Сводный экипаж

Глава десятая Экипаж встречает странного шмыка, гасит факела и прощаетсяс одеялом

Проснулись узники лабиринта от невыносимого рева — мощный звук, угрожающе дребезжа, разлетался по подземелью, бился о потолок и стены тупиков.

— Можете еще поспать, — в паузе сокрушительного рева и эха сказал Авр. — Это вроде бы я. Требую новых жертв.

— Уху-хух-себе! А зачем ты требуешь? — оглушенная мартышка ошалело озиралась во тьме.

— Это не Авр требует. Это требует труба от его имени, — объяснил, морщась, рулевой — рев болезненно воздействовал на болотные уши.

— Трубы! — уточнил минотавр. — Старинная вмурованная медь. Левая труба засорилась камнями, чистоты звука уже не дает. Нынче жрец вообще уже не тот: вовсе не хотят ничего чистить и работать. Но жертв сегодня не будет. Так сигналят — в назидание и для порядка.

Пережили еще один рев-призыв, обсудили вырождение жрецов и начали собираться. Угадать точное время было сложновато, но Авр уверял, что уже вечереет. План на фрейм был достаточно прост, а пожитков у минотавра имелось не то чтобы очень много. Решили на прощанье зажечь свет — мужчинам требовалось приучать глаза к огню, ибо блаженная темнота должна в скором будущем закончиться. Манки гордо высекла огонь — огниво, как и нож, жрецам отдавать обезьяна не стала бы ни за что, да те и не настаивали. Общение с жертвами у храмового колодца было упрощено: хочешь иметь шанс остаться наверху — выкладывай все ценное. Упрямых спихивали в первую очередь, а всяких умных-щедрых уже во вторую.

При свете заветного огарка жилой зал казался гораздо теснее. Минотавр, страдая от света, нацарапал в настенном календаре очередную полоску.

— Вдруг и вправду это последний день? Не верится.

— Наверху не так плохо. Ух-ху, если головой соображаешь — выживешь, — разъяснила мартышка. — Если тупишь, тогда нхвсж! — забьют всмерть шваброй.

— Она шутит, — заверил Энди.

— Я⁈ Ух-ух-ох-ох! Мне с домом даже попрощаться не дали! — возмутилась Манки.

— А как ты уходила? — поинтересовался минотавр.

— Меня предали, спихнули в море, утопили, связали сетью, насильно оживили, а потом стали забивать вонючей шваброй, — с горькой гордостью перечислила цепь судьбоносных событий бесстрашная обезьяна. — Вот такое ух!

— Может потом еще и надругались? — не удержался и предположил рулевой.

— Память не вмещает всех жутких бед, — подумав, сообщила Манки. — Я в самом начале башкой треснулась, с таким жутким ух-ух, и уже не уверена как все шло!

— Шутите, — догадался минотавр. — А мне вот немного страшно.

Энди по-дружески похлопал подземного обитателя по массивному плечу. Авр, хоть и был самоучкой, по праву мог считаться отличнейшим игроком в индивидуальный снукер-гранд. А беспокойство перед решающим матч-болом с судьбой свойственно каждому мыслящему существу.

Время еще оставалось (Энди считал необходимым выступить уже в полной темноте). Перекусив парой крыс, жертвы и хозяин пошли прогуляться по лабиринту — у минотавра тут с каждым камнем было связано какое-то воспоминания, желание попрощаться было вполне объяснимо. Манки, поухивая, ушла с огарком вперед: подземелье, знакомое ей только на ощупь, весьма интересовало любознательную мартышку. Мужчины миновали кладбище, минотавр поправил камни в кладке:

— Сто двадцать четыре человека, насколько мне помниться.

— Пусть боги и судьба даруют им покой. Авр, а как ты научился считать?

— Кажется, меня еще мама начинала учить. Потом как-то сам собой. Это, вроде бы было несложно, — попытался вспомнить минотавр.

— А как с письмом и чтением?

— Буквы выспросил у жертв, заучил и накарябать на камне умею. Вот читать здесь вообще нечего.

— Еще один повод выйти в мир, — ободрил нового друга Энди. — Там есть что почитать. К примеру, в Глоре выходят недурные газеты. Я в них даже кроссворд видел.

— Вам-то точно нужно отсюда выбираться, — признал минотавр. — Сейчас взглянем на Стражницкий выход. Полагаю, там прорваться будет не так уж сложно. Вот дальше…

— Дальше Манки тебя поведет. В определенном смысле Сарканд похож на ее острова: полным полно скал, обезьяна себя чувствует неплохо. Главное, присмотри, чтобы ее не утянуло к барабанам и свету. Это для вас обоих будет вредно.

Впереди замелькал огонек свечи, оживленно заухала мартышка:

— Тут девка!

— Манки! — ужаснулся шокированный Энди.

— Ух, извиняюсь. Девица. Принаряженная! Княжья!

— Неужели она в рабы не выбралась? — встревожился минотавр.

Девица сидела под стеной, заслоняясь ладонями от слепящего огонька свечи.

— Не свети ей в лицо, — потребовал Энди.

— Ух-хух-хух! А куда ей светить? — заворчала обезьяна.

Девица была весьма юной, относительно миловидной, наряженной в изящное, хотя и жутко выпачканное белое платье. Волосы, уложенные в высокую прическу, растрепались и облипли паутиной.

— А какое отношение она имеет к князю? — засомневался рулевой.

Обезьяна захихикала:

— Сэр Энди, ты где был-то? Тут же свадьба! А это ж, ух-ух-хох, невеста!

— Полагаю, да, — подтвердил минотавр, с любопытством разглядывая девушку. — Невеста князя. Или уже жена? Не знаю, как оно должно считаться. Но я думал, она, гм, посолиднее. Все же княжеская

Особа в белом, действительно, была худощава — ничуть не откормленнее Манки. На взгляд рулевого, будущие княгини, пусть даже столь захудалых городов как Сарканд, должны быть ярче и виднее. Здесь: острый подбородок, худые колени, отсутствие признаков пышности в э-э… необходимых для благородной леди деталях. Девушка уставилась на минотавра в полнейшем ужасе, похоже даже онемела. Впрочем, последнее вполне понятно: рогатый и малокрасивый Авр сейчас еще и зверски морщиться от света — такое кого угодно напугает. Но все же эта девица абсолютно непохожа на невесту.

— Ух-ху! Чего молчишь как побитая? — поинтересовалась мартышка.

Девица в белом скорчила невразумительную гримаску (тут выяснилось, что у нее острые, хотя и правильные зубы) но оторваться от лицезрения ужасного хозяина лабиринта так и не смогла.

— Влюбилась, не иначе, — прокомментировала сытая и развеселившаяся Манки.

Тут из-под руки молчаливой девицы высунулась маленькая усатая мордочка и сурово присвистнула:

— Сю!

Грызун был пушист, породой не совсем очевиден, но агрессивен.

Манки отпрыгнула и ткнула пальцем:

— Шмык! Вот за эту гадливость князь девицу и сжертвовал!

— Какой милый зверек! — восхитился минотавр и потянул к грызуну лапу.

