Сводный экипаж

Глава тринадцатая Где носят корзины и подводят итоги

— Ехегвжо, совсем обезлюдело, — с некоторой грустью отметил гребец и пошел купаться.

Замечание было верно. В озерном импровизированном порту, у диковатого, связанного из принесенных волнами стволов пирса, оставался только катер. И сидящий на его леере бывший рулевой, выбравший момент поразмышлять над жизненной ситуацией.

Саркандцы отправились домой третьего дня, вчера двинулся в путь Док. «Ноль-Двенадцатый» отбуксировал врачебную флюгу в открытое море, там окончательно распрощались.

— Не передумал? — спросил Энди, хлопая минотавра по плечу — этак хлопать нравилось всем катерникам — будто живой шкаф у тебя в друзьях (ухух, да!).

— Извини, шкипер, схожу с доктором, поднаберусь классического морского опыта, — улыбнулся Авр.

— Ничего, еще встретимся. Всегда буду рад видеть тебя в ночной вахте.

Лекарская флюга уходила на юг. Давненько Док обдумывал эту идею, намекал товарищам и колебался. Что ж, человек должен заняться тем, к чему его влечет долг джентльмена и фантазия. Тем более что в данном случае эти две субстанции счастливо совпали, да и «ничейно-княжеское» судно очень кстати подвернулось. Экипаж был скромен: кроме самого Дока и малоопытного в матросском ремесле минотавра, двинуться в странную экспедицию согласилось трое саркандцев. Да, далеко не все мореплаватели княжеского флота спешили вернуться в родной город — бессемейных туда не особо тянуло, ибо грозили Сарканду беспокойные и несытные времена. Кто в ближайшее время займет княжеский трон оставалось неясным, да и с политикой-экономикой намечались очевидные проблемы. При внезапной смене власти всегда так. Док же обещал морякам скромное, но достойное жалование, да и сама идея нашла отклик в не таких уже черствых сердцах саркандцев.

Доктор Крафф, несколько смущаясь, объяснял рулевому:

— Понимаешь, она мне говорит — «Благородно, свиньи — тоже люди, спорить не стану. Но к чему искусственно сужать рамки, а, доктор? Иные дарки и натуральные человеки тоже нуждаются в квалифицированной медпомощи. Да и вообще Первая Прибрежная Плавучая Межвидовая Амбулатория-Консультация — это же звучит круто!» Я подумал что звучит на редкость глупейше, но ведь сама идея… Конечно, я не настоящий врач, но на побережье и таких как я практически нет. Сделаю что могу, возможно, удастся найти и пригласить к сотрудничеству приличного практикующего лекаря. Доходным такое ремесло едва ли назовешь, это верно…

— Насколько я понимаю, вы определенно прокормитесь, — успокоил Энди. — Тем более, леди-мадам намекнула на поддержку и одобрение идеи всесильной «Компании Нельсона и Ко»…

Да уж, мадам Лоуд успела сунуть свое миловидное оборотничье рыло практически повсюду. О ее тесных связях с «Нельсоном и Ко» догадаться было несложно, но как выяснилось, Энди многое из произошедшего за это время упустил. О многих событиях рулевому сообщили уже после бурных событий дня битвы и устранения ее последствий.

Пока экспедиция в Сарканд добывала фильтры и знакомилась с храмовыми подземельями, на озеро к шкиперу и вдове заглянули гости. Ничего особенного: зашла шхуна с представителями строителей от «Нельсона и Ко», прибыли они с сугубо мирными намерениями — искали место для возведения маяка. Судоходство у Озерного Мыса считалось опасным, редкие нездешние суда частенько садились на малозаметные коварные рифы, а компания вынашивала далеко-идущие планы по обустройству регулярного судоходства к востоку от Глорского побережья. Моряки шхуны немало удивились, обнаружив на мысу живых людей (спрятанный катер Магнус и вдова гостям не показали, хотя глорцы возможно что-то такое заподозрили).

— Приличные люди. Капитан произвел весьма приятное впечатление, такой невысокий, но вдумчивый, — рассказывал Магнус. — А кок у них… Клянусь, так и в ресторане не кормят. Меня сначала смутило одно обстоятельство. Видимо, это чистое совпадение. Шхуна называлась «Коза».

