Сын соперника

Глава 15

Прошло уже несколько дней после первого разговора Велана Лаймока с Намойей Кевлереном. Впрочем, все это время Лаймок наслаждался короткими беседами с Квенион Акскевлерен.

Ну, возможно, не наслаждался, признался он самому себе. До встречи с Квенион Лаймок не так часто сталкивался с Избранными, хотя и не сомневался, что Квенион очень походит на людей своего общества.

За исключением…

Велан забарабанил пальцами по подоконнику. Он выглянул в окошко, за которым стоял один из чудесных солнечных сайеннских дней. Как прелестно. Женщины здесь очень красивы — с золотистой кожей, черными волосами и карими глазами, светящимися изнутри…

Квенион отличалась от остальных. Чем именно, Велан не мог определить с ходу. Возможно, девушка не воспитывалась Кевлеренами. Он припомнил, что Намойя пожертвовал своей первоначальной — и истинной — Избранной, чтобы выиграть первую битву за Кидан. Значит, Квенион получила свой статус уже позже. Она — новичок.

А не делает ли это ее той слабой ниточкой, за которую Велан может подергать в интересах республики и Комитета безопасности?

От солнечных лучей, падавших в окно, его кожа нагрелась. Лаймок вспомнил Беферен, жуткий зимой и не слишком веселый летом. Разница — как между сапфиром и свинцом, как между жизнью и смертью…

Хотел ли он использовать Квенион в интересах республики и Комитета безопасности?

Намойя Кевлерен не собирался возвращаться в Ривальд. Так зачем оставлять надежду на светлое и теплое будущее ради войны, холодов и столкновения с проклятой ведьмой — хамилайской императрицей Лереной?…

К чему это я, слегка испугался Велан. Покинут — или спасен? У меня все еще есть выбор. Я могу создать свое будущее сам…

В дверь постучали.

В комнату вошла Квенион.

— Его высочество дал ответ Комитету безопасности.

Девушка подошла к окну и указала Велану на судно, стоявшее в порту.

— Это ваш корабль. Капитан сказал, что уделит вам особое внимание.

— Как мило.

— Вы отплываете завтра утром.

— Послушайте, — осторожно начал Велан. — Если решение принято в письменном виде, то в посланце нет никакой нужды…

Квенион наморщила лоб.

— А как же насчет ваших обязательств перед комитетом?

Велан глубоко вздохнул.

— Я разделяю мнение его высочества по этому поводу, высказанное при нашей первой и единственной существенной беседе…

— А конкретнее?

— Комитет сделал вашему господину предложение, признав его право на трон Ривальда, подкрепленное гарантией наделения всей полнотой власти и полномочиями… э-э… необходимыми… э-э…

— … для этой цели, — закончила за него Квенион.

— Для этой цели, да. Отсюда следует, что как офицер ривальдийской армии я нахожусь под командованием его высочества и подчиняюсь его приказам…

— Его величества, — поправила девушка. — А что, если он прикажет вам возвратиться в Беферен?

Велан помялся. Он заглотил наживку прежде, чем понял, что Квенион начала на него охоту.

— В таком случае я уеду…

Девушка повернулась к нему.

— Хорошо, я доложу его величеству об изменении вашей точки зрения. Он сообщит о своем решении.

— Ваш покорный слуга, — произнес Велан и низко поклонился.

Квенион от удивления отпрянула, потом резко кивнула и вышла.

Она явно не привыкла к тому, что с ней обращаются как с Избранной, подумал Велан.

— Вам понадобится опытный офицер, чтобы возглавить армию, — сказала Квенион.

— Он умеет только корчить из себя бог весть что, — ответил Намойя. — Я знаю подобный тип людей еще по годам, проведенным при дворе. Подобные ему щенки заполонили весь дворец в ожидании новых привилегий и легкой жизни…

— Так от него совсем нет проку? Тогда я прикажу тысяцкому возвратиться в Беферен.