Грызун, прежде не видевший Авра, взглянул на темного гиганта, в панике выпучил глазки:

— Сю-ююююю⁈

Нервы редкопородной крысы не выдержали, она рванула прочь от чудовища. Девушка, с тревожным «ыыы!» метнулась в темноту следом за питомцем.

— Ух-хухух! Ноги поломаете! — предупредила мартышка, вздымая прикрытую ладонью свечу и упрыгивая по коридору следом за беглецами.

— Я же только погладить… — горько вздохнул Авр и двинулся следом.

Энди пожал плечами и сел под стену. Здесь царил едва ощутимый запах духов. Неужели действительно княгиня? Но почему здесь, в лабиринте? Властитель Сарканда решил ускорить круговорот невест в природе?

Размышляя над загадочными фрагментами этой головоломки и думая о том, что из подземелья еще и выбраться не успели, а суета уже началась, ночной рулевой любовался спокойной темнотой. По опыту вчерашнего дня Энди знал что круговой пробег стандартной жертвы по лабиринту занимает около восьми минут, это если в единицах измерений старого недоброго мира.

Видимо, пушистый грызун имел недурное ночное зрение, поскольку бегал гораздо шустрее стандартной жертвы. Мягкий мячик несся по коридору, подпрыгивая и резво отталкивая как от пола, так и от выступов стен. При виде поднявшегося навстречу Энди, зверек прижал круглые ушки, грозно оскалил резцы приличных размеров. Судя по выражению морды, крыса была самочкой.

— Пардон, мадам! — отчего-то по-французски извинился ночной рулевой и перехватил норовящий отрикошетить к потолку живой шар. Зверек яростно клацнул зубами, заизвивался, пытаясь вырваться из мозолистой матроской руки или хотя бы славно цапнуть ее за пальцы. Но держать пленницу за мягкую шкурку на шивороте было удобно, а попытки кусать Энди умело отклонял. Из коридора вышел печальный минотавр, мартышка сидела на его спине и бережно защищала ладонью остаток свечи.

— Верхние меня все же сильно боятся, — вздохнул Авр.

— Не все! Ух-хух, вовсе не все, — утешила его верховая обезьяна.

— Кстати, это недурная идея, — признал Энди, следя за зверьком — мадам-крыса отчаянно пыталась выскочить из собственной шкурки и все-таки цапнуть пленителя. Экая боевая неукротимость.

Последней из коридора вышла пошатывающаяся девушка — внезапный круговой забег ей дался нелегко.

— Мисс, мы решительно извиняемся, произошло недоразумение, никто не хотел вашей питомице вреда, — сказал Энди, возвращая хозяйке неукротимого зверька — тот немедля втиснулся в декольте платья, и принялся скалиться уже оттуда. — Мы не ожидали встретить здесь вас и вашу пушистую подругу, вы же, без сомнения, были напуганы нашим внезапным появлением. В лабиринтах подобные случае, увы, нередки. Позвольте представиться…

Энди отрекомендовал присутствующих, сам назвался «другом мисс Манки».

— А вас-то как зовут, ух? — прищурилась обезьяна на несчастную жертву свадьбы.

— Манки, вспомни об инструменте приборке! — призвал Энди подругу. — Нельзя вести себя так невоспитанно, тем более в отношении особы, ограниченной в выражении своих чувств. Дамы и так весьма измучены.

— Ы-их, — горько признала девушка-жертва.

— У-эх! Что, правда, немая⁈ — восхитилась мартышка. — Слышь, Авр, а в городе не врали!

— Манки, ряди всего святого, изволь обойтись без вульгарности! — рассердился Энди. — Давайте проводим дам к воде, им необходимо умыться и напиться. Если хозяин лабиринта, конечно, не возражает…

Жертвы отдыхали и беседовали с минотавром и мартышкой — последние изо всех сил старались вести себя гостеприимно. Как ни странно, немота несостоявшейся княгини абсолютно не мешала взаимопониманию: девушка, представившаяся кратким именем Ша, умела удивительно доходчиво пользоваться смесью жестикуляцией, мимики и односложных восклицаний. В некоторые моменты ей на помощь приходила пушистая подруга, подчеркивающая своим присвистом и разнообразными «сю!» оттенки сказанного. В целом эта странная пара производила впечатление достаточно опытных игроков в снукер-гранд, пусть из скромности и не пытавшихся подчеркивать свои достоинства. Учитывая складывающиеся обстоятельства, это качество им было только на пользу.

— Что ж, пора выходить из этой непростой ситуации, — кашлянул Энди.

Беседующие на просторной минотавровой «кровати» немедля притихли и обратили внимание на рулевого — Энди был чужд любым желаниям «возглавлять и командовать», но иных кандидатур на должность капитана попросту не имелось.

— Насколько я понимаю, следовать обычной дорогой «в рабы», вы не собираетесь? — скорее констатировал, чем высказал предположение Энди.

Жертвы дружно замотали головами. Ша уже рассказывала-показывала, что побывала в рабынях и сейчас повторять этот неоднозначный опыт у нее нет ни времени, ни настроения. Достойная твердость для столь юной девушки. Ситуация ясна, но вежливость требовала произнести несколько вводных слов.

— В таком случае предлагаю присоединиться к нам, — продолжил рулевой. — Замысел прост: пробиваемся сквозь стражу, далее, при необходимости, я отвлекаю противника, а Манки уводит вас к спокойному месту. Возможно, отвлекать никого не придется, но ситуацию при выходе мы знаем лишь приблизительно.

— Ых, эу, ны… — принялась показывать несостоявшаяся княжна.

Как оказалось, в ситуации она кое-что понимала, поскольку представляла куда именно выведет «Стражницкий выход». Шары на столе расположились примерно так: выйти можно только в башню, оттуда рабов обычно препровождали к торговом воротам у рынка и передавали на руки покупателям. Но это в спокойные будние дни. Нынче, и вокруг башни, и вокруг рынка толклось слишком много празднующих. Незаметно выйти будет практически невозможно.

— Именно поэтому вы и ждали окончания этой странной свадьбы? — догадался Энди.

— Сю! — твердо подтвердил зверек, причисляющий себя к малоизвестной и редчайшей породе странствующих шуршулл — об этом нацарапала на стене грамотная, но несчастливая в браке «княгиня».

— План выжидания логичен, но нам, к сожалению, не подходит, — объяснил рулевой. — Видите ли, могут возникнуть проблемы в порту, и мы упустим судно. Или вы собираетесь надолго задерживаться в Сарканде?

Задерживаться в городе свадебные жертвы не собирались. По-правде говоря, унылая княжеская столица всем поднадоела, даже минотавру.

— Пробиваемся, — подвел итог краткому обсуждению Энди. — Мисс Ша, то, что вы знаете город, пусть и поверхностно, весьма облегчает задачу. В первое время господину минотавру потребуется помощь. Сразу адаптироваться снаружи Авру будет сложно.

— Ны, ы? — скромно предложила девушка.

— Хорошо, обойдемся без церемоний и упростим обращение, — согласился рулевой. — В конце концов, мы в бою, давайте без титулов…

Девица с лаконичным именем Ша производила приятное впечатление. Избытком манер и воспитанности она явно не страдала, но прилично вести себя умела. Робкими этих подруг опять же назвать было сложно. Проскочат. Манки тоже держала себя недурно: никаких признаков ревности, сама доброжелательность пополам с любопытством. Подобное настроения всех присутствующих можно назвать истинным везением.

