Таинство пищепринятия. Майя

Глава 9 Преступления против пищевой неприкосновенности

Когда Майя вернулась из унитазной комнатушки, заказ сумасшедшей мамаши был уже готов и дожидался на стойке.

Пожелтевшие от масла ломтики и без того не самого полезного овоща лежали горкой на круглой форме «тарелке», рядом с ними выдавили из пластиковой бутылочки ужасающий соус «кетчуп». Майя уже успела убедиться раньше, что нарисованных на этикетке помидоров в нём считай, что и нет, субстанция состояла из сплошных химических соединений. Если бы в реальности кто-то дал даже не маленькому ребёнку, а почти совершеннолетнему подростку подобный соус, началось бы оправданное уголовное преследование, повлёкшее гарантированный тюремный срок! А ребёнок, разумеется, требовал бы реабилитации — ведь после такого он станет удовлетворяться стандартными наборами, да и просто готовую взрослую пищу захотел бы постоянно сдабривать подобными дикими и вызывающими быстрое устойчивое привыкание составами!

Когда Майя была маленькой, в деревне, где жила двоюродная сестра отца и куда Майю иногда привозили летом, произошло шокирующее преступление. Оказалось, что одинокая пенсионерка, живущая через четыре дома от родственников Майиной семьи, сошла с ума. Она готовила пирожки с овощными и фруктовыми начинками, добавляя в тесто наркотики, и угощала ими соседскую детвору, а сама бесстыдно смотрела, как они употребляют эти кошмарные изделия в пищу. Позже, во время расследования, выяснилось, что она и одинокой-то стала именно из-за того, что совершала ненасильственные преступления против пищевой неприкосновенности собственных внуков!

Как шептались потом в деревне, дочурка её сына так и не смогла оправиться, её жизнь пошла по наклонной, и в итоге бедняжка совсем опустилась и стала общественной кухаркой в низкопробном публичном доме питания.

Майе хватило ума и воспитания, чтобы не попробовать соседский пирожок. Хотя он пах диковинно и волнительно, как она в жизни своей не нюхала. От этого удивительного аромата что-то странное приключилось во рту, его наполнило аномальное количество слюны, испугав маленькую Майю. На самом деле её, тогда семилетнюю, спасло то, что старушка хотела, чтобы угощение обязательно употребили при ней. Необходимость оголиться перед посторонней бабкой стала для Майи непреодолимой.

Возвратив пирожок и побежав домой, она ещё долго ощущала на пальцах жирные следы, продолжавшие пахнуть тем будоражащим ароматом. Тесто сочилось жиром. Прямо как эта картошка для несовершеннолетнего мальчика.

Сумасшедшую старушку определили в итоге в психушку, где она и скончалась. Экспертиза установила её полную невменяемость. Пострадавшие дети лечились длительное время. Один мальчишка, кажется, лет десяти, получавший пирожки регулярно почти целые три недели, к нормальной жизни уже не вернулся. Повзрослев, Майя как-то встретила его, когда проведывала родственницу отца. Личная жизнь у Стасика не сложилась, никто не желал вступать в отношения с мужчиной, регулярно посещающим общественных кухарок. А он даже и не скрывал этого толком. К тому же парень стал наркоманом. Он настолько пристрастился к сладкому, что употреблял сахаросодержащие мучные изделия, что ни день, и ужасно растолстел. Но не так гармонично и аппетитно, как звёзды эстрады, а как-то непропорционально и отталкивающе, словно модели для обёрток усилителей вкуса 18+.

Многие судьбы искалечила та сумасшедшая бабуля.

И Майя никогда не смогла бы простить себе, если бы стала соучастницей чего-то подобного! Даже в мире, где всем плевать на пищевую неприкосновенность детей, где преступления творятся средь белого дня у всех на виду и даже не к кому обратиться за помощью.

— Катя, — пискнула Майя, подкрадываясь к заставляющей поднос чужими готовыми блюдами коллеге. — Могу попросить тебя… Отнеси вот этот заказ за седьмой стол, пожалуйста!

— А что так? — вскинула брови Катя.

— Я… просто… очень тебя прошу, — заломила руки Майя.