— Я не сказал, что от него нет проку. Если этот Лаймок неплохо держится в седле и обладает хорошей выправкой, то другие к нему потянутся. По крайней мере так будет до тех пор, пока он не проявит свою некомпетентность… Ты права, когда говоришь, что мне нужны офицеры. Мы собираемся набрать армию из местных людишек, которые не привыкли воевать сообща, да еще под чьим бы то ни было руководством.

— Они будут вам повиноваться, — сухо сказала Квенион.

— Или кому-то из Ривальда, кто думает, что повиноваться должны ему… Скажи мне, как этот Лаймок выглядит в мундире?

— Просто великолепно. Он невысок, но форма придает ему воинственности.

— Значит, мне следует принять его на службу?

— Возможно, — пожала плечами Квенион. — В конце концов, по всем законам он уже ваш слуга. Вы — единственный выживший ривальдийский Кевлерен. Вы уже король.

Намойя рассмеялся, но без особой радости.

— О, как низко пала моя семья, — произнес он, прижав ладони к своим шрамам. — Вот посмотрите. Его королевское величество король Намойя Ривальдийский…

— Не смейтесь, — строго сказала Квенион. — Вы — уже король. И создадите свое собственное королевство здесь, в Новой Земле.

Намойя встал и протянул к ней руки.

— Да, моя Избранная. Мы создадим его сами, и нам не помешают развалины старого мира…

Трудно представить свое будущее в темноте, думала Квенион, лежа на складной кровати, стоявшей в ногах у принца.

Несколько часов назад, когда они с Намойей с таким волнением обсуждали ближайшие перспективы, ей казалось, что светлое будущее вот-вот наступит. Но теперь оно выглядело далеким, как звезды в ночном небе.

В темноте, когда башню окутывала полная тишина, нарушаемая лишь шагами часовых, расставленных по периметру крепостной стены, а Сайенна засыпала, словно кошка, Квенион могла слышать, как дышит ее любимый Намойя. Это рваное отверстие, некогда служившее принцу ртом… В легких Кевлерена клокотала слизь, а когда он ворочался на кровати, то звук, издаваемый при соприкосновении кожи с простынями, походил на треск разрываемой бумаги…

Она страдала так же, как и он, нервы были натянуты до предела, воспоминания заполнялись огнем и болью. По ночам мир девушки замыкался на мучениях Намойи Кевлерена, и Квенион мечтала о том, чтобы границы ее реальности хоть немного расширились.

Постоянное откладывание будущего давало ей возможность тщательно проанализировать настоящее. Снова и снова Квенион приходила к мысли, что Намойя поправится. Во-первых, она его Избранная, которая страстно желает ему самого лучшего. Во-вторых, Сайенне нужен здоровый Намойя, который будет в полной мере соответствовать образу Кевлерена.

Квенион казалось, что иногда Намойя испытывает к ней не что иное, как любовь.

Девушке очень хотелось верить в то, что его чувства по отношению к ней стали другими. По изменившемуся поведению принца она предположила, что это уже произошло, тем более что он уже открыто и без всякого стеснения называл ее Избранной.

Велан Лаймок гадал, как решилась его судьба, пока они с Квенион не добрались до пирса, где находилась готовая к отплытию бригантина.

И тут вместо того, чтобы передать ему письмо с ответом Намойи, девушка лишь попросила молодого офицера подписать от своего имени конверт и передала послание капитану корабля, приказав доставить его лично президенту Комитета безопасности Крофту Харкеру.

Велан не смог сдержать вырвавшийся из груди вздох облегчения. Мир вновь обрел краски.

— Могу я узнать, каков ответ? — спросил он у Квенион.

— Мне кажется, вы сами уже догадались, офицер.

— Каковы теперь мои обязанности?

— Служить его величеству королю Намойе Кевлерену.

— Разумеется. Но можно поточнее?

— Поточнее? Вы когда-нибудь воевали?…

Велан растерянно огляделся, не зная, что сказать. Неподалеку начали открываться лавочки, торгующие едой и повседневными товарами. Однако там попадались и более изысканные вещи вроде ковров, посуды или дорогой одежды, хотя чаще их продавали по более высокой цене в глубине материка или в Ривальде. Несмотря на изобилие, Сайенна по своей сути пока еще оставалась пограничным городом. Как большинство пограничных городов, она отчаянно нуждалась в трех вещах — безопасности, притоке населения и налаженной торговле. Велан считал, что у Сайенны есть все шансы стать крупным центром. Возможно, со временем он станет одним из тех, кто поможет этому…

— Офицер?… — окликнула Велана Квенион.

