Сумерки империи

Глава 2

Через десять дней наш одинокий искатель приключений прибыл в окруженный циклопическими стенами Карфаген.

— Гребцы, сушить весла, — звучит финальная команда, завершающая плавание.

Рядом виднелся огромный мегаполис Карфагена — загадочный, таинственный и непостижимый, как человеческая душа. О, эти величественные массивные стены Карфагена, построенные из песчаника, покрашенного известью, и отражавшиеся от них ослепительные лучи небесного светила. А еще — великолепная Агора (главное место встреч и собраний) и изысканные гавани-близнецы! Даже в преддверии зимы в городе, было достаточно тепло, здесь почти каждый день светило солнце.

Кирилл снова прибыл в восточный Торговый порт «Хома», откуда до Бирсы, очарованного зноем старинного района, где находилось поместье сенатора Малха, было рукой подать.

Все относительно конечно, для грандиозного четверть миллионного города, не имеющего городского транспорта. Но пешком дойти за полтора часа до нужного места возможно было. А пройтись- в радость. Ведь, как всякий сухопутный человек, Кирилл всегда очень страдал при плаваниях от морской болезни. Как обычно всю дорогу лежал и блевал…Бе! Что для финикийца было редкостью. А как нарочно этой поздней осенью на море было достаточно свежо, как будто Мелькарт, морской бог, яростно грыз свой трезубец.

Старый порт Карфагена издавна был пересечением дорог и торговых путей, здесь можно было увидеть людей всех рас и цветов кожи. Густые, тяжелые лучи солнца торчали в просветах овчин-облаков, подобно золотым шпагам, сверкающим на голубом бархате, пока парень осуществлял свой путь, пробираясь по улочкам сквозь пеструю толпу людей. Мощные стены, кварталы бедноты, лавки, рынки, мастерские, кварталы среднего класса, храмы, местная «Рублевка». У каждого квартала было свое лицо, и как-то упорядочить, отнести их к определенной категории было просто невозможно. «Кто не видел Карфагена, тот не видел чуда» — гласит пословица.

Вот, наконец, и угол улицы Пса и переулка Слепых. Дом, милый дом. Словно скопированный из сказки Шехерезады. Расположенный возле холма с главным храмом Эшмуна. Кирилл не был в Карфагене, городе называемом «Благоухающей белой невестой Запада», «расцелованным Солнцем», уже два года. Вечно не было времени.

Привратник в отцовском доме, посаженный у ворот вместо цепного пса, был уже другой, не тот что тут был два года назад, но тоже чернокожий. По видимому на родине этот громадный молодой негр был важным человеком, о чем говорил кожаный козырек на его лбу. Во многих негритянских племенах, местное начальство- «мганги» надрезает себе кожу на лбу и спускает вниз, наподобие чулка. А в место надреза втирают пепел, чтобы образовался ритуальный шрам.

Слухи о прибытии Кирилла, известного здесь как Ганнон, в порт Хома, уже долетели сюда с быстротой ветра, так что сенатор уже был дома и предупредил привратника.

— Проходите, молодой господин, — с петушиной важностью приветствовал чернокожий гостя, словно особу королевской крови, сияя белоснежной улыбкой остро заточенных треугольных, как у акулы, зубов.

Очевидно, этот обитатель Черной Африки относился к разряду плотоядных. Кстати, зубы у негров такие же желтые как и остальных людей, просто контраст с черной кожей создает «эффект сияния». А этот внушительный привратник-каннибал, возвышался над всеми почти двухметровой черной башней.

Пройдя сад, мимо цветочных клумб и небольшого фонтана, перед каменным двухэтажным домом, окруженным сплошной стеной малинника, бузины и высоких, шумящих фруктовых деревьев, Кирилл заметил встречающего его сенатора. Когда-то тот был воин, каких мало. Жить в этом роскошном поместье в неге и роскоши было совсем недурно (тепло, светло и мухи не кусают), вот только прелесть жизни отравляла особая порода людей, именуемая «римлянами».

