Судоплатов. Начало

Глава 4

После случая с попыткой отравления Боженко я поговорил с Семенчуком — Федя, началась охота за командованием нашей дивизии. Ты уже в курсе о неудавшемся отравлении Боженко?

— Да, начальник охраны комдива нам целый час нотации читал.

Я ткнул кулаком в грудь моего друга — Федя, ты не должен отходить от комдива ни на шаг. Среди проверенных людей вполне может оказаться убийца. Пойми, не обязательно этого человека послали белые, вполне может оказаться так, что он работает по заданию тех же чекистов. Нашим комдивом многие там, наверху, недовольны, он не лижет задницы командования и высказывает нелицеприятные вещи. А так как он герой гражданской войны, простой народ считает его своим кумиром. И в дальнейшем после победы над контрой товарищ Щорс вполне может стать одним из тех, кто приблизились и работают вместе с товарищем Лениным. Поэтому помимо своего маузера держи в кармане небольшой пистолет и научись его быстро выхватывать. А еще сегодня же у шорника мы закажем тебе особую кобуру под наган, которая будет закреплена у тебя на бедре правой ноги и ты будешь тренироваться постоянно выхватывать револьвер как можно быстрее. Никто не должен обнажать оружие в присутствии комдива, если это произойдет, ты должен быть готовым этого человека застрелить. Для начала ты как охранник должен потребовать убрать оружие в кобуру. При неподчинении стреляй по конечностям а в случае опасности для комдива — стреляй на поражение!

Федор задумчиво смотрел мне в лицо и неожиданно для меня задал вопрос — Кто ты, Паша? Откуда у тебя, вчерашнего двенадцатилетнего сорванца, взялись эти твои знания по борьбе и стрельбе при перемещениях? Я когда отвожу взгляд в сторону, будто не с сопляком общаюсь, а с опытным солдатом, прошедшим войну с немцем. У тебя даже речь изменилась, ты разговариваешь и размышляешь как умудренный опытом мужик, нет скорее как офицерик какой с погонами минимум капитана третьего ранга, и произошли эти изменения как-то за один день. Да-да, это был день, когда ты упал со Зверя! Я, если ты хочешь знать, образование какое-никакое получил: закончил реальное училище на одни пятерки, если бы у моих родителей были деньги, я бы вполне мог учиться в гимназии. Я не тупой сиволапый мужик и могу анализировать, видишь, я даже такие вот слова знаю!

Я развел руками — Я твой друг Паша Судоплатов! Другого ответа я тебе пока не дам — а сам подумал — «Никогда Штирлиц не был так близок к провалу!»

Федор сплюнул и достал кисет с табаком, затем окликнул проходящего мимо красноармейца — Браток, забирай, дарю тебе курево! — бросив кисет очумелому пареньку, Федор мне пояснил — Эти твои пробежки по три километра после курения так тяжелы, что я легкие готов выплюнуть. Буду бросать курить. Значит говоришь нашего комдива попытаются убить?

Ординарец выскочил из вагона и, увидев меня, крикнул — Паша, мы сейчас все вместе с комдивом отправляемся к селу Белошицы в Богунский полк!

Мы с Федором переглянулись и поспешили, я к своему жеребцу, а Федор к грузовикам, куда уже грузились охранники комдива. Комдив и часть сопровождения также оседлали своих коней. Аркадий и Серега, которому я дал кличку Серый, также ехали верхом рядом со мной. У меня в специально сделанной кобуре, закрепленной к седлу, находилась моя винтовка стволом вниз, которую я мог на скаку легко ее достать. Оптический прицел был снят и аккуратно уложен в футляр. Как выяснилось Седьмая бригада Второго корпуса Галицкой армии начала наступление и комдив решил лично оценить опасность для своей дивизии.

Галицкая армия была реорганизована в три корпуса и стала по-настоящему регулярной армией. Численность войск составила пятьдесят две тысячи человек при ста пятидесяти восьми орудиях и пятисот сорока шести пулеметах. Украинская Галицкая Армия не имела в своём составе дивизий, а только корпусы и бригады. Бригада состояла из штаба, штабной (булавной) сотни, четырех куреней (батальонов) пехоты, одной конной сотни, одного артиллерийского полка с артиллерийской мастерской и складом боеприпасов, одной сапёрной сотни, одного отделения связи, обозного склада и бригадной лечебницы.