— Нечасто… Я, конечно, сражался на границе…

— Отлично. Мы ведь отправляемся на войну.

— Мы?…

— Его величество и все его подданные.

— Я думал… я хочу сказать, что мне показалось, будто его величество не заинтересован в борьбе за Ривальд…

— В Ривальде, офицер, — сказала девушка. — Мой господин полон решимости драться за Ривальд, именно это он подчеркивает в своем письме Комитету безопасности.

Велан покачал головой:

— Мне не совсем понятны эти тонкости…

Они добрались до вершины холма и остановились, рассматривая воды залива. Судно подняло паруса и отчалило.

Я приговорен, подумал Велан, понимая, что теперь отрезан от дома — возможно, навсегда. Он связал свою судьбу с этой странной Избранной и ее хозяином, последним и, что весьма вероятно, спятившим ривальдийским Кевлереном.

Лаймок запаниковал, но быстро взял себя в руки, попытавшись сосредоточить все свое внимание на солнечных бликах, играющих на морской глади. Щеки ласкал слабый ветерок. Велан попытался представить себе свое будущее — здесь, в Сайенне и Новой Земле. Он всегда стремился попасть в круг избранных. Это — шанс… Главное, чтобы хватило смелости вцепиться за него обеими руками.

— Его величество решил вернуть Кидан, — сказала Квенион. — Казна наша невелика, и у нас не так много солдат, поскольку комитет распорядился переправить почти всех обратно в Ривальд после первой битвы за Кидан. Но мы имеем немало потенциальных союзников.

— У вас нет армии, — произнес Велан.

— Верно, нет, но это не такая уж серьезная проблема. У Кидана тоже лишь один или два батальона хамилайской пехоты и эскадрон драгун.

— Один или два батальона — и кавалерия… — повторил молодой офицер, понимая, что над его будущим уже сгустились темные тучи.

— Мы поддерживаем связь с представителями тех племен, с которыми успели поработать наши солдаты до отправки в Ривальд. Туземцы дрались на нашей стороне, а после битвы разошлись по своим поселениям, расположенным вдоль реки. Все, что им нужно, — поощрение. Поощрение — и достойный офицер, который вернет им былую уверенность в себе. — Впервые Велан заметил, что Квенион улыбнулась. — Вот то, чем вам предстоит здесь заниматься.

Квенион решила, что Велан воспринял известие о своем назначении так, как и предполагалось: с неким опасением, но без очевидных признаков трусости. Однако он не смог сдержать дрожи при слове «война»…

Возможно, Намойя был прав, когда рассуждал о его способностях. Но если Велан — избалованный придворный, то здесь, в Сайенне, он скоро почувствует себя как дома.

Нечто в этом молодом военном подсказывало Квенион, что он не так прост, как показался Намойе. Велан участвовал в битвах; к тому же офицер слишком быстро для своего возраста поднялся по ступенькам карьерной лестницы…

Впрочем, немудрено, если принять во внимание революцию. Ведь именно она облегчила молодым офицерам путь наверх, когда преданные королеве Сарре старые вояки были смещены со своих постов или попросту казнены. Тем не менее наличие в такие времена желания взять от жизни все возможное указывало на человека инициативного, уверенного в себе и прямо идущего к поставленной цели.

К тому же Квенион заметила, как Велан Лаймок смотрел на Сайенну. Он мог часами любовно разглядывать окрестности.

Девушке показалось, что между ними установилась какая-то невидимая связь, взаимопонимание. Она относилась к молодому офицеру с все большей симпатией.