Перешли к последним приготовлениям. Ша с шуршуллой наблюдали с некоторым ужасом и восторгом: похоже, в их практике (несомненно, богатой) подобного плана прорыва сквозь противника еще не бывало.

Пахло уттыком. Энди и минотавр закончили обнюхивать дверь и многозначительно переглянулись. Что ж, шары для розыгрыша заняли благоприятное положение. Из-за двери доносился отдаленный грохот уличных барабанов, крики праздновавших, поближе невнятно разговаривали, кого-то ругали стражники. Тянуть было нечего — Энди предупреждающе тронул за локоть ничего не видящую обезьяну. Авр хотел известить ослепшую немую, но ту уже потеребила коготками за руку шуршулла — зверек видел во тьме не хуже рулевого.

Манки тщательно ощупала дверь — преграда «Стражницкого выхода» была сколочена из весьма крепких досок, крошечные щели мерцали лишь вверху. Мартышка была совершенно права — первые мгновения должны решить почти все, подробное изучение двери лишним не будет. Энди ободряюще погладил подругу по узкой спине — как ни странно, великоватое свадебное платье обезьянке вполне шло: светлая хорошая ткань обтекала щуплую сутулую фигурку, делая и женственнее, и выше. Манки кивнула — она была сосредоточена и готова.

Минотавр кинул последний взгляд во глубины родного подземелья, неслышно вздохнул и сжал локоть Ши. Отставная невеста медлить не стала:

— Ы! Ых! Ммммм!

Колотила она в дверь кулачками отчаянно, но слабосильно, разумно скрывая восстановленные при помощи спокойного отдыха и крысиного мяса, силы.

— Ыы! Ы!

За дверью услышали:

— О, никак жива избранница? Надо же…

Неучтивые стражи грубо пошутили насчет княжеской невесты и минотавра (упомянутый дарк лишь пожал широченными плечами, а «ыкающая» жертва подземелья поморщилась). Заскрипел отодвигаемый засов…

Манки напряглась: под платьем на миг обозначились узкие, почти железные мускулы. Касанием проверила нож под платьем — Энди очень надеялся, что оружие ей не понадобиться, но обезьянка опять же абсолютно права. Сейчас любое движение игрового кия должно быть безукоризненным…

Дверь приоткрылась — с осторожностью, стражники имели немалый опыт в общении с нервными жертвами. Но противостоять обезьянам им не доводилось. Манки мгновенно просочилась сквозь щель — гибкая как змея, быстрая и мелкая, юркнула на уровне колен воинов. И уже изнутри взвыла:

— Ыыыыы! Ух, ыы же! Минотавр! Ыыыы!

— Взбесилась! — ахнул один из стражников, пытаясь схватить фигуру в белом. — Держите ее!

Стражников было шестеро — в этом предположении по численности врага атакующие почти не ошиблись. Кто-то из воинов схватил веревку с кожаными ремнями-путами, другие заслонили проход к двери из башни. Но Манки туда и не стремилась. В одно мгновение обезьяна взлетела на пиршественный стол, сшибла нижней лапой висящий над столом большой светильник: угли посыпались на миски и кувшины с уттыком. Далее обезьяна прямо со стола скакнула на плечи оторопевшего стража, выдернула из крепления на стене факел и крепко огрела чадящим оружием другого воина по шлему:

— Ыы-ух, минотавр идет, нахвавжо!

Потухший факел полетел в рожу подступающему стражнику, мартышка перепрыгнула на цепь котла, завывая от жара, перевернула котел в очаг. Помещение наполнилось паром, дымом и руганью. Один из воинов перехватил неистово скачущую обезьяну, за что немедля поплатился полуоткушеным ухом…

Далее Энди не смотрел, поскольку уже оказался в комнате и занялся делом. Сбить со стены последний факел было несложно, далее оставалось валить с ног потерявших ориентиры воинов, что рулевой и делал посредством ударов древком багра-коротыша под кольчужный дых и по затылкам. Последнего стражника поймал минотавр и бережно стукнул лбом о стену.

— Ух, все, что ли, ух-э? — недоверчиво спросила в дымной темноте мартышка и принялась плеваться.

— Пока все. Что с тобой?

— Приматка успела привыкнуть к чистым, ух, джентльменским ушам. Теперь противно, — сообщила мартышка, с треском сдирая что-то с бесчувственного тела стражника.

— Шумно-то там как, — пробормотал минотавр, с ужасом глядя на бойницы башни.

— Праздник. Обычно в подлунном мире много тише. От этих барабанов голова просто разламывается, — признался Энди. — Но как подальше отойдете, будет поспокойнее.

Девица Ши, в относительной полутьме обретшая уверенность, проявила похвальную расторопность и уже вытаскивала из лабиринта увязанные пожитки. Пора было переходить к следующему этапу розыгрыша.

— Уходите сразу. Манки, если что, догонит. В любом случае собираемся у груши, — напомнил Энди. — Как я свечусь?

Шу, успевшая выглянуть из окошечка в двери башни, оглянулась и подняла большой палец. Жест, бесспорно, был одобрительным.

Энди действительно светился: смазанное минотавровым маркирующим средством лицо и руки слегка чесались, да и вообще запах был малоприятен, но тут уж ничего не поделаешь. На одежду запасов смеси не хватило, но некоторый ореол измазанные плечи и рукава давали.

— Ы! — с трепетом сказала Шу, разматывая нитяное одеяло.

Рулевой кивнул

отыгрыш однозначно спорный, но если можно избежать бессмысленных смертей, то цивилизованные создания просто обязаны это сделать. Мартышка запрыгнула Энди на спину, на них накинули огромное одеяло.

— Все же узелки не задались, — посетовал минотавр, разглаживая свое плетеное детище.

— Ых, ых! — запротестовала Шу, эффектно драпируя складки импровизированной накидки-мантии. Шуршулла поддержала соратницу коротким свистом — изделие лап минотавра нравилось обеим.

— Давай сигнал, — попросил Энди хозяина лабиринта.

Минотавр подошел к мятым раструбам из потемневшей меди — сигнальные трубы «жертвования» уходили под камень подобно неуклюжей пародии на некую паровую охлаждающую систему.

— Всегда подумывал это свершить и показать людям как надо, — признался Авр, примериваясь к наконечникам раструбов и набирая воздуха в необъятную грудь.

Энди осознал что поглаживает колено мартышки — та сидела, тесно прижавшись под одеялом, почти невесомая, озабоченная удержанием тлеющих углей на остриях вилок, позаимствованных со стола стражников. Впрочем, не так уж озабоченная. Немедля прошептала в ухо:

— А вторая коленка ух как глаже.

Ответить Энди не успел, поскольку жертвоприношении и все оглохли…

…Зудящий рев меди еще вибрировал глубоко в камне, когда Энди распахнул дверь башни…

Народ снаружи замер: на гудящую башню обернулись сотни лиц, озаренных огнями факелов и жаровен. Смотрели и стоящие рядом, пялились и из-за крайних пиршественных столов, и дальше, дальше… тоже лица… Чудовищный рев меди заставил замереть всех. И вся площадь видела возникшую на пороге башни фигуру: крупную, уродливую и горбатую, запахнутую в кровавый длинный плащ.

