наводят панику в тылу Деникина! Армия состояла из четырёх корпусов. В резерве штаба армии находились: пулемётный полк из семисот пулемётов, бригада кавалерии в три тысячи сабель, обозные войска, трудовые полки, комендантские роты и эскадроны общей численностью двадцать тысяч человек. Всего армия имела сто три тысячи штыков, двадцать тысяч сабель, почти полторы тысячи пулемётов и восемьдесят четыре орудия. В начале октября в руках повстанцев оказались Мелитополь, Бердянск, где они взорвали артиллерийские склады, и Мариуполь — в ста верстах от Ставки в Таганроге. Повстанцы подходили к Синельникову и угрожали Волновахе — артиллерийской базе белых! Для подавления восстания Деникину пришлось, невзирая на серьёзное положение фронта, снимать с него части и использовать все резервы.

Добравшись до города, Котовский вызвал к себе начальника своего штаба, который, явившись, доложил — Белогвардейцы передали власть в городе командующему Украинской Галицкой армии Сокире-Яхонтову. На нас вышли парламентеры: командующий УГА готов сдать Одессу без боя наступающим частям РККА. Причем галичане готовы влиться в ряды Красной армии!

Котовский ненадолго задумался и приказал — Галичанам оставьте оружие, передать им все деникинские автомобили и амуницию. «Червона УГА» может сохранить внутреннюю автономию и старый командный состав. Где генерал?

Когда доставили генерала, тот, поздоровавшись, предложил — Товарищи! Как вы смотрите на совместный поход на буржуазную Польшу? Я как выпускник Николаевской академии Генерального штаба могу с уверенностью сказать — После бойни в польском Главном штабе, о которой до меня дошли слухи, поляков можно брать голыми руками!

Котовский усмехнулся — Виктор Николаевич, эту мысль предлагаю вам высказать лично нашему командующему фронта! Вас доставят в штаб, а мне пока предстоит решить ряд задач в связи с возвращением Одессы советской власти!

Договорившись со своим старым знакомым-контрабандистом о переправки нашей группы в Крым, Котовский простился с нами — Эх! Я удивляюсь вам, как можно тащить в тыл белых детей! Ладно еще Аркадий, ему почти семнадцать, а вот этих двоих! По нашим сведениям с приходом частей белой армии в Крым в Симферополе, Севастополе, Евпатории, Ялте и Феодосии были созданы контрразведывательные пункты, а в Керчи он находился все время, в которых находятся от пяти до девяти офицеров. Севастопольский контрразведывательный пункт Штаба Главнокомандующего ВСЮР замыкается на отдел Генерального Штаба Военного правления и возглавляет его штабс-капитан Филатов, в начале прошлого года служивший старшим следователем Севастопольского контрразведывательного отделения. Личный состав контрразведывательного пункта комплектуется из армейских обер-офицеров Севастопольского комендантского батальона. Главной задачей пункта является выявление и арест лиц, служивших в органах Советской власти, причём аресту подлежат и лица, принадлежавшие к РСДРП и партии социалистов-революционеров, которые служили при большевиках в городском самоуправлении. Активная работа контрразведки по выявлению и аресту лиц, служивших в Красной Армии и органах Советской власти, принесла заметный успех. Арестованы сотни человек. Генерал Деникин остерегается привлекать к контрразведывательной службе бывших жандармских офицеров, и поэтому во главе Особого отделения им поставлен морской офицер, капитан Второго ранга Туманов. Помощником к нему был назначен старший лейтенант Автамонов. В пятнадцатом году в чине ротмистра он был прикомандирован к Севастопольскому жандармскому управлению, старшим лейтенантом переведён во флот, возглавил особое отделение (контрразведывательное) Штаба командующего Черноморским флотом. Главной задачей Особого отделения Морского управления с первых дней формирования стала борьба с организованным подпольем, именно Особое отделение преуспело в этом. Первый удар по нашему подполью был нанесен в декабре прошлого года и в январе этого, когда на линкоре «Георгий Победоносец», эскадренных миноносцах «Пылкий», «Капитан Сакен» и других судах флота было арестовано восемнадцать матросов, многие из которых были членами подпольных групп.

Ладно, явки нашего подполья я вам передал, дай Бог вам не попасться в руки контрразведки.