После стольких лет жизни в Новой Земле у нее самой остались лишь смутные воспоминания о Ривальде, большинство поселений которого были унылыми и серыми. В ее памяти Беферен выглядел мрачно и безысходно. На секунду Квенион удивилась тому, что рассуждает о своей родине без всякого патриотизма, но тут же напомнила себе: патриотизм — привилегия приверженцев республики. Она — Акскевлерен; ее долг — следовать за Намойей, а не подчиняться прихотям так называемого Комитета безопасности, который за несколько месяцев разрушил не только монархию, но и свою собственную республику.

Квенион отправилась на кухню, располагавшуюся на первом этаже башни. Из каминных труб уже вовсю валил дым, а пекари раздавали указания помощникам. Одна девушка месила тесто; две другие помешивали рагу в медных котлах, еще одна снимала жир со свинины, а ее товарка нарезала фрукты.

— Сайвад, — позвала Квенион.

Повариха недовольно обернулась к Избранной. Это была невысокая полная женщина, выглядевшая старше своего возраста. Ее волосы и щеки всегда казались сплошь покрытыми мукой.

Сайвад пробурчала что-то по поводу того, что слишком занята и не может отвлекаться на праздную болтовню.

— Его величество просил передать, что на обед хотел бы лишь легкие блюда. Он плохо спал ночью, а завтрак оказался слишком жирным и утомил его.

Повариха опять начала ворчать — дескать, хозяину необходимо набираться сил, а блюда и так всегда легкие, зато вкусные, и никто не жалуется, потому что…

Внезапно Сайвад замолчала на полуслове и вытаращила глаза на Квенион.

— Что ты сказала? — охрипшим голосом проговорила она.

— Я сказала, что его величество хотел бы…

— Его величество?…

— Намойя Кевлерен принял титул и власть короля Ривальда.

Избранная посмотрела на девушку, месившую тесто. По своей фигуре, росту и сложению она походила на Квенион. Не совсем, конечно, но что-то в ней было.

— Отправь ее наверх с подносом, — приказала она поварихе, указывая на служанку.

Сайвад помедлила, соображая, потом кивнула.

— Самая милая из всех, это точно. Его величество решил немного размяться после обеда?…

Квенион не ответила, но, выходя из кухни, услышала, как повариха добавила:

— Значит, не так уж он и устал.

Хорошо бы еще раз осмотреть форму, подумал Велан.

Он разложил ее на кровати, восхищаясь сочетанием белого и голубого цветов, которое всегда ему нравилось. Гораздо лучше, чем скучные желто-зеленые хамилайские мундиры. Будто детские сопли, фу. Форма Ривальда — это небо и облака, море и солнце.

Лаймок представил, что отправляется на войну. Не на какую-то перестрелку на границе с Хамилаем, а на настоящее поле битвы. Увидел себя в красивом мундире, в клубах дыма от выстрелов лонггонов… а кругом оглушительно трещат огнестрелы и посвистывают пули…

Какой же я дурак, подумал Велан. Мне следовало отплыть на бригантине.

— Да, ваше величество. Я страстно желаю отвезти ваш ответ Комитету безопасности лично и как можно скорее…

Он присел на краешек кровати, изо всех сил стараясь не чувствовать жалости к самому себе. Дурное настроение? Чушь. Солдат не может пребывать в дурном расположении духа. Особенно тот солдат, что наделен такой властью и полномочиями.

К тому же где гарантии, что по возвращении в Ривальд его не отправят сражаться против хамилайцев? А на их стороне Кевлеренов предостаточно.

Нет уж, лучше находиться здесь, на другом конце света… лучше с дружелюбным Кевлереном за спиной, чем со злобным в качестве врага. Еще одно «но»: война — это не так уж и плохо. Велан боялся не битвы как таковой, но ответственности, возложенной на него.

Какая ирония, подумал тысяцкий. Человек, так стремившийся к вершинам власти, никогда не чувствовал радости от того, что посылает солдат на битву…

Велан тяжело вздохнул. Кто знает? Может, ему повезет?

Он провел рукой по мундиру.

Он выбрал правильный путь. Совершенно точно.

Пока Намойя обедал, Квенион спросила у служанки, как ее зовут.

— Боруна, ваше величество, — прошептала девушка.