— Слава богине Танит! Наконец-то, впервые за два года ты сподобился приехать домой, — набросился на него с шутливыми упреками коренастый, плотно сбитый и бородатый «папаша». — Похож на меня, а кажешься выше на целых две головы — мерзавец! А давно ли, выстругав деревянный меч, ты отправлялся на городской пустырь, покорять дерзкий чертополох. А сейчас? Могучий ливанский кедр! К тому же литой из железа! Но посмотри на себя, Ганнон, на кого ты стал походить? Как ты одет? Совсем в своей Иберии стал настоящим варваром! Надеюсь, ты собрался жениться? А то у меня есть на примете отличный вариант.

В несколько насмешливом взгляде сенатора мелькал огонек, присущий людям, рожденным для блеска и власти… Его осанка и черты лица свидетельствовали о богатстве и благородном происхождении, а необычный эскорт указывал на человека, облеченного большой властью. За Малхом стояли две прекрасные рабыни- северянки, родом из кельтов, с полуоткрытыми роскошными белыми грудями, с ногами укутанными разноцветными тканями. Девушки были увенчаны фиалками.

Кирилл радушно обнял «отца». Он его почти любил, и искренне уважал. Слишком много было завязано в этом мире на многоуважаемого благородного сенатора с большим сердцем. В его нынешней жизни. Малх был главной опорой Кирилла.

— Какая такая женитьба? — начал на правах любимца, довольно фамильярно и задорно отшучиваться парень, улыбаясь радостно и открыто. — Зачем она вообще нужна при нашем рабовладельческом строе? Когда любая рабыня (и даже любой раб) искренне рад в любой момент ублажить меня в койке? Никто не хочет попасть в шахты и каменоломни, чтобы сгореть там за год! А ты знаешь отец, что у меня в управлении и в долевой собственности более десятка рудников. А это значит туда тысячу человек каждый год вынь и положи!

Это было небольшим преувеличением. Действительно в местных шахтах рабы могли продержаться год. Максимум три. К примеру, на галерах три года, максимум пять. Но у Кирилла в шахтах широко использовались порох и взрывчатка. Так что он из человеколюбия обходился ежегодно для своего горнорудного направления тремя сотнями бедолаг. Без рабов что делать будешь? Роботов здесь нет, а работяг здесь еще так не измордовали, чтобы они за кусок хлеба в шахту на погибель лезли!

Се-ля-ви! Как говорят греческие философы: «Без рабства нет государства.» Не будет преувеличением охарактеризовать работы на серебряных и медных рудниках, в каменоломнях, на рубке леса гребле на галерах как древний «Гулаг», принимая во внимание их бригадный характер и высокий уровень смертности.

К тому же, брак с дальний родственницей, а всякие двоюродные и троюродные братья и сестры, кузены и кузины, через браки снова попавшие в семью, чтобы сохранить и приумножить капитал, — не столь уж редкое явление в старинных аристократических семьях (поколение за поколением никто не хотел отходить от источника богатства и власти) — Кириллу совсем не улыбался. Абсолютно.

— А то, что хваленный греческий Аполлон передо мной свинья свиньей, это я тоже знаю, — картинно добавил приезжий гость, явно не страдающий скромностью. — Я ус имею черный, не хуже чем кто другой, для дам слуга покорный!

— Вы только посмотрите на него! Любимец богини любви — Астарты. Высадите его на голый риф, и он моментально влюбится. В кого? В том-то и весь секрет… Ладно, — еще годик можешь погулять пока молодой, если жениться не хочешь, — покладисто согласился сенатор, тряхнув кудрями цвета перца с солью. — А потом ты у меня не отвертишься. Ах, какую я тебе невесту приготовил! Персик, нежный персик! Маленькая козочка! Чистая голубка! Божественный дар вселенной! Но первым делом у нас сегодня вечером пир! Согласно законам гостеприимства!

— Погоди отец, — давай пока на пороге поговорим о делах, — заволновался Кирилл, — у меня очень мало времени. Катастрофично. Так что помоги мне с ходу, начнем процесс, а потом уже я отдохну и помоюсь с дороги.

