Таинство пищепринятия. Майя

Глава 18 Отец-сладострастник

— Не ерепенься только, — первым делом сказал сладострастный гость, вскидывая свободную руку. — Лучше иди ставь чайник. Поедим тортик и побеседуем.

Майя в ужасе перевела взгляд на наркотическое изделие колоссальных размеров, которое он принёс. Это было какое-то пирожное-гигант, округлое и цельное, щерящиеся кремом из сахара, взбитого с яичным белком.

Какое-то время назад в доме, где Майя снимала квартиру в реальности после переезда от матери, сотрудники полиции накрыли настоящее производство наркотиков. Выяснилось, что в приличную с виду квартиру доставлялся чистый рафинированный сахар в колоссальных количествах: его скупали в разных филиалах «Толстячка» разные люди, иногда даже везли из других городов. Все остальные ингредиенты для производимой палёнки кондитер покупал легально и открыто. Он расширил пищеблок, сделав перепланировку, оснастил системой вытяжек и защиты дополнительную комнату, собрав простенок из гипсокартона перед окном, там оставался только узкий проход, куда наркоторговец напихал растений в горшках. С улицы всё выглядело пристойно и подозрений ни у кого не вызывало.

Мужчина готовил невероятное количество выпечки и прочих наркотических изделий. Конечно, внешне их легко можно было отличить от сертифицированных товаров «Толстячка», но они и стоили в разы дешевле, а тем, кто подсел на сахар по-настоящему, уже не важна огранка. Только содержимое.

Наркотики стоят дорого. Истые сладострастники в России должны зарабатывать внушительные суммы на свою пагубную привычку. Именно потому подпольные кондитерские так процветают. Увы, там не особо заботятся о составе товара, мешают с сахаром самые низкосортные продукты, да и распространение товаров такого производства не контролирует закон, и они часто попадают в руки подростков.

Нечто сродни принесённому сладострастным гостем изделию в реальности могли сделать разве что на таком кустарном противозаконном производстве, ни один магазин не взялся бы пихать в продажу столь вопиюще гигантскую порцию наркоты, тем более это противоречит нормам фасовки психотропных сахаросодержащих изделий.

Но тут, в Срамном измерении, гость, очевидно, приобрёл этот кошмар в обычном магазине. Препарат был в заводской упаковке.

— Алис, ну что ты посерела, в самом-то деле? — нахмурился сладострастник. — Да, мы погорячились. Я погорячился. Ты тоже не во всём права. Но терять дочь мы с матерью не готовы. Держи, — и он сунул ей в руки это.

Майя сглотнула. Она была не в силах отвести взгляд от нагромождения крема. Его было просто нереально много. Имеющий разную фактуру, взбитый до такой густоты, что стало можно лепить формы, крем был частично окрашен и сложён в розочки с лепестками, белый же и рифлёный, похожий на узоры лепнины на старинных зданиях, равномерно покрывал всю поверхность наркотического изделия, даже боковины.

— Пошли на кухню, дочь, — добродушно заматерился Алисин отец.

А в пищеблоке велел решительно:

— Ставь чайник.

Майя вынуждена была повиноваться. Она не представляла, как избежать непотребства с близким родственником, и старалась утешить себя тем, что ей этот сладострастник всё же никто. Это — отец Алисы. А она — не Алиса. Алиса же не нашла бы в употребление на пару с отцом напитка для уединённого расслабления ничего зазорного.

Но… он хочет вынудить Майю засунуть в себя наркотики. Не маленькую позволительную конфетку. А это.

Себя он, судя по внешнему виду, упустил давно, перестал контролировать желания. Отец Алисы был полностью зависимым от сладкого. Об этом говорили и жировые складки, и форма выпирающего живота, и дыбящихся над ремнём брюк боков, и само то, что он решил купить и принести собственной дочери. Этот наркоман совершенно потерял связь с реальностью, он больше не видит происходящего со стороны, он…

— Ты хорошо устроилась. Я приятно удивлён.