Она не могла поднять глаз на Намойю, настолько отвратительными казались ей шрамы Кевлерена. Квенион взяла служанку под руку и вывела из комнаты, но при этом сама осталась стоять в дверях — на случай, если хозяину что-то понадобится.

— Я не чье-либо величество, — усмехнулась она. — Ты можешь звать меня Квенион Акскевлерен, или Избранная, или просто «госпожа».

— Ага, поняла, — выдавила служанка. — Госпожа.

Квенион внимательно посмотрела на Боруну. Девушка была немного выше ее самой, но схожего телосложения. И волосы такие же, а вот кожа — более смуглая. Кроме того, она молода и послушна…

— У тебя есть семья?

— Ага. Куча сестер и два брата. Мама и папа умерли, то есть отправились в путешествие по великому морю…

— А твоя собственная семья?

— У меня ее нет, госпожа.

— Дети?

— Нет, госпожа, — почему-то обиженно ответила Боруна.

— Моему господину требуется больше помощников. Ему нужны Акскевлерены.

Боруна испуганно посмотрела на Избранную.

— Эта должность дает огромную власть, — добавила Квенион. — Ты будешь командовать другими людьми.

— Но они убивают Акскевлеренов, — со страхом прошептала служанка.

Квенион удивленно подняла брови.

— Да? А скольких Акскевлеренов ты знаешь?

— Ни одного. Ну, кроме вас, госпожа…

— Акскевлерен — это не прислуга, запомни, — строго сказала Квенион. — Мы избранники судьбы, и нас уважают во всем мире больше, чем кого бы то ни было. Выше нас только сами Кевлерены. Конечно, ты можешь отказаться. Я не заставляю тебя становиться Акскевлерен.

Боруна кивнула на Намойю, который обгладывал куриное крылышко.

— Но он может заставить…

— Он ничего не знает о моем предложении.

Квенион устало вздохнула.

— Ладно. Большое спасибо.

— Госпожа?…

— Ты можешь идти.

— Но…

Избранная пристально посмотрела на девушку. В ответ та залилась густой краской.

— Спасибо. Возвращайся на кухню. Я сама отнесу поднос.

Намойя повернул голову в их сторону.

— Квенион?… О чем это вы там болтаете?

— Ни о чем, ваше величество, — ответила девушка. — Это просто одна из служанок.

Она бросила на Боруну одобрительный взгляд и возвратилась к своему господину.

Служанка поспешила удалиться.

— Никогда не говори со мной так, Избранная, — недовольно сказал Намойя.

— Это одна из служанок с кухни. Я подумала, что из нее вышла бы неплохая Акскевлерен, хотя она уже далеко не ребенок…

Намойя поставил на поднос тарелку с едой и задумался.

— Да. Наверное, нам все же придется набирать Акскевлеренов из местных. Признаться, об этом я пока не думал, но скорее всего из Ривальда мы больше никого не получим.

— Согласна. Как обед?…

— Не очень-то он сытный.

— Вы так устали за день… и ночью плохо спали. Я подумала, что вам лучше не наедаться до отвала.

— Понятно. Как ее имя?

— Прошу прощения, ваше величество?…

— Служанки.

— Не помню точно. Но не ривальдийское.

Намойя распрямил спину и отодвинул поднос. Квенион взяла его и поставила на край стола.

— Немного вина? — предложила Избранная, уже наливая его в деревянную кружку.

Неожиданно Кевлерен спросил:

— Ты скучаешь по Ривальду?

— Вовсе нет. — Квенион подала кружку. Намойя сделал несколько глотков. — Там слишком холодно…

— А здесь слишком тепло.

— В Кидане еще теплее.

— В Кидане жарко. Мне не слишком хочется туда возвращаться, но нужно… Кстати, как Велан принял известие о своем назначении?

— Спокойно.

— Скоро отправляемся. Больше ждать нельзя. Я хочу захватить Кидан до конца лета. — Намойя сделал еще один глоток. — Какое хорошее вино.

— Это с корабля, на котором прибыл Лаймок. Подарок от Комитета безопасности.