— Там же семейная пара! Что, кобель руки распускает, что ли?

Майя заморгала, пытаясь понять, что Катя может иметь в виду. Разве в «Ромашку» можно заходить с животными? У тех посетителей не было собаки. Да и откуда у собаки взяться рукам?

На всякий случай она вымученно кивнула, и коллега тут же закатила глаза.

— Учись разбираться с таким сама, пожалуйста! У меня пять столиков. Ещё один не потяну.

— Ты только разок вот это отнеси, и всё! — взмолилась Майя. — Остальное я сама! Хочешь, обслужу твоих клиентов⁈

— Ну нет! Ещё чего! Ладно, но это — один-единственный раз, учитывай. Мудак он ещё тот, к тому же и при жене. Но это — твои проблемы.

И Катя подхватила поднос с кошмарной картошкой и понесла её ребёнку, даже не подумав о том, что делает что-то не так.

Майя устало зажмурилась. Что предпринять в следующий раз, если повторится подобное? Хотя вроде Жан обещал носить за неё подносы, если она согласится делить личные благодарности. Только что Майе делить? Пока что за весь день ей не оставили ни копейки.

Она очень надеялась, что из-за этого любовник не откажется от соглашения! В чужой монастырь со своим уставом не ходят, отучить целое измерение от насилия над детьми она, конечно же, не сумеет, и потому даже не будет пытаться втолковывать о том, что тут без зазрения совести творят своими руками, но участвовать в подобном она не станет, ни за что!

Майя никогда не была пуританкой и к взрослым радостям пристрастилась в весьма юном возрасте. Она невольно вспомнила свой первый раз.

Майе тогда было пятнадцать. Все подружки только и делали, что шушукались о взрослой пище, а многие уже пробовали её — или врали про то без зазрения совести. Майя как раз начала посещать кружок детско-юношеского стриптиза, мать записала её туда для заблаговременной подготовки к практическим экзаменам в университет. Незадолго до того Майя как раз твёрдо решила, что станет проституткой, и мать с отцом очень поддерживали это начинание.

Непосредственным сексом она тогда ещё не занималась. Майя страдала комплексом отличницы и боялась своей неопытности. Она привыкла ко всему подходить во всеоружия и углубилась в теорию. Кроме стрип-пластики, Майя ходила на курсы «Познай своё тело» для девочек-девственниц, и самой себе доставить удовольствие уже умела, но ведь для будущей проститутки главное — это ублажить партнёра! И Майе очень не хотелось разочаровать своего первого, так что она тянула неоправданно долго с этим делом. Настолько, что в какой-то момент начала этого стесняться, и в итоге на первом курсе университета удалила девственную плеву хирургическим путём в больнице. А её первый мужчина даже не узнал, что он — первый, к тому же был то преподаватель, принимавший практический экзамен!

После него Майя осмелела.

Но в далёкие пятнадцать лет до всего того было очень далеко. В общем, самый первый Майин бутерброд с отварной говядиной и свежими овощами дал ей партнёр по синхронному раздеванию.

Сначала они говорили. Андрей рассказывал о том, что давно орудует в пищеблоке и ещё в прошлом году вычислил пароль защиты от детей на холодильном шкафу. Когда родителей нет дома, Андрей пробует взрослую пищу, и недавно мать с отцом уехали на выходные к друзьям, а он был предоставлен сам себе и потому научился немного готовить (без термической обработки, но всё-таки из полноценных продуктов 18+!). Он уверял, что давиться стандартными наборами — ужасно, что от них скрывают удивительные удовольствия.

Андрей рассказывал о взрослых вещах с таким смаком и воодушевлением, что за несколько недель сломил все нравственные барьеры, старательно возводимые Майиной мамой долгие годы. Андрей не просто убедил Майю, что ждать восемнадцатилетия — глупо, неправильно и несправедливо, он ещё и дал ей пищу, которую собрал из составных частей сам!

Тот запретный и волнующий свёрток в чуть подмокшей в одном углу обёрточной бумаге Майя дрожащими руками спрятала на самое дно рюкзака со сменкой для стриптиза.