Чем ближе мы были к фронту, тем явственней мы слышали разрывы снарядов и треск пулеметов.

Свернув в село, мы загнали во дворы автомобили и оставили лошадей под присмотром двух человек. Я забрал свой винтарь и закрепил на нем прицел. Местные жители с приходом войны покинули свои дома. Дом на краю села взлетел в воздух — снаряд перелетел наши окопы. Я в свой бинокль оглядел поле боя наши окопы начинались в километре отсюда, место было открытое, поэтому мы где перебежками, а где и ползком добрались до второй линии окопов. Щорс принял доклад о убитых и раненых и пытался в бинокль определить какими силами хохлы атакуют наши позиции.

Щорс отдал приказ своему начальнику охраны — Андрей, пусть взвод останется здесь, а мне достаточно пары человек, чтобы по окопам пройтись. Хочу на передовую линию добраться. Федор тут же шагнул вперед — Разрешите с вами, товарищ комдив?

Щорс кивнул — Хорошо! Вторым вон Паша пусть пойдет, с его ростом точно под пули не попадет, да и шустрый порученец рядом порой нужнее охраны. Ну и ты, Андрей, тоже со мной.

Начальник охраны кивнул и отдал распоряжения остальным бойцам охраны. Щорс, пригибая голову шел и выговаривал командира полка — Это разве окопы? Чтобы не подстрелили по ним согнувшись надо передвигаться! С нами увязались еще какие-то краскомы из штаба полка, взгляд одного из них мне не понравился: столько презрения и ненависти в нем проскользнуло, когда он здоровался с комдивом, но через миг этот толстомордый угодливо улыбнулся, спрятав свою ненависть как хамелеон. Красноармейцы были почти поголовно растеряны, на их лицах не было желания умирать. Мужчина лет сорока пяти обреченно крестился на маленькую иконку, шепча слова молитвы. Я понимал, что с таким настроем полк не сможет долго отбивать атаки противника, превосходящего по вооружению и по числу людей.

Щорс остановился у пулеметчика, который как раз вел огонь по врагу — Ну что, браток, патронов тебе хватит на пять часов боя? Наверняка до самой темноты эти националисты будут пробовать ваш полк на прочность.

Молодой парень лет девятнадцати в старых ботинках и обмотках, в повидавшей виды шинельке, кое-где местами пострадавшей от огня костров, повернул голову — Маловато патронов, товарищ комдив! Приходится жестко экономить, длинными очередями не постреляешь. А эта контра как раз таки патронов не жалеет.

С той стороны видно заметили оживление в передовом окопе и усилили огонь на нашем участке. Вокруг засвистели пули и все вынуждены были пригнуться. Подозрительный штабной расстегнул свою кобуру и достал наган. Федор как и я успел это заметить и закрыл собой Щорса, мгновенно достав свой наган — А ну, немедленно спрячь свой револьвер обратно в кобуру!

Я прикладом винтаря ударил предателя в плечо и он выронил свой ствол. Все командиры с недоумением оглянулись на толстомордого, побледневшего как труп и пытающегося дрожащей левой рукой поднять револьвер с земли. Начальник охраны быстро соорентировался — Оставь свое оружие где лежит, товарищ помощник начштаба полка! Ну ты и гнида!

Предателю заломили руки и стянули их ремнем. Я же, которому глубина окопа была в самый раз, положил винтовку на бруствер и прицелился. Среди рядовых я наконец-то нашел офицерика, который в бешенстве разевал рот, отдавая какие-то указания. Выстрел и офицер с дыркой в голове рухнул сломанной куклой, следующей моей жертвой стал расчет пулемета, затем я, перезаряжая магазин винтовки после каждых десяти выстрелов обоймами по пять патронов, заставил залечь и не поднимать головы хохлов, которых я уничтожил как минимум тридцать человек, часть возможно из них были тяжелораненые. Комдив наблюдал результаты моей снайперской работы в бинокль — Один малец стоит целой роты! Каждый его выстрел точно в цель! Таких бы стрелков десяток и противник бы уже бежал.

