Свадьбы и разводы (СИ)

Глава 23

– Надеюсь, ты не захлопнешь перед моим лицом дверь? – Максим стоит на пороге, не решаясь войти в квартиру, потому что уже вечер, а я, перелопатив сотню мыслей, приготовилась забраться под одеяло и равнодушно смотреть картинки в телевизоре.

– Нет, – даже если бы захотела, наверное, не смогла рассердиться и прогнать его, потому что никто никому ничего не обещал, а рассчитывать, что Ворон позвонит и поведает о своих планах, глупо.

– Я захватил это, – протягивает пакет с логотипом ресторана, – и это, – засовывает в шкаф костюм, – чтобы утром не мчаться домой.

Предусмотрительно и опасно, потому как Максим планирует остаться до утра, а запасы сделаны заранее. Такие моменты заставляют женщину верить в нечто большее, чем просто интрижка без обязательств и обещаний любви. Но я поверить боюсь, потому что, как ни крути, слова Дани плавают на краю сознания, вызывая непреднамеренные сомнения, что я соответствую мужчине, который прямо сейчас стягивает брюки вместе с нижним бельём, представ передо мной голым. Чувствую, как щёки заливаются краской, а предательски прикушенная губа являет ямочки на щеках Максима. И я давно уже не девочка, но странная реакция, вызываемая Вороном, пугает меня саму.

– Ты покраснела, – поднимает на руки. Обхватываю ногами его торс, чувствуя желание, которое является обоюдным. – Утром мы были ограничены во времени, но сейчас…

Входит в душевую кабину и включает воду. Футболка и шорты мгновенно становятся влажными, а я издаю писк вырываясь.

– Надо было снять одежду! – скулю от неприятного ощущения прилипшей ткани, но он ставит меня на ноги и прижимает к стене.

– Я сам хочу.

Подхватывает край футболки и тянет вверх, царапая кожу и вызывая дрожь. Мой организм мгновенно отвечает, подтверждая правильность действий Ворона тихим стоном, когда пальцы подбираются к груди и вытанцовывают на ней, а затем он заменяет их ртом и, медленно ведёт вниз, опускаясь передо мной на колени. Стягивает шорты, и теперь мы на равных, вот только то, что планирует Максим, вызывает панику, которая гаснет в громком стоне, когда его язык добирается чувствительного места и дразнит, а я забываю обо всех неприятных мыслях, которые тревожили весь день.

Подхватив мою ногу, укладывает на плечо. Ритмично и напористо доводит до исступления, пока я зарываюсь в его волосы пальцами и двигаюсь ему навстречу, забыв о смущении и стремясь достигнуть пика. Сладкий момент настигает быстро и неожиданно, и я вскрикиваю, откинувшись затылком на прохладный кафель и прикрыв веки.

Открываю глаза, наблюдая довольное лицо того, кто только что находился снизу. Странное ощущение пьянящего счастья захватывает, пробуждая стремление ответить Максиму взаимностью. Веду пальчиком по крепкому торсу, следуя за каплями, скатывающимися туда, куда устремлён мой взгляд и опускаюсь перед ним на колени, чтобы в следующую секунду услышать нечто среднее между рыком и стоном.

Оказывается, доставлять мужчине удовольствие, смакуя его и изучая по сантиметру, сладко и очень приятно. Когда пальцы Максима слегка касаются кожи головы, осторожно задавая темп и направляя меня, испытываю наслаждение, подаренное мне несколько минут назад. И я, закрыв глаза и отдавшись ощущениям, уже не контролирую нас обоих, погружаясь лишь в пряный вкус. А когда его дыхание становится прерывистым, он резко меня поднимает, разворачивая к себе спиной и чуть прогибая ладонью мою спину. Мысли вязкие и ленивые, и даже льющаяся сверху вода не заглушает спёртое дыхание. Не думаю ни о чём, подстраиваясь под ускоряющийся темп Ворона. Настолько хорошо, что хочется кричать и шептать его имя, пока длинные пальцы впиваются в кожу, то увеличивая, то сокращая расстояние между нами.

Не сдерживаясь, всё же показываю, как мне хорошо в его объятиях и почти сползаю по стене, скользя влажными ладонями, но Максим прижимается ко мне, восстанавливая дыхание и прикусывая кожу на шее. Немного пошатывает, но я разворачиваюсь и требую поцелуй, который мне мгновенно дарят. Жадный и требовательный, но именно такой необходим, чтобы завершить наш горячую близость в душе и подумать о продолжении ночью.

