Судоплатов. Начало

Глава 21

Вот уже час я пытался убедить Аркадия не покидать рыбацкий поселок — Ты пойми, всех военнообязанных гребут в белую армию и ты вполне со своим высоким ростом можешь попасть под мобилизацию. У нас же с собой никаких документов нет и ты не сможешь доказать, что не достиг призывного возраста!

Голиков набычился, но Наум с Федором и Артуром меня поддержали и в город мы отправились опять вдвоем.

Мы опять наворачивали круги вокруг квартала с «Асторией», стараясь выявить количество охраны и время смены часовых. Мы настолько увлеклись, что не заметили как у нас за спиной оказался штабс-капитан, задумчиво наблюдавший за нами минут десять. Я почувствовал чужой взгляд и, обернувшись, охренел — статный офицер лет тридцати пяти, сложив руки на груди, довольно усмехнулся — Дожили! Красные уже детей на разведку присылают!

Серый искоса взглянул на меня в ожидании знака к действию, которые мы изучили, но я улыбнулся до ушей и, решив импровизировать, ответил — Ваше благородие! Как хорошо, что вы решили нам помочь! Я второй день пытаюсь найти старшего брата и все глаза высмотрел, но пока он мне так и не встретился! Только вот я не понял про разведку красных, это шутка такая?

Штабс-капитан покусал свой ус и приготовился нас схватить за шиворот при попытке сбежать — И кто же у вас старший брат?

— У меня, а Сергей всего лишь сын прапорщика Петрова, убитого в боях под Одессой. А моего брата зовут князь Константин Александрович Голицын! Он служил в добровольческой армии в звании поручика и командовал сводной ротой! Мое имя Григорий Александрович.

Серый смотрел на меня, раскрыв рот, я вовремя вспомнил про прообраз героя песни «Поручик Голицын» и решил выдать себя за его брата, помня что настоящий Голицын после боя за Одессу не стал покидать ее берега, а решил остаться и в дальнейшем его призвали на польскую войну, по окончании Гражданской войны, уже как реабилитированный в боях, Голицын вернулся в Киев, женился и поступил на советскую службу. Правда в тридцать первом в РИ его арестовали по делу о контрреволюционном заговоре и расстреляли в мае того же года.

Штабс-капитан тоже напомнил рыбу: он разевал рот и переводил взгляд с меня на моего друга — Значит вы тоже князь, из Гедиминовичей!

Офицер преобразился, он стал подчеркнуто любезен — Позвольте представиться! Штабс-капитан Полиевктов, предлагаю вам, князь и вашему другу проследовать в штаб! Там попробуем выяснить судьбу вашего брата.

Я кивнул, а Серый наконец-то прикрыл рот и взял за руку офицера, изображая доверчивого ребенка — А у вас покушать найдется? А то сегодня нам мало перепало, всего лишь два вареных яйца да немного хлеба! — я чуть не упал когда Серый сунул грязный палец в рот, изображая дурачка.

Штабс-капитан покосился на его лицедейство, но промолчал. На входе наш благодетель прошел молча и часовые не спросили у него пропуска — видно хорошо его знали. В большом помещении, куда нас привел этот господин, были огромный сейф, пара столов и стол для совещаний, на котором была расстелена карта Крыма и около нее спорили двое.

Один, похожий на грузина, был в форме капитана второго ранга, а второй с погонами флотского старшего лейтенанта.

— Вот, господин капитан второго ранга, позвольте представить вам князя Григория Голицына, он разыскивает своего брата Константина Александровича.

Офицер двадцати пяти-двадцати семи лет повернулся и представился — Князь Туманов! Можете звать меня по простому, Язон Константинович! Я возглавляю Особое отделение Морского управления, а это мой заместитель, старший лейтенант Автономов. А как звать второго молодого человека?

Серый щелкнул босыми пятками и вытянулся в струнку — Сын павшего в боях с красными прапорщика Петрова Сергей Федорович. Нам бы перекусить немного, господин капитан второго ранга!

Дверь открылась и в кабинет вошел полковник — Господа, нас ждет командующий! Сколько можно вас ждать?

Туманов указал на меня — Господин полковник, позвольте представить вам князя Григория Голицына, князь, перед вами начальник контрразведки Русской армии полковник Леонид Давидович Щучкин. Господин полковник, у вас же прекрасная память, вы не припомните поручика князя Голицына?

Полковник возвел глаза к небу — Как же, как же! Я помню этого молодого офицера! Любитель шампанского и стрельбы по бутылкам. После нашего отступления из Одессы он числится пропавшим без вести!