В Крыму, где тогда в мирное время проживало не более миллиона человек, прибыли несколько сотен тысяч эвакуированных. Большинство составляло гражданское население: члены семей военнослужащих, донских и кубанских казаков, служащих государственных учреждений белого Юга. В мирное время Крым не обеспечивал себя продовольствием. Его житницей всегда были северные уезды Таврической губернии, или Северная Таврия, лежавшая за Перекопским перешейком. Теперь же, когда в руках Белой армии оставался один лишь Крымский полуостров, над скопившимся на нём армией и населением нависла угроза голода. Цена на предметы первой необходимости невообразимо возросла. В условиях гражданской войны было невозможно наладить нормальный посев и сбор хлебов. Продовольственное снабжение полуострова и постоянная дороговизна оставались острой проблемой для большинства населения Крыма в продолжение всего правления генерала Врангеля. Несмотря на борьбу со спекуляцией и попытки регулировать цены на продовольствие, «чёрный рынок» торжествовал, а значительная часть населения продолжала жить впроголодь. Особенно это касалось государственных служащих и интеллигенции, проживавших в городах и не имевших других источников доходов, кроме казённой службы. В то же время такое положение служило стимулом для постоянной коррупции. В спекуляцию и казнокрадство вносило свою лепту и белогвардейское офицерство.

Перегоняя дороговизну жизни, росли доходы купцов и ремесленников, несоразмерно повышавших цены на свои товары, более или менее в уровне с дороговизной подымались заработки рабочих, державших предпринимателей и правительство под вечным страхом забастовок. Что касается жалования офицеров, чиновников или служащих общественных учреждений, то оно с каждым месяцем все больше и больше отставало от неимоверно возраставшей стоимости предметов первой необходимости.

С тыловыми нравами на фронте генерал Врангель повел жестокую и, нужно сказать, вполне успешную борьбу. Совершенно развратившаяся во время отступления от Орла к Новороссийску деникинская армия в короткий промежуток времени была дисциплинирована. Жалобы на грабежи и насилия почти прекратились. Словом, в нравах армии произошел какой-то чудесный перелом, который отразился и на переломе в ее боевом настроении. Возродилась вера в вождя и в возможность победы. Престиж Врангеля не только среди войск, но среди населения возрастал не по дням, а по часам. Вскоре после своего избрания Врангель переименовал ВСЮР в Русскую армию. В Крыму была проведена мобилизация всех оказавшихся там военнообязанных в возрасте от 19 до 35 лет. Особенно тщательно производилась чистка от «тыловиков» госучреждений и частных фирм.

Врангель создал Правительство Юга России с министрами, во главе которого поставил Кривошеина. Себя Врангель наименовал Правителем Юга России. Важным шагом Врангеля стало издание, перед началом похода в Северную Таврию, закона о земле. Согласно ему, земля, захваченная крестьянами в ходе революции, закреплялась за ними в частную собственность за выкуп с рассрочкой в 25 лет. Это имело важное пропагандистское значение. 'Мало кто знал подробности земельного закона Врангеля, но еще до его издания в армии стало известно, что «Врангель дает землю крестьянам».

При Врангеле значительно уменьшились случаи произвола военных властей, особенно органов контрразведки, бесконтрольных при Деникине. Тем не менее, такие прецеденты не исчезли. «Однажды утром дети, идущие в школы и гимназии, увидели висящих на фонарях Симферополя страшных мертвецов с высунутыми языками. Этого Симферополь еще не видывал за все время гражданской войны. Даже большевики творили свои кровавые дела без такого доказательства. Выяснилось, что это генерал Кутепов распорядился таким образом терроризировать симферопольских большевиков, которые регулярно засылали в Крым диверсионные группы, пытались разжечь партизанскую борьбу в горах. Были там и отряды 'зелёных», во главе которых встал изменивший присяге некий капитан Орлов.

Мы, удачно высадившись под Феодосией, устроились в рыбацком поселке. Добирались мы до места слишком долго: парусный баркас развивал максимум десять узлов, это восемнадцать километров в час! Поэтому с одной ночевкой у берега у нас ушло двое суток.

Небольшой курорт был буквально набит военными в погонах. Пока мы добрались до центра, успели набрать подаяниями целую корзину продуктов, среди которых были хлеб, консервы и колбаса!

Ставка Деникина, который передал власть Врангелю, находилась в гостинице Астория. Мы, удачно высадившись под Феодосией, устроились в рыбацком поселке. До революции Феодосия была маленьким городом с населением в двадцать семь тысяч человек, половину из которого составляли русские и украинцы, а другую половину — татары, караимы, армяне и евреи.

Я и Серый отправились в город, одна говорливая тетка, увидев в нас свободные уши, поведала нам про обычаи курорта в пору купания: курортная публика тогда не лежала вповалку на пляжах, а требовала к себе уважения и удобств в виде «отдельных номеров для раздевания», а так же буфета, бесплатной читальни, парикмахерской и прочее. Городские феодосийские купальни предлагали более ста таких номеров, как с общим выходом в море, так и с отдельными особыми лестницами (разумеется, и за особую плату). А при некоторых морских купальнях имелись даже теплые морские ванны для тех, кому вода в море казалась недостаточно комфортной температуры!.. Нужно лишь добавить, что со стороны администрации выставлялось единственное требование: «купальные костюмы были обязательны для лиц обоего пола свыше 10 лет». Согласившись с теткой, что действительно нам жаль, что до лета еще далеко, мы двинулись дальше.