После занятий она не пошла домой сразу, а затаилась в уличном пищеблочке. Принести такое в дом было немыслимым! Если бы мама унюхала неладное, Майю, чего доброго, стали бы за ручку водить и в школу, и в кружок стрип-пластики, и на курсы «Познай своё тело»!

Майя помнила до сих пор, как сильно у неё дрожали руки. Первую пару тоненьких одноразовых пищевых рукавиц для употребления стандартных наборов она порвала.

Из осторожно развёрнутой на микростолике бумаги пахнуло волнующим, запретным и удивительным ароматом.

Андрей спрессовал хлебный мякиш в лепёшку, по-видимому, собрав обрезки мучного изделия так, чтобы родители не заметили. Майя уже рассматривала в интернете, как выглядит пища для взрослых. На совсем уж похабные сайты, где были видео того, как её потребляют, конечно, не лазала. Но пару раз даже смотрела, как готовят еду. И читала описание рецептов, с картинками!

В общем, изучала теорию украдкой.

На хлебной подстилке лежали ломтики отварного мяса и бесстыдно разрезанные чужими руками две половинки огурца, влажные и манящие.

Мать делала Майе маски для лица с использованием этого овоща. Под надзором, разумеется, чтобы дочери, чего доброго, не пришло в голову сунуть косметическое средство в рот.

Майя нагнулась над пищей, не в силах к ней прикоснуться, и вдохнула полной грудью волнующий аромат.

Рот наполнился слюной, как бывало, если долго не иметь возможности принять стандартный набор и очень сильно проголодаться. Но сейчас Майя была сыта. И тем не менее…

Она подняла пищу для взрослых перед собой, и, забывая дышать, решительно откусила первый кусочек.

И в тот же миг поняла, что её жизнь уже никогда не станет прежней.

Вся гамма невероятных, кружащих голову ощущений взорвала восприятие. Фрагменты необычайной пищи таяли на языке, зубы превращали невообразимое лакомство в упоительную, ласкающую интимный орган, кашицу.

Вкусовые удовольствия стали для Майи наваждением.

В тот же вечер она решилась стащить что-нибудь из холодильного шкафа. Дома давно не висела на нём защита от детей, мать Майи была уверена, что в этом нет никакой надобности. И была бы права, если бы не Андрей и его совращение.

Вечером, употребляя напиток для уединённого расслабления из травяного состава, разрешённого после четырнадцати лет, Майя, зная наверняка, что как минимум пятнадцать минут никто не будет удивляться её пребыванию в пищеблоке, встала из-за стола, оставив своё питьё, и заглянула в холодильный шкаф.

В то время отец с матерью уже жили отдельно, и большим количеством пищи мать себя не баловала. Но Майя обнаружила варёную гречневую крупу (позже она отыскала в интернете способ готовить её без варки, просто заливая на ночь водой, и взялась тягать крупу целыми ложками в сыром и твёрдом виде из коробки в шкафу), отварное мясо курицы и ломтики запечённого кабачка. Но самое удивительное, что Майя открыла для себя и попробовала тогда — был сыр. Она осмелилась отрезать только очень тонкий ломтик этого потрясающего продукта и вынесла его из пищеблока во рту, но потом достала и взялась медленно и с наслаждением сосать перед сном.

Андрей выпустил джинна из бутылки.

До того, как они окончили школу, и Андрей уехал в столицу учиться на инженера, они приносили друг другу разные деликатесы из добытых так и эдак запретных взрослых продуктов. И впервые в отдел 18+, получив долгожданные удостоверения личности, тоже пошли вместе. К тому моменту они были уже искушёнными гурманами и знали, что хотят купить.

Андрею, который был даже младше Майи на несколько месяцев, не грозило преследование по закону, хотя его родители, если бы их откровенные игры с Майей стали достоянием общественности, могли получить существенный административный штраф. Но на такое в среде подростков на деле повсеместно закрывали глаза. Так что Майя не особо рисковала подставить отца с матерью.

И какое-то время вообще всерьёз на них злилась. Идя на поводу у дебильных законов, мать лишила её невероятных, непознанных и удивительных удовольствий!

