Светлейший князь 3

Глава 12

Вся усинская компания утром двадцать шестого сентября устремились домой, в свою ставшую родной Усинскую долину.

Накануне, сразу же после того как ударили по рукам, Никанор Поликарпович велел накрыть стол. Настроение у купца было великолепное, ещё бы, он первый раз в жизни так рискнул и выиграл.

За господский стол сели свежеиспеченный окружной начальник, купец Томилин, Лонгин, граф Казимир Малевич, Ванча и Харитон, командовавший в походе гвардейским десятком. После покушения на нападения на светлейшего и первого похода с графом Казимиром он и так пользовался огромным уважением и авторитетом, а во время похода Лонгина его авторитет возрос до небес.

Никанор Поликарпович Харитона признал сразу же и не удивился, увидев его за их столом. После общения с Ванчей, он понял, что неведомый светлейший князь страдает очень большим недостатком, полным отсутствием сословных предрассудков. Лонгина Никанор Поликарпович видел зимой и сейчас перед ним был совершенно другой человек. Граф Казимир сбрил бороду и окружной начальник окончательно убедился, что Никанор Поликарпович всё знал, всё слышал и всё видел. Но вида не подал, хотя холодок ощутил вспомнив предыдущую встречу с этим поляком.

С первых минут общения с прибывшими, господин Аксенов понял, кто в этом доме хозяин. Властный и уверенный в себе и своих людях Лонгин произвел на него большое впечатление. А уважение, которое пришедшие с долины выказывали Ванче, просто потрясло его. То, что Ванча далеко не прост, он понял еще раньше, но что бы так ….

За поздним ужином обсудили чисто рабочие вопросы будущего совместного существования, но первым и самым главным вопросом интересующим обитателей долины, стало подписание указа императрицей.

— Не переживайте господина. Наш губернатор генерал-поручик Дени́с Ива́нович Чиче́рин пользуется огромным уважением и доверием государыни и если он категорично сказал да, то будьте уверены. И даже более того, указ государыни будет к Рождеству.

— А скажите, Семен Николаевич, а какими будут пределы округа? — спросил Лонгин.

В кармане у него лежал лист бумаги, где светлейший описал желаемые границы округа, точно такие у будущего Минусинского уезда образца середины 19-го века.

— Сложно сказать, пока это вообще не обсуждалось, — новоявленный окружной начальник говорил сущую правду.

Лонгин протянул господину поручику написанное князем.

— Вот здесь светлейший князь обозначил желаемые границы округа. Центром округа предлагается сделать село Минусинское и округ соответственно так же обозвать. Почему не знаю, их светлость это не объяснили. А нашими границами считать реку Енисей, реку Большой Тепсель, Араданский хребет, реки Араданка и Тихая и Куртушибинский хребет.

Лонгин достал ещё одну бумагу.

— Здесь изложены обстоятельства похищения во младенчестве князя Григория Ивановича Крылова. Записано со слов свидетеля, кучера его родителей. Григорий Иванович Крылов на восстановление имущественных прав в Российской империи не претендует. Только признание дворянства и княжеского достоинства. А здесь, — Лонгин достал ещё один лист бумаги, — поименный список лиц, подлежащих амнистии. Мы оцениваем благосклонность при рассмотрении этих вопросов в пятьдесят пудов серебра в течении десяти лет. А возможно и быстрее. А если будет предусмотрено освобождение от крепостной зависимости, то еще столько.

У поручика Аксенова даже дух перехватило. Довесок в пятьдесят пудов серебра, такое ему даже в голову не могло прийти. Не говоря о сотне пудов. Если всё состоится, то он может рассчитывать на серьёзное повышение по службе.

Расставаясь, решили что до получения указа государыни господину Аксенову лучше находиться в Красноярске и ни каких действий пока не предпринимать.