— Та самая, — пробормотал Энди. — И девица их на борту была?

— Была, — шепотом подтвердил шкипер. — Милая такая, немногословная. Не мог же я обознаться, учитывая вид корабля и его название. Да и девица на редкость прехорошенькая. Определенно, это та же «Коза».

Катерники помолчали, вспоминая Глорский порт и последнее приключение лихого храбреца Сэлби.

— Едва ли это совпадение, — указал на очевидное обстоятельство рулевой. — Тем более, раз на «Козе» оказалась и леди-мадам. Но как это объяснить? Почему она везде? Может, все оборотни друг друга знают? Вроде масонской ложи?

— Слушайте, какое нам дело до здешних дарков-масонов, даже если они существуют? — вопросила до сих пор молчавшая вдова. — Какие политические игры могут вестись здесь, у безлюдного озера и будущего маяка? Понятно, вас как подозрительных англичан выслеживали, но это и не удивительно. Британию нигде не любят, вот и… Впрочем, это уже в прошлом. Короче, наплевать мне на масонов, а тем более на оборотней. Да и вообще Лоуд не из экипажа «Козы», скорее, ее привезли консультантом вместе с инженером. Она тут руками размахивала, указывала как должен смотреться маяк на фоне холмов. Есть у тетки определенное чувство стиля и размах воображения, этого не отнять. Но мы, собственно, хотели с тобой иное обсудить…

— Дорогая миссис Хатидже, сэр, если вы желаете остаться, и уверены что так будет лучше для вас, то неужели кто-то станет возражать?

— Хати тут нравиться. И летать ей удобно. Учитывая обстоятельства… — шкипер замялся. — Скоро придет корабль со строителями. Зиму проведем в компании и при деле. К весне здесь будет стоять маяк, а маяку нужны смотрители и уход. На башню поставят новейший пузырь-фанарь. Довольно любопытная штука. Полагаю, я справлюсь с техническим обслуживанием. Мне тяжко расставаться с «Ноль-Двенадцатым», но все же… Пора.

— Катер будет сюда заходить, и я тебя отпущу в море. Но не слишком далеко! — вдова без стеснения обняла шкипера. — Так, Энди?

— Еще бы! Нужно признать, катеру не помешала бы надежная база и помощь лучшего специалиста по «компадам». Хотя и грустно с вами расставаться, сэр и мисс-летунья. Но мы обязаны до отплытия построить вам хижину!

Сложить стены общими усилиями было несложно. Поучаствовали и саркандцы, которым катерники в свою очередь помогли в ремонте потрепанных флюг, как инструментами, так и материалами. Маленькая импровизированная кузня и мастерская под временным навесом пока вполне оправдывала себя.

Накануне отплытия саркандцев собрали общий прощальный ужин. Рыбы наловили порядком — имелись сети, а минотавр перенял у моряков способ плетения верш-ухваток и, похоже, у него снасти выходили даже уловистее.

На тропинке от берега Энди перехватил у вдовы тяжелую корзину:

— Это к чему, мисс? Успеете надорваться, когда нас не будет. Хотя сейчас эти попытки вообще не к месту.

Хатидже фыркнула:

— Никогда не чувствовала себя лучше! Эй, рулевой, а ты откуда знаешь?

— Откуда же мне знать? Просто догадываюсь, — Энди засмеялся. — Я же дарк, мы мгновенно догадываемся.

— Хвастун и болтун, — нервно огрызнулась вдова. — Я и сама две недели как убедилась, а он, болотный, вдруг сходу «догадывается». Хотя я, кстати, тоже даркша, если проявлять щепетильность в вопросах происхождения.

— Ты в малой доли крови, наш Сторож тому свидетель, — вполне серьезно объяснил Энди. — Просто ты русская, Магнус — британец, и на будущих детей столь незначительное различие никак не влияет. Не стоит волноваться.

— Это ты меня утешаешь или действительно чувствуешь? — на редкость жалобно уточнила Хатидже, расчищая место на столе.