— Вечно спешишь! Ну что там у тебя? Даже в дом еще не вошли! Что за манеры для благородного аристократа — вечно как на пожаре! Когда же ты, наконец, освоишь мои уроки? «Терпение, терпение и терпение». Пусть весь мир провалится в бездну, ты, человек высшей касты, и бровью не должен повести!

— Есть реальная тема. Я горю по срокам! Навигация закрывается, а мне надо в Рим людей на перекладных через Киренаику отправить. А до этого еще надо их найти и обучить! В общем, хоть по примеру еврейского царя Иисуса Навина бег светил на небесах останавливай, чтобы день не кончался.

— Вечно у тебя какой-то аврал в уличном балагане! Ты же не в пивной! — недовольно заметил Малх, с шутливостью удава. — Так, что надо делать?

— Ради Ваал-Сафона, распорядись, пошли людей на рабский рынок! Прошерсти наши поместья, латифундии, дома друзей в городе и окрестностях. Мне срочно нужны две или три греческие семьи из рабов, чтобы таких не жалко было потерять. Если успеем, если найдем… Мне везет, как утопленнику. Ах, все пропало! Но я бы охотно съел сейчас пару жареных куриц и домашнюю колбасу. Все равно, жизнь испорчена! — свой сбивчивый монолог закончил парень веселой шуткой.

— И что у тебя за вкус к различному гастрономическому убожеству! У нас как раз приготовили свежих омаров и пряную баранину в горшочках с овощами, под пикантным соусом. Ладно, пока не спрашиваю, после бани все сам мне расскажешь! Посмотрим, в чем суть веселья! — внушительно заметил сенатор Карфагена и, позвал финикийца-дворецкого, отдал ему соответствующие распоряжение. Работа пошла…

Потом Кирилл поднялся на второй этаж особняка, в свои прежние юношеские покои. Открыв дверь из лимонного дерева с эбеновыми инкрустациями, он вошел внутрь. Тут был полный бардак, словно в театральной кладовке реквизита: оружие, мечи с золотыми насечками, мандолины, арфы, кубки, серебряные кувшины, шкуры животных, в том числе львиные и леопардовые, разнообразные ковры, атласные и бархатные подушки, большие, неизвестно набитые чем сундуки и множество дорогих костюмов, сваленных в кучу. На стенах красовались фантастические существа: драконы, крылатые леопарды, странные человекозвери.

Парень разместил свой багаж, немного отдохнул, перекусил, так как был по-волчьи голоден из-за последствий морской болезни, посетил купальню, и только потом снова пошел к «отцу». Серьезно поговорить….

Малх встретил его, сидя на ковре перед скромным «достарханом», уставленным вкусными, ворчащими маслом бифштексами и свежими фруктами.

Наливая себе в чашу воды и «окрашивая» его прекрасным Библским вином, сенатор начал разговор:

— Ганнон, сколько же мы с тобой не виделись? С того летнего штурма Сагунта уже прошло месяца три-четыре?

— Да где-то так.

— А я ведь собирался к тебе в Иберию, где-то в конце февраля. Хотел вызвать тебя для встречи в Новый Карфаген.

— Что-нибудь случилось?

— Да я вызвался возглавить карфагенское посольство к племенам за реку Эбро. По примеру предков, что все служили Карфагену так достойно в годины роковые, мы пойдем перед войском Ганнибала Барки и будем договариваться если не о подчинении варваров, то хотя бы о том, чтобы они пропустили нашу армию без крови. И твоего брата Бостара с собой возьму. Ты же знаешь, у варваров часто все вопросы решаются в поединках, так пусть он разомнется. Волею Ваал-Хаммона наш Бостар — хороший фехтовальщик! Дни нашей славы приближаются, начинается чудное смелое предприятие, как предприятие гигантов, нагромоздивших горы Атласа. Давно уже пора восстановит славу нашего народа как хозяина Средиземноморья. Никогда еще Карфаген не имел такого огромного войска под командованием такого великолепного полководца, никогда еще столько славы и доблести не соединялось вместе!