Наши посланцы вернулись из Красноярска десятого октября. Вернулись все, живые и здоровые. Результат, который они привезли, был просто ошеломительный. Мне даже казалось, что это сон. Но я решил со своими восторгами не спешить и дождаться указа Екатерины Второй. А пока надо просто жить. Все недели я промотался между Мирским хребтом и Северами. Почти каждый день происходило что-нибудь, что вызывало тревору и подозрение. Ерофей полностью еще не оправился после ранения и мне не хотелось его тревожить.

Теперь же, когда военные опасности отступили, временно или постоянно, можно наконец заняться и прогресорством. Посовещавшись с Ерофеем, мы решили все усиленные караулы снять. И даже более того, постоянные гарнизоны решено было пока оставить только в Мирском остроге и новом остроге около пограничного знака Хаин Дабан. У всех остальных десятков появилась возможность сочетать приятное с полезным и находясь в мобрезерве, принять активнейшее участие в нашей хозяйственной жизни. В Туране на таком же положении остался десяток Ермила Нелюбина. Десяток переформировали, его укомплектовали добровольцами, желающими служить в Туве.

Тувинские десятки, сформированные из людей Мергена, ждала та же участь, что и десятки Лонгина. Воины Ольчея тоже в основном вернулись в свои кочевья. По одному десятку от каждого сумона они по очереди несли караульную службу на границах.

Ипполиту и четырем-недотепам я предоставил право выбора, оставаться у нас или вернуться в Красноярск. Ипполит выбрал второе, а вот четверка строителей предпочла остаться у здесь. Кондрат очень обрадовался этим новым рабочим рукам, тем более что работягами они оказались весьма умелыми. А время у него сейчас очень горячее: подошла пора строить основательное жилье. С раннего утра до позднего вечера у нас везде стучали топоры, несколько бригад ставили деревянные избы.

Первый деревянный лом в Усинске построили для моей семьи. Я пытался протестовать, но Кондрат заявил мне, что они, а говорил он от имени всех своих людей, не будут работать пока не построят дом для меня. Пришлось соглашаться.

Когда мужики начали ставить наш дом, я поинтересовался его планировкой. И к огромному моему изумлению я узнал, что в доме предусмотрен теплый нужник и ванная комната в моем понимании. И мало того, дом планировалось подключить к центральным водоснабжению и канализации.

Кондрат рассказывал мне все правильно, но как-то неуверенно и я заподозрил, что эта идея не его. Выяснить автора труда не составило. Как я и ожидал, им оказался Фома Васильевич!

Но когда я увидел план Усинска, нарисованный в канцелярии под чутким руководством дедушки Фомы, то в буквальном смысле потерял дар речи. Передо мной лежал технически безукоризненно выполненный план центральных канализации и водоснабжения Усинска.

Как эта идея могла прийти в голову дедушки Фомы — загадка. Конечно центральная канализация была уже известна людям, но в таком виде она должна появиться только через несколько десятков лет в Англии. С водоснабжением была та же картина. Мне, фактически, представили напорную систему водоснабжения образца тысяча девятьсот какого-то года. И мало того здесь были предусмотрены унитазы со смывными бочками, водопроводные краны и ванны, а все трубы все должны быть керамическими.

Поразмыслив, я подумал, а что тут невероятного? Со дня на день в Европе француз Джозеф Брама изобретёт ватерклозет с поплавковым клапаном, а через несколько лет и винтовой кран. Правда когда я подробно расспросил Фому Васильевича, выяснилось, что автором идей была моя супруга. Естественно она не могла признаться, что всё это ей рассказал я, Машенька любила расспрашивать меня р будущем. Поэтому она сочинила историю, что что-то подобное она видела в Китае. А дальше Фома Васильевич где сам придумал, а где озадачил других и всё получилось, кроме системы горячего водоснабжения. На кирпичных заводах во всю уже шли работы по налаживанию керамических труб.

Всю техническую документацию, составленную для дедушки Фомы, я разглядывал долго и молча. Ни каких ошибок и изъянов я не нашел. Но изобретатель мое молчание расценил как недоверие к своему детищу.