Мартышка дунула на угли и под капюшоном чудовища — там, где и лица быть не могло — зажглись яркие «глаза»

— Я вышел к вам! — рявкнул Энди во все горло. — Зверь Сарканда пришел на свадьбу!

Вышло, должно быть, даже слишком звучно, поскольку мартышка чуть не упала со своего «коня». Ну, Энди и сам был порядком оглушен предыдущей неистовой трубой.

— Я пришел! За вами! — прогрохотал рулевой повторно, призывая на помощь все силу матросских легких и темных болотных вод.

— У-ууууууух, — низким сиплым эхом поддержала из-под одеяла мартышка. Видимо, для нужной сиплости она зажала себе нос, поскольку один глаз-уголь, соскользнул с двузубой вилки.

Получилось, что Саркандский Зверь подмигнул своим обожаемым горожанам. Возможно, это сыграло решающую роль…

Храмовая площадь в ужасе закричала. Энди понял, что добром из города уже не выбраться — вот просто таки суждено здесь навсегда оглохнуть.

не

минотавр дал

сигнал

последнем

…Энди прыгал через скамейки и бежал по столам — пирующих вокруг уже не было: зато у виадука и всех выходов с площади творилось истинное светопреставление — давились там просто жутко. Мартышка на спине вроде бы во все горло завывала и радостно ухухукала, хотя смысла в этом не было никакого — вопли толпы и треск ломающейся мебели заглушали все…

Сшибая кувшины, горшки, кости и недоеденных жареных курей, горбатая тень в развивающемся плаще пронеслась через площадь. Багор-коротыш Энди держал наготове, но пускать оружие в ход пришлось всего лишь раз — какой-то сбрендивший купец сослепу кинулся наперерез. Энди развернул безумца крюком багра и сшиб с ног… Потом Манки исключительно из обезьяньей вредности метнула вилку в какого-то удирающего стражника… Потом площадь кончилась, Энди свернул вдоль стены в вонючую тень закоулка:

— Спрыгивай!

— Ух! А если… — начала мартышка.

— Я тебе сейчас такую швабру устрою, — с чувством предупредил рулевой.

Манки фыркнула, спрыгнула и немедля полезла на стену. Энди, также не задерживаясь, принялся взбираться на противоположную. Каменная кладка позволяла, но вот громоздкое плащ-одеяло весьма затруднял маневры. Придется потерпеть: остальные беглецы должны уйти подальше, а значит, лже-минотавру нужно привлечь к себе внимание и любая скромность в этом деле излишня.

Энди прошелся по крыше — дом подвернулся богатый, добротный. Рулевой окинул взглядом угол площади: сплошные убытки по части разбитой праздничной мебели и посуды. Вдоль стен отползали помятые пострадавшие, в ближайшем переулке продолжалась давка, кто-то там нарывно кричал про «ногу-ногу!». Возле храма суетились жрецы, у княжеского помоста и «подарочного места» не было ни души. Все же уважают Зверя в славном городе Сарканде — минотавр может собою гордиться.

Энди подтянулся, простер руки, пытаясь сделать одеяльный плащ повеличественнее и взвыл:

— Жертву мне!

Он не был уверен что его хорошо видно, да и вообще без выразительной горбатости. Зверь заведомо утерял солидную долю своей импозантной внушительности. Однако увидели и оценили.

Энди несколько удивило, что вопли подхватили и у реки, и даже за храмом.

— Зверь! Зверь! Он вышел! — неслось вокруг площади.

Ну, тем лучше.

Энди прыгал по крышам, очень надеясь, что проклятый плащ ни за что не зацепиться. К счастью, труб на саркандских крышах не имелось. Но вообще-то джентльмен (даже болотный) чувствует себя весьма глуповато, галопируя на виду у толпы в столь странном одеянии и временами вопя всякие глупости. Да где же стража?

— Вон он! Вон чудовище! Стреляйте!

Наконец-то! Группа стражников не очень стремительно пересекала площадь. Осторожные бойцы. Энди с определенной тревогой ждал первых стрел. Но ничего страшного — то ли среди лучников не было никого, слышавшего о Робин Гуде, то ли саркандские стрелки попросту стеснялись метить в «минотавра». Тоже верно: какой не есть, а городской бог. Из полудюжины стрел лишь одна попала в крышу.

И все же пора было отыгрывать в дальний борт.

Энди постоял, сложив руки на груди, дождался, когда лучники наложат на тетиву следующие стрелы, красиво откинул полу плаща и отошел от края крыши. В одеяло, кажется, все же попали, но рукоделье минотавра, увы, в любом случае было обречено. Рулевой вспрыгнул на примыкающую к тыльной стороне дома скалу, полез вверх. На площади загалдели в смысле «напугалось проклятое чудовище!». Сейчас осмелеют и кинутся в погоню, что неприятно, но необходимо. В любом случае устраивать эпическую рукопашную битву с саркандским воинством и прославляться навеки душегубством лже-минотавр не собирался…

Выбравшись на верхнюю улицу — оказавшуюся куда поуже и погрязнее — Энди подобрал хвост плаща и огляделся. Воинов здесь пока не было, а напуганные горожане были. Рулевой поправил импровизированный капюшон, шагнул наперерез удирающим горожанам — вот плотный саркандец тащит под мышкой кувшин с уттыком. Энди выпятил намазанный подземным свето-блеском подбородком и грозно рявкнул:

— Куда⁈ Ты отдал мне жену, смертный?

Смысла слов горожанин, похоже не осознал — просто взглянул под капюшон чудовищу, догадался кто перед ним, взвизгнул, неожиданно ловко метнул в монстра кувшин и кинулся удирать. «Зверь-Зверь-Зверь!» вопил беглец, таранно сшибая окружающих. На Энди начали оглядываться — пришлось надуваться и многозначительно кутаться в пышный плащ.

— Готовьте вкусных жен, саркандцы! — провозгласил лже-минотавр и подумал что вряд ли кто расслышит сие непристойное требование. Барабаны, наконец, умолкли, но шуму и так было предостаточно. На площади и в замке пронзительно гудели сигнальные рога, мелькала уйма факелов, что-то отчаянно кричали у княжеского помоста. Вроде бы даже и не минотавра там проклинают. Вот как в таком хаосе божественному Зверю общаться с горожанами?

Энди подобрал обломок жерди размером чуть выше своего роста, для острастки двинул гуманным оружием по спине зазевавшегося купца, горланя о женах и собственном аппетите, сшиб со стены ближайший факел, бахнул дубиной в двери дома. Наконец, взвыл рог и на этой улице — приближались сбившие боевой строй удалые саркандские воины. Рисковать не стоило. Подобрав хвосты плаща, размахивая «палицей» и громогласно напоминая о вкусных женах, лже-минотавр направился в сторону реки. Отчего в голове застряла идиотская мысль об аппетитных горожанках, Энди объяснить не мог. Видимо, сказывалось внезапные и слишком близкие отношения с обезьяной.