В этом был весь сенатор Малх. Один из главнейших людей Карфагена, по первой же просьбе Ганнибала, сломя голову готов кинуться помочь любимому военачальнику. В это время схваток и бурь, не взирая на опасность, собрался ехать к диким племенам проримской ориентации, рискуя там расстаться с жизнью ни за понюшку табаку. Это же косматые люди не нашей породы и они совсем не уважают Великий Город.

Наш старый вояка-сенатор, ветеран Первой Пунической войны, так яро ненавидит Рим за потерянные владения на Сицилии, что буквально боготворит Ганнибала, потому как тот дает возможность отомстить за те поражения. Все ненависть живет, не зная примиренья. «Баркиды» наше все, так как остальные карфагеняне думают больше о торговле, чем о предстоящей войне. Ничего, карфагенский конь затопчет римскую волчицу, недаром же основатели Рима были детьми дешевой проститутки!

Да что это такое твориться? А о семье кто будет думать? Вот снимут с плеч сенатора голову, что тогда делать Кириллу? В этом бардаке, царящем в насквозь коррумпированной Карфагенской Республике, в этом базаре продажных торгашей, парень совершенно не разбирается. А с местными «жирными котами» и заплывшими жиром «денежными мешками» общий язык найти не смог. Он просто не понимал, как глава местной партии осторожных торговцев, его дряхлый тезка Ганнон, мог демонстративно облачаться в праздничные одежды и веселиться при известиях о поражениях Карфагена. Неужели схватка «за место у корыта» уже отбила ему все мозги?

А эта вечная карфагенская болтовня о законности, пустопорожняя в спокойные дни, становится подчас смертельно опасной в период любого кризиса. Без Малха Кирилл как без рук. Сейчас он за отцом как за каменной стеной, а потом? Здесь процветает «майорат» или право первородства. Первенцу достается все, остальным — ничего или какая-нибудь мелочь.

Эти старинные обычаи прекрасно отражены в сказке «Кот в сапогах». Когда старший брат получает мельницу, средний- осла, а младший — кота. Это сейчас сенатор выделяет своего младшего сына как самого умного, а старших держит в черном теле. Большая часть финансовых дел семейства Малха идет через Кирилла. А потом почти все достанется старшему брату — Сафону. А наш герой с ним не очень контачит, благодаря разнице в возрасте и разным интересам. Со средним братом Бостаром еще нормально, но сенатор рискует в гостях у дикарей одновременно не только своей головой но и жизнью среднего сына. Дела!

Но делать нечего. С отцом не поспоришь. К тому же Кирилл все иберийские дела замкнул на себе лично, там он главный собственник, а наследнику Сафону придется просто вернуть вложенные инвестиции. Но как быть с Карфагеном и его властями? Подобно семейству Баркидов уходить в глубокую автономию? Пока у парня недостаточно политического веса….

Да и с кем ему в Испании союзы заключать? С вождем Идебилом? Или же с вождем Тугодумном?

Чтобы скрыть свое неудовольствие отцовской беспечностью, Кирилл налил и себе воды, закрасив ее вином. Горячего чая и кофе тут пока нет, горячие компоты и отвары пить в жарком климате неприятно, а холодильников не имеется. И подобные напитки прокиснут очень быстро. Свежевыжатых соков, благоуханных шербетов и лимонада зимой нет. А сырую воду употреблять для здоровья не полезно, еще какую-нибудь холеру подцепишь. Вот и пьют местные сильно разбавленное вино, вместо компота.

К тому же пряности тут свои, «доморощенные», и национальная карфагенская пища часто печет гортань не хуже блюд грузинской кухни. Ни в какую Индию и Америку за пряностями пока плавать не надо, так как сейчас в соседней Киренаике дикорастущего сильфия просто завались. Его там столько много, что употребляют его по-варварски. Пасут скот, чтобы мясо баранов приобрело пряный вкус. И естественно, почти никто не выращивает, ожидают, что и сам вырастет. Кончится все это плохо, лет через триста сильфий совсем изведут и во времена поздней Римской империи придется римским гурманам покупать перец в далекой Индии. За золото. Понятно, что никто уже баранов этим перцем откармливать не будет.