Энди высыпал рыбу и объяснил:

— Просто знаю. Как выражается всезнающая мадам Лоуд: «инстинкт земноводных безошибочен!»

— Прекрасное научное обоснование, — проворчала вдова, беря нож. — Я сразу успокоилась.

— Конечно, вы будете волноваться. Повод достойный. Но следующей весною ты вспомнишь слова безглазого болотного создания и убедишься, что твари с Болот бывают частенько правы. Впрочем, до того времени мы наверняка еще повидаемся, — Энди начал чистить некрупную реззку.

— Вот это звучит уже серьезнее, — согласилась вдова. — Если что пойдет не так, я тебе…

— Даже не подумаю пугаться, здесь заведомо верный розыгрыш шаров, — ухмыльнулся рулевой. — Хати, могу я задать вопрос? Несколько щекотливый, но он меня интересует не из пустого любопытства и не из желания поиздеваться. Хочу уточнить, правильно ли я понимаю…

— Давай-ка покороче.

— Ты чертовски привлекательная леди и умеешь летать. Так почему именно Магнус?

Вдова засмеялась:

— Сразу видно, что у вас на Болотах нет, и не было баб. Ничего вы не понимаете. Если не Магнус, то кто? Заарканить шмондюка вроде мерзкого саркандского князя или отыскать короля побогаче и потупее? Красавца-воина или могучего чреслами мага? Да на что они мне сдались? У меня одна жизнь. Не две! Я не хочу и не буду забывать начало своей судьбы и не желаю раскаиваться в душераздирающей финальной сцене.

— Шкипер так похож на твоего первого мужа? — подумав, уточнил Энди.

— Нет! Наоборот. Но я не хочу и не могу это объяснять. Просто у меня чувство: я там где должна быть и с тем с кем должна быть, — Хатидже указала ножом на откос, на озерный залив. — Взгляни: здесь будет маяк, там маленький порт. Наверху дуют прекрасные ветра, ближняя речка очень красива, а на берегах дальней реки еще не ступала нога человека. Я рожу ребенка, а если повезет, и еще двоих. Мы будем зажигать огонь на башне, приветствовать заходящие корабли, слушать матросские слухи и враки. Вечерами мы будем неторопливо заниматься любовью, а после полночи я буду летать. Потом я похороню Магнуса и стану жить дальше. Может, у меня будут любовники, а может я предпочту ворчать на детей и воспитывать внуков. А вон там будет неспешно расти поселок, он станет городом, я знаю, как его назовут. А потом, много позже, когда мне уже все надоест и меня не станет, в порт войдет корабль с яркими парусами. На нем будут счастливые влюбленные и, возможно, они захотят здесь поселиться и следить за старым маяком. Впрочем, это абсолютно неважно. Просто я хочу детей и жить с Магнусом на маяке.

— Что ж, это отличный план, — признал Энди. — Искренне восхищен. Хатидже, ты удивительно мудра и дальновидна.

— Это не я. Это мой первый муж мне все придумал, — объяснила вдова и принялась чистить рыбу.

В чем определенно была права вдова — важно вовремя остановиться и непременно у нужной лузы. Гм, поселок, а потом город. Видимо, действительно вон там — восточнее реки. Что ж, место красивое, его бы и взыскательная леди-мадам одобрила. «Мадама» — как обзывает оборотниху чрезвычайно иронично настроенный в ее отсутствие гребец.

— Ух, о чем задумался, шкипер? — с берега на корму запрыгнула мартышка. В безрукавке и тщательно ушитых и отягощенных широкими карманами (о, мода! мода!) штанах она выглядела мельче и изящнее.

— О погодах, озерах и прочем, — ответил Энди. — Тисе, говорит что завтра будет дождь, а послезавтра можно подумать и о выходе. Принесла?

Манки показала срезанную веточку: конец ее был тщательно разжеван до состояния пушистой кисточки. Редкостные кусты с столь удачными для жевания ветвями могла отыскивать лишь обезьянка, привыкшая начищать такими палочками зубы после каждой трапезы. Все ли приматы Лакупских островов обладают столь полезными гигиеническими навыками, оставалось неизвестным — Энди предпочитал не расспрашивать. Но Док перед отъездом тщательно зарисовал растение и заверил, что распространит полезное зубочистное открытие по всему побережью.