Сладострастник загрохотал плотной прозрачно-пластиковой коробкой с надписью на небольшом бумажном ярлычке «Бисквитный торт», разорвал ленту и открыл изделие. В нос Майи сразу же ударил запах.

Она сглотнула.

Впервые Майя попробовала наркотики уже взрослой. И на самом деле продолжала относиться к ним с какой-то брезгливостью и стыдом, за что была благодарна — действительно благодарна! — своей маме. Ничего статусного и достойного в употребление психотропов Майя до сих пор не видела, хотя многие подсаживаются на них, едва получив паспорт и право покупать легализованное в стране препараты, а некоторые и вовсе за пару лет до того.

В тот первый раз они с компанией уехали на природу к озеру, без ночёвки, но на целый день. О том, чтобы каждый привёз по паре конфет, условились заранее.

— Просто немного хорошего настроения, Майя, что ты как маленькая! — увещевала подруга Маринка. — Не коробками же. Ничего не будет!

Ничего такого действительно не было. Майя сразу взяла наркотик в маленьких драже, кто-то — разделил свою крупную конфету на небольшие фрагменты в пищеблочке на последней заправке. Они с друзьями сидели у реки, болтали, и каждый знал, что у другого под буйосетой таит там, внутри, наполняя кровь, препарат.

Настроение сладости действительно подняли. Придали всей вылазке кокой-то волнующий и будоражащий окрас. Скорее всего, реальное фармакологическое действие смешалось с психосоматикой, ведь они употребили совсем немножко.

И с тех пор время от времени Майя брала кое-что для себя в «Толстячке». Она предпочитала товары длительного хранения, потому что боялась переборщить. Наркотики оставались для неё фобией.

И вместе с тем они очень помогали перед поступлением в университет, хотя использовать сладкий допинг для того, чтобы иметь возможность учиться на проститутку, было сверх меры нелогичным. Но Майя была молода и очень эмоционально вымотана. Она крайне переживала о результате.

Майя употребляла перед сном леденец накануне каждого экзамена и квадратик шоколада сразу перед ним. Она не гордилась этим, но это было правдой.

Потом Майя бросила на целых два месяца, эмоций и без того хватало с началом учёбы. Однако она снова начала брать небольшие дозы время от времени. Очень умеренные, далеко не регулярно. В конце концов, это считалось допустимым для взрослых и не порицалось. Конечно, если знать меру. Впрочем, меру нужно знать во всём.

Вот бывший одноклассник Май Денис, например, подсел на наркоту капитально. Как-то они встретились случайно и разговорились, и Денис сознался, что уже много лет не может уснуть без психотропов вовсе. Что уж: по нему было это очень хорошо заметно! Когда Майя видела Дэна последний раз, он ещё, конечно, не раздобрел до габаритов Алисиного батюшки, но тенденция намечалась скверная. Что с ним сейчас — Майя не знала. Она предпочитала не поддерживать отношений с кончеными людьми. Испытывала к ним что-то брезгливое и снисходительное и уже не воспринимала, как равных.

Майя смогла не получить зависимость потому, что всегда была умерена в расслаблении подобного рода и всегда помнила о последствиях. И вот теперь… Но от одного раза же ничего не будет. Так все говорят.

Денис тоже так думал…

Отец Алисы встал, бесстыже залез сам в выдвижной ящик в пищеблоке, взял нож и принялся нарезать «Бисквитный торт» огромными треугольными кусками, от центра к краям. Сердцевина крошилась, между мягкими коржами выступал крем, которым сдобрили наркотик даже изнутри.

Майя покорно налила в чашки кипяток и поставила на стол. Тут был общий стол для совместного пищепринятия, он входил в комплектацию съёмной квартиры, хотя и не использовался: с Жаном они вместе пищу не употребляли потому, что она это делала на стримах, когда же он съехал, Майя продолжила трансляции из спальни.

— Кушай, доча, — велел Алисин отец, пододвигая ей наполненную тортом форму «тарелку». — А сахар где? — удивился затем он, отхлебнув из чашки.

— Я не ем. Сахар, — пискнула Майя. Куда к этому ещё и сахар⁈

— Ну да, с таким новым ремеслом лишний сахар, наверное, и правда опасен, — нахмурился отец Алисы. — Доча, твоя сестра нашла… Твою… новую страницу, скажем так.