Я подсказал — Так создайте учебную снайперскую роту! Для начала хотя бы десяток самых метких стрелков собрать при штабе и после обучения будут готовы десяток инструкторов!

Щорс кивнул — Отличная идея! Ты по возвращении этим и займешься вместе со своей ДРГ.

Я вздохнул — времени и так не хватало, теперь же придется обучать будущих снайперов.

Щорс же подошел к командиру своего штаба — Богунскому полку срочно нужны патроны и снаряды, их орудия бездействуют и нечем подавить неприятельскую артиллерию. Изыскивайте резервы, трясите штабы армии и фронта — без боеприпасов дивизия не удержит натиск врага!

Начальник взвода охраны комдива, заметив как быстро Федор в окопах на передовой достал из необычной кобуры свой наган, приказал всем красноармейцам взвода охраны обзавестись такой же кобурой. А когда Федор и на левое бедро прицепил кобуру и стал по моему совету учиться стрелять левой рукой и одновременно двумя револьверами, а затем переделал ремень карабина, то и остальные из его взвода переняли эту методику и теперь щеголяли с двумя тактическими кобурами на бедрах и с кавалерийскими карабинами на груди, крепящиеся с помощью трехточечного ремня.

Предателя, допросив с помощью моих советов как причинить боль, не тратя время на избиение, расстреляли на следующий день. Начальник охраны Андрей, которому пришлось взять на себя роль следователя, во время пыток обычными швейными иглами, все время на меня косился, удивляясь моей пофигистической реакции. Я стоял рядом и наблюдал за взглядом задержанного, ожидая момента истины. Толстомордый сломался после второй иголки под ногтем и запел соловьем. Он сдал всех своих соратников по тайной офицерской организации, которая пустила корни среди военспецов нашего фронта. Мало того, предатель утверждал, что их организацию прикрывают из столицы.

Щорс после массового ареста военспецов-предателей вызвал нас с Федором и поблагодарил обоих — Ну что, бойцы! Спасибо вам, уберегли своего командира от пули в спину! А тебя, Паша, я за твою снайперскую стрельбу представил к наградному оружию. А пока, вот владей — комдив протянул мне маузер в деревянной кобуре — Я же вижу каким ты взглядом посматриваешь на мой маузер. Федор рассказал, что он с трудом удержал тебя от желания забрать его пистолет. Я на своем пистолете ювелиру табличку дарственную приказал закрепить.

Я достал маузер, у которого на магазине была золотая табличка с гравировкой: «От комдива Щорса красноармейцу Павлу Судоплатову за меткую стрельбу в бою с врагами революции».

Я приложил руку к буденовке — Служу трудовому народу. Спасибо, товарищ комдив. Разрешите мне подать заявление в нашу партию большевиков?

Щорс покосился на своего комиссара Ткалуна, который присутствовал при моем награждении — Ну что, Пётр Пахомович! Дадим характеристики для приема товарища Судоплатова в Партию?

Комиссар улыбнулся — Дать то мы дадим, да вот кто позволит двенадцатилетнего пацана принять? Если только прибавить ему хотя бы пару годков. Пусть в заявлении укажет свой возраст четырнадцать лет. В виде исключения так же как и нашего Голикова примем в члены Партии с правом совещательного голоса по молодости и впредь до законченности партийного воспитания.

Щорс потер подбородок — Голиков указал в своей партийной анкете что ему шестнадцать есть. А тут прецедент — четырнадцать. Маловато. Пусть Павел хотя бы укажет возраст пятнадцать лет. Иди Паша, пиши заявление! Сегодня же на ячейке его и рассмотрим, уверен — против никто не выступит.

Я карандашом строчил заяву, когда не вовремя проснулся хозяин тела — Вот здорово! Мы теперь с тобой, Гриша, коммунистом станем! Я тут заглянул в твои воспоминания о ходе войны с немцами. Все что ты о ней изучал, это страшно! По сравнению с войной против контры эта война просто бесчеловечна! Я изучаю все победы немцев и не понимаю, как же так вышло? Красная Армия совершенно не умела воевать получается? В фильмах про эту войну не раскрыта причина нашего поражения в первые два года, я исчезаю, буду искать ответы на вопросы.

Я прошептал — Удачи!

Щорс принимал участие в совещании командования Южного фронта. Комфронта Гиттис хмуро обозначал обстановку на фронте — в начале августа командование Южного фронта запланировало остановить наступление Деникина и разгромить его фланги на Украине и в Поволжье и таким образом вернуть себе утерянную стратегическую инициативу, овладеть Камышиным и Царицыном. Реализовать этот план не удалось, Деникин нанес удар первым, за четыре дня до нашего удара, и сорвал возможность концентрации сил, которые должны были действовать против него. Как вы уже знаете, десятого августа Южный фронт был прорван, конница генерала Мамонтова пошла в рейд по нашим тылам. Советское командование, занятое подготовкой к наступлению, упустило концентрацию кавалерии противника и её подготовку к прорыву. Пятнадцатого августа командование фронтом попыталось преградить путь Мамонтова силой одной кавалерийской бригады, которая была наголову разгромлена. Остатки её рассеялись по всему району, после этого некоторые красноармейские части части начали разбегаться, не вступая в бой! Это позор, и ответственность лежит в первую очередь на комиссарах, это они не смогли наладить свою политическую работу среди красноармейцев. Четырнадцатого августа попыталась перейти в запланированное наступление ударная группа Десятой армии Южного фронта. Удары имели лишь частный успех. Развить его далее нет никакой возможности! В тылу Южного фронта уже вовсю действовал Мамонтов, оставлявший за собой хаос на дорогах. Мамонтов угрожал своим ударом Тамбову и Козлову — важнейшему железнодорожному узлу в тылу Южного фронта и городу, где расположены его штаб и фронтовые склады. В Козлове не было частей, которые смогли бы защитить город. В Тамбове удалось собрать отряд численностью всего в одну тысячу штыков. Уже семнадцатого августа командование приступило к эвакуации штаба. Борьба с рейдом белых поглотила все наши резервы. Прорыв приобрел стратегический характер, действия белой кавалерии угрожают теперь стабильности всего Южного фронта. Восемнадцатого августа был взят Тамбов, решающую роль сыграла тяжелая артиллерия и броневик. Белую кавалерию встречала делегация горожан с хлебом и солью! Вы понимаете? С хлебом и солью! С одной стороны, Мамонтов распустил по домам около пятнадцати тысяч мобилизованных и раздал запасы продовольствия со складов. С другой — в городе три дня шли грабежи и насилия над местными жителями. Белые ушли двадцать первого августа, не сумев настроить горожан в свою пользу. Двадцать второго августа конница Мамонтова взяла Козлов. Штаб фронта эвакуировался, но фронтовые склады попали в руки белых. Как теперь выяснилось, этому способствовали военспецы из бывших царских офицеров. Раскрыта целая сеть предателей, попытавшихся убить комдива Щорса и своими действиями предотвратившая эвакуацию складов. Непонятно, куда смотрел штаб фронта, который допустил оставление наших припасов, с трудом созданных между прочим! На время было утеряно и управление армиями фронта. В связи с этим Совет Рабоче-Крестьянской обороны принял решение о введении военного положения в Рязанской, Тульской, Орловской, Воронежской, Тамбовской и Пензенской губерниях. Убедившись в том, что Красная армия отступает, в наступление против нас перешли Петлюра и Галлер. Украинские националисты двигаются на Винницу, поляки — на Житомир. Если мы не предпримем радикальных мер, оставление Козлова скажется на нашей боеспособности.

Щорс, узнав истинное положение на фронте, вспомнил о предложении Пашки Судоплатова и решил по возвращению в дивизию ускорить отправку ДРГ в тыл Деникинцам.