Сыны мести

Глава 8

Халлвард, конечно, тоже понял, кем был наш гость. Великан с опаской покосился на посох начертателя: черепа животных часто использовали колдуны для создания нитсшеста — палки, с помощью которой можно было навести страшное проклятье. Это умели делать лишь сильные колдуны. И Халлвард наверняка опасался, что ярл Свейн мог нанять начертателя, чтобы тот навёл проклятье на соперника.

— С миром ли ты пришёл, мудрейший? — Кровавый Топор шагнул вперёд, опустив оружие. Решил не злить без повода. И правильно.

Начертатель остановился, снял капюшон и пристально вгляделся в наши лица. Я без стеснения пялился на гостя, поражённый его необычной внешностью. Ему было не меньше пяти десятков зим — почти старик по нашим меркам. Он оказался высоким и худым, но был крепок и широк в плечах. По бритому черепу и рукам вились хитроумной вязью рунные татуировки. Суровое лицо колдуна было словно высечено из камня — черты грубые, резкие. Один глаз начертателя сверлил Халлварда, второй скрывался под кожаной повязкой. Всю левую сторону лица от темени до подбородка и даже шеи пересекал уродливый старый шрам. Видимо, из–за него колдун когда–то и лишился ока.

— Я Ормар Эйнарссон из Бьерскогга, — наконец представился гость и перевёл взгляд на меня. — Пришёл забрать свое. Ты Хинрик?

Я кивнул.

— Да.

— Гутлог просила, чтобы я взялся тебя учить. И я ждал твоего появления. Но два дня назад руны сказали мне, что ты в большой беде.

— Уже нет, — поспешил заверить я. — Всё разрешилось.

Ормар–колдун снова обратил взор на Халлварда.

— Всё только началось. Тебе нужно уходить отсюда, Кровавый Топор. Отдай мне мальчишку и уводи людей.

Великан подался вперёд и понизил голос, чтобы остальные мятежники их не слышали.

— Что ты видел, начертатель? Что говорят руны?

— Твой враг получил поддержку старшего правителя, и в эти земли идут воины по ваши души. Много воинов. Если хочешь жить, уходи. Сейчас вам их не одолеть.

— Знаешь, когда они будут здесь? — шепнул Кровавый Топор.

— Собираются напасть на рассвете. О твоём лагере им известно. Больше я ничего не увидел. Руны говорили о Хинрике, а не о тебе.

Халлвард мрачно кивнул.

— Я благодарен тебе за предупреждение, Ормар Эйнарссон. Будь моим гостем, поёшь и отдохни с дороги. И у меня есть вопросы к богам.

Начертатель снял с пояса мешок.

— Руны ответят на них. Веди.

Халлвард развернулся, знаком велел людям возвращаться к работе и повёл начертателя в пещеру. Я неторопливо шёл следом, не зная, куда себя деть. Да и хотелось быть ближе к колдуну и услышать его речи. К нам на Свартстунн порой заглядывали начертатели, но Гутлог не разрешала мне с ними разговаривать, поэтому я знал о них немного. Жаль, что она как следует не подготовила меня к встрече с наставником.

Кровавый Топор проводил колдуна в пещеру и окликнул меня.

— Подкинь дров в костёр и накорми гостя, если тот голоден. Скоро вернусь.

Я направился в дальний угол за хворостом. Подбросил дров, постелил еловых веток для тепла и подал начертателю мех с водой.

— Есть не хочу, — сказал Ормар, когда дело было сделано и огонь как следует занялся. — Сядь рядом, Хинрик.

Я подчинился, хотя и не без опаски. Начертатели всегда немного пугали, но этот Ормар оказался поистине жутким. Тем временем колдун снял с пояса нож и протянул мне.

— Дай крови. Это поможет мне увидеть.

Кровь лежала в основе всего: жизни, смерти, колдовства. Кровь служила жертвой, кровью смывались преступления и позоры, кровью покупались блага. Кровь проливалась, кровь уходила в землю, и земля ее впитывала, чтобы родить нам пищу. Гутлог много рассказывала мне о колдовстве мужей, и я знал, что большая его часть свершалась именно на крови. Не зря же мне дали особый нож. Но мало было знать руны и уметь их резать. Куда важнее для начертателя оказалось умение приносить жертвы и взывать к богам.

Я порезал левую ладонь, как ранее делал Халлвард.

— Глубоко не секи, — предупредил Ормар. — Сейчас много не нужно.

Из пореза выступило несколько капель крови. Начертатель схватил меня за руку и принялся водить по моей ладони узловатым пальцем, рисуя непонятные узоры.