На секунду волна ужаса: о непотребнейшем из всех возможных заработков узнали семья и родители, пусть и не её, — затопила Майю. Потом она вспомнила, что не делает ничего кошмарного для этого мира.

Она же не делает?

— Сначала, честно скажу, мы расстроились ещё больше. Почти что лютовали. Ты будто не знала, как саму себя переплюнуть, и вот додумалась. А потом… — отец Алисы размазывал наркотический крем в виде розочки в неоднородную массу. Майя невольно таращилась туда, на форму «тарелку» перед ним. Не могла отвести взгляда. — Я такого не понимаю, — продолжал гость, — но очень многие наши знакомые сказали, что в тебе пропадает актриса. И то, что ты делаешь, — бесподобно. Я сам постарался… чуть иначе взглянуть на всё это твоё… творчество… И знаешь, Алиса, что-то в этом есть. Тётка вообще в восторге. Они там клуб поклонников почти что организовали. Похоже, ты сумела добиться уважения. Про тебя уже полгорода говорит, и в хорошем ключе. Когда Марина выяснила, где ты находишься, я понял, что должен обязательно приехать и сказать тебе об этом лично. Потому что то, другое, плохое, я сказал. Мы с матерью очень рады, что ты нашла себя, пускай и столь… нетривиально. Мы посоветовались и поняли, что готовы поддержать тебя на новом пути. Может быть… тебе стоит пойти учиться в театральный? И получится сделать талант профессией?

— Да я уже… в целом, неплохо зарабатываю, — пробормотала Майя.

— Ты куда-то устроилась работать в Волгограде? — не понял Алисин отец.

— Нет, я… ну… подписчики, они скидывают за стримы деньги, когда им нравится.

— Ну что те копейки…

— Они… много скидывают, — она сделала паузу, но потом добавила: — папа. Сейчас… под сто тысяч выходит за одну трансляцию.

Отец Алисы вытаращил глаза, не донеся до рта ложку с наркотой. Он так и сидел перед ней, не закрывая срамного отверстия. Почти минуту.

— Ты… почему не ешь торт, дочка? — каким-то другим голосом уточнил Алисин отец, и Майя съёжилась. Опустила взгляд в свою форму «тарелку». От неё поднимался непристойный и опасный запах, с которым сложно было бороться.

От одного раза ничего не будет…

Но тут, в Срамном измерении? Так ли это?..

Если сейчас она откроет этот ящик Пандоры… Не получится ли, что Майя начнёт скупать наркотики в таких же безумных количествах, как этот «Бисквитный торт», устраивать трансляции с ними, не станет ли она зависимой за оставшееся время настолько, что уже не сможет бросить пагубную страсть в реальности?

Майя сглотнула. Срамной аромат вызывал обильное слюноотделение. Дома Майя старалась выбирать наркотики, обладающие минимальным запахом. Ведь это — один из рычагов воздействия на рецепторы. То, что помогает сорвать «стоп-кран».

Отец Алисы смотрел пытливо, словно бы поставил себе задачу подсадить на наркоту как можно больше других людей, поделиться собственной проблемой.

Он был так кричаще-сладострастен…

В какой момент этот мужчина перешёл черту? Ещё молодым, или, прости господи, вообще в детстве, что тут, на просторах Срамного измерения, где детей накачивают психотропами собственные родители, будет совсем неудивительно? Он уже прочно сидел на наркотиках, когда была зачата Алиса? Заложил ли он и в неё свою невоздержанность? Генетикой или пагубным влиянием…

Майя никогда не могла до конца понять умом, как люди становятся толстяками. Они ведь не могут не видеть визуальные результаты своей зависимости. Почему же не берут себя в руки, не ложатся на лечение, если не хватает собственной силы воли?

Или каждый раз кажется, что от ещё одного разочка ничего не изменится? От одного кусочка сильнее не поправишься. От одной конфетки не получишь зависимость…

Кремовая розочка нежно-розового цвета щерилась лепестками, словно лезвиями.