К водопаду монстр вышел, сохраняя достойный отрыв от преследующих стражников — те проявляли достойное здравомыслие и под лапы и рога минотавра не рвались. Шумел водопад-река, разбегались граждане, огни факелов мутно отражались в водном тумане. Энди оглянулся — линия стражников приближалась и факела у воинов выглядели куда ярче и неприятнее. Рулевой резко сменил направление, свернув к подъемнику. С деревянной платформы, освещенной единственным факелом, разглядели чудовище, торопливо закрутили рукояти барабана — подъемник начал медлительное движение вверх. Энди в два прыжка настиг неуклюжую конструкцию, запрыгнул со скалы на истертые перила платформы. Шестеро прикованных к лебедке рабов дружно взвыли и чуть не выпустили рукоятки воротов. Рулевой ободрил их магическими и чувствительными прикосновениями жерди:

— Сожрать вас?

Рабы молчали — и правильно — не дело вступать в дискуссию с Великим Зверем.

— Мордами к вороту и вздымайте меня к Луне! — зарычал Энди.

Снизу открыли стрельбу лучники, но без особого успеха. Поскрипывало примитивное устройство, спины рабов живо заблестели потом. Здоровенные парни, таких полезных в лабиринт не бросают, там норовят никчемными жертвами отделаться. Вот и довели столь оскорбительным пренебрежением минотавра до справедливого бунта.

Озираясь, Энди с интересом оценил примитивный, но оригинальный стопор на лебедке. Остальное было не так любопытно — судя по суете факелов и перекличке воинских рогов, стражники только-только преступили к воплощению плана по правильной облаве. Вот у соседних подъемников замелькали огни. Похоже, хотя ночь была и праздничной, часть примитивных механизмов привычно прекратила свою работу и требовалось время для их запуска. Впрочем, Энди не был в этом уверен — ближайшие «лифты» часто скрывались за домами и выступам скал, а пространство восточнее захваченного монстром подъемника напрочь заслонял поток водопада.

— Стоп машина! — взрычал лже-минотавр.

Рабы содрогнулись, но старший из подъемщиков послушно поставил лебедку на стопор.

— Вниз смотреть — на град нечестивый! Почему не возносите хвалы и молитвы Зверю? — вопросил Энди. — Прогневили богов, всех прогневили. Вот ухухукнутся вам грехи, помянете мои слова.

Подъемщики задрожали сильнее, но продолжили хранить молчание. Энди вынул из держателя факел, отворачиваясь от мерзки слепящего пламени, принялся размахивать осветительным прибором, выписывая в воздухе кренделя и иные таинственные знаки. Заметят или нет? От мелькания света уже резко резало глаза.

От мерцающих огоньков параллельно ползущего подъемника вроде бы донеслись крики. Ну, будем надеяться.

— Крутите, нечестивцы! — лже-минотавр подтвердил приказ тычком жерди.

Рабы, не решаясь обернуться к зловещему монстру, навалились на рукояти ворота. Платформа заскрипела, вновь двинулась вверх. Миновали еще одну улицу, на следующей пришлось прекратить общение с послушными подъемщики — «лифт» добрался до верхней точки своего подъема.

— Помолились бы, пока время есть, — посоветовал Энди на прощание.

Подъемщики, звякнув цепью, дружно бухнулись на колени. Эх, рабство — какое отвратительное изобретение цивилизации. Ведь цепь чисто символическая, с палец толщиной. Выдергивай кольца, да иди на все четыре стороны. Нет, здесь-то кормят, а на свободе еще неизвестно как сложится.

производственной:

кривоватые двери

Улица-ярус оказалась производственной: все кривоватые двери входов в многочисленные пещеры заперты. Судя по запаху, здесь вымачивали или красили кожи. Чихая и кашляя, Энди дошел до соседнего подъемника — тот оказался безлюден и заперт на огромный замок. Что ж, оно и к лучшему, общаться с рабами лже-минотавру порядком надоело. Энди подвязал полы плаща и двинулся верх прямо по скале. Поверхность была приятно прохладна, вонь кожевников быстро осталась внизу. Порой приходилось прыгать и рисковать с поиском удобной расщелины или опоры, но для ночного рулевого эти препятствия труда не составляли. Вперед, к Луне и ее доброй Темной Сестре!

Ближе к гребню Энди все же несколько подустав и выбравшись на кромку, с облегчением сел на камень. Здесь дул ветер, далее, к северу от обрывов, простиралось бесконечное холмистое плато: абсолютно лишенное начисто вырубленной растительности, с тоненькими нитками немногочисленных дорог и тропинок, с радующим глаз блеском ручьев. Восточнее угадывался каньон с дорогой на дне — та самая стратегическая Нитка, дававшая жизнь доходной торговле Сарканда.

— На редкость четкая грань миров, — сказал Энди ветру и глянул вниз.

С высоты Саркандская бухта, да и сам город выглядели гораздо привлекательнее. Мягкий шелк моря за длинной кишкой бухты, зернышки кораблей у причалов, крошечные редкие огоньки — только у замка и Храмовой площади горела целая россыпь ядовитого ожерелья. Впрочем, издали она казалась даже красивой.

Энди нашел уступ повыше, сел, кутаясь в плащ — на вершине было весьма свежо. Пришлось ждать…

Он успел вдоволь насмотреться на город и море (последнее все равно было куда приятнее глазу), когда на кромке обрыва, наконец-то, появились храбрые саркандские воины. Пришлось встать, пустить плащ развиваться по ветру и гордо скрестить руки на груди. Энди пытался должным образом сутулиться-горбиться, но к этому делу нужен талант. Истерично провыли тревогу боевые рога — загонщики взбунтовавшегося Зверя наращивали силы. Когда и с другой стороны у обрыва замелькали боевые факелы, стража начала осторожно подступать. Энди игнорировал эти маневры, неподвижно и мудро вглядываясь в город у своих ног; плащ-одеяло эффектно бился за спиной, звезды мерцали над капюшонистой главой чудовища, лик его отражал лунный свет. (Ну, хотелось в это верить, хотя во время подъема часть чудесной мази явно стекала вместе с потом).

Когда враг, подбадривая себе храбрыми выкриками, пустил первую стрелу. Зверь обернулся к ничтожным людишкам и сатанински расхохотался. Совсем сатанински не получилось, поскольку ветер вбивал хохот обратно в горло. Пришлось сократить заготовленную речь.

— Сарканд — мой! Ждите! — проорал Зверь и свирепо взмахнул крыльями огромного плаща…

…Когда кровавые крылья опали, Саркандский Зверь исчез. Вернее, еще парил над пропастью плащ — как известно предметы повышенной парусности падают довольно медленно. Но Восставший Минотавр сгинул!

Соскользнуть на стену было легко, вот отбросить обширное плащ-одеяло, причем отбросить эффектно — куда сложнее. Энди падал-скользил, придерживаясь скальной вертикали плащ парил далеко вверху, относимый порывами ветра и снизу похожий на огромную птицу. Нужно будет рассказать Авру, что он воспарил над городом — минотавру наверняка будет приятно об этом узнать. Если он сегодня вконец не ослеп, конечно.