— О чем же ты хотел поговорить? — тем временем спросил Малх, сверкнув глазами.

На руке «батяни» сверкал перстень- знак сенаторского достоинства. Перстень был золотой и представлял собой рычащую львиную голову с рубинами вместо глаз.

Кирилл почувствовал насколько за два прошедших года он вжился в местную среду. Два года назад при звуках отцовского имени о вспомнил лишь эпизод из Библии о аресте Христа. Тогда апостол Петр схватил меч и отсек ухо Малху, рабу первосвященника. Рабу! Как бы не так. Малх это не только имя, но и должность. Так называется командир храмовой стражи, подчиняющейся Первосвященнику-кагану, богоцарю народа. Так сказать командир ордена «храмовиков». Опора государства.

Или же министр МВД, правая рука правительства Карфагена, рука вооруженная, отрубающая неверным и мятежникам больше голов, чем звезд на небе. С древней поры «малхи» всегда будут стоять во главе войска «западных семитов», рядом с судьями-суффектами и Первосвященником- каганом. Естественно, что такие люди происходят из самых знатных и благородных семей. Недаром же искаженное слово «мелех» стало означать царя у евреев, а «малик» — у арабов. Да и описанного М. Шолоховым славного казацкого донского воина Григория Мелехова трудно назвать рабом. Такое впечатление, что церковники жутко экономили и переводили Библию за бутылку водки у какого-то алкаша-интеллигента.

— Война на пороге, а весы сильно смещены не в нашу сторону, — неспешно начал разговор Кирилл. — Да, Карфаген больше Рима, но сколько в нем граждан? Из 250 тысяч населения нашего города, если отбросить рабов, приезжих мигрантов, иноплеменных торговцев, женщин и детей останется всего сорок тысяч «благословлённых богами». На нашей выдолбленной в скале и выравненной площади собраний все прекрасно помещаются. А сколько из них воинов? Сотни четыре? Мы — народ торговцев, в отличии от Рима у нас процветают торговля, науки и искусства. А наши власти прямо запретили нашим гражданам иметь оружие, во избежание беспорядков. Торгаши-купцы боятся свой народ намного больше иноземных завоевателей. Что простонародье броситься с кинжалами на богачей-живоглотов, как это уже было в старом Тире, перед тем как нашим предкам пришлось бежать сюда, на край света, в Ливию. Так что Барки вынуждены содержать войско, набранное ими самими.

Последовала крохотная пауза, во время которой Кирилл отхлебнул глоток разбавленного вина. Приличное марочное вино, не слишком сухое, со сладким ароматом.

— Кроме этого, мы — пришельцы в Африке, — продолжал витийствовать сын, изображая из себя Кассандру. — И горная Финикия никогда не была единой, шесть главных городов вечно воюют между собой, словно греческие Афины и Спарта, так что финикийские колонисты из разных областей даже друг на друга смотрят волком. Сколько у нас полноправных карфагенских граждан наберется по всей Африке и Иберии? Тысяч сто? И прибавим к ним еще столько же полноправных других финикийцев, близких нам по культуре, но имеющих политические разногласия. Итого народонаселения финикийского происхождения в нашей державе наберется всего тысяч восемьсот. Так?

— Так. Продолжай!

— Аборигены: ливийцы, нумедийцы, иберийцы и кельтиберы нас люто ненавидят. Они наши союзники только до поры до времени. А наемные войска, на которые опирается Карфаген, как показала осада Сагунта ненадежны. Лишь меч Ганнибала, как посох пастуха, согнал их в одно общее стадо…

— Не все так плохо. На Сицилии наша армия ничем не уступала римской. Если бы флот не подкачал, еще не известно кто бы победил.

