Светозарные гости. Рассказы священников

Удалой полковник

Это произошло в то время, когда настоятелем Глинской общежительной пустыни был игумен Филарет. Он, проводя строгую подвижническую жизнь, духовно обновил пустынь и насадил в ней дух высокого благочестия. В то время в пустыни проживал отставной гвардейский полковник Милонов. Он был простым послушником, иночества не принимал, хотя про него говорили, что он имеет тайный постриг, явно же пребывает в прежнем звании. Милонов отличался строго подвижнической жизнью, был большим постником и молитвенником.

Милонов рассказывал о себе, что раньше он был неверующим человеком. Когда он служил в гвардейском корпусе в Петербурге, выделялся среди товарищей разнузданностью нравов: он кощунствовал над святынями, смеялся над всяким проявлением христианского благочестия, отрицал саму веру в Бога и вечную жизнь. По обычаю молодежи того времени он любил кутежи и разврат. Напрасно старалась его вразумить старушка мать, напрасно она просила его остепениться и стать христианином не только по названию. Он не слушал матери, а та усердно молилась за него, ибо она была женщиной глубоко верующей и благочестивой.

И бот ее молитва, видно, дошла до Господа: дивный Промысл Божий коснулся каменного сердца удалого полковника Милонова, коснулся тогда, когда он этого совсем не ждал! Однажды после очередной попойки в кругу товарищей Милонов с тяжелой головой вернулся к себе на квартиру и прилег отдохнуть. Но не успел он закрыть глаза, как услышал в своей комнате голос из-за печки:

— Милонов! Возьми пистолет и застрелись!

Это его несказанно изумило. Он подумал, что кто-либо над ним подшутил, осмотрел комнату, но никого не нашел. Поэтому он решил, что это лишь игра воображения из-за винных паров вчерашней попойки. Но в тишине опять ясно прозвучал тот же голос. На этот раз он настоятельно требовал от него, чтобы Милонов взял пистолет и застрелился. Встревоженный полковник позвал денщика и рассказал ему, что он слышит какой-то странный голос из-за печки, который приказывает ему взять пистолет и застрелиться. Денщик был верующим человеком. Он сказал ему:

— Барин, помолитесь Богу, это явно бесовское наваждение!

Милонов, давно не молившийся, отругал денщика за такое предложение и лишь посмеялся над ним.

— Ни Бога, ни беса нет! — отрезал он и не хотел больше его слушать.

Но денщик умолял послушаться его совета, и когда ему опять послышится тот голос с советом застрелиться, осенить себя крестным знамением.

— Тогда увидите, барин, что и Бог и бес существуют: голос сразу умолкнет, ибо он явно бесовского происхождения и хочет привлечь вас к самоубийству, чтобы навеки погубить вашу душу!

Отпустив денщика и немного успокоившись, Милонов опять услышал прежний голос из-за печки и перекрестился. Голос мгновенно замолк. Это произвело на полковника сильное впечатление. Невольный ужас напал на него, и он решил изменить свою жизнь, навсегда покинуть мир и провести оставшиеся дни в покаянии и молитве…

Он тут же подал в отставку, снял блестящий гвардейский мундир, надел простой овчинный тулуп и в нем пешком пошел в Киев с намерением поступить для покаяния в Киево-Печерскую лавру. Лаврское начальство, увидев полковника в простом тулупе, не захотело принять его в число своей братии и попросило Милонова лично явиться к Киевскому митрополиту с просьбой о его зачислении в монастырь. Митрополит очень удивился, увидев перед собой полковника в нищенской одежде. Но когда Милонов откровенно рассказал ему о том, что с ним случилось и о своей прежней жизни, митрополит посоветовал ему не оставаться в Киево-Печерской лавре, обители шумной и городской, а лучше отправиться в пустынную Глинскую обитель к старцу игумену Филарету и под его опытным руководством подвизаться там в спасении своей души.

Милонов так и сделал. Он пришел в Глинскую пустынь, рассказал игумену Филарету о себе и был принят им в число братии. Но так как его старушка мать еще была жива и он отдал ей свою военную пенсию, то чтобы не потерять ее и не оставить свою мать в нужде, он не стал официально принимать монашество, но жизнь проводил строго подвижническую. Милонов пережил игумена Филарета и уже при его преемнике, игумене Евстратии, блаженно почил о Господе в той же Глинской пустыни, оставив после себя добрую память истинного подвижника и верного раба Христова.