– Ты становишься раскованной, – проводит пальцем по моим губам, а затем захватывает нижнюю и целует, отрываясь со стоном, – и не такой зажатой.

И если сейчас он говорит об утре, то я была дезориентирована: изучала его, прислушивалась и привыкала.

– Мне нужно к тебе привыкнуть, – глажу мужское тело ладошками, сдерживаясь, чтобы не спуститься ниже и не оставить нас в душе ещё на полчаса. – Женщины раскрываются не сразу, – это я сейчас я так оправдываю отсутствие секса на протяжении восьми месяцев, или обещаю Ворону нечто увлекательное?

– Да? Что ж, тогда над процессом «раскрывания» поработаем в ускоренном режиме.

– Не спеши, процесс увлекательнее, когда не торопишься.

– Думаю, многие мужчины после такого заявления женились, – подмигивает и даёт мне мочалку, поворачиваясь спиной и ожидая, что сегодня я помогу ему вымыться.

Осторожно прикасаюсь, сжимая пальцы и наблюдая за мыльными ручейками, стекающими по мужскому телу. Мысленно ругаю себя за неумелый флирт, потому что Ворон куда подкованнее меня, а неосторожно брошенные обещания, могут сыграть против меня. По сути, Даня прав, и я вряд ли могу его чем-то удивить, предложив стандартный набор удовольствий. В моём случае мужчина останется рядом, если будет испытывать чувства.

– О чём задумалась? – пропускаю момент, когда Максим оказывается лицом ко мне.

– Даня сегодня приходил…

– И вчера приходил. Насколько я понял, ты звонила ему, когда лежала скрюченная в душе, – в его голосе слышится упрёк. Он понял, что к нему я обратилась в последнюю очередь.

– Да, но помог мне ты. Я не ожидала.

– Почему? – Ворон поднимает меня руки, и лишь потом выходит из душа, вероятно, опасаясь повторения вчерашнего эпизода.

– Поехал в травмпункт, носил на руках, натёр мазью, ужин приготовил, спать уложил… Это называется забота. Люди способны заботиться лишь о тех, кто им не безразличен, а страдания посторонних, как правило, никого не волнуют.

– Твои меня волнуют, а что происходит с остальными, мне всё равно.

– Что ж, к цинизму можно добавить чёрствость, – постукиваю пальчиком по губам, закатывая глаза.

– У тебя личный список моих качеств, что ли, имеется? – Ворона мои слова, скорее, веселят, чем напрягают. – А вообще, в моей работе здоровый цинизм и чёрствость – плюс. Если бы я пропускал через себя каждое дело, сопереживая брошенной жене, скотскому отношению к супруге или запрету на встречу с детьми, схлопотал бы уже несколько инсультов.

– Я сопереживаю.

– Лесь, твоя работа в большинстве своём связана с положительными эмоциями, а слёзы, если они и присутствуют, только от счастья.

– А в обычной жизни тебе это не мешает? – плетусь за Максимом, который уверенно следует в комнату, вынимает из сумки футболку и домашние штаны, становясь уютным.

– Я не из тех, кто проявляет чувства на публику.

– Может, иногда всё-таки нужно быть немного эмоциональнее, чтобы окружающие рассмотрели твой внутренний мир?

– Никому не нужен твой внутренний мир, Олесь. Людям важно, чтобы ты был хорошо одет, приятно пах и не грузил их своими проблемами.

У Максима на всё есть ответ, и чем больше их я получаю, тем явственнее понимаю – мы разные. Настолько, что хочется спросить Вселенную: как вообще стала возможной наша встреча? Сейчас, смотря на Ворона, с аппетитом уплетающего мясо из ресторана, сомневаюсь, что у происходящего есть будущее. Судьба нас свела на короткий промежуток времени, чтобы показать – мы параллельные с невозможностью пересечения на любом отрезке пути. Странное тоскливое чувство разливается внутри, начиная разрушать то, что ещё не было до конца выстроено.

– Лесь? – поднимаю взгляд на Максима, словно возвращаюсь в реальность, задумавшись о нас. – Второй раз зову. Если тебя волнует, почему я задержался, могу ответить.

– Ты не обязан. – Мне бы хотелось знать, почему Максим даже не позвонил, но я с трудом сдерживаю вопрос, на который пока не имею права.