В Срамном измерении есть традиция, что угощение — признак гостеприимства. Не накрыть стол для визитёра — это дурной тон. Также отказ от употребления пищи хозяина — что-то вроде оскорбления, как и отказ от угощения. Всё это она выяснила вчера вечером, когда гуглила ту или иную странность, натыкаясь на поразившую сцену в кино.

Если Майя не употребит наркотик, отец Алисы обидится на неё?

А ведь её героиня жаловалась на очень плохие отношения с семьёй. И тут выходит, что Майина деятельность спровоцировала Алисиного отца пойти на примирение первым. Будет просто свинством…

— Тебе, может, вам с мамой, то есть… нужна финансовая помощь? — постаралась отвлечь гостя Майя. — Я с удовольствием…

— Что ты, дочь! — замахал руками отец Алисы. — Мы-то живём, слава богу. Сестре, разве что. У них вон малой скоро в сад идёт, расходы большие. Но на твоё усмотрение. Ешь торт, доча, очень свежий нашёл, вкусный!

Да дался ему этот торт! Уж, право, лучше бы спиртное для употребления через рот принёс, в самом-то деле!

Майя надавила приспособлением для пищепринятия на кусок, действительно очень мягкий и воздушный. Зачерпнула полосатый тестовый фрагмент.

Приподняла на отца Алисы взгляд.

И, быстро приоткрыв срамное отверстие, сунула туда наркотик.

У Майи потемнело в глазах.

Господи, как необыкновенно, невероятно необычно и вкусно это было! Сдобное тесто таяло на языке. Прилив глюкозы ударил в кровь. Она не сдержалась и захватила приспособлением ещё один кусочек, а потом третий, уже совсем неприлично большой.

— Кушай-кушай, я ещё отрежу. А остальное тебе на вечернее шоу останется. И я смогу всем говорить, что вот это кино — моя заслуга! — растянул в «улыбку» свои толстые губы сладострастный Алисин отец.

Майя никогда не покупала пирожных «Толстячке», только конфеты. Она понимала, что такие изделия нужно употреблять разом, иначе они испортятся, потому и не рисковала. Взять же и выбросить бо́льшую часть было и накладно, и… мало ли, вдруг рука не поднимется… Похоже, была она абсолютно и совершенно права.

Фрагменты торта пустили по коже дрожь. Употребить всё изделие уже казалось не запредельным, а более чем возможным, хуже того: желанным. Рука раз за разом поднимала и опускала приспособление для пищепринятия, Майя так увлеклась, что уже даже не следила за тем, чтобы близкий родственник Алисы не видел её разверзающегося постоянно нутра…

— А что такое ты дома оставила, доча? — говорил тем временем Алисин отец. — Тазики какие-то на кухне. Сначала думали с мамкой, что залили сверху, но потолок чистый. Так ничего и не поняли. Мать очень переполошилась после твоего сообщения. Стала за голову хвататься. Потом дозвониться никто не мог — абонент не абонент. Уже и не знали, что думать, где искать… Если бы не ролики эти, вообще бы потеряли дитя. Мы очень не хотим оборвать с тобой связь, мы любим тебя, Алиска, очень любим, что бы ты там себе ни думала. Мы же только ради тебя одной и печёмся про твоё доброе имя… Ну да ладно, забылось уж вроде. Лихо ты, конечно, придумала. А если люди узнают, что ты ещё и живёшь теперь своим артистизмом. Скоро тебя не костерить, тебе завидовать все будут. Надо же: моя дочь — актриса, самая настоящая. Успешная, да ещё какая! Вот это мать порадуется на старости лет! А ты думаешь в Ленинск возвращаться? Тебе же разницы большой нет, откуда свои кино показывать? Или есть? Тут, понятно, возможностей побольше, но всё ж далеко… Мы скучаем. Ты бы хоть приехала повидаться. Второй месяц дочку не видим… Может, сгоняешь со мной домой, хоть бы на денёк? Мамка уж тебе наготовит для кино вкусностей, уж расстарается…

Майя не слушала. Майя ела торт…