Я почувствовал себя неуютно — как же, пожаловал сам начальник контрразведки, прообраз полковника Щукина из фильма «Адъютант его превосходительства». После окончания Новочеркасского казачьего юнкерского училища сотник Щучкин изъявил желание перевестись в Отдельный корпус жандармов, успешно прошёл проверочные мероприятия, окончил жандармские курсы и был назначен адъютантом Полтавского губернского жандармского управления. Через два года пошел на повышение — возглавил жандармское управление в Люблинской губернии. В 1907 году переведён в Варшаву на должность помощника начальника местного ГЖУ. В этой должности ротмистра Щучкина застала Первая мировая война. Деятельность жандармских управлений на театре военных действий в основном была сконцентрирована на борьбе с агентурой австро-венгерской и германской разведывательных служб. Как свидетельствуют отдельные архивные документы, Леонид Давидович принял непосредственное участие в борьбе со шпионажем.

После Февраля 1917 г. начались гонения на бывших жандармов и контрразведчиков. По распоряжению военного министра Гучкова их безжалостно изгоняли даже из фронтовых контрразведывательных отделений. Заменивший его на этом посту Керенский продолжил ту же политику.

В начале Гражданской войны он оказался на Юге России.

Хотя генерал-лейтенант Деникин предвзято и с недоверием относился к бывшим жандармам и контрразведчикам и на должности руководителей КРО штабов армий ставил офицеров Генерального штаба, а оперативный состав комплектовался из армейских офицеров, (но ни те, ни другие не имели соответствующего образования и квалификации для правильной организации работы агентуры и проведения дознания, а многие — и устойчивых моральных принципов. Они шли в контрразведку с целью наживы и грабежа, как правило, занимались хищением выделенных денежных средств, фабрикацией дел и вымогательством.) однако Щучкина он утвердил.

Отсутствие системы подбора кадров, коррупция во всех эшелонах власти способствовали проникновению в белогвардейские органы контрразведки авантюристов, мошенников, жуликов, а также агентов противоборствующих спецслужб.

Судя по всему, у профессионала Щучкина, прошедшего хорошую школу жандармской и контрразведывательной службы, в подчинении оказались дилетанты с низкими морально-нравственными качествами. Совладать с таким кадровым «материалом», мобилизовать его на борьбу с большевистской агентурой, судя по всему, полковнику оказалось не по силам. Отсюда и многие недостатки в работе КРО, справедливо подвергавшиеся критике как со стороны командования, так и соратников по Белому движению. Совокупность ряда обстоятельств, сложившихся вокруг штаба Добровольческой армии, не позволили контрразведке в свое время выявить «адъютанта его превосходительства» — большевистского подпольщика Макарова.

Подойдя ко мне практически вплотную, полковник приподнял вверх мой подбородок и посмотрел в мои глаза — А подскажите, князь, где вы родились?

— Ваше высокоблагородие, я родился в селе Ламское Становлянского района Тульской губернии, наш папа князь Александр Петрович Голицын занимал высокую должность предводителя ефремовского дворянства, он над усыпальницей мама построил красивую церковь.

— И как звали вашу маму?

— Елена Ивановна.

Полковник кивнул — И из какого же рода ваша мама?

Я пожал плечами — Моя мама из семьи бывших крепостных крестьян.

Полковник расслабился — Новость о том, что представитель одного из самых известных дворянских родов России обвенчался на простолюдинке, вызвал тогда широкий общественный резонанс. Я слышал, что у вашего батюшки было около десяти детей, как же сложилась судьба у остальных?

Я пожал плечами — После революции я покинул поместье в поисках отца.

Полковник подошел к телефону и набрал номер — Полковник Щучкин у аппарата! Корнета Оболенского ко мне, это связано с братом его друга поручика Голицына!

Положив трубку, полковник повернулся к нам — Сейчас сюда доставят друга вашего отца, князь Сергей Платонович Оболенский даже вместе с вашим отцом сидел в одной камере в Киевской тюрьме в восемнадцатом году. Штабс-капитан, дождитесь прихода князя, а мы на совещание к командующему.

Когда большие чины контрразведки вышли, штабс-капитан позаботился и нам доставили бутерброды с колбасой и сыром, горячего чаю в серебряных подстаканниках.

В дверь постучали и вошли двое: генерал-майор сорока с лишним лет и корнет лет тридцати, который оглядел нас, уплетающих бутерброды с удивлением во взгляде — Меня вызвал господин полковник, я был вместе с другом и мы вместе поспешили, узнав, что вопрос касается брата Константина!

Штабс-капитан положил мне на плечо руку — Вот младший брат пропавшего без вести поручика, он пытался разыскать его здесь, в Феодосии! Я поначалу принял его и дружка его за красных шпионов, крутятся понимаешь ли около ставки.

Генерал протянул мне руку — Позвольте представиться, Георгий Иванович Гончаренко, генерал-майор в резерве чинов при штабе главнокомандующего. В камере с вашим отцом мы сидели вместе с Сержем. Константин бравый офицер, жаль, если он погиб!