– Яна уехала на три дня, поэтому все дела повисли на мне. Завтра заседание, и, как оказалось, она не всё доделала по предстоящему разводу. Пришлось задержаться, чтобы просмотреть материалы. Как твоя свадьба? Точнее, дочери неуравновешенного Щурова.

– Сняли Северный сад. Там уютно, много зелени, цветов и есть пруд, на берегу которого, кстати, и состоится регистрация. Проблем не будет, если, конечно, враждебно настроенный отец не узнает о месте и времени праздника.

– Кто отвечает за меню?

Вопрос странный, но я понимаю, что Ворона тревожит возможное присутствие Дани. На свадьбе Изотова он появился неожиданно, сейчас же, я попросила помощницу уточнить, кто выступает в роли повара.

– Их повар.

– Отлично. Кстати, что сегодня сказал бывший?

Распахиваю глаза, удивляясь вопросу. Не думала, что Максиму интересен Даня.

– Что я тебе не подхожу, – отвечаю как есть, стремясь услышать честный ответ. – Он навёл справки и выяснил, что я не соответствую твоему привычному выбору. Не дотягиваю, так сказать, до установленной планки.

– Знаток, однако. А он всегда так делал?

– Как?

– Принижал другого человека, чтобы возвыситься самому?

– Скорее, я возвышала его больше, чем полагалось. Когда ты постоянно подталкиваешь человека в нужном направлении, заставляешь думать, действовать, идти к намеченной цели, вселяя в него уверенность, восхищаясь, поддерживая и постоянно повторяя: «У тебя всё получится. Ты можешь. Ты особенный», он со временем, забывшись, начинает себя считать именно таким. Вот только твои усилия обесцениваются, а тот, в кого ты верил, больше не верит в тебя, считая себя лучше. Он ведь повар, кстати, хороший. Но для того чтобы это осознать, потребовалось несколько лет и моя поддержка. Мне кажется, теперь я понимаю, почему он не пришёл на свадьбу. Не потому, что испугался. В какой-то момент он пришёл к выводу, что я ему не подхожу. И как я не заметила раньше?

Не знаю, с какой целью, я говорю это Максиму, но он внимательно слушает, переставая жевать и не пропуская ни одного слова.

– Это прям в стиле женщин: идеализировать мужчину, приписать ему несуществующие качества, а потом: «Я думала, что он совсем другой». Поверь, он всегда был таким: ленивым, безынициативным, несамостоятельным. Просто ты замечать этого не хотела. Кстати, почему?

Сегодня, что, вечер откровений? Преимущественно моих. Несколько минут сомневаюсь, стоит ли знать Ворону нашу с Даней историю, но если он интересуется, значит, имеется цель?

– Мы встречались пять лет, прежде чем Даня сделал мне предложение. В какой-то момент мне стало казаться, что чувства остыли, а между нами нет прежнего влечения, но окружающие твердили, что он меня любит и ценит. Мама всегда была за Даню, поддерживая в любых ситуациях и убеждая, что это я как-то неверно себя повела, не то сказала, поступила неправильно. В какой-то момент я просто свыклась с мыслью, что в эти отношения вложено слишком много, чтобы не довести дело до конца.

– Часто люди терпят неудачу по одной причине: они слушают своих родственников и друзей.

– И что ты предлагаешь, не слушать?

– Прислушиваться, но поступать по-своему. Мама, конечно, опытнее, но вряд ли она понимает, чего ты хочешь и при каких условиях ощущаешь себя комфортно.

– Она желает лучшего. – И я понимаю, что мама часто насаждает своё мнение, заставляя двигаться в выбранном ею направлении, но уверена, из лучших побуждений. Доказывать это Максиму не собираюсь, по крайней мере, не сегодня.

– Лучшее – это то, что делает тебя счастливой. Всё просто.

– А что делает счастливым тебя?

– Хороший ужин, – указывает на еду, к которой я не притронулась, – и очень приятная особа, которая задаёт много лишних вопросов.

А затем Ворон поднимается, хватает меня руки и тащит в комнату, чтобы рухнуть на кровать. Хохочу, забывая о разговоре, который случился пару минут назад, о Дане и призрачном «возможно» для нас, отдаваясь ощущениям и прикосновениям мужчины, который прямо сейчас делает меня счастливой.