Таинство пищепринятия. Майя

Глава 1 Ни стыда, ни буйосет

Проснувшись и открыв глаза, Майя так и отпружинила от матраса. Потому что одно дело, если Слава и коллеги не признают, и даже если фотки в телефоне поменялись, и совсем другое — вот так вот очутиться в чьей-то квартире! Да ещё и рядом с такой вакханалией!

Майя с боязливым недоверием уставилась на квадратную коробку, от которой шёл едва уловимый непристойный запах. Простыня под ней была испачкана, на ткани виднелись ошмётки пищи.

По телу прошлась дрожь.

Во что же она ввязалась⁈

Спустив с чужой кровати немеющие ноги, Майя устремилась к окну. И замерла, таращась на улицу.

Все люди в этом городе были голыми! Батюшки святы!

Майя прижала задрожавшие руки к ночной буйосете.

Одно дело — писать о том, что кто-то ходит с непокрытым ртом, и совсем другое — смотреть! Они даже ладонями не пытались загородиться! А вон те двое… Майя глазам своим не поверила.

Парень и девушка как ни в чём не бывало кусали на ходу какую-то пищу, жевали и, кажется, не прекращали притом разговаривать. То и дело поворачивали друг к другу головы, заглядывая в работающие рты. А больше на них никто не пялился.

Майя сглотнула.

Нужно успокоиться. Ничего такого в потреблении пищи нет. А тут, в Срамном измерении, так думает каждый. Это её, Майина, фантазия. Почему же всё выглядит, как безумная дичь⁈

Она повернула голову и огляделась. Около кровати высились чемоданы и тряпичные сумки, набитые до отказа. Часы в телефоне показывали девять утра, но Майя о времени и думать забыла: потому что на заставке стояла её, Майина, непристойная сверх меры фотография! Не просто без буйосеты! Губы были приоткрытыми, виднелись зубы и даже край… языка! И всё это — крупным планом, в центре кадра!

На шее сзади выступила испарина.

Майя поспешно зашла в настройки и заменила обои рабочего стола на какую-то абстракцию из треугольников и ромбов.

Ну и дела!

Было боязно, но вместе с тем очень хотелось выйти на улицу. Только сначала Алиса велела освободить холодильный шкаф. И нужно принять питание, ведь путь предстоит неблизкий. А к публичному потреблению пищи Майя пока была не готова.

Она поискала пищеблок. Но первым делом нашла зачем-то засунутый в отдельную закрытую комнатушку без окон унитаз.

— Интересное решение, — хмыкнула Майя вслух.

Рядом с унитазным помещеньицем имелась ванная. А дальше по коридору…

Майя застыла на пороге очередной комнаты, вытаращив глаза. Очевидно, это был пищеблок. Она бы даже сказала пищеблочище: размером комната где-то с Майину спальню, никак не меньше. В центре внешней стены кричаще находилось огромное окно, завешанное лишь тонюсенькой прозрачной занавеской. А прямо на подоконнике — Майя глазам своим не поверила — стоял электрочайник и плетёная корзинка с психотропными препаратами!

Она неуверенно подошла к окну: Алиса жила на втором этаже, с улицы, особенно ночью, пищеблок с включённым светом будет как на ладони у всех прохожих! Ничего себе нравы! Ладно, принимать питание на виду, но готовить! До такого даже Майина больная фантазия не дошла.

Похоже, наброски Срамного измерения зажили своей жизнью, развиваясь в непотребстве по нарастающей.

Прямо на ничем не прикрытых и даже не имеющих жалюзи поверхностях для разделки на доске лежало хлебобулочное изделие. А рядом — странная, хотя и заветренная колбаса. Странная тем, что была затянута яркой тонкой плёнкой с картинками. И какими! Бородатый рисованный мужчина без буйосеты клал прямо в рот отрезанное колечко, а второй рукой показывал «класс!»

Тут же около колбасы бесстыдно покоились в глубоком блюде яблоки и груша. И ещё — упаковка от сахаросодержащего товара, яркая, броская и… с нарисованным шоколадным рулетом в глазури, скабрезно украшенном клубничкой!

И не одной предупреждающей надписи.

С наркотиками Майя была очень осторожна. Конечно, пару раз в месяц позволяла себе небольшое сладкое изделие, но никак не чаще! Ведь сахар вызывает стойкое привