Свалка времени

Глава 4

Небо затянуло тучами. Мелкий прохладный дождь разогнал надвигающуюся жару. Дорога размокла за ночь. Максим и Андрей, поскальзываясь и чертыхаясь, месили берцами старую грунтовку. Лесник же, в плащ-палатке и кирзовых сапогах, вышагивал с полным презрением к непогоде и грязи.

Прошло немало времени, прежде чем лес поредел, и группа вышла к заводским корпусам. Забор давно обвалился, колючая проволока валялась на земле. Путь свободен!

Тимофей указал на вход в бункер:

- Вам туда. Сначала вниз по лестнице, после топайте по главной галерее до конца. Попадете сразу во двор больницы. Никуда не сворачивайте, не то будете блуждать до скончания веков.

Лесник развернулся и скрылся в чаще. Андрей осмотрел стальную дверь и разочарованно произнес:

- Наш друг не сказал нам кода…

Максим набрал первые пришедшие на ум цифры и потянул за ручку. Замок щелкнул и дверь, скрипнув петлями, открылась. Андрей многозначительно почесал нос:

- И кто-то будет мне говорить, что у него нет никаких способностей. Дружок, ты в казино никогда не играл? Очень советую.

- Кнопки, на которые нажимали, вытерты. Остальные как новые, - возразил Максим.

Андрей посветил фонариком:

- Посмотри сам!

Все кнопки блестели одинаково.

- Но ведь я сам видел следы от пальцев! – прошептал Максим.

- Видел. То-то и оно! – насмешливо сказал Андрей.

Максим прошел коротким коридором в сводчатую галерею, по которой могли, наверное, проехать рядом два тяжелых танка. По стенам журчали ручейки, стекая в забранную решеткой канавку. Где-то далеко размеренно стучала капель.

Шли долго, освещая дорогу налобными фонарями. Иногда на пути попадались закрытые металлическими дверьми проходы или вентиляционные решетки. Почему-то совсем не хотелось думать о том, что… или, может быть, кто скрывается в боковых тоннелях. Тишину нарушал только неясный шорох, будто десятки ног шаркали по земле. Андрей остановился:

- Мне показалось или нет? Похоже, кто-то здесь есть, кроме нас?

Максим пожал плечами:

- Может быть. Но дорога у нас лишь одна – вперед.

- Нет, - возразил Андрей. – Мы уже повернули однажды. И ничего не произошло!

- Кроме того, что Зона отправила нас к Леснику.

- Но мы сами выбрали этот путь! Из любопытства!

- Какая разница? – Проводник на всякий случай снял автомат с плеча. – Назад-то не прошли.

Галерея уперлась в приоткрытый гермозатвор – массивные ворота, некогда катавшиеся по изогнутым рельсам. Максим протиснулся в проем и очутился в прямоугольном зале размером с футбольное поле. Тусклый свет пробивался через люки в потолке. В центре торчали несколько круглых колонн с надписью «охладитель». У противоположной стены чернело устье шахты или колодца, через который строители подземелья перекинули хлипкий мостик.

Максим осторожно, на цыпочках, двинулся к колоннам и вдруг почувствовал развилку в своей судьбе. Внутренний взор – едва уловимый, тончайший дар предвидения, налетел на несокрушимую преграду, на камень-указатель из сказки о незадачливом витязе. Вот только никто не удосужился написать, что будет, если пойти, скажем, налево.

Шорох ног стал отчетливым, превратился в топот и шуршание. Совсем рядом раздался удар во что-то мягкое и мучительный человеческий стон.

Андрей поднял ружье. Максим проследил за стволом и замер в изумлении: несколько солдат избивали прикладами заключенных в покрытых пятнами полосатых робах. Стволы карабинов взлетали вверх и тут же опускались обратно, будто молотки для забивки свай. Командовал экзекуцией высокий офицер с вытянутым лицом, правильным носом и безжалостным взглядом близко посаженных глаз. Очень знакомое лицо…

В памяти всплыла статья из энциклопедии: Франц Цирайс – военный преступник, комендант концлагеря Маутхаузен. Но… откуда? Нет, это – не настоящие немцы! Это какая-то… маскировка?

Развилка судьбы резала душу надвое. Ружье в руках Андрея вспыхнуло, будто раскалилось добела. Нельзя, трижды нельзя стрелять! Но начальник всегда прав! Раздираемый разумом и предчувствием, Проводник сжался в комок… Нет, пусть все идет своим чередом. Командиру виднее.