…И вновь опасное скольжение, когда ноги и руки ведут игру сами собой, а мозг отдыхает в полном ужасе и восторге, приносило истинное наслаждение. Энди заставил себя остановиться на пятом ярусе сверху, спрыгнул с крыши липнущей к стене пристройки и двинулся по улице как обычный скучный человек. Глянул вверх: плащ еще парил, на кромке обрыва замерла длинная цепочка факелов. Следят и восторгаются.

— Откуда во мне эта страсть к театру⁈ — сумрачно спросил штурвальный у пустынной улицы. — Вдова сказала бы 'ну что за пошлость⁈"и была бы абсолютно права.

Он подошел к водопадной реке — здесь небольшой, «ручейной», и принялся умываться. Остатки мази оказались стойки, натертая кожа уже болела. К удобному плоскому камню у воды подскочил шустрый мальчишка с двумя кувшинами, принялся спешно наполнять посудины. Покосился:

— Чего застрял, моряк? Поспеши!

— Уттык, — заплетающимся языком поведал Энди, икнул и продолжил тереть лицо.

— Меру нужно знать! — по-взрослому напомнил юный саркандец. — Беги скорей, стража поймает. Велено всем по домам сидеть, иль ты не слышал? Зарубят вмиг!

Энди тревожно икнул.

— Вот и я говорю! Беги, прячься! — мудрый мальчишка, раскачиваясь под тяжестью кувшинов, метнулся к ближайшему дому.

Стражи Энди не особенно опасался: городские воины сейчас слегка напуганы, ибо, как известно. Минотавр взбешен и опасен, потому противостоять ему разумнее большими дисциплинированными отрядами. А с крупными воинскими соединениями довольно легко разминуться. Но следовало поспешить — утро не за горами.

Бывший лже-минотавр с удовольствием соскользнул еще на три яруса к порту. До Грушевого дома оставалось спуститься еще на один, но лучше подойти к месту встречи поверху…

Недоброе он заметил сразу. Улочку частично заслоняли крыши, но свесившийся с мостовой человек — видны были лишь его ноги — выглядел заведомо мертвым. Судя по сапогам — стражник. Пятна, серебрящиеся тускло и вязко на камнях мостовой, тоже были понятны. И ничего живого рядом…

Наблюдать дальше не имело смысла — засаду ночной штурвальный почувствовал бы сразу. Где же беглецы? Задержаны или отбились и удрали? Исходя из игровых возможностей Авра, стражников на улице должно валятся погуще. Но минотавр не привык к игре на открытых подлунных пространствах, мог и слабину дать.

Следовало осмотреть место происшествия. Энди бесшумно соскользнул на крышу дома, спрыгнул во двор, прошел под раскидистой грушей — дерево выглядело старым, торчали засохшие ветви — еще пара лет и Сарканд останется без замечательной достопримечательности. Вот паршивый городишко…

Стражника прирезали явно без боя — лишь небольшая рана в область печени. Но брызг крови и следов вокруг было многовато. Энди глянул вниз, с обрыва — так и есть: на нижней крыше валялась малопривлекательная куча тел. Стражники, пятеро. То-то будет утром радости владельцам нижней лачуги…

— Сы! — донесся короткий приглушенный свист.

Шуршулла затаилась на столбе забора Грушевого дома. Приглашающее указала лапкой. Энди кивнул — четвероногая шпионка шустро засеменила по забору, указывая дорогу. Рулевой отправил труп стражника к остальным усопшим и поспешил за четвероногим проводником.

Беглецы и примкнувший к ним Гру, дожидались в узком проходе между дворовых стен. Вернее, бывшая невеста дожидалась, очкастый минотавр зачарованно глазел на бухту, а юнга и боевая обезьяна увязывали стражницкое оружие.

— Зачем нам столько? — поинтересовался Энди, глядя на связку боевых копий и откуда-то взявшийся небольшой барабан.

— Нынче лучше иметь оружие, чем не иметь, — пропыхтел юнга. — Вкратце игровая ситуация такова: стража шла арестовать нас на «Заглотыше». Пришлось с ними встретиться прямо на улице. На причалах было бы многовато лишних глаз и ушей.

— По здешнему розыгрышу я понял. Но почему они шли на «Заглотыш»? Откуда страже знать? — удивился Энди.

— А они и не знают, — Гру торопливо укладывал в мешок тяжелые комки свернутых кольчуг. — Просто мы первые на подозрении. Чужеземцы, воры и нищие всегда за все отвечают в первую очередь. С чужаками в Сарканде не очень изобильно, так что о нас вспомнили немедля. Ты, видимо, не знаешь, но у князя сперли свадебные подношения. Все увели, до последней «короны». Его Светлость Смелое Солнце Сарканда безутешен и в ярости.

— Неужели все так и украли? Там же куча денег была, попросту не унести, — не поверил штурвальный, помогая завязывать мешок.

— Ух-хух! Все на нас свалили. Хамло и жулье! — возмутилась обезьяна. — Надо было и нам «коронок» прихватить.

— Там и без нас все взяли, специалисты имеются, — мрачно пробормотал юнга. — Энди, нам бы надо поспешить. Времени в обрез.

— Что предлагаешь?

Гру бросил короткий взгляд, убедился, что товарищ уже посчитал расстановку шаров…

Ситуация на игровом столе резко ухудшилась. О том, что с отрядом стражи, направленном для ареста «конгерцев» не все благополучно, в замке догадаются очень быстро. До рассвета «Заглотыш» успеет разве что выбраться из сарканской бухты — это при большом везении. И при условии, что флюка, вставшая на фарватере у выхода из порта — болтается там совершенно случайно. Следовательно, уходить нужно берегом. Что тяжело, малоперспективно и сулит почти гарантированный проигрыш: местность незнакома, срезать припортовый мыс придется через обрывы без подъемников, далее… Бегуны из большей части экипажа «Заглотыша» еще те. Нет, не вариант. Сдаться властям? Возможно, оправдают после пыток — но кого это утешит? Немой невесте и Авру даже на пытки надеяться не приходиться. Так каков вариант попытки идти на выигрыш? Он в стремительном и резком разгоне по лузам ближайших шаров.

— Дозорная флюка, — буркнул юнга, взваливая на спину мешок с трофеями.

— Предупреждаем «Заглотыша» и вплавь? Ты, я, и…? — уточнил Энди.

— И я! Ух-хух-хух, я одина тут рыбная! — поспешно напомнила мартышка, от волнения снова сбившаяся на полу-обезьяний.

— Не рыбная, а хорошо плавающая, — поправил рулевой, подхватывая связку копий.

— Все верно, но потому термины уточните. Сейчас несемся как ветер, — призвал Гру.

Беглецы поспешно выскочили на улицу…

…Оказалось все не так плохо. Было еще достаточно темно, чтобы минотавр чувствовал себя комфортно. Бегал по открытой местности он. правда, так себе — бухал ногами в «носках» исправно, но коротковатость нот задавала малую скорость. Правда, Авр забрал мешок с награбленным у стражников — на его скорость увесистый груз все равно никак не влиял. Остальные оказались легконоги: мартышку, скачущую с барабаном под мышкой, пришлось пару раз одернуть, чтобы не вырывалась вперед, про и Гру говорить нечего. Невеста тоже не подкачала впередсмотрящего грызуна, и даже не пытаясь ныть-мычать. На ней было короткое платье Манки и рулевой был вынужден отметить что у отвергнутой князем невесты весьма стройные ноги и красивые икры. Вообще властитель Сарканда оказался откровенно скудоумен: и от симпатичной и идеальной в семейном общение девушки вздумал отказаться, и Святого Зверя упустил, да еще и деньги у него украли. Сущий разиня.

