42

Ускорить ход времени не удавалось никак. Свежее утро превращалось в теплый полдень, а потом наступали прекрасные, ленивые вечера, спускалась ночь, которую сменял свет восходящего солнца. Здесь царил все тот же цикл, но дни почему-то казались Рапсодии особенно длинными, хотя она и не хотела, чтобы они стали короче. Царство Роуэн было мирным, сонным местом, хотя даже дети не поддавались зову сна. Дети чувствовали себя здесь хорошо, становились сильнее и здоровее под присмотром заботливых глаз лорда и леди, купались в любви своей прекрасной и юной бабушки.

Времена года в долине не менялись, здесь всегда царила весна, переходящая в лето. И хотя Рапсодия очень любила осень, она почти по ней не скучала. Частично это объяснялось чарами царства Роуэн: любимые друзья и знакомые вещи стирались из памяти, люди переставали замечать их отсутствие. Время шло, равнодушное ко всему.

Проблемы возникали ночью. Как только садилось солнце, Рапсодия бросала взгляд через плечо и видела, как кивают лорд и леди Роуэн. Время пришло. Она сама его выбрала; она успевала пропеть вечерние молитвы, а потом начиналась процедура, по окончании которой леди Роуэн, в своих небесно-голубых одеждах, целовала каждого ребенка, и он тут же погружался в сон. Сны Рапсодии уже давно были наполнены кошмарами; едва ли они станут еще хуже, решила она.

Она ошиблась.

Рапсодия так и не смогла привыкнуть. Боль была невыносимой, она кричала и плакала, зная, что дети ее не услышат, поскольку круглое здание поглощало все звуки.

Сначала она, мучительно пытаясь найти способ хоть как-то уменьшить свои страдания, цеплялась руками за края кровати, пока пальцы не начинали кровоточить. Ничего не помогало. Казалось, каждый укол иглы вырывает плоть из ее груди, а все тело пронизывает такая чудовищная боль, о существовании которой Рапсодия раньше не подозревала. В некотором смысле это напоминало последний разговор с Эши.

Рапсодия пыталась сосредоточиться на детях, на мысли о том, что они ничего не ощущают, но это помогало только в начале процедуры. Наконец она поняла, что сопротивляться бесполезно, она просто не может быть стойкой и храброй и ей судьбой предназначено пережить ради детей страшные муки. Лежа на полу между процедурами, Рапсодия утешала себя мыслями о том, что дети спокойно спят, не испытывая никакой боли. И это давало ей силы продолжать.

После одного особенного тяжелого сеанса, когда она рыдала, лежа на полу, леди Роуэн вошла в комнату и обняла ее. Она провела своими теплыми ладонями по золотым волосам, и боль ушла вместе с рыданиями. Леди Роуэн повернула к себе залитое слезами лицо Певицы.

— Они становятся старше и сильнее. Ариа уже не младенец, а Куан Ли почти женщина. Некоторые из них способны сами пережить страдания. Почему ты не переложишь на их плечи хотя бы часть своей ноши?

Рапсодия покачала головой.

— Нет, — сказала она, и ее голос пресекся. — Со мной все в порядке.

Леди внимательно посмотрела на нее.

— Ты что-то от меня скрываешь. Что произошло?

Рапсодия отвернулась, однако теплые пальцы леди заставили ее вновь поднять глаза.

— Скажи мне, — не отступала леди Роуэн.

Рапсодия знала, что ей известен ответ, но она хотела услышать его из уст Певицы. Рапсодия посмотрела ей в глаза.

— Моя мать, — негромко сказала Рапсодия.

— При чем здесь она?

— Теперь я знаю, что она чувствовала и как страдала, когда я ушла. Я унесла часть ее сердца, в некотором смысле сейчас я искупаю свой уход.

Леди Роуэн мягко коснулась ее лица.

— Ты все еще носишь в своем сердце боль за покинутую тобой мать?

Рапсодия опустила глаза.

— Да. — Она ощутила тепло улыбки леди Роуэн.

— В течение трех лет ты переносила боль детей, как их родная мать, ведь мысль о том, что они будут страдать, для тебя страшнее всего. Как ты думаешь, какие чувства испытала бы твоя мать, узнав, что ради нее ты познала столько боли?

Глаза Рапсодии встретились с небесно-голубыми глазами леди, и к ней постепенно пришло понимание.

— Она страдает от того, что я постоянно думаю о вине перед ней.

Леди Роуэн взяла Рапсодию за руку и улыбнулась.

— Ты должна исцелиться, дитя, иначе твоя мать никогда не будет счастлива.