Мартышка отдала кисточку, рулевой подправил ножом «щетину» и принялся откупоривать заветный горшочек с белой краской. Катерники спустились на шаткий причал. Буквы на носу судна уже были намечены. Энди окунул в краску кисть и принял выводить первую букву:

— Итак?

— Ух, это «S». Запомнить легко — похожа на змеюку-ффу, — сообщила ученая мартышка. — А теперь ты «п» начинаешь…

Энди не торопясь закончил вырисовывать личное имя «Ноль-Двенадцатого». Манки разъясняла про знакомые и не очень знакомые буквы, потом спросила: значит ли новое имя и новый корабль?

— Еще чего! — возмутился шкипер. — «Ноль-Двенадцатый» — достойное и славное звание. Но кораблю не повредит и правильное личное имя. Как-то странно корабль все время именовать по званию.

Ремонтники подновили и старые цифры на носу корабля. Мартышка отметила что вырисовывать «2» довольно сложно — все время путается куда цифра должна повернуться башкой.

— Проблема, — согласился Энди. — Но не сомневаюсь, ты осилишь.

Кажется, она вздрогнула. Но ничего не сказала. Обезьяны дорастают до уровня, когда начинают играть в свой личный снукер-гранд. Что грустно, но, несомненно, правильно и естественно.

Утро выдалось приятно-туманным. Якорь поднял Тисе — ему следовало привыкнуть к своенравному характеру лапоногого устройства. После битвы катер обзавелся и вполне обычным якорем саркандского производства, но хваткие лапы кер считались понадежнее.

Провожающих было немного: на берегу оставалась временная хижина со свежей камышовой крышей, причальчик, у него лодка, кажущийся в сравнении с ней великаном «Заглотыш», и двое будущих служителей маяка. Хотя, возможно следовало считать уже троих? В некоторых сторонах жизни Энди чувствовал себя сущим профаном, впервые взявшим кий в руки, и это нервировало.

Старина Магнус напомнил о регулярной проверке сальников, вдова прощально подняла руку. С кормы замахали отъезжающие: Ша и шуршулла расчувствовались, да и мужчинам было как-то не по себе. Но это пройдет, стоит выйти в море. Там все пройдет. Нечего грустить.

— Маяк-то как назовете? — крикнул Сан. — И как будет зваться город?

— Зарбаган. Зурбаганский маяк! — отозвалась Хатидже.

Энди зашел в рубку и дал приветственный гудок. «Снукер» двинулся к проливу. Новый шкипер открыл металлический шкафчик и в очередном приступе сомнений уставился на содержимое.

— Надевай, не сомневайся, — посоветовал стоящий за штурвалом Сан.

— Не отвлекайся. А то на камни прямо сейчас сядем и опозоримся, — проворчал Энди.

— Есть, сэр, не опозориться!

За время катерного ремонта изобильное содержимое «сейфового шкафчика» заметно поубавилось: часть прокладок, хомутов и крепежа пошла в дело. Но оставалось здесь еще порядком незаменимых ценностей. Очки лежали поверх связки полудюймовых кранов — отличные очки, просто до неестественности удобные. Выпуклые, с темно-зеркальным покрытием, плотно прилегающие к лицу и при этом удивительно легкие. Забрав никому не нужный древний ланцет, хитрый юнга попытался искупить свою вину. В общем-то, обмен катеру был выгоден. Но доверие ценнее любой прибыли. Энди попросту не мог дружить с людьми, которым не доверял. И с нелюдьми, тоже не мог. Именно поэтому было отклонено предложение Дока идти к Свинячьему архипелагу двумя кораблями. Бесспорно, помощь нищей царице и ее несчастным «свинкам» — благое дело. Энди без колебаний отдал половину своей доли серебра доктору — плавучей Амбулатории наверняка понадобятся средства, когда корабль доберется до цивилизованных мест. Но деньги это одно, а совсем иное дело — встретиться и заговорить с Ки. Все же даже у болотных джентльменов существуют определенные представления о достоинстве.