Намойя возмущенно фыркнул:

— Они отняли у меня все, а взамен посылают вино из погребов моей же семьи!.. За это я должен выразить им свою признательность и кинуться на спасение Ривальда от гнева Хамилая?! — Он тяжело вздохнул. — Я устал. Очень устал. Но нам нужно столько сделать…

Квенион взяла кружку из его рук.

— Отдыхайте. Я вернусь попозже, когда стемнеет и в башне станет поспокойнее. Тогда мы еще поработаем.

— Да, я немножко отдохну. Я так устал… — Кевлерен повернул голову к Избранной. — Возвращайся поскорее. Я так привык к тебе, Квенион. Без тебя мне плохо и трудно.

Незадолго до сумерек Боруна поднялась к комнате Избранной и тихо постучалась.

— Заходи, Боруна, — ответила из-за двери Квенион.

Служанка замерла в нерешительности. Она уже собралась развернуться, броситься прочь, чтобы никогда больше не возвращаться сюда, но тут дверь распахнулась.

— Не бойся, — мягко сказала Квенион.

— Как вы узнали, что это я? — нервно пробормотала Боруна.

Избранная улыбнулась.

— Здесь нет никакой магии. Я знала, что ты вернешься. Ты не из тех, кто упускает свой шанс. Ты смелая и очень работящая.

— Да, — не без гордости ответила служанка. Часть ее страхов улетучилась.

— Ты решила подумать над моим предложением, — понимающе сказала Квенион.

Боруна нерешительно кивнула.

— Тогда садись. Я расскажу тебе, что значит быть Акскевлереном, об обязанностях и привилегиях, о принадлежности семье Кевлерен…

— Я буду принадлежать семье?… — широко раскрыв глаза, спросила Боруна, усаживаясь на стул, который ей пододвинула Квенион. Сама же хозяйка комнаты примостилась на краешке стола.

— Это и значит быть Акскевлеренами. Некоторые скажут, что мы — рабы, но это неправда. Мы — единая семья. Мы принадлежим своему хозяину так же, как дети принадлежат отцу.

— Я этого не знала…

— А ты знала, что Акскевлерен, хоть раз доказавший преданность хозяину, может достичь самого высокого положения, получить власть и силу? Я знавала Акскевлеренов, которые по важности и мощи были равны королям.

— Нет, я не слышала об этом…

Квенион пристально посмотрела на девушку. Та невольно поежилась.

— Не выпьешь ли немного вина?

Не дожидаясь ответа, Квенион налила служанке из бутылки, стоявшей на столе. Девушка взяла чашку, но ее руки так тряслись, что она расплескала половину содержимого.

Все же кое-что осталось. Боруна осторожно отпила глоточек. Вкус был великолепный. Гораздо лучше местной ужасной кислятины.

— Ривальдийское, — сказала Квенион. — Я сама оттуда. Ты знаешь, где это?

— Очень далеко, за океаном…

Квенион начала рассказывать ей о своем доме, о холодных землях и промозглой погоде. Ее голос звучал завораживающе.

Через несколько минут подбородок Боруны упал на грудь, а руки повисли словно плети. Чашка выпала из ладоней и со стуком ударилась о каменный пол.

Квенион подождала часок, пока полностью не уверилась в том, что посторонних в башне не осталось, а ее постоянные обитатели разошлись по своим комнатам. После этого она подхватила спящую девушку и осторожно понесла ее в комнату Намойи, находившуюся этажом выше.

На минуту Избранная остановилась, прислушиваясь к дыханию спящего Намойи, которого она ранее опоила тем же сонным зельем, что и Боруну. Затем резким движением Квенион подняла служанку и положила ее на кровать рядом со своим господином.

За окном стояла непроглядная тьма. Ветра не было. Словно сама ночь ждала того, что будет дальше.

Велан знал, что в эту ночь не заснет. Лежа на кровати, он смотрел на узкую полоску неба, видневшуюся из окна. Молодой офицер пытался думать о звездах, о маленьких бриллиантовых точках на небе. Интересно, а что они есть на самом деле?… Однако разум его постоянно возвращался к мыслям о будущем, которое казалось теперь жутким и кровавым. Как глупо беспокоиться об этом сейчас. Будь что будет. Он уже ничего не может поделать. Просто смотри на звезды, тысяцкий.