Достигнув пятиэтажной гостиницы, мы оценили ее фасад, украшенный статуями, вазами, красивой металлической решеткой, куполами по бокам крыши. Неподалеку от входа стоял броневик, вокруг просто кишели офицеры, многие из них входили и выходили в это здание, в котором белое командование решало как им быть при постоянном дезертирстве воинских подразделений.

Решив не мозолить глаза и обойдя гостиницу вокруг, изучили подходы и все проулки ближайшие проулки. Затем стали изучать остальные районы города. От Картинной галереи Айвазовского по Генуэзской улице мы вышли к Лазаревскому скверу и к башне Константина. Далее началась Итальянская улица.

Улицы города, тротуары и дома Итальянской мало чем отличались от таковых где-нибудь в Болонье. Итальянская была сосредоточением магазинов и гостиниц. На улице, вымощенной булыжником, находились первоклассные гостиницы «Европейская», «Центральная», «Гранд-Отель», «Эрмитаж». Помимо гостиниц здесь находились магазины, рестораны, аптека, банк, кофейни. Здесь же, недалеко от «Фонтана Айвазовского», был кинематограф «Иллюзион». На Итальянской улице, которая проходила по территории древней генуэзской крепости, частично сохранившей стены и башни, было оборудовано кафе-кабаре «Чашка Чая». Из афиш, наклеенных на тумбе, в нем проводились выступления артистов Александра Вертинского и исполнительницы эстрадных песен Изы Кремер. Внутрь было невозможно попасть — все места были заняты, но нам с Серым все-так удалось проскользнуть и мы, пристроившись в дальнем уголке за кадкой с пальмой, достали свои припасы и перекусили, наблюдая за Вертинским, исполняющим песню «Маленький креольчик».

Честно говоря мне стиль исполнения Вертинского не понравился. А вот дамы, сидящие со своими кавалерами, в основном в военных мундирах, ему рукоплескали. Серый удивленно покачал головой — Хрень какая-то! Как они могут это слушать!

Возле нас остановился половой и всплеснул руками — А ну пошли вон! Бродяги бездомные!

Мы поднялись и двинули на выход. Проходя мимо столика, за которым сидели две женщины и трое мужчин в штатском, Серый сделал жалостливое лицо и одна из дам за нас вступилась — Милейший! Не гоните детей, пусть они сядут с нами, найдите для них пару стульев. Половой вздохнул, но принес для нас пару табуретов. На принесенные чистые тарелки нам положили цыпленка табака и картофельного пюре.

Женщина с короткой стрижкой лет двадцати семи взлохматила волосы Серому и подмигнула мне — Как вас звать, Гавроши? Я Марина Цветаева, а это мои друзья Макс Волошин, Осип Мандельштам с супругой Наденькой и Илья Эренбург.

Я ответил, так как мой друг был поглощен куриной ножкой — Я Павел, а это мой друг Сергей. Мы сироты, добрались сюда с трудом из Петрограда, очень уж голодно в бывшей столице.

Цветаева помрачнела и сунула мне в руку серебряный николаевский рубль — Дала бы больше, если бы могла.

Затем она дождалась ухода Вертинского со сцены и попросила — Макс, прочитай что-нибудь из нового!

Волошин допил вино и прикрыл глаза —

Одни идут освобождать

Москву и вновь сковать Россию,

Другие, разнуздав стихию,

Хотят весь мир пересоздать.

В тех и в других война вдохнула

Гнев, жадность, мрачный хмель разгула,

А вслед героям и вождям

Крадётся хищник стаей жадной,

Чтоб мощь России неоглядной

Pазмыкать и продать врагам.

И там и здесь между рядами

Звучит один и тот же глас:

'Кто не за нас — тот против нас.

Нет безразличных: правда с нами'.

А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других.

Осип выдохнул — Сильно и смело! Правда господам офицерам оно может не понравиться!

Его жена одернула — Мало тебе, что тебя с твоим братом недавно чуть не арестовал пьяный казацкий есаул, которому так не терпелось посадить парочку евреев. Спасибо Максу, он смог его убедить вас не трогать. — затем повернулась к Волошину — А вы, Макс, должны думать, где декламировать такие стихи!

Волошин понизил голос — Меня все время гложет мысль: кто меня раньше повесит, красные — за то, что я белый, или белые — за то, что я красный?

Затем Надежда обратилась к нам — Бедные мальчики, может вас пристроить у наших родных в Коктебеле?

Я помотал головой — Спасибо большое, нам есть где заночевать.

Толкнув друга ногой, я кивнул ему на выход. Тот вздохнул и, выпив стакан морса, слез с табурета — Мы пойдем, огромное спасибо за угощение!