неслась как лань, привычно придерживая на плече

У причалов пришлось сбросить скорость — топающий по доскам минотавр мог наделать много шума. Впрочем, до «Заглотыша» оставалось рукой подать.

Вахтенным стоял Док компанию, хотел зажечь фонарь, но его туг же остановили:

доктор порядком изумился, разглядев пополнившуюся

— Отчаливаем! Готовьтесь сразу отвалить… — юнга лаконично описал ситуацию.

— Джентльмены, да вы спятили, — растеряно пробормотал доктор. — А это точно минотавр?

— Он. Потом отклассифицируете. Сейчас никаких задержек. И учтите, сэр, — пыточные у князя весьма устаревшие, инструментарий там по слухам вообще не стерилизуют, — предупредил Энди, поспешно укладывая добычу.

Док только крякнул и принялся будить безмятежно спящего Сана. Вот тут вышла неприятность…

Гребец, продирая глаза, сел, глянул с сонным удивлением на невесту, на оценивающего барку грызуна, посмотрел на скромно молчащего Авра, на ноги минотавра и подскочил:

— Москаль⁈ В valenkakh⁈ И тут воны кляты, ахеёебнаетх…

Медлить было некогда — спросонок бесхвостого прижало крепко, того и гляди разорется на всю пристань. Энди мигнул доктору, вместе схватили больного за штаны, разом опустили за борт, головой в воду. Там активно забулькало… Рулевой обернулся к вновь прибывшим:

— Не принимайте за свой счет. Последствия болезни. Так-то он неплохой парень.

— Увы, от рецидивов никто не застрахован, — подтвердил Док.

Невеста и минотавр смотрели во все глаза и очки, шуршулла кивала с умным видом — видимо, видывала и не таких сумасшедших.

Сан перестал дергаться, выставил из-под воды раскинутые руки, показывая, что пришел в себя.

Его извлекли из воды.

— Дерьмо же сплошное, — жалобно прокашлял гребец, утирая морду. Повернулся к гостям:

— Прошу прощенья. Привидится со сна всякое.

— Ух-ху идти быстрее! — разувшаяся мартышка уже балансировала на борту барки, преисполненная жажды битв и приключений.

— Док, объясните ситуацию бесхвостому и следите за сигналом, — Энди скинул свою рубашку.

— И штаны, ух! — немедленно потребовала Манки.

— После дела посмеемся. Швабра нас подождет, — напомнил рулевой.

Обезьяна лишь ухмылялась.

Втроем пронеслись мимо спящих лодок и барок — входить в воду имело смысл с дальних, выдающихся в воду камней.

— Будем надеяться, что в бухте чуть почище, — в сомнениях пробормотал юнга.

Мартышка сиганула в воду первой, бледно сверкнув задницей. Платье она сбросила еще на «Заглотыше» — непростительно дерзкие и невоспитанные манеры, но что поделать — обстановка диктовала примитивнейшие решения.

— И когда отъесться успела? — мимолетно удивился юнга и «рыбкой» вошел в воду.

Плавали эти двое весьма недурно для существ с не-болот. Энди почти не приходилось сдерживать себя.

— Я с кормы, вы с бака, — профыркал Гру. — Как понимаю, вы успели славно сработаться.

— Уу-ух! — заверила мартышка.

Энди подумал, что юнга чертовски догадлив. При всех недомолвках и баснях о «мудрой маменьке», вот откуда мальчишке иметь столько житейского опыта? Впрочем, розыгрыш текущего фрейма требовал стремительности и философствовать попросту не оставалось времени.

Борт флюки уже можно было разглядеть в подробностях. Одно из относительно крупных суденышек княжеского флота: около двадцати пяти шагов в длину, подобие надстройки с каютой на корме, трюм, частично перекрытый палубным настилом, единственная мачта[1]. Правда, косой парус, несомый двумя реями, выглядел куда прогрессивнее примитивного парусного вооружения «Заглотыша». С таким парусом еще нужно приноровиться работать.

— Обычно человек двенадцать. Если всех на борт успели собрать, — булькнул Гру, естественно, тоже размышляющий об экипаже противника.

— Скольких их не ух-ыых? — деловито уточнила мартышка.

— Не терпится своего второго на сталь поддеть? — поморщился юнга.

Манки против обыкновения промолчала. Энди подумал, что мальчишка не так уж проницателен. Или не хочет лишний раз задевать и так сомнительную репутацию уроженки Лакупских островов. Больше одного у нее на счету, определенно больше.

— По обстоятельствам оставляем, — предположил рулевой. — Но двоих определенно стоит приберечь.

— Верно, — Гру с отвращением утер лицо — вода бухты своей чистотой по-прежнему оставляла желать лучшего. — Расходимся. Манки, помни — здесь они могут и ждать.

Пловцы разошлись-расплылись, заодно и изменив стиль плаванья. Энди большей частью плыл под водой, осторожно, без всплесков, поднимая голову. Обезьяна двигалась примерно так же — ныряя, рулевой видел ее ноги с тонкими щиколотками и поблекшими отметинами старых шрамов, ласкаемых серебром вздымающихся пузырьков. Узкая, почти рыбья спина, ореол коротких неровных волос. Кстати, плавая, мартышка ничуть не сутулилась.

Бледное пятно света от кормового фонаря флюки ложилось широкой неприятной плешью на воду, в ее мертвенной желтизне собиралась глупая любопытная черноперка. На борту пока никто не кричал, не взмахивал копьем. Спят?

Манки ушла в глубину, рулевой последовал за ней. Видел как обезьяна вновь тронула отвисшие на веревочной перевязи ножны. Все же нервничает. Или просто боится нож потерять?

Вынырнули под самым смоляным бортом, и Энди сразу услышал тихую беседу на судне:

только наливаю вторую кружку, а они — хвать за шиворот! «На борт, ишачий сын»! Вот чего это за праздник такой⁈

— Так Зверь во всем виноват. Кто знал что взбунтуется да еще на деньги покуситься?

— Зачем Зверю деньги? — засомневался третий голос. — Он и так на всем готовом: и кормят, и развлекают. Сам Смелое Солнце Сарканда ему свежую жену пожертвовал.

Моряки захихикали:

— Я бы свою старуху тоже пожертвовал. Хотя она и не кусается — нечем ей, — заметил один из опытных саркандских мореплавателей. — Зверю любая баба подойдет, даже непродажного вида.

Манки зловеще ухмыльнулась. Ободки ее зрачков светились живым золотом — редчайшим цветом в спокойном серебре здешнего мироздания — и это было красиво. Энди показал напарнице, чтобы не дурила и поднырнул под днище флюки. С другой стороны света поменьше, там поприятнее. Сейчас…

Ощутилось легкое вздрагивание корпуса корабля — юнга атаковал с кормы. Энди ухватился за достаточно высокий планширь, вскинул тело из воды. Открылась палуба бака, замершие моряки — резвая обезьяна уже сидела на борту.