… звезды. Сумеет ли птица долететь до них? Или это — огни рая, в который некогда верили его предки?… Рай уже не казался Велану чем-то невозможным, особенно по сравнению с тем, что ему предстоит. Прорываться с боями через весь материк вместо того, чтобы сидеть на теплом бережку залитой солнцем бухты, попивая вино и наслаждаясь свежей выпечкой.

Прекрати! — приказал он сам себе.

Звезды. Смотри на них.

Кто-то — Велан не помнил, кто именно, — однажды сказал, что звезды — результат использования Сефида Кевлеренами. Остатки магии или что-то в этом роде, реакция неба, подобная аллергии, появляющейся на коже. На некоторое время Лаймоку показалось, что эта мысль очень здравая и что все так и произошло. Но тут же он припомнил строки одного из поэтов, написанные еще до того, как Кевлерены внезапно, словно шторм, налетели из-за южных гор.

Хотя, возможно, Кевлерены играли с Сефидом еще за тысячи лет до того, как решили завоевать все окружавшие их народы?…

А если они вымрут, исчезнут ли звезды?

Вымрут? Они?… Уж он-то наверняка не доживет до такого времени.

Намойя начал понемногу приходить в себя. Квенион поняла, что и Боруна скоро очнется. Ей нужно сделать выбор.

Ждать больше нельзя.

— Сейчас — или никогда, — тихо прошептала она, надеясь, что эти слова придадут ей больше уверенности в себе. Однако смелость покинула девушку.

Нет, не смелость, уверенность. Она не была уверена, что ее план сработает, а от него так много зависело. Будущее Намойи, ее будущее. Будущее Ривальда в Новой Земле.

Господин заворочался на кровати. Квенион шагнула к нему, движимая жалостью. Подойдя к кровати, она посмотрела на Кевлерена. Сердце в груди заныло.

Девушка бросила взгляд на Боруну и испытала похожие чувства.

Но жертва просто необходима. Смерть служанки мало кого тронет, но может принести радость и облегчение ее народу.

Квенион было трудно решиться. Однако большая часть работы уже проделана, отступать поздно… Она — Избранная, а Избранная не может пренебрегать своими обязанностями по отношению к господину.

Девушка присела на корточки возле кровати. Намойя потянулся и зевнул. Действие зелья подходило к концу, но Кевлерен все еще находился в полусне, в мире, где мечты обретают формы и цвет, где разум сполна отдается самым страстным желаниям, не отдавая себе в этом отчета.

— Мой господин, — прошептала Квенион ему на ухо. — Я пришла, как вы просили. Все готово…

Она коснулась его лба.

— Я готова к жертве.

— Не-е-ет, — простонал в ответ Намойя, все еще находясь в мире иллюзий, в который вторгся голос Квенион. — Только не это!..

— Я готова, — продолжала нашептывать ему девушка, поцеловав бровь над пустой глазницей. — Я люблю вас больше собственной жизни.

— А, Квенион, — мягко произнес Намойя. Голос его звучал так, будто доносился издалека.

Интересно, что видит принц в своих мечтах, подумала девушка, но тут же залилась краской, осознав, что он назвал ее имя, а не Тендж, своей первой Избранной.

Она полностью заняла ее место в его сердце.

— Я не могу жить с вами так, как сейчас, ваше вел… Квенион оборвала себя на полуслове, испугавшись, что, сказав «ваше величество», она вернет Намойю к действительности.

— Ваше высочество, мне нет жизни, если ваша жизнь — лишь одно название…

— Не-е-ет…

— Я готова.

Квенион затаила дыхание, надеясь, что он поверит в эту ложь.

— Как договорились. Время пришло. Вы нужны Ривальду. Вы нужны вашей семье. Исцелите себя. Используйте Сефид.

— Нет. — Голос стал громче и увереннее. — Нет!..

Квенион взяла его руку и положила на теплую шею Боруны.