Я чуть не подавился колбасой: передо мной не только корнет Оболенский, но и автор песни о нем и о Голицыне, чей литературный псевдоним — Ю́рий Га́лич! В РИ в 1940 году, через два дня после вызова в НКВД Латвийской ССР, покончит с собой, повесившись.

Вошел хорунжий с ящиком в руках, дверь ему открыл какой-то подпоручик — Господин штабс-капитан! Задержан солдат, пытавшийся обменять рыбакам на копченую рыбу эти гранаты! Задержанные рыбаки уверяют, что гранаты им нужны, что бы глушить рыбу, а солдат оправдывается, что рыбу хотел передать в свой взвод для разнообразия питания.

Штабс-капитан кивнул в сторону сейфа — Поставьте ящик в том углу, надеюсь запалы не вкручены?

— Никак нет, запалы отдельно от гранат! Куда задержанных?

— В камеры, куда еще?

Серый после ухода подобрался к ящику и приоткрыл крышку — Шесть гранат однако!

Я решил отвлечь внимание от ящика — Господин штабс-капитан! Здесь найдется гитара? Мне тут песня пришла в голову в связи с появлением князя Оболенского. Я слова давно сочинил, но в песне чего-то не хватало, теперь же я понял чего.

— Один момент! — контрразведчик вышел и через десять минут вернулся с шестистрункой — Интересно будет послушать!

Серый в свой карман сунул гранату-лимонку, вкрутив в нее запал и, подмигнув, переместился за спину штабс-капитана, нацелившись на его кобуру. Мы давно наловчились искусству карманника и могли не то что ствол из кобуры вытащить, но и «лопатник» из кармана.

Я же запел:

Четвертые сутки пылают станицы,

Горит под ногами Донская земля.

Не падайте духом, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Не падайте духом, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Мелькают Арбатом знакомые лица,

Шальные цыганки заходят в дома.

Подайте бокалы, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Подайте бокалы, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

А где-то уж кони проносятся к «Яру»,

Ну что загрустили, мой юный корнет?

А в комнатах наших сидят комиссары

И девочек наших ведут в кабинет.

А в комнатах наших сидят комиссары

И девочек наших ведут в кабинет.

Над Доном угрюмым идем эскадроном.

На бой вдохновляет Россия-страна.

Поручик Голицын, раздайте патроны,

Корнет Оболенский, надеть ордена!

Поручик Голицын, раздайте патроны,

Корнет Оболенский, надеть ордена!

Ах, русское солнце — Великое Солнце,

Корабль «Император» ждет, небо моля.

Поручик Голицын, а, может, вернемся?

Зачем нам, поручик, чужая земля?

Поручик Голицын, а, может, вернемся?

Зачем нам, поручик, чужая земля?

Минут пять стояла тишина, Серый успел обнести контрразведчика и Оболенского, держа оба револьвера в руках за спиной. Штабс-капитан смотрел на гитару. будто пытаясь найти в ней ответы, генерал же расстегнул свой китель — Значит, говоришь, вернуться назад? Если бы большевики не заключили с немцами этот грабительский мир, я может быть и остался. Да-да, штабс-капитан, не надо на меня смотреть как на врага! Немало генералов Генштаба служат красным, но я не смог — я не принял этот блядский мир. Я душой болею за неделимую Россию!

Я подал Серому условный знак и тот ударом ногой под сгиб колена опорной ноги вывел штабс-капитана из равновесия и когда тот качнулся вперед, успев опереться о столешницу и удержаться на ногах. Однако удар рукояткой револьвера по голове погрузил офицера в беспамятство. Серый направил стволы на оставшихся на ногах офицеров, а я, отбросив гитару, выхватил револьвер из расстегнутой мною ранее кобуры генерала и предложил — Господа! Предлагаю вам не играть в героев и продолжить служить своей родине, сдавшись в плен. Да, срок амнистии закончился, но я могу помочь получить прощение у новой власти. Насчет немцев — Это была временная мера, все отданное им вернем назад. Еще и финны в свое время по шапке получат за свое отделение.

Генерал разочаровано усмехнулся — Я так полагаю, Константин к родству с тобой, мальчик, не имеет отношения?

Я кивнул — Увы, но я не князь, а Константин остался в Одессе, решив не бежать с остатками белой армии, вы еще сможете с ним увидеться. Давайте мы вас свяжем и вы потом подумаете о моем предложении!

Князь сжал желваки и вдруг бросился на меня, пытаясь по-видимому схватить в объятия. Я выбросил правую ногу, со всей силы нанеся удар в промежность, а Серый добавил Оболенскому по башке.

Генерал поднял руки — Меня бить по башке не нужно, я вижу, что какую-то подготовку вы прошли, видно учил казак из пластунов. Я даю слово офицера — Готов дать себя связать и на помощь звать не буду.