— Ты из Химмелингов, вот как… Но твой бог — не Химмель. На тебя обратил взор сам Вод.

— Не только он.

— Вижу, — хрипло отозвался колдун. — Ты — Дитя мести, Хинрик. У твоей судьбы дырявое полотно.

Я тряхнул головой.

— Не понимаю.

— Поймёшь, когда сможешь видеть. Гутлог очень за тебя просила, и сейчас мне ясно, почему. — Он отпустил мою руку. — У тебя уже есть свои руны?

— Да, сам резал. И я умею вязать заклинания из двух первых рядов.

Ормар снисходительно улыбнулся. Из–за шрама улыбка вышла кривой. Видимо, та страшная рана в своё время повредила мышцы на лице.

— Ничего ты ещё не умеешь. Это поправимо, если будешь внимать и делать всё, что я говорю. Дар у тебя определённо есть, но какой силы, ещё не знаю.

— Гутлог учила меня, но предупреждала, что этого мало. На Свартстунне другое колдовство, и оно мне чуждо.

— Надеюсь, старуха не заставляла тебя жрать вороньи ягоды? Хотя и ладно. С твоими умениями разберёмся позже, будет время. — Начертатель убрал нож и кивнул на огонь. — Я передумал. Хочу поесть. Дай мне рыбы.

— Есть похлёбка.

— Ну так неси. И сам поешь. Впереди трудные дни. Дорога через лес сложна.

Я пошёл к женщинам и попросил две плошки. Одна из них — возможно, жена мятежного хускарла — наградила меня суровым взглядом.

— Ты привёл сюда колдуна, — сказала она. — Мне это не нравится.

— Мы скоро уйдём.

— Поторопитесь. Вы пугаете людей.

В лагере стало шумно. Видимо, Халлвард передал предупреждение начертателя и заставил всех сниматься с места. Кто–то спорил о том, что делать с лодками. Кто–то бранился, сматывая ещё не высохшие сети. Коли и Броки растерянно бродили по лагерю, лишённые дела.

Похлёбка оказалась жидкой, но всё же на поверхности плавал ценный жир. Чем толще плёнка, тем сытнее. Сейчас я очень жалел, что погибли мои припасы. Не помешало бы накрошить в варево хлеба да сушёного мяса, а просить всё это у местных женщин я постеснялся: они мне не доверяли.

Я как раз подал Ормару дымящуюся плошку, когда в пещеру вернулся Кровавый Топор.

— Оставь нас, Хинрик, — приказал он и сел у огня. Начертатель кивнул.

— Иди, собирайся.

Конечно, мне никуда не хотелось уходить. Я предполагал, что сейчас Халлвард попросит колдуна разложить руны, и тот расскажет ему о будущем, о друзьях и врагах, о полотне судьбы и тонких нитях в нём. Мне очень хотелось хоть одним глазком подглядеть, как посвящённый начертатель творит своё таинственное ремесло. Но упрашивать не стал. Вместо этого отошёл к выходу из пещеры, взял свою миску с уже остывшим варевом и принялся хлебать его, то и дело поглядывая на две фигуры у очага.

Я увидел, что Халлвард передал начертателю что–то маленькое и блестящее, может монету или кольцо. Колдун протянул хускарлу нож, тот порезал ладонь. Ормар бросил на землю руны, а великан окропил их своей кровью. Отсюда я не мог разглядеть положение, которое приняли знаки. Видел только, как хмурился начертатель, разгадывая послание богов. Видел и беспокойство на лице вождя. Они о чём–то тихо разговаривали, и я не мог разобрать слов.

Похлёбка кончилась, я допил остатки и пошёл к берегу отскрести посудину песком. Там меня поймали братья.

— Так это твой наставник? — Коли кивнул в сторону пещеры.

— Да.

— Значит, ты не лгал, — сказал Броки. — Вождь приказал готовиться к уходу.

— Да, я слышал.

Броки помрачнел сильнее прежнего.

— Мы не успеем попрощаться с Вермаром. Должны же были сложить костёр, провести обряд… Но если мы уйдём сегодня днём, то что же станет с братом?