— Допустим. Но какие силы нам противостоят с другой стороны? Италия- самая густонаселенная страна Средиземноморья. Если исключить Египет. Но Египет очень древнее государство, где народ давно измордовали, превратив в сущих трусливых овец. Эти потомственные «овцы» безропотно работают на хозяина, а воинов из них не получится. Их дух истлел. Курица не побьет орла! На северном побережье Внутреннего моря все совсем по другому. На Италийском полуострове проживают пять миллионов человек. Это намного больше чем на плоскогорьях большого Пиренейского полуострова или полуострова Малой Азии, не говоря уже о гористом Балканском полуострове. В Италии очень плодородные земли, так как этот довольно узкий полуостров хорошо увлажнен и всегда имеет достаточно осадков. Из пяти миллионов жителей — почти четыре составляют народ одной культуры, религии и языка. Италийцы. Если отбросить компактно проживающих на севере галлов, лигурийцев и венетов, и греческие колонии на юге, то это этнический монолит. Рим находится почти в центре страны, в плодородной долине Тибра. В последних выборах участвовало свыше 251 тысячи граждан, носителей железных колец. Это же настоящая орда, людское море, человеческая масса!

— Скорее огромная волчья стая, с повадками необузданных зверей. Но численность еще ни о чем не говорит.

— Напротив! Там все граждане- воины. Если отбросить стариков, то только римляне постоянно могут держать «под орлами» двухсоттысячную армию. А это в два раза больше, чем мечтает собрать Ганнибал. Кроме того, Рим — компромиссный союз трех итальянских народов: этрусков, латинян и сабинян. А это значит крепкий союз Рима с 12 главными городами Этрурии и 13 городами Лация. Их единство основано на кровных обязательствах. Почти два миллиона населения, и четыреста тысяч воинов под единым командованием. Настоящая грандиозная военная машина! Рим не пользуется наемниками, а формирует национальные войска, сплоченные и целеустремленные. При достаточной упертости, они могут выиграть только за счет своего количества любую войну. Да такими огромными силами они могут постепенно захватить все Средиземноморье!

— Но Ганнибал надеется, что покоренные Римом народы Италии, при прибытии его армии, перейдут на сторону Карфагена!

— Зачем им это? Если по языку, религии и культуре они совершенно идентичны римлянам? Италийцев можно сравнить с финикийцами, выходцами из других областей в карфагенской державе. Конечно, кто-то из италийцев (за исключением латинян и этрусков), прейдет к нам, как и некоторые наши финикийцы перейдут на сторону Рима, в случае вторжения его армии в Африку и Иберию, но в целом «духовные скрепы» им послужат надежным якорем.

— Но в Италии есть и другие народы!

— Греки? Они нам точно не друзья. Они настолько привыкли воевать с Карфагеном, что не заметили, что из союзников Рима, постепенно становятся его рабами. Конечно, кто-то и примкнет к нам если наша армия будет успешной, возможно даже Великие Сиракузы, но не на первоначальном этапе войны.

— Маловер! А галлы? Сотрясатели земли? Клянусь огнем Ваала, они будут нам верными союзниками, так как ненавидят римских завоевателей.

— Что галлы? Во-первых, в северной Италии живет целый конгломерат варварских народов: новопришлые галлы и венеты и древние лигурийцы. Едва ли они смогут договориться. Кроме того, во-вторых, сами галлы состоят из множества враждующих племен: таврины, бойи, инсубры и прочие. Сообща они действуют очень редко, и хватает их ненадолго. Так что если кто-то станет союзником Карфагена, то их соперники тут же станут верными друзьями Рима. Вспомни Иберию, разве наш Карфаген не сумел покорить враждующие иберийские племена, не умеющие объединиться, по одиночке? И в-третьих, галлы не позволят превратить свою строну в арену боя. Как только мы освободим их от римского гнета, они поспешат нас выпроводить дальше, не желая кормить огромную чужую армию. И в-четвертых, намного более вероятнее, что на сторону Рима перейдут наши ливийцы, нумедийцы, иберы и кельтиберы. Тут достаточно лишь вспомнить прошедшую 20 лет назад Ливийскую войну и обстоятельства гибели в Иберии Гамилькара и Гасдрубала. И что мы видим в сухом остатке?

— Что-то ты рисуешь весьма мрачную картину!

— Это я делаю для того, чтобы ты, отец, понял что борьба будет ожесточенной, и мы не должны упускать из виду ни одной возможности досадить Риму. Ни одной! Даже самой подлой!