— Фома Васильевич, я просто потрясен вашими планами. Мне правда не совсем понятны сроки воплощения в жизнь.

— По мере возможности, Григорий Иванович. Наделаем труб и начнем укладывать в землю. Также и унитазы. Все постепенно. Вы вот всё знаете. А что насчет того, кто изобрел первый унитаз со сливным бачком?

Таких подробностей я не знал, так что лишь пожал плечами.

— То-то же. Первый унитаз со сливным бачком был изобретен в тысяча пятьсот девяносто шестом году Джоном Харингтоном специально в подарок королеве Елизавете.

— А воду как подавать?

— Тут я проблем не вижу. Поставим паровую машину и будем качать, Пётр Сергеевич уже все рассчитал, Трубы будем прокладывать год или два. За это время машина уже появится.

В нашем сельском хозяйстве все шло просто великолепно. Урожая собрали более чем достаточно для безбедной жизни. Всё наши фермы были обеспечены кормами на предстоящую зиму. А На следующий год абсолютно всё что у нас есть даст первый товарный урожай, и лен, и конопля, и подсолнухи, и морковь, и свекла и прочее, прочее, прочее. Но больше всего меня порадовали картофелеводческие успехи Серафимы. Она научилась выращивать картошку в теплице и из семян. И на следующий год у нас собралось достаточно посевного материала. А специально для меня она отобрала два ведра самой крупной картошки.

Кондрат сдержал слово данное Лукерье и построил две зимние теплицы и наши огородники готовились их осваивать.

Коровы успешно телились, опоросы шли сплошняком, без устали неслись все возможные птицы, каждый день появлялись козлята или ягнята. Успешно шли дела у наших коневодов.

Очень меня порадовало начавшееся строительство храма. За лето и сентябрь подготовили фундамент и в начале следующего лета отец Филарет запланировал возведение стены. От деревянного строительства он почему-то отказался. Выяснять причину я естественно не стал.

Мой шурин продолжал совершать подвиги на ниве просвещения. Тимофей составил программу четырехлетней школы для детей и двухлетней для взрослых. Для этих программ он составлял учебники. Кроме школы Тимофей начал работать корректором в типографии. Пока Тимофей молчал, но и сам видел, что ему нужны учителя, но где их взять. В своих великих планах я собирался при первой же возможности выписать кучу грамотных людей из столиц.

Совершенно блестяще обстояли дела в нашем госпитале. Мои доктора под руководством Евдокии успешно справлялись с лечением больных. Без моей помощи они удалили несколько аппендиксов, ушили две грыжи и десяток различных ран. Машенька набрала аж двадцать учащихся в медицинскую школу. Десять человек из них были тувинцы. Она решила, что Усть-Усе, Железногорске и Туране должны быть такие же госпиталя как и в Усинске. Я каждый день, хоть по страничке, писал свои медицинские трактаты и «воспоминания о будущем», а канцелярии двое молодых людей занимались исключительно переписыванием и копированием моих опусов.

Мирная передышка для нашего хозяйства пришлась очень кстати. Почти все наши женщины детородного возраста у нас сумели забеременеть и малышей уже было почти полсотни. Это было просто замечательно, но количество рабочих рук резко уменьшилось. И если бы не наши гвардейцы, нас бы ждал полный хаос, хоть караул кричи.

Дела на заводе шли просто блестяще. Абсолютно всё функционировало как надо, возобновились работы над паровой машиной, и начался нулевой цикл следующей. Игнат заканчивал с новым стволом, длина которого была уже тридцать калибров. Петр Сергеевич взял повышенные соцобязательства к концу октября построить два новых станка, токарный и фрезерный. Причем настоящий фрезерный, без каких-либо натяжек. Василий Иванович начал строительство настоящей домны, в бесперебойности поставок сырья он теперь не сомневался. Вовсю работал наш цветдрагметцех, потребности в золоте, серебре и цветных металлах резко увеличились.