Мне было понятно горе Броки. В наших землях верили, что умерший отправляется в царство мёртвых, чтобы прожить там жизнь куда более длинную, чем земная. И в этот путь провожали с почестями, дарами и обильной тризной. Мы верили, что в подземном мире душа живёт так же, как и здесь, поэтому старались снарядить умершего в дорогу всем необходимым. Люди побогаче забивали лошадей, коз и собак, чтобы мёртвого окружали любимые животные. Мы наряжали своих покойников в лучшие одежды, давали им в путь самый сладкий мёд и крепкий эль. Мы клали на костры воинов их верные мечи, щиты и топоры. Женщинам давали инструменты и украшения. Иногда убивали и рабов, чтобы у мёртвого был помощник на той стороне. Прощание сопровождалось пирами и застольями, куда приглашались скальды, родня и друзья.

Смерть требовала не меньшего торжества, чем свадьба. Оставить мёртвого без последних почестей означало навлечь великий позор на его родню и вождя. Но если начертатель был прав, то Халлварду следовало в первую очередь думать о живых.

— Я могу провести обряд, — внезапно предложил я Броки. — Не знаю, куда уведёт вас Кровавый Топор, но вряд ли мы с Ормаром отправимся вместе с вами. Я всё объясню учителю. Дело важное. Он не должен отказать.

— Нет. Вермар — наш брат. Мы опозорим его перед Гроддой, если не сделаем все сами.

Я пожал плечами.

— Гродда справедлива и милосердна. Так мне рассказывали на Свартстунне. Я знаю жриц, что ей служат, и они никогда не говорят о Гродде как о жестокой богине. Она всё поймёт.

Броки колебался. Я взглянул на Коли. Младший казался мне более ведомым.

— Вермар погиб, чтобы вы жили, — сказал я, глядя ему в глаза. — Не глупите и не делайте его смерть напрасной. При жизни он был моим врагом, но сейчас он мертвец. Будь уверен, я воздам должные почести Вермару.

— А ты точно сделаешь всё правильно? — спросил младший.

— Со мной будет начертатель. Он не даст ошибиться.

— Странно плетётся полотно, — тихо отозвался Броки, глядя на море. — Ты, Хинрик, выходит, уже дважды нам помогаешь. Сначала отдал нас Халлварду, теперь обещаешь заняться братом… Зачем ты это делаешь? Я совсем не могу тебя понять.

— Могу — вот и делаю, — коротко ответил я. Ответа и сам не знал. Просто я чувствовал, что так было правильно. Может меня вели сами боги. Может Гутлог так долго вдалбливала в мою голову наши традиции и порядки, что я начал жить и дышать ими. Или же просто я ещё не успел ожесточиться.

— Я буду очень тебе благодарен, — наконец согласился Броки. — Если Халлвард уведёт нас до заката, надежда лишь на тебя.

— Всё сделаю, — пообещал я и сполоснул пустую плошку. — Только соберите вещи, которые нужно положить на костёр.

Я направился обратно к пещере, надеясь подглядеть за колдовством Ормара. Но увиденное меня разочаровало: гадание закончилось, и теперь мужи просто беседовали у огня. Лицо Халлварда озарилось надеждой, в то время как начертатель хранил задумчивость. Кровавый Топор снял с запястья несколько витых серебряных браслетов и передал колдуну.

— Уверен? — спросил его начертатель. — Обратной дороги не будет.

— Уверен.

— Хорошо. — Ормар убрал браслеты в один из мешков на поясе. — Жди, пока луна располнеет, а потом умрёт. И когда она исхудает полностью, ты увидишь плоды.

Кровавый Топор кивнул. Я поставил плошку к другой посуде и намеренно громыхнул ею, чтобы они меня заметили. Оба мужа обернулись ко мне.

— Ну что, Хинрик. Теперь я точно знаю, что ты был прав, — сказал великан. — Мы уходим днём. Отсидимся в лесах на севере.

— Так вы тоже идёте в Бьерскогг? — с надеждой спросил я. Компания воинов была бы кстати.

— Да, они пойдут на север, — подтвердил начертатель. — Но мы не с ними.

Я подошёл к очагу и обратился к мужам.

— У меня есть просьба.

Я рассказал Ормару о мертвеце и обещании, которое дал его братьям. Казалось, это ему не понравилось.

— Ты уже провожал мёртвых?

— На Свартстунне. Участвовал в обрядах, когда умирали наши женщины.

— Здесь всё будет иначе.

— Понимаю, но кто–то должен заняться мертвецом. А людям Кровавого Топора задерживаться нельзя.

— Это верно, — сказал колдун. — Но и ты взял на себя большую ответственность. Юнцу вроде тебя ещё рано справлять такие обряды.

Я робко улыбнулся.

— Но у меня есть ты, начертатель.

Ормар нахмурился, отчего его лицо ещё больше стало походить на старый камень.