— Генерал, где проходят совещания Врангеля?

— Этажом выше, вы хотите нанести ему визит?

— Есть такое желание!

Связав руки генералу за спиной его же ремнем и стянув ноги ремнем, позаимствованным у Оболенского, я сказал — Простите, генерал, но кляп придется все же вставить — иначе к вам будут вопросы у контрразведки. Если вы все же решите послужить Отчизне, просите известить о вас самого Дзержинского. Он будет ждать вашего благоразумного решения. Князю тоже вставьте на место мозги, впереди у России еще реванш с финами и немцами.

Сунув ему в рот его же чистый носовой платок, мы установили все запалы, в карманы штанов сунули по гранате, остальные уложили в саквояж, найденный в кабинете. Выйдя наружу, мы с сосредоточенным видом направились к лестнице. Встреченные офицеры недоуменно окидывали нас взглядом, но спешили дальше по своим делам. Поднявшись на следующий этаж, мы увидели часового с винтовкой около одной из дверей. Часовой, увидев нас, сначала впал в ступор, затем он все же вспомнил про устав и направил трехлинейку с примкнутым штыком в нашу сторону — Стоять! Вам, шаромыжники чего здесь надо?

Я состроил жалостливое лицо — Дяденька! Нас направили к его высокоблагородию полковнику Щучкину, вот этот саквояж ему передать велено, он там? — кивнул я на половинки дверей.

Часовой посомневался, но целить в нас из винтовки перестал, поставив ее около ног — Вы откуда взялись, оборванцы? Ждите, пока выйдет господин полковник, с ума сойти, по штабу кто только не бродит!

Мимо поспешил подпоручик с папкой — Кто такие?

Я поставил саквояж и выхватил револьвер, который засунул за пояс сзади и выстрелил сначала в офицера, затем в солдата, тут же моя рука нырнула в карман за гранатой. Пока я распрямлял усики чеки и готовил к бою вторую гранату, Серый уже открыл дверь и швырнул внутрь свою гранату, отпрянув к стене. После взрыва я заглянул внутрь, почти половина офицеров, находящихся внутри, в том числе и Врангель, хоть и были ранены, но живы. Прицельно бросив одну за другой гранаты в самую середину помещения, я захлопнул дверь. После взрывов я опять заглянул внутрь, подскочил к Врангелю и сделал контрольный выстрел в голову сначала ему, затем еще паре выжившим. Остальным контроль был ни к чему.

Достав из саквояжа еще гранаты, подал другу и выстрелил в выскочившего из соседнего помещения офицера, а Серый швырнул в него лимонку. Затем он стал швырять по одной вниз на лестницу, по которой топали сапогами белые. Спустившись по лестнице, забросали первый этаж гранатами, оставшиеся же бросили из окна на улицу, затем оставили в здании саквояж и стволы.

Выбежав наружу, мы наткнулись на спешащих к зданию офицеров и солдат. Серый указал рукой на вход — Там они, дяденьки! Убивцы энти там!

Броневик, стоявший у входа направил на окна свой пулемет, белые приготовились открыть огонь, выискивая в окнах цели для стрельбы. В окне второго этажа мелькнула фигура и упала. срезанная очередью пулемета.

Мы пригнулись и поспешили прочь.

Серый оттер пот со лба — Ушли вроде! слава Богу!

Я дернул его за рукав — Еще рано радуешься, нам еще до наших нужно добраться.

Вокруг началась беготня, по зданию продолжил работать пулемет, озверевшие офицеры штаба, которые попытались было из окна прояснить ситуацию и в ответ получившие залп, стали отстреливаться в ответ. В этом бардаке нам удалось сделать ноги. Беляки не могли и подумать, что именно двое детей явились причиной теракта.

Когда освободили Гончаренко, он помог привести в чувство своего друга Оболенского, штабс-капитану помощь уже была не нужна — Серый слишком сильно его приложил по башке.

Князь морщился, держась за перевязанную голову — Поймали этих мерзавцев?

Георгий Иванович покачал головой — Все здесь разнесли и ушли. Серж, я решил оставить Крым и попытаюсь вернуться назад. Мы нужны своей стране! Сколько нас тут осталось? И долго ли мы сможем противостоять своему народу? Ты со мной?

Князь поморщился от боли — Это же предательство! Мы принесли присягу.

— Главнокомандующий, которому мы присягнули как и все министры правительства Юга России мертвы, они все так же были на сегодняшнем заседании и мы свободны от присяги.

— Амнистия, которую объявили Советы, давно закончилась и нас попросту поставят к стенке.

— Есть у меня Серж предчувствие, что не поставят, нам бы только до Дзержинского добраться. По крайней мере этот самозванный князь дал мне надежду. Глядишь и князь Голицын найдется и мы вместе споем ту песню, что придумал этот малец.