Свалка времени

Глава 6

- Кто-нибудь, разожмите ему руки! Ружье заберите, да осторожнее! Не отдает ведь!

- Не дам! Лучше убейте! – соленые капли удивительно быстро высыхали, оставляя на вороненой стали белесые разводы.

- Да пошли вы все! – Проводник вылетел в коридор. Из машинного зала выскочила Олеся, обняла Максима и прижала его к себе. Секунду он вырывался, потом уткнулся носом в ее волосы, вдохнул легкий аромат духов и затих.

- Ну ничего ж себе. Ты еще и парфюм с собой таскаешь? - наконец, выдавил Максим.

- Ну, я же девушка. Мне положено, - серьезно сказала Олеся.

Максима будто защекотало изнутри. С минуту он хохотал, не сдерживаясь, прямо в голос и эхо далеко разносило смех по коридорам.

- Все! – вдруг сказал Проводник и открыл дверь. – Я в порядке.

Майор и братья растерянно смотрели друг на друга.

- Извини, не сдержался. Здесь не все можно снимать, - с трудом выдавил из себя Церпицкий.

- Забейте, - Максим снова надел на себя броню цинизма и безразличия. – Где Петровский? Ладно. Сбежал – это его проблемы. Давайте заглянем в соседнюю комнату.

Никто не возражал.

В помещении размером со школьный класс валялся выкрашенный белой краской металлический стол с надписью «Управление… тренажером…» В стенах темнели погасшие дисплеи.

- Наверное, это что-то вроде экрана, - предположил майор. – А кнопками меняли настройки Зоны.

Максим поднял с пола тяжелый том:

- Журнал испытаний! При эксплуатации комплекса с модулем упаковки пространства не допускать превышения значений ипсилон-поля выше номинальных… китайская грамота, одним словом. Жаль, карту кто-то выдрал.

Майор прищурился, разглядывая измятые листы:

-Судя по всему, только что. Доцент постарался – больше некому.

- Давайте попробуем запустить всю эту конструкцию. Вдруг у нас что-то получится?

Церпицкий подошел к стене и щелкнул выключателем. Ничего не произошло.

- Я видел на первом этаже силовой модуль.

- Голова, - майор не удержался от издевки. - Это трансформаторная подстанция. Надеюсь, понятно, что будет, если ноль умножить на ноль!

Максим уставился на эмблему на стене:

- Я понял! Это не проценты! Это ноль, разделенный на ноль! Бесконечная мощь советской науки!

Посередине площади сверкало нарядное здание с надписью «Областной драмтеатр». Зачем его построили посреди секретного центра? Вряд ли кто-нибудь мог внятно ответить на этот вопрос.

- Давайте устроим привал, - предложил Максим, не отводя глаз от собственного отражения в зеркальной стене.

Майор внимательно посмотрел на длинные тени:

- Нужно торопиться. Иначе мы не успеем…

- Мы и так не успеем, - нахально оборвал его Максим. – Может, здесь и заночуем?

- Убедил. Идем на отдых! Пока не заходим дальше вестибюля!

Максим шагнул было внутрь, но майор схватил его за плечо. Илья и Павел вошли первые. Через минуту из театра донеслись их приглушенные голоса:

- Чисто!

Майор махнул рукой, приглашая войти.

В фойе, едва освещенном сквозь полупрозрачные стекла, Максим забился в самый темный угол и достал банку консервов. Но есть не хотелось: мешало чье-то назойливое бормотание. Да лучше бы этот тип кричал во всю глотку! С одной стороны, хотелось тишины, с другой – Проводника разбирало любопытство. Что же все-таки происходит там, за полуоткрытой дверью?

Майора подобные мелочи, кажется, не волновали. Он, тыкая пальцем в потолок, возбужденно спорил о политике с Олесей. Девушка тоже разошлась не на шутку. Ее звонкие реплики отскакивали от мраморного потолка и эхом разносились по фойе.