— Я люблю вас, ваше высочество. Я не могу жить, если вы останетесь таким. Разрешите мне доказать вам свою любовь и преданность…

Намойя затряс головой. Его левая рука запуталась в простынях, а правую принц стремился отнять от шеи девушки. В это время Боруна застонала. Сейчас, приказала себе Квенион.

— Сейчас, — громко повторила Избранная. Ради спасения Намойи…

— Сделайте это!..

Она взяла его правую руку и нащупала под ногтем маленькую иголочку.

— Обладайте, мой господин!..

Квенион воткнула иголку в яремную вену Боруны. На острие появилась капелька крови.

Когда девушка вынула иглу, капля превратилась в тонкий красный ручеек, который становился все обильнее.

— Да, — простонал Намойя. — Сейчас…

По спине Квенион пробежали мурашки. Дыхание превратилось в морозное облачко.

Сначала Велан даже не заметил, каким холодным стал воздух в комнате.

— Если я все правильно рассудил, — пробормотал он себе под нос в полной темноте, — то шансы мои здесь, в Новой Земле, гораздо лучше, чем дома, в Ривальде…

Лаймок начал загибать пальцы. Мизинец.

— Во-первых, вероятность выжить в борьбе с хамилайской армией меньше, значительно меньше, чем в маленькой войне Намойи…

Он подумал немного и загнул безымянный палец.

— Во-вторых, даже если бы я выжил в войне с хамилайцами, то мой пост в оккупированной стране не был бы достаточно значим…

Велан прислушался к звукам собственного голоса. Убедительно.

— В-третьих, мои шансы на блестящую карьеру в Сайенне крайне высоки… В-четвертых, я буду третьим по значимости человеком в колонии после Намойи и Квенион…

Он помахал большим пальцем, пытаясь придумать, что бы поставить пятым, но не нашел ничего лучшего, как громко заявить в пространство, что в Новой Земле теплее.

Велан уже почти убедил себя в том, что все складывается как нельзя лучше, как вдруг подскочил будто ошпаренный, свалившись с кровати.

Латунные пуговицы на его мундире излучали голубое сияние.

Лаймок встал на ноги, лихорадочно пытаясь припомнить, где он видел подобное и что это может означать.

Только одно…

Он попятился, чувствуя, как волосы на затылке встали дыбом. Его охватила паника.

Тут Велан услышал крик. Звук, проникавший сквозь камень, поднимался все выше и выше, а потом исчез, как исчезает буря в море, оставив после себя полное безмолвие.

Мужской голос.

Голос Намойи Кевлерена.

Колени Велана затряслись. Он попытался успокоиться и одеться, но руки не слушались его. Снизу послышались встревоженные голоса.

— В чем дело? Что происходит? — боязливо выкрикнул кто-то — очевидно, стражник.

Велан, сам удивляясь тому, что делает, открыл дверь и прокричал:

— Всем оставаться внизу!..

Голос его дрожал, но никто не рискнул подняться по ступенькам.

Заправляя рубашку в штаны и глубоко дыша, чтобы успокоиться, Лаймок влетел на верхний этаж и постучал в дверь Намойи. Раздался странный звук, похожий на свист ветра, однако никто не ответил. Велан постучал, позвав Кевлерена по имени. Тишина.

Велан распахнул дверь и остановился. Смелости шагнуть в комнату у него не хватило.

Темно. Тени на кровати… несколько. И кровь — на стенах и в воздухе. Маслянистая. Цвета меди.

— Ваше величество?…

— Он в безопасности, — слабо произнес полузнакомый голос. — Я сейчас…

Зажглась спичка. Велан увидел бледные лица, потом услышал частое и тяжелое дыхание.

Непонятный звук привлек его внимание. Лаймок повернулся к окну. Это жужжали железные решетки, на которых дрожало голубое пламя.

Свет фонаря озарил комнату. Велан перевел взгляд от окна на кровать и увидел Квенион. Девушка сидела, широко раскрыв глаза и судорожно хватая ртом воздух.

— Что… — пробормотал молодой офицер. Это было все, что он смог произнести.

— Все в порядке, — ответила Квенион, с трудом поднимаясь с кровати.

Как только она встала, фонарь осветил ее. Велан заметил, что она вся в крови.