Ночью, когда Рапсодия спала в своей комнате, леди Роуэн открыла дверь и вошла, держа в руках маленькую ароматическую свечу в благоухающем деревянном подсвечнике. Рапсодия открыла глаза, но леди Роуэн лишь покачала головой и поставила подсвечник на столик возле ее постели. Наклонившись над Певицей, она мягко поцеловала ее в лоб и бесшумно удалилась.

Через мгновение дверь открылась вновь. Удивленная Рапсодия села, а в ее спальню вошла улыбающаяся девушка и села на стул, положив ноги на ее постель. Она вытащила Длинный тонкий нож и принялась быстро и ловко постукивать его острием между пальцами левой руки, лежащими на коленях.

— Привет, Рапс, — улыбнулась Джо.

Несколько мгновений Рапсодия лишь сжимала край одеяла, пытаясь проснуться, но сладковатый тяжелый дым свечи не позволял ей поднять веки. Наконец она собралась с силами и протянула руку к колену сестры.

— Не мешай, — доброжелательно попросила Джо, не отрывая взгляда от кончика ножа.

Рапсодия откинулась на подушки, голова у нее слегка кружилась от радости и удивления.

— Это правда ты, Джо? — спросила она.

Ее голос дрожал, Рапсодия сама его не узнавала.

— Конечно нет, — буркнула Джо, не отрываясь от игры. — Ты видишь лишь то, что подсказывает твоя память. — Тут она подняла голову и в первый раз посмотрела Рапсодии в глаза. — Но моя любовь с тобой. Ты нуждалась во мне, поэтому я пришла, хотя и ненадолго.

Рапсодия кивнула, словно поняла Джо.

— Значит, ты здесь? В царстве Роуэн? Между мирами?

Джо покачала головой:

— Нет. Я в Загробной жизни. Но я могу приходить к тебе, если ты будешь во мне нуждаться, Рапс. После всего того, что ты для меня сделала, я твоя должница.

Рапсодия растерянно провела рукой по лицу.

— Я не понимаю.

— Конечно. — Джо откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Ты и не поймешь. К сожалению, я не могу тебе объяснить. Это недоступно твоему пониманию. — На ее губах появилась ироническая улыбка. — Забавно, не правда ли? В жизни ты всегда пыталась мне объяснять разные вещи, которых не понимала я.

— Расскажи о Загробной жизни, Джо, — неуверенно попросила Рапсодия.

— Не могу. Ну, могу, но ты не поймешь. У тебя не получится. Необходимо сначала пройти через Врата Жизни. Здесь ты видишь лишь очень немногое, и тебе можно знать лишь то, что позволено по эту сторону Покрова Радости. Пройдя сквозь Врата, ты узнаешь все. Извини, Рапс. Я бы очень хотела, чтобы ты поняла.

— Ты счастлива, Джо?

Ее сестра улыбнулась.

— Я удовлетворена.

— Но не счастлива?

— Слово «счастлива» употребляется по твою сторону Врат. Это лишь часть удовлетворения. Ты не поймешь, но, если тебе станет легче, могу сказать, что я счастлива. Я говорю тебе правду.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джо. Извини за все то, что я тобой сделала.

Джо из сна отложила кинжал в сторону и задумчиво посмотрела на Рапсодию.

— Если хочешь, чтобы я была счастлива, ты не должна чувствовать себя виноватой, ведь мне тоже доступно чувство вины. То, что ты сделала для меня, Рапс, позволило мне жить вечно. Ты и моя мать — единственные люди, которые когда-либо любили меня. Ты мне все время внушала, что моя мать меня любила, и оказалась права. Благодаря тебе мне удалось ее найти по эту сторону Врат.

Джо засунула кинжал в сапог и встала.

— Мне нужно идти. Не надо. — Она предупреждающе подняла руку, когда Рапсодия снова попыталась сесть. — Не оставляй этих детей, Рапс. Ты шутила, говоря, что являешься их бабушкой, но связи в Загробной жизни имеют обоюдный характер, если ты понимаешь, о чем я говорю. Сейчас ты пытаешься разрубить цепи, которые утащат их после смерти в Подземные Палаты. Ты знаешь, я не слишком люблю детей, но никто не заслуживает такой участи. Пока.

Дверь за ней закрылась, но в блаженном и растерянном состоянии Рапсодия пребывала еще долго.


В течение следующих ночей Джо продолжала ее навещать. Сон длился всего несколько минут, поэтому Рапсодия научилась говорить то, что лежало у нее на сердце, едва только ее сестра появлялась. И вот однажды Джо заявила, что больше не придет.

— Ты уже знаешь большую часть ответов, — сказала она, видя, что Рапсодия изо всех сил пытается сдержать слезы. — Я тебя люблю, мне нечего прощать. И, по твоему определению, я счастлива. Пусть и к тебе придет счастье, Рапс. — Она встала и, не обращая внимания на мольбы Рапсодии задержаться еще хотя бы на минуту, решительно вышла, закрыв за собой дверь.