Под самую завязку была загружена и наша часовая мастерская, она по факту уже давно не являлась часовой, но по привычке её продолжали так называть. Здесь случилась большая «беда»: Настя наконец-то забеременела и не только сама выбыла из строя, но и парализовала Лаврентия. Будущий отец на целых три дня утратил всяческую работоспособность. И это были еще не все новости по женской части. К Серафиме и Насте присоединилась и Анна Петровна.

По-настоящему заработала типография. Но здесь был самый узкий наш участок, сказывалась нехватка наборщиков и корректоров. Со вторыми проблема пока была не разрешимая, а первую проблему сейчас можно поправить единственным способом: на заводе появились первые ученики тувинцы. Два десятка молодых людей от Мергена и три десятка от Ольчея. Петр Сергеевич с помощью этих тувинцев и временно демобилизованных гвардейцев решил все кадровые проблемы.

Как всегда, порадовали химики. Серафиме сразу же выделили помощниц, девочки оказались умненькими и ловкими. Они быстро освоили премудрости тепличного картофелеводства, а самое главное подружились с фикусами. Всё потребности в резине Илья удовлетворял и очень этим гордился. Я не стал его сразу озадачивать новыми высотами, сырья пока все равно еще недостаточно, но намекнул на будущее.

Яков занимался двумя вещами: коксом, который уже очень нужен металлургам и светильным газом. Причем получаемый газ он хотел использовать и как топливо. Ему хотелось как можно быстрее закончить с этими технологиями, а главные коксовик и газовщик им уже были подготовлены. У Якова были грандиозные планы и он был единственный, кто сказал о нехватке рабочих рук. Справедливости ради надо сказать, что тувинских кадров в химической было очень мало.

И конечно практически каждый день шли занятия в технической школе. Плоды этих занятий были видны невооруженным глазом, особенно в мастерской Игната. Помимо того, что к нему в помощь прибыло почти десяток помощников, там было много новых и разнообразных механизмов и станков. Я запланировал начать обучать Игната физике и составил подробный методический план, где немалое место занимали всякие приборы. И Игнат должен за неделю-две всё для этого подготовить. А пока он продолжит заниматься пушками, винтовками и ружьями, патронами и снарядами. Совместно с Лаврентием они наконец-то наладили патронную линию и три обученных дамы за смену производили тысячу патронов с бумажными гильзами. У нас еще нигде не нормировался день, все еще работали на энтузиазме, только на патронной линии работали строго восемь часов. И комендант строго за этим следил. Работой Дениса всё были очень довольны, он решил массу проблем и абсолютно все это отмечали, а для молодежи Денис стал как мать родная, чуть ли не сопли им вытирал.

Наконец-то я добрался до лесопилки. Хотя лесопилкой в полном смысле слова это не назвать. Конечно здесь распускали бревна, но главным сейчас было получение опилок для производства целлюлозы, которая необходима как сырьё для изготовления пироксилина и бумаги. Цех, где шла дальнейшая переработка целлюлозы, располагался рядом, но пока в нем получали только пироксилин и бумагу. Трое мужиков столярничали и у Кондрата почти не было заводских заказов.

После лесопилки я направился на кирпичный завод. Производство кирпичей уже было налажено, так что меня интересовала работа над цементом. Фома Васильевич уже поставил это дело на поток и начал эксперименты с железобетоном. Цемента производили столько, сколько нужно.

На стекольный завод я пошел вместе с Яковом. Он хотел сам показать работу флоат-установки. Я не верил своим глазам, но она работала и мы получали самое лучшее в мире стекло.

Вечером в заводской конторе собрались Петр Сергеевич, Яков, Ерофей и Фома Васильевич. Мы с Ерофей собирались вместе ехать в Усть-Ус и мне очень хотелось со всеми поговорить. Мне казалось, что после последней нашей встречи прошла целая вечность, а не несколько недель. Мои товарищи естественно знали обо всем происходит у нас, но хотелось спокойно всё обсудить и услышать их мнения.