Судьбы и сердца

Мне просто жаль вас, недруги мои.

Ведь сколько лет, здоровья не жалея,

Ведете вы с поэзией моею

Почти осатанелые бои.

Что ж, я вам верю: ревность — штука злая,

Когда она терзает и грызет,

Ни темной ночью спать вам не дает,

Ни днем работать, душу иссушая.

И вы шипите зло и раздраженно,

И в каждой фразе ненависти груз.

— Проклятье, как и по каким законам

Его стихи читают миллионы

И сколько тысяч знает наизусть!

И в ресторане, хлопнув по второй,

Друг друга вы щекочете спесиво!

— Асадов — чушь. Тут все несправедливо!

А кто талант — так это мы с тобой!..

Его успех на год, ну пусть на три,

А мода схлынет — мир его забудет.

Да, года три всего, и посмотри,

Такого даже имени не будет!

А чтобы те пророчества сбылись,

И тщетность их отлично понимая,

Вы за меня отчаянно взялись

И кучей дружно в одного впились,

Перевести дыханья не давая.

Орут, бранят, перемывают кости,

И часто непонятно, хоть убей,

Откуда столько зависти и злости

Порой бывает в душах у людей!

Но мчат года: уже не три, не пять,

А песни рвутся в бой и не сгибаются,

Смелей считайте: двадцать, двадцать пять.

А крылья — ввысь, и вам их не сломать,

А молодость живет и продолжается!

Нескромно? Нет, простите, весь свой век

Я был скромней апрельского рассвета,

Но если бьют порою как кастетом,

Бьют не стесняясь и зимой и летом,

Так может же взорваться человек!

Взорваться и сказать вам: посмотрите,

Ведь в залы же, как прежде, не попасть.

А в залах негде яблоку упасть.

Хотите вы того иль не хотите —

Не мне, а вам от ярости пропасть!

Но я живу не ради славы, нет.

А чтобы сделать жизнь еще красивей,

Кому-то сил придать в минуты бед,

Влить в чье-то сердце доброту и свет,

Кого-то сделать чуточку счастливей!

А если вдруг мой голос оборвется,

О, как вы страстно кинетесь тогда

Со мной еще отчаянней бороться,

Да вот торжествовать-то не придется!

Читатель ведь на ложь не поддается,

А то и адресует кой-куда…

Со всех концов, и это не секрет,

Как стаи птиц, ко мне несутся строки.

Сто тысяч писем — вот вам мой ответ!

Сто тысяч писем — светлых и высоких!

Не нравится? Вы морщитесь, кося?

Но ведь не я, а вы меня грызете!

А правду, ничего, переживете!

Вы — крепкие. И речь еще не вся.

А сколько в мире быть моим стихам.

Кому судить поэта и солдата?

Пускай не мне, зато уж и не вам!

Есть выше суд и чувствам и словам.

Тот суд — народ. И заявляю вам,

Что вот в него-то я и верю свято!

Еще я верю (а ведь так и станется),

Что честной песни вам не погасить.

Когда от зла и дыма не останется,

Той песне, ей же богу, не состариться,

А только крепнуть, молодеть и жить!