Палец на спусковом крючке напрягся. Из ствола вырвался сноп пламени, высветив на секунду искаженное лицо Андрея. По ушам словно ударили киянкой. «Цирайс» переломился пополам и рухнул на пол. И тут же все – и «немцы», и «узники» в едином порыве сорвались с места и ринулись к незваным гостям.

Максим хотел пропустить Андрея, но тот схватил его за шиворот и швырнул в проход между колоннами. Проводник влетел на мост, помчался, что есть духу по ржавым, гудящим от топота десятков пар ног, стальным плитам. Выскочил на противоположную сторону, на твердый бетон и обернулся.

Настил плясал, будто невидимый великан лупил изо всех сил кулаком по балкам. Наконец, заскрежетала сталь, посыпались в черную воду серые и полосатые фигуры. Мост переломился пополам и рухнул. Андрей успел кинуть Максиму ружье, схватился за остатки перил и, качаясь, повис над бездной. В его рюкзак вцепился «заключенный». Там, где худые, серые руки касались ткани, она светлела, становилась прозрачной и переливалась радужной пленкой, растворяясь под костлявыми пальцами. Еще немного и Андрею конец…

Максим достал штык-нож, дотянулся до напарника и, скорее, перетер, чем срезал одну за другой обе лямки. Рюкзак и «заключенный» полетели вниз и с плеском исчезли в глубине колодца. Ружье выскользнуло из руки, блеснуло и повисло далеко внизу, у самой воды. Наверное, зацепилось за торчащую арматуру.

- Помоги, что ли! – запоздало крикнул Андрей. Максим втянул его на парапет и потащил к выходу. К счастью над вторым гермозатвором кто-то поработал: покореженная створка валялась на полу, сорванная с петель могучим ударом. Она выгнулась консервной банкой, рваные края трещины змеились по покрытому пятнами ржавчины металлу.

- Ударная волна? Или что? – Максим даже не мог представить, какая сила могла так искалечить несокрушимую дверь.

- Тебя сейчас только это интересует? – раздраженно спросил Андрей, щелкая выключателем налобного фонаря.

Проводник застыл, будто его облили жидким азотом. Он-то думал, что сделал все правильно…

- Я ружье упустил… Прямо в колодец… Не достать теперь… - Максим не пытался оправдаться. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

- Да пес с ним, с ружьем! – рявкнул Андрей, ударил кулаком в бетонную стену и пошел по галерее.

Максим побрел за ним, не понимая командира. Его интересует не потеря оружия? Тогда что?

- Зачем ты стрелял? – неожиданно для себя спросил Проводник.

- У меня дед прошел концлагерь…

- Но это же не настоящие фашисты! Просто какие-то существа, отражающие наши тайные страхи. А когда ты выстрелил, все набросились на нас. Иначе и быть не могло – мы же для них враги.

Андрей остановился и сверкнул глазами исподлобья:

- Откуда знаешь?

- Мне было видение…

- Тогда почему ты меня не остановил?

- Ты – начальник, я – дурак. Тебе лучше знать, что делать, - пробормотал Максим.

Андрей рассвирепел. Он схватил Проводника за горло и прижал к стене, вперив в него бешеный взгляд:

- Дурак? – заревел Андрей. – Нет, ты хуже! Страшнее! Ты не мужчина! Ты – тряпка! Жаль, я слишком поздно тебя раскусил! Лучше бы я пошел один!

- Да что такое? – прохрипел Максим.

Неожиданно Андрей отпустил Проводника:

- Вон, - спокойно сказал он. – Пошел вон. Мне осталось жить сутки. Но виноват во всех бедах только я сам: нельзя идти в поход с человеком без стержня внутри.

Андрей зашагал по галерее. Максим поплелся далеко позади, едва поспевая за командиром.

Шли долго. Коридор не менялся – все те же серые стены, вентиляционные решетки и металлические двери. Андрей часто и жадно хлебал воду, собирая ее со стен в сложенную совочком ладонь. Наконец, возле очередной двери он остановился и потянул за рычаг замка.

- Может, не стоит? - заикнулся Максим.

- Нишкни! – окрысился Андрей.

Проводник заглянул в маленькую комнату. Пустую, если не считать нескольких почерневших деревянных ящиков и пары полосатых матрасов. Клочья ваты выбивались из-под покрытого ржавыми пятнами чехла.

Андрей присел на ящик, достал глюкометр и уколол палец. Глянул на экран, вытащил пустую шприц-ручку и сказал:

- Уже четырнадцать.

- Четырнадцать чего?

- Миллимоль на литр. Сахара в крови. Когда дойдет до сорока, я впаду в кому и… все.