Несмотря на успокаивающий аромат свечей, Рапсодия опустила голову и предалась скорби. И тут она почувствовала, как нежная рука коснулась ее лба. Рапсодия подняла голову и увидела перед собой лицо, такое знакомое и так похожее на ее собственное.

— Не плачь, Эмми. — Нежные руки матери осторожно стирали слезы с ее щек.


Наконец все закончилось. В один из ясных дней, ничем не отличавшийся от других, леди Роуэн встретила Рапсодию в лесу и протянула ей тонкий флакон, наполненный черной, как сама ночь, жидкостью. Когда Рапсодия недоуменно посмотрела на него, леди Роуэн улыбнулась:

— После стольких дней страданий ты могла бы его и узнать.

Глаза Рапсодии широко раскрылись.

— Его кровь? За семь лет из десяти человек?

— Здесь все, что осталось. Мне удалось выделить экстракт, сущность демонической природы, зло в чистом виде.

Певица содрогнулась.

— А ее безопасно перевозить?

— В течение некоторого времени, но не слишком долго. Советую тебе как можно быстрее передать флакон в руки дракианина. — Затем она разжала другую ладонь, в которой лежал второй флакон, сделанный из серебристого гематита, минерала, который лирины называют камнем крови. Он имел изогнутую форму, а на дне было сделано небольшое утолщение. Леди Роуэн вытащила широкую пробку из изогнутого флакона, вложила в него стеклянный, тщательно закрыла его и протянула Рапсодии.

— Положи флакон в ножны Звездного Горна, в самый низ, куда не достает клинок. Сила стихий огня и звезд будет удерживать кровь демона, пока ты не передашь флакон тому, кто ищет ф’дора.

Рапсодия кивнула, все еще не решаясь взять флакон.

— Значит, теперь я могу уйти?

— Да.

— А дети?

— Каждый, кто захочет, может уйти с тобой. Кто не захочет, останется здесь, они заслужили право на вечный покой, если таковым будет их выбор.

Рапсодия кивнула и с трудом улыбнулась.

— Я буду вечно благодарна вам и лорду Роуэну за вашу любезность. — Она неохотно взяла флакон.

Леди Роуэн серьезно посмотрела на нее.

— Не стоит, Рапсодия. Ответная любезность, как правило, обычно не обходится без жертв. Полагаю, мне не нужно напоминать тебе об этом.

Рапсодия хотела спросить, не должна ли она принести новые жертвы, но из домиков со смехом выбежали дети и принялись звать ее к себе. Леди Роуэн еще раз одарила Рапсодию улыбкой, а затем ее облик начал таять. Рапсодия с тревогой оглянулась и увидела, что неподалеку стоит Константин. Она протянула к нему руку, и он подошел.

— Пойдем с нами, — предложила она, взяв его пальцы в свои ладони.

Гладиатор покачал головой:

— Нет, я останусь здесь.

На глазах Рапсодии появились слезы.

— Почему?

— Сейчас не время. — Его голос был нежным и глубоким, как море.

В голосе Рапсодии появилось отчаяние. Полог Тумана густел.

— Пожалуйста, пойдем с нами, Константин, я никогда тебя не увижу.

Туман скрыл все, кроме его блестящих голубых глаз, подобных двум сапфировым маякам.

— Придет день, и мы встретимся. — Он опустил веки, и туман полностью скрыл гладиатора.

Она позвала его, но в ответ услышала лишь шелест ветра в кронах деревьев. Рапсодия закрыла лицо руками, ощутив ледяные слезы на щеках.

— Рапсодия, посмотри! Меч!

Она опустила руки и в нескольких шагах от себя увидела Звездный Горн, пламя которого вздымал ветер. Меч пo-прежнему стоял вонзившись острием в землю. Падающие снежинки тонким белым покрывалом укутали его рукоять. В царстве Роуэн прошло семь лет, здесь миновало несколько часов.

Она вспомнила о Константине, о его взгляде в ту ночь, когда он сжимал в объятиях ее образ, о его глазах, что исчезли в густом тумане за Покровом Гоэн. «Покров Радости», — печально подумала она и вспомнила наполненные покоем дни и ужасающие ночи. «Я желаю тебе познать радость», — сказал Патриарх. Возможно, после ее ухода Константину суждено стать счастливым.

Порыв ледяного ветра вывел ее из задумчивости. Она оглядела юные лица, повернутые к ней.

— Куда мы пойдем теперь, Рапсодия?

Она улыбнулась:

— Домой. Мы отправляемся домой.

Загрузка...