Максим положил рюкзак на стул, сжал ружье и тихо выскользнул в коридор. Подсвечивая дорогу фонариком, он миновал насквозь пропыленные зрительные залы, прошел до конца и спустился по лестнице на цокольный этаж. Голос доносился из-за металлической двери. Там, внутри, кто-то увлеченно, но совершенно невнятно, читал стихи!

Максим прижал ухо к холодному железу. Плохо закрытый замок щелкнул. Проводник потерял равновесие, не удержался и ввалился внутрь. В нос ударил острый запах нафталина и плесени.

В просторной комнате, на расставленных по периметру стен диванах, расположились два десятка человек. За отдельным столиком, на котором коптила керосиновая лампа, сидела пожилая дама в пышном платье. В неверном свете черты ее лица казались строгими и даже суровыми, но глаза смотрели ласково и, почему-то, печально.

- Здравствуйте… - робко проговорил Максим.

- Добрый день, - приветливо сказала женщина за столом. – Вы, наверное, новенький? Добро пожаловать в литературное объединение «Светлячок». Я – председатель, Надежда Николаевна. Поэтесса, член Союза Писателей. А вы…

- Максим Безымянный. Не понимаю. К чему все это? Ну, в смысле, общество?

- Объединение, - поправила Надежда Николаевна. – Мы помогаем литераторам развить свой талант. Конечно, сейчас мы переживаем трудные времена. С тех пор, как отключили электричество, приходится читать наши произведения чуть ли не при лучине. Зато среди нас есть не только члены Союза Писателей, но и редакторы. Они могут замолвить в издательстве словечко и поспособствовать напечатать роман, повесть или сборник поэзии.

- Но я никогда не писал стихов! Да и прозу тоже.

Надежда Николаевна укоризненно покачала головой:

- Не обманывайте. Все пишут стихи. Хотя бы любимому человеку. Прочитайте. Вдруг когда-нибудь вас примут в Союз Писателей!

Максим пощелкал выключателем фонарика, но никто не обратил на эту выходку внимания.

- Мы ждем, - нетерпеливо донеслось из «зала».

- Знаете, когда я своей девушке прочитал стихи собственного сочинения, она со мной едва не рассталась, - Максим предпринял последнюю попытку отказаться. – Это стало бы трагедией для моей мамы…

- Ничего, мы послушаем. Обещаем, никто здесь не будет над тобой смеяться.

Максим, разглядывая ствол ружья, кое-как выдавил:

- Люблю я белые ночи

На улицах нет никого

Смотрю в твои светлые очи

И чувствую: что-то не то...

Платье известной поэтессы зашуршало так противно, что заныли зубы. Запах нафталина стал невыносим. Надежда Николаевна захлопала, и тут же весь «зал» дружно зааплодировал.

- Давайте еще, - сказала она, как только шум стих. – У вас неплохо получается.

Максим почувствовал: еще немного, и лицо начнет светиться от стыда. Он взял себя в руки и почти прошептал:

- Стихи, стихи, кругом стихи

Я сочинять их не умею

Всех пробивает на хи-хи

Когда я что-то робко блею.

В углу привстал полный человек с маленькими светлыми глазами:

- Самокритично! Вам просто не хватает уверенности в себе! Принесите еще стихов, и мое издательство включит их в сборник на следующий год! А когда у вас будет две публикации, мы дадим рекомендацию в Союз Писателей!

Да что ж они, помешаны все на этом Союзе, что ли?

- А зачем? – неосторожно спросил Максим.

Скрипнул диван. Почти на середину комнаты выскочила стройная девушка в очках. Казалось, ноги у нее росли от самой шеи.

- Как вы не понимаете? – затараторила она и положила Максиму на руку неожиданно горячую ладонь. – Одно дело, когда вы – просто так, а другое – член Союза Писателей! Тогда и в издательствах совсем другое отношение! И редакторы не смотрят сверху вниз! И можно не работать – никто не привлечет за тунеядство… ой… это так, к слову пришлось. А еще среди литераторов немало симпатичных девушек. И красная книжечка с пером дает серьезное преимущество перед другими… кандидатами.