— Мерроу! — пробормотал оторопевший саркандец, пялясь на маленькую грудь волшебного создания — она блестела от капель воды и жирных сточных разводов. «Мерроу» ласково улыбнулась и выхватила нож.

— Трево. — так толком и не прозвучавший крик на корме перешел в хрип — Гру решил начать со шкипера флюки. Разумно.

Энди выхватил из петли на поясе коротыш, расчетливо приложил по затылку ближайшего моряка — тот вздумал вскинуть руку на рукоять короткого изогнутого меча. Воинственные торопыги тут вообще не нужны.

Мартышка, хищно ссутулившись и помахивая ножом, наступала на троих моряков — те пятились. Один по-глупому оступился, бухнулся в неглубокий трюм, другой малодушно кинулся к борту — Манки мгновенно оказалась на его спине. Энди зацепил крюком багра за плечо третьего саркандца, кратко посоветовал:

— Сиди!

Убивать обезьяна не умела. Вернее, умела, но по-звериному. Одной лапой перехватила горло несчастного, не давая вопить, а ножевой клинок во второй лапе полосовал по человеческой спине — широко, размашисто, широко разбрызгивая кровь. Энди с грустью догадался, отчего на мостовой перед Грушевым домом оказалось так грязно.

— Ткни левее хребта, да и все, — без эмоций посоветовал юнга, уже овладевший ситуацией на корме.

Манки ткнула. С трудом освободила нож — мертвец беззвучно лег животом на планширь, медлительно сполз за борт — даже помогать не пришлось — лишь стоптанные подошвы сапог на миг задрались к луне. Обезьяна слизнула кровь с клинка.

Скорчившиеся на корточках пленные с ужасом смотрели из трюма. Оттуда долетел запах свежей горячей мочи.

— Поспокойнее, герои Сарканда, — призвал Гру. — Нам ваши руки нужны. Будете разумны — будете живы…

Юнга сигналил фонарем с кормы, Энди наблюдал как пленные ставят парус. Мартышка сидела на баке, тесно сдвинув ноги, ковыряла шершавую коленку.

— Не скобли, — сказал, не оглядываясь, рулевой. — И куртку надень. Все правильно, только грязно вышло.

— Ну, — отозвался с кормы Гру. — Теперь замывать придется. Да все одно: любой корабль ежедневного ухода требует. Да вы, парни, на нее не коситесь. Так-то она не слишком злобна, просто к ножу толком не привыкла. Все больше зубами да когтями рвет. Ну, мы-то работаем, работаем, не отвлекаемся.

— Уху-хух, — вздохнула обезьяна и принялась стаскивать куртку с ближайшего покойника.

Саркандцы заработали со снастями еще шустрее.

флюга двинулась навстречу медленному «Заглотышу», приняла с барки буксирный конец. На борт взобрался гребец, хозяйственно оглядел корабль, погрозил кулаком пленным и укорил полуголых захватчиков:

— Разве так абордажат? Нужно было нам объяснить и зайти с отвлекающем маневром. Вот подошли бы мы, тогда, етегнхще.

— Ух-ух, вы бы до утра подходили, — возмутилась обезьяна. — Следующий раз сам плывешь, покажешь.

— Я вовсе не про то, а про стратегию, — намекнул Сан и занялся делом.

Энди с юнгой спустились на «Заглотыша» и сказали несколько слов минотавру. Нужно было подумать о будущем. Авр суть идеи уловил, протестовать не стал. Шлем удалось пристроить на один из рогов, кожаную отражницкую рубаху распороли по шву — получилась куцая накидка. Слегка помогли Зверю принять важный вид снятые со жрецов нашейные цепи — с загребанием этого богатства мартышка оказалась прозорлива. Позвякивая цепями, шлемоблещущий Минотавр поднялся на борт флюги. Саркандские моряки оторопели. Захватчики почтительно поклонились величественному Дарку Сан, пихая в спины, порекомендовал одуревшим саркандцам проявлять должное уважение к Зверю и работать пошибче.

— Живей, мои верные слуги. Я спешу! — пробасил минотавр и прошествовал на нос флюги. Рядом с ним пристроилась высокомерная шуршулла.

— Пошевелись, не слыхали, что ли⁈ — прошипел юнга сборной команде.

Корабль двинулся к выходу из бухты. За кормой блекли редкие огни городских скальных ярусов — уже светало. Доктор посоветовал абордажной команде как только судно окажется в открытом море немедленно помыться чистой водой. Это верно — у Энди уже свербело между лопатками, мартышка тщетно пыталась пригладить патлы, а сдержанный Гру чесался и ругался уже практически во вдовьей манере.

флюга миновала уродливый маяк у выхода в бухту отплывающие предали водам пролива бренные тела моряков, и на этом визит в Сарканд можно было считать завершенным. О чем никто особо не жалел.

— Надо бы нам поспешить, — сказал юнга, оглядываясь на уже скрывшийся за скалами город. — Они ведь не успокоятся. Саркандский князь так же жаден, как и глуп.

Шифровка

Лагуна — Твин Кастлу

Этап операции в Сарканде завершен. Город пострадал не сильно. Хотя бескультурье здесь ужасное. Деградируют на глазах. Кстати, может вам угтыка прислать? Козлиный кефир с эффектом шампанского — довольно оригинально.

Из блокнота ^Гениальные размышления и склероза.

От неудач никто не застрахован. Взять нашу экспедицию на Марс. С самого начала все шло наперекосяк: народонаселение несознательное, рыбу готовить вообще не умеют, кактусы колючие, кругом шпики и заумные девайсы, да еще вся эта амурная история. Короче, толковое подполье организовать не удалось, замаячил стратегический тупик и угроза ликвидации экспедиционного состава. Отходить пришлось в спешке, спецназ Совета Инженеров шел за нами по пятам. Мы с Лехой прикрывали отход, патроны на исходе, я все оглохшая и практически раненая, откидываться от гадов приходилось теми золотыми сувенирами, благо я заранее пару мешков нагребла. Ничего, прорвались к полевому космодрому. Наш «яйцеобразный» набит беженцами, все кричат, орут, паникуют, красивые глаза закатывают. Пора стартовать и сваливать, но нельзя же без «последнего меткого привета». Гусев мою идею осознал, побледнел, говорит «Люда, это перебор. Ладно бы газ ядовитый, или динамитом заминировать…» Я говорю: «а они нас жалели⁈ Не боись, мы-то им выбор оставляем». Состряпала шифровку, замаскировала «дезу» как могла, бросила среди гильз…

Чего скрывать, сомневалась в результате. Все ж экспромт, под обстрелом, тут попробуй сообрази.

Недавно наведалась, проведала планетку. А всё — пусто. Вымерли. Пыльные каналы, груды бутылок, прочий мусор. Потому как истинная диверсия это вам не подрыв стратегических водяных цирков и не штучный отстрел всяких тускубов. Оставляем туземцам рецепт текилы и спокойно ждем — время и флора работают на нас.

|1] Отчего саркандские корабли именуются именно «флюгами», а не «дау» или «багала», с которыми по конструкции они более похожи, остается тайной местных корабелов.