История с Гру, конечно, иное дело. Юнга вообще не красотка, и он даже почти не лгал, а делал свое дело. Не вина мальчишки, что некий слепой дурень проиграл ему поединок. Игра есть игра. Но изумительные очки надевать все равно не хотелось.

С другой стороны, не выбрасывать же их? Команда неопытна в работе со штурвалом, «Снукер» нуждается в постоянной заботе, а пассажирам — Ша с грызуном — очень нужно попасть на восток — они ищут Очень Важную Личную Вещь и надеются на нового шкипера. Да и вообще разве не любопытно взглянуть что там дальше на востоке, за Саркандом? В сущности, очки всего лишь очки. Защитный прибор…

Стоило надеть, и мир разом стал втрое мягче и приятнее. Не ночь, конечно, но весьма и весьма. Тут юнга тоже переиграл — отказаться от удобства очков теперь практически невозможно.

— Давай, сменю.

— И то верно, — с облегчением вздохнул гребец-рулевой, уступая штурвал. — Камней тут, наихвж.

— Камни не так уж опасны. Со строителями прибудут водолазы, обозначат буями фарватер. А глубины здесь хорошие…

Дискутируя о возможностях водолазов всесильного «Нельсона и Ко», катерники вышли в море…

Двигались «малым» ходом. Сан поинтересовался отчего «волочимся», шкипер ответил, что машину лучше неспешно и с толком попроверить. Но тянуть бесконечно было нельзя. Энди взглянул на береговую череду мысов и песчаных отмелей (вполне подойдет), передал управление и вышел на палубу. Мартышка сидела, опершись спиной о пулеметную тумбу, скрестив вытянутые ноги. На туфлях красовались следы свежей починки. Шкипер подумал, что левую подметку нужно было подшить понадежнее.

Под боком Манки лежал узелок с немногочисленными обезьяньими пожитками. Сама мартышка, прищурясь, взглянула на Энди.

— Не так, — кратко сказал шкипер.

— Ух-ху, совсем не так? — уточнила обезьянка, даже не дернув носом.

— Совсем, — подтвердил Энди.

Говорили о каюте. Даже не-до-воспитанные мартышки отлично знают, что на судне нельзя брать в лапы не свое и вселяться в чужие каюты. Новый шкипер теперь занимал капитанскую конуру и Манки ждала приглашения. Но приглашения не было. Был отыгрыш к совсем иной лузе.

Она не спросила почему, и не заскулила. Уже слишком умная для этого. Просто встала и выругалась. Еще, и еще раз.

Энди молчал. Броня волшебных очков защищала глаза от света, но не от выражения на лице обезьяны. Обида всех Лакупских островов от начала здешних времен, и до… Навечная обида.

— Ладно. Не будет у меня детеныша с ночными глазами. И швабры не будет, — лапы обезьянки опускались все ниже, вот кисти свесились ниже колен — как тогда, в первые дни, когда сидела голяком на корме «Заглотыша». — Ладно. Но ты еще пожалеешь!

Она побрела к борту, ухватилась за леера — и вот тут сделала жест, от которого сердце Энди облегченно стукнуло. В следующий миг. Манки прыгнула в воду. Без излюбленного сальто и иных фокусов — скучной рыбкой вошла в воду.

— Ой! Нунх, человек за бортом! — после растерянной паузы завопил из рубки рулевой.

Катер отдал якорь — идти следом за дезертиршей к берегу было бессмысленно: отмель за отмелью, сядешь килем, если не за первой, так на следующей «банке»'. Впрочем, Энди не собирался идти к берегу — куда разумнее было уйти в каюту. Но шкипер стоял и смотрел, хотя знал, что она доплывет. Ну, еще бы не доплыла.

— Чего ты торчишь как чурбан⁈ — волновался гребец-штурвальный. — В лодку, да хватай ее, зажееисе!

— А у нас цепь есть? — пробормотал Энди. — Или ошейник?

Сан осознал и изумился:

— Но она же тебе нравится! И она это знает. Нуегнщевж, я вообще не понимаю…

— Это заметно, — согласился шкипер.