Нет, Майя совсем не была пуританкой! Она искренне считала, что возрастной ценз половины продуктов питания нужно снижать на треть! И даже подписала на эту тему петицию на сайте администрации президента. Майя считала вполне допустимым и даже оправданным включение натуральных овощей и фруктов в рацион после десяти-двенадцати лет, и разрешение после тринадцати-четырнадцати подросткам варить себе мясо, рыбу и овощи! Майя верила, что мир готов к такому нравственному рывку. Хотя и понимала, что специи и любые химические усилители вкуса останутся де-юре для взрослых навсегда, а де-факто почти каждый лазит в холодильный шкаф родителей уже лет с четырнадцати-пятнадцати и начинает как минимум солить.

Да не все и вовсе ставят на домашний холодильный шкаф защиту! И, между прочим, пробуют из-за того подростки и по-настоящему взрослую пищу, напичканную концентратами и вредными добавками, и наивно оставленную родителями, или вовсе покупают палёнку, которую употребляют толпой где-то за гаражами!

Процент отравлений и желудочных инфекций у подростков всегда был и надолго ещё останется очень велик при таком категорическом подходе государства и общественной морали к пищепринятию несовершеннолетних.

Но одно дело — подростки и совсем другое — маленькие дети! Майя была уверена, что в возрасте, когда человек сам не в состоянии обработать для себя продукты, давать что-то, кроме стандартных наборов, разумеется, нельзя! И та дичь и грязь, которая творилась на каждом шагу в Срамном измерении, безусловно, недопустима!

Она вообще с трудом понимала, как здешнее общество дошло до такого. Ведь состав пищи даже здесь пишут практически на каждой упаковке! В какой момент и каким образом умственно полноценная мать делает вывод, что её малышу допустимо обвалять продукты питания в этой зверской мешанине химических соединений, которая тут зовётся кетчупом? Каким образом родители приходят к тому, чтобы вылить на раскалённую сковороду средство для смазки в таких количествах, что в стороны начинают лететь брызги, и уронить туда сырые ломтики овощей или мяса? Как может здоровый человек, наблюдая, как всё это впитывается в волокна пищи, после своими руками принести такое на стол и поставить перед ребёнком, чей организм ещё растёт и формируется?

Ведь тут матери едва ли не в каждой семье своими руками обрабатывают продукты для детей, порою, прямо на их глазах! Неужто они не читают составы на упаковках?

Как это вообще могло получиться⁈

Майя старалась не смотреть, как маленький мальчик употребляет картофель фри. Пища была настолько жирной, что на форме остались следы средства для смазки, а ещё крупинки соли! А ведь если начать солить продукты питания для малолетнего, у него обязательно разовьётся зависимость! Именно поэтому необходимую норму хлорида натрия кладут в детские стандартные наборы в капсулах, которые рассасываются только уже в желудке! А тут целую солонку прямо перед ребёнком на стол поставили… Малыш — уже солевой наркоман! А родителям — наплевать!

Забирая пустую тарелку, Майя крепко стиснула зубы. Химозная пирамидка из хлебных фрагментов, смешанного со специями и очень жирного мяса, сплюснутого в котлету, и безумного количества соусов под названием «Бургер» тоже была употреблена малышом. У ребёнка уже намечались первые признаки расстройства обмена веществ! В талии мальчик был полноват, над поясом его шортиков выпирал и свешивался складкой жировой животик! А ведь ему нет и семи лет!

Людям, совершающим такое над детьми, вообще не место на свободе!

Бедный, бедный малыш!

От невесёлых наблюдений и рассуждений отвлёк наконец-то появившийся Жан.

Первым делом он устроил небольшой скандал среди персонала. Оказалось, Майе весь день отдавали посетителей, которые заведомо навряд ли оставили бы «чаевые» вообще, и уж тем более — существенные. На её долю выпадали одинокие девушки, мамаши с детьми и семьи. Выяснилось, что такие очень несклонны к личным благодарностям и любят платить в точности по чеку, а требовать «чаевые» в «Ромашке» было строжайше запрещено.

Жан «навёл шороху» и уже к вечеру Майя с его помощью взялась обслуживать «хлебные», как он говорил, столы. И, конечно же, тут же попала в неприятности…