— Что ты задумал?

— Очень многое. Для начала я завтра же отправляюсь на маленькой галере вдоль побережья, осмотреть местные солончаки и соленые озера. «Свой глаз — алмаз» Постараюсь быстро уехать обратно в Иберию и там зимой методом вымораживание в горах подготовить из этих солей кое-какое сырье.

— А что рабы-греки, которых ты тут хочешь найти?

— Война будет идти долго. Ганнибал сущей будет идти в Италию почти год. Мы уже не цари морей. В отличии от римлян, которые на кораблях сразу зададут нам жару. Думаю, что Мальта обречена. Так что рекомендую выводить оттуда все твои активы. А из греков, что я переправлю в Италию, я собираюсь организовать группу, которая будут устраивать врагу в тылу различные неприятности. К примеру, ныряльщики, ловцы губок, могут в Остии дырявить днища военных кораблей. Они же могут устраивать пожары на складах со смолой, парусиной и канатами. Ни днем, ни ночью, не оставляя супостата в покое. А в самом Риме мои люди могут слушать, собирать информацию и устраивать небольшие точечные акции. Но все это дело будущего, сейчас я хочу переправить в Рим хотя бы парочку человек. До даты ежегодных выборов. Главное, разведка! А поскольку греки — союзники римлян, то чтобы эти люди верно работали, я хочу держать их семьи в заложниках. Метод кнута и пряника — ничего нового. Кто хочет достигнуть цели — тот не должен пренебрегать всеми средствами. А то вместо сведений, которых нам не дадут, мы получим какой-нибудь удар ножом.

Малх еще некоторое время думал, пытаясь опровергнуть аргументы сына. Наконец, он сказал еще один аргумент:

— Но за Альпами есть еще многочисленные дикие и жестокие племена! Ходит множество рассказов о их ужасных зверствах. Может их тоже можно использовать в наших целях?

— Их время еще не пришло, — отвечал Кирилл. — Они еще не готовы. Почему? Сейчас у народов северной части Средиземноморья есть два стратегических товара: вино (алкоголь) и сладости (сахар). Конечно, тростниковый индийский сахар большая редкость, но у тех же италийцев есть дешевый виноградный сахар (по типу чурчхелы). А так же сухофрукты и другие сладости. А на севере этого нет. Только мед, собираемый с бортей дикий пчел, и только слабое пиво, которое надо пить свежим, пока оно не прокисло. А человек слаб. Он хочет получать море удовольствия. Особенно варвар, привыкший по жизни даже наедаться впрок. То есть, меры в пьянке они не знают. Особенно, когда привычки пить у них нет.

— Я слышал скифы вдыхают дым конопли и пьют сброженное кобылье молоко, а северные галльские племена едят мухоморы.

— Ерунда. Мухоморов ты много не наешься — помрешь, кобыльего молока столько не выпьешь, чтобы серьезно захмелеть, а ставить конопляную баню довольно сложно. Хлестать вино намного проще, а внутренних ограничений они не имеют. И южные народы этим успешно пользуются. Ты же помнишь, что скифы тридцать лет были господами всей Азии?

— Было такое дело в прошлом, лет четыреста назад.

— А потом один раз мидийский царь Киаксар напоил скифское войско и перебил его, потом персидский царь Кир проделал это же с войском массагетов, убив сына царицы Тамиры Спаргатиса, а затем Александр Македонский просто резал отряды перепившихся скифских наемников персов. А сейчас скифы загнаны в резервацию на Боспоре киммерийском (Крымском полуострове) и скоро исчезнут с лица земли. Даже фракийцы, которые уже почти тысячу лет как пришли на землю, где можно выращивать виноград и уже лет триста его успешно культивирующие, еще напиваются «в слюни» на своих многочисленных празднествах. Любой завоеватель будет нападать во время таких грандиозных пьянок и беспрепятственно вырезать целые племена, по десять тысяч человек за раз. Там же действует инстинкт стаи, раз пьянка — гуляют все! Нет, пока северные варвары не научатся пить, они вполне безопасны. А южане, которые придумали несколько тысяч лет назад как делать вино, сейчас уже все меньше пьют и, думаю, скоро значительная часть из них придумает религиозные запреты, чтобы обходиться совсем без пьянок….