С кормы на него старались не смотреть, но все равно смотрели, Ша и грызун. Помалкивали…

Мартышка прошлепала по последней отмели, взобралась на камень и принялась выжимать рубашку. Сидя спиной к морю и упорно не оглядываясь…

Она так и упрыгала по камням, ни разу не оглянувшись.

— Дойдет, — заверил Сан. — Она ловкая, а тут, пивсенаму, недалеко.

— Дойдет. Про нож она не забыла, — сказал внимательный Тисе.

Именно. Перед леерами то самое, жизненно-нужное касание — проверка ножен.

Энди спустился в каюту. Слишком большая коробка отсека, койка, тут даже ноги можно вытянуть. Когда-то на этом тюфяке сдох позабытый лейтенант Келлог. Новому владельцу каюты сейчас тоже хотелось умереть. Но здесь пахло давно закончившимся шкиперским табаком и строгой легкостью летучих женщин. Они все сделали правильно. Высший уровень личной игры, да ух-ух.

Очки были сняты, глаза закрыты, но звуки катера никуда не делись.

— Да чего волноваться, нухна. Дойдет она до этого, как его, Зурбагана, — заверял команду гребец. — Кстати, название какое-то знакомое. Кажется, кабаку нас так назывался. Ну, то еще в позапрошлой жизни было, чтоб ее в писопу…

— Ы-ы-ыхх! — с чувством сказала Ша.

— Чего это я дебил⁈ — обиделся Сан. — Может, чего и путаю, так чего тут удивительного, вжеена. Побывала бы ты в киборгах, посмотрел бы я на тебя…

Энди заснул. На редкость крепко, поскольку неуверенность последних дней осталась в прошлом, переиграть партию при всем желании уже невозможно. Все сделано.

Проснулся шкипер уже в сумерках. Катер покачивался — ветер изменился, все шло, как предвещал ненавидящий свое проклятое научное колдовство, но отлично чувствовавший погоду. Тисе.

— Эй, на борту? Чего делаем, отчего стоим? — заорал Энди.

— Рыбу удим, — отозвался гребец. — А плыть команды не было. Да и темновато уже, чоегнпы. «Банок» кругом полно.

— Поднимай пары, хватит черноперку дразнить, — призвал шкипер, натягивая сапоги.

«Снукер» двинулся на восток, а очередная ночь спустилась совсем летняя, темная с чернильными непроницаемыми пятнами глубин и бледными, серебрящимися лунной чешуей, полосами отмель.

— Да не волнуйся ты, — Сан благоухал свежепожареной рыбой. — Дойдет она. Приютят. Там не чужие люди.

— Не нужно ее «ютить». Она свое всегда с лихвой отработает, — проворчал шкипер.

— Тем более. Вообще не пойму я тебя. Ловкая такая девка, даже почти хорошенькая, вот я бы… — гребец покосился на Энди и быстро сказал: — Спать я пошел, вженгона…

Исправно дышало котельное сердце катера, дышали волны, колыхалось над мачтой звездное небо. Тяжелый день кончился. Все было правильно, и мартышка не сплоховала, вот только опять напоследок в словах запуталась. «Ты еще пожалеешь» — это неправильно. «Жалел» — «жалею» — «буду жалеть» — вот такие свинцовые шары неспешно раскатились по игровому полю.

Ночное море жило и радовалось лету и сестрам-лунам, а катер спал. Хотя и не весь — бесшумно завалилась в рубку шуршулла, вскарабкалась к лобовому стеклу. Вместе смотрели в блистающую темноту.

— Сю, — мудро отметил проницательный грызун.

— Именно. А у нас здесь только рыба и швабра. Что мы еще можем дать?

Шуршулла согласно дернула пушистым шариком хвоста. В рыбу грызун вообще по жизни категорически не верил, а в швабру… В швабру верят все, но нельзя же выстроить на швабре все свое личное мироздание?

Будет восток и новые карты, а очертания островов и проливов на захватанных лапами, закапанных жиром и полустертых листах старых карт померкнут и забудутся. Так всегда случается. Игра сложна, но в ней есть свои нерушимые правила.