- Может быть, попробовать ничего не есть?

- Ты ничего не понимаешь! Печень все равно будет вырабатывать глюкозу. Сама по себе. Единственное средство меня спасти – это инсулин. А он остался в рюкзаке.

Андрей хлопнул себя по лбу и простонал:

- Ну почему я не переложил ампулы в карман? – и сам же ответил: - Боялся, что могу раздавить!

- А нельзя… - начал Максим.

- Нельзя. Вот что, тюфяк. Брось меня. Выбирайся сам! Я все равно труп!

- Не могу…

- Как твой командир, я приказываю! – прикрикнул Андрей.

- Очень приятно. Я отказываю, - возразил Проводник. – Мы идем вместе.

- Вон! – прорычал Андрей.

Максим вышел за дверь. Постоял несколько минут и вернулся обратно.

- Не могу я, - виновато сказал он. – Может, как ты того… ну…

Андрей почесал в затылке:

- Забодал ты меня. Ну, хорошо. Но если я вырублюсь, бросай меня сразу. Вряд ли ты найдешь здесь инсулин и тем более бригаду врачей.

И снова перед странниками потянулась бесконечная галерея. Андрей ослаб и еле передвигал ноги, держась за плечо Проводника. В воздухе стоял тяжелый запах ацетона. Уровень сахара вырос сначала до двадцати, потом до тридцати. Диабетик тяжело дышал и жадно пил, тут же «спуская» воду в канавку. Наконец, он медленно опустился на пол и дрожащей рукой достал глюкометр.

- Сорок два, - медленно проговорил Андрей. – Все, конец. Иди. Не думал, что так скоро… Наверное, стресс…

- Уже совсем рядом! – закричал Максим, чувства которого обострились до предела. – Я знаю!

Андрей не отвечал и не шевелился, его глаза закатились, дыхание стало похоже на что-то среднее между воем и хриплыми стонами. Максим схватил потерявшего сознание диабетика под мышки и потащил, не обращая внимания на скребущие по полу ноги. Галерея круто свернула в сторону и пошла вверх. Через минуту Максим выволок Андрея в ночную сырость. Прямо перед носом, всего в сотне метров темнело трехэтажное здание с вывеской «Психиатрическая клиника профессора Озерова». Было отчего прийти в отчаяние! Ну откуда в дурдоме инсулин?

И Максим сдался. Он втянул Андрея в холл, уложил его на диван, успев, впрочем, подивиться гладко выкрашенным стенам и сверкающему, без единого пятнышка полу, пнул подрагивающее в судорогах тело и пробормотал:

- У… разъелся, тварь конченная... Тяжелый, как мешок с мусором… Зачем я тебя тащил? Вот зачем?

Освещая дорогу фонарем, Проводник побрел по коридорe c указателем «отделение номер один». Дверь в процедурный кабинет была не заперта, Максим ради порядка обшарил стеллажи с лекарствами. Многоразовые шприцы, склянки, какой-то жуткий медицинский прибор, похожий на кружку с трубками, запечатанная коробка с наклейкой «Инсулин-Б. Сделано в ГДР»…

Максим подпрыгнул, едва не опрокинув стеллаж. Схватил пару шприцов, упаковку с лекарством и рванул в холл. Андрей вытянулся, черты его лица заострились, но тяжелые, мучительные вздохи эхом прокатывались по вестибюлю. Максим, морщась от удушливой смеси запахов ацетона и мочи, задрал на животе диабетика рубашку. Вроде он туда колол… да, вот они, точки от инъекций. Но какая доза? И как подействует раствор многолетней давности? К сожалению, дар предвидения молчал. Выбор мог сделать только Максим. Сам. Да чего терять, в конце концов?

Проводник набрал в шприц половину флакона. Оттянул сухую, как древний папирус, кожу, дрожащей рукой наполовину вогнал иглу и нажал на поршень. Только когда Максим закончил процедуру, ему пришла в голову запоздалая мысль, что инструмент надо стерилизовать.

Андрей перестал дышать. С минуту он лежал недвижимо, потом грудь немного дрогнула, и диабетик открыл глаза.

- Где я? – задал он банальный, но такой обыденный вопрос.

- В больнице… В клинике Озерова.

- Сколько ты мне вколол? Сахар есть?

Максим достал два кусочка и показал полупустой флакон инсулина. Андрей широко раскрыл глаза:

- Двести единиц… Лошадиная доза… А теперь слушай меня внимательно и делай все, что я скажу. Буквально делай. В точности.

Максим записал инструкции, бросил диабетику бутылку с водой и пулей помчался в процедурную.