— Любопытная мысль… Тут ты прав, уже сейчас нашим командирам постоянно приходится следить, чтобы наши наемники балеарцы и кельтиберы не перепились. У них такая страсть к пьянству, что только на секунду ослабь узду, так они тут же нажрутся и тогда бери их голыми руками.

Маленькое лирическое отступление. Кто читал записки Цезаря «О галльской войне» тот искренне удивлялся, насколько была тупой и примитивной тактика великого полководца. Простая, как два пальца об асфальт. Но ведь работала! В начале, под девизом «разделяй и властвуй», Цезарь искал людей для предварительной «грязной работы». Чаще всего на эту роль подбивались племена северных германцев из-за Рейна. Они были воинственны, свирепы, сильны в воинском ремесле, но одновременно простодушны и свято верили клятвам.

Когда германцы делали свое дело и галлы умывались кровью, то тут как тут нарисовывался Цезарь со своими легионерами. Мол, я галлам защитник, друг, товарищ и почти что — брат. Но с германцами не воевал, а организовывал перемирие для ведения переговоров. Римский военачальник обещал простодушным варварам многое: от союза и братства до простого раздела галльской территории. Одновременно, под предлогом перемирия, римские торговцы накачивали лагерь звероподобных германцев большим количеством дешевого вина.

Потом, дождавшись первого же праздника, когда все войско германцев нажиралось словно свиньи, римское воинство внезапно нападало и вырезало целые племена под корень. Даже у недоверчивого главного соперника Цезаря за власть в Галлии — Ариовиста, племя настолько упилось до состояния поленьев, наотмечавшись уже до зеленых человечков, что часовые даже не успели прикончить римских заложников, что дал им Цезарь в качестве гарантии ненападения. Все просто. Тупо. Примитивно. Но вполне действенно. Сам Цезарь гордо писал, что в Галлии он вырезал целый миллион человек. А вот в Британии подобный фокус не прошел, римлянам не удалось организовать доставку на остров больших партий вина и Цезарю пришлось убираться не «солоно хлебавши».

— А что ты думаешь о союзе с Македонией? — тем временем продолжал допытывал сына сенатор Малх.

— Начнем с того, что пока такого союза нет. И когда он будет и будет ли он вообще — неизвестно. А во-вторых, у македонцев не хватает воинов. Александр покорил Персидскую империю благодаря своим закаленным пастухам из горной Верхней Македонии. Сейчас они рассеялись по миру. И обабились. Дошло до того, что македонцев, проживающих в державах Селевкидов или Птолемеев даже не берут служить в фалангу. Они просто уже на это не способны. А тридцать тысяч пастухов из горной Верхней Македонии (тимфеи, линкесты, паравеи, иные горцы), которых вербуют во все государства «эпигонов», просто на всех не хватит. Так что даже если Македония и выступит против Рима, то Рим поднимет на нее балканских греков, а сам будет оказывать им только материальную помощь. Войск туда не пошлют. Возможно только флот. А поскольку римский флот господствует на морях, то македонцы на Италию не нападут. Все закончится ничем. Хотя, предлагаю поднять на Рим пиратов. Даже греческих. Думаю, что они охотно поднимутся, больно уж им этот новоявленный «хозяин морей» хвост прищемил.

— Клянусь оком Ваала, это можно попробовать. Жаль, что иллирийский пиратов, пахарей мелководья Адриатики, Рим в прошедшей войне уже почти уничтожил. А киликийские действуют в восточном Срезиземноморье и особо с римлянами не сталкиваются. Хотя попытка- не пытка, думаю, греческие пираты могут согласиться. Хотя они нам тоже враги, но Рим им сейчас мешает намного больше….

Вот на этой ноте семейное совещание завершилось, если опустить громкие и продолжительные дебаты, посвященные теме цен на различные товары.