- Но я женат!

Зал взорвался смехом.

- Кого это останавливало? – спросил, утирая слезы, мужчина в углу. – Впрочем, раз Анечка на тебя глаз положила, ты в любом случае свободен!

- Как… свободен? – Максиму показалось, будто сердце несколько раз ударило и остановилось, как механизм, в котором загустела смазка. Или не показалось?

Девушка смотрела изумрудными глазами прямо в душу. Проводник словно растворился в сладком потоке неги. Приятная истома сковала тело. Майор и близнецы остались в другой, полной проблем и неприятностей жизни. Вместо нее начиналась другая, в которой нет места страданиям. Да и хорошо. Кому он, Максим, нужен? Кто оплачет его гибель? Алина? Мать? Может, они даже проронят пустую, бессмысленную слезу. Разве что Олеся будет искренне убиваться… Олеся!

Это имя молнией взрезало черную реку забвения. Сердце пронзила невыносимая боль, будто в него воткнули иглу с адреналином. В ушах оглушительно грохнуло, потом еще и еще. Кровь побежала по венам, наполнила капилляры. Пальцы заныли, словно обмороженные.

Несколько секунд Проводник жадно глотал спертый, напитанный нафталином воздух.

- Подождите! – отчаянно выкрикнул Максим. – У меня много хороших стихов! И даже проза есть! Только все это в рюкзаке. Здесь, недалеко. В фойе! Я принесу!

Аня и Надежда Николаевна переглянулись.

- Пусть принесет, - подмигнул мужчина в углу. – Мне интересно. Думаю, и другие с удовольствием послушают. Только оставь нам фонарик. Читать неудобно, сам понимаешь.

Максим положил фонарик на стол. Аня недовольно поморщилась. Высокая грудь колыхнулась под платьем. Надежда Николаевна щелкнула пальцами:

- Хорошо! Заинтриговал, иди! Только возвращайся скорее! Не зли нас!

Дверь распахнулась сама собой. Максим помчался по лестнице и едва не сбил с ног майора.

- Стой! – крикнул тот. – Мы тебя по всему театру ищем!

- Бежим! Нет времени! Быстрее! Призраки!

- Призраки? – переспросил майор.

- Да! Да! Скорее!

Церпицкий схватил радиостанцию и объявил тревогу. Через минуту все собрались в фойе.

Максим подхватил рюкзак и увидел круглолицего мужчину из «Светлячка». Тот погрозил пальцем:

- Обманывать нехорошо, молодой человек! Я так и думал…

Майор буквально вышвырнул Проводника на улицу, в теплый летний вечер.

Только за оградой секретного института Максим рассказал, что произошло в театре. Он умолчал лишь об Олесе, о том, какую роль сыграло ее имя в его спасении. Ни к чему девушке новые разочарования…

- Максим! Раз ты такой безответственный, отныне ты всегда будешь у нас на виду! – приказал Церпицкий. – Шаг в сторону не сделаешь без моего ведома. Не хватало мне лишиться Проводника.

Максим прижал к голове ладонь, в шутку отдавая честь:

- Есть, майор! А теперь ответьте на вопрос. Вы понимаете, что могло произойти, не отыщи я этот драмкружок? Да лучше провести ночь на улице, чем рядом со сборищем призраков!

Олеся схватила Проводника за руку:

- Он не понимает. Ему-то все равно. Майор же глухой, как пробка. Лишь мы с тобой…

Повинуясь внезапному порыву, Максим привлек девушку к себе, прильнул к ней, впитывая тепло ее тела, наслаждаясь ароматом спутанных, немытых волос.

- Знаешь, - прошептал он. – Умирать легко и приятно. Вот жить – очень больно. Невыносимо и мучительно. Но ведь я все равно ушел? Ушел?

Майор негромко кашлянул:

- Заканчивайте уже. Солнце садится. Веди нас, Проводник.

Максима будто ударило током. Стыдясь минутной слабости, он выпустил Олесю из объятий и, ни на кого не глядя, побрел прочь от института.