— Прежде, чем обещать что–либо кому–либо, сперва проси разрешения у меня. Халлвард рассказал о тебе и твоём милосердии на судилище. Я понял, что ты берёшь на себя слишком много не из тщеславия, но по доброте сердца. Сейчас я прощаю тебя, но это в последний раз. Ты отныне мой ученик и шагу не смеешь ступить без моего одобрения. У тебя не должно быть своей воли.

— Прости, начертатель. Я лишь хотел помочь.

Ормар тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

— Чую, натерплюсь ещё с тобой. Идём, покажешь вашего мёртвого.

Халлвард увёл людей, когда солнце перевалило за полдень. Тонкий ручеёк людей взобрался по тайной лестнице и исчез за деревьями на вершине утёса. Несколько человек ушли на лодках до Фисбю — пополнить припасы, собрать слухи и, быть может, даже взять новых людей. Одну лодку нам оставили. Для Вермара.

Лагерь опустел, и теперь лишь ветер гулял по внезапно ставшей неуютной бухте. День заканчивался, солнце клонилось к западу. Ормар решил, что мы переночуем здесь, но уйдём ещё до рассвета. Людей ярла он не боялся, но встречаться с ними не желал.

Я работал над погребальной лодкой. Напевая выученные на Свартстунне священные речи к Гродде, сооружал для Вермара постель из сухих веток и еловых лап. Ормар помог мне обмыть тело от ран, и я нарядил бывшего врага в свою сменную рубаху. Другой роскоши предложить не мог. Мы уложили мертвеца в лодку, дали в руки его топор. Броки оставил для него нож, чтобы брат смог охотиться и разделывать зверя в царстве мёртвых. Жены мятежников смилостивились и дали ему с собой еды: несколько сушёных рыбин и даже немного мёда в сотах. Коли сокрушался, что не успел вырезать для Вермара лук, но я надеялся, что Гродда даст мертвецу всё необходимое после перехода.

Наконец, когда с приготовлениями было покончено, настал черёд начертателя.

— Помогай мне, — приказал он.

Ормар насобирал на склоне траву бессмертника для подношения Гродде. Жёлтые цветки ещё не успели распуститься, но я поместил букет на грудь покойника.

Начертатель достал из мешка небольшую глиняную чашу, рассёк себе палец и выдавил в сосуд немного крови, а затем передал мне.

— Теперь ты.

Я воспользовался подаренным ножом и повторил действия начертателя. Ормар пел древние песни, и я чувствовал в них силу. Казалось, его воззвания и правда доходили до ушей богов, потому что ветер стих, чайки перестали орать, и даже воды моря успокоились.

Колдун наклонился к носу лодки и вырезал на нём вязь из нескольких рун.

— Это имя Вермара, чтобы Гродда и её слуги узнали и приняли его, — пояснил он. — Дай чашу.

Он окунул палец в кровь и стал окрашивать вырезанные руны, проговаривая вслух каждую, а затем накрыл сухой ладонью вязь и прочёл воззвание к Гродде, прося её встретить новую душу. А затем подошёл к противоположному концу лодки и нанёс ещё один рунный знак.

— Это знак, что разорвёт связь Вермара с миром живых и не даст ему вернуться.

Ормар окрасил нашей и эти руны, прочёл заклинание и вылил остатки крови на дно лодки.

Я откупорил мех с элем, который достался нам от Кровавого Топора, и мы сделали по глотку, а оставшееся тоже вылили в лодку — то был дар Гродде. Тризна у нас получилась бедная, но я надеялся, что Вермар не рассердится.

— Теперь он готов.

Начертатель отошёл к костру и вернулся с несколькими горящими прутьями. Я толкнул лодку в море и продолжал тащить, пока не оказался по пояс в воде. Ормар положил горящие прутья на хворост, и огонь мгновенно занялся. Мы навалились и изо всех сил оттолкнули Вермара в море. Ветер дул от берега, он тут же подхватил горящую лодку и медленно понёс к горизонту.

— Можешь вырезать первую руну из третьего ряда, — сказал Ормар, провожая взглядом Вермара. — Сегодня ты приблизился к смерти и почтил ее. Режь руну Грод и ходи с ней несколько дней, познавая всё, что она тебе покажет. И готовься к дороге. Спать будем мало.

— Пойдём через Фисбю? — спросил я, надеясь, что мы ещё сможем догнать Халлварда.

Начертатель покачал головой и наклонился к воде, чтобы смыть кровь с чаши.

— Нет. Мы идём в Эрхелл. У меня появилось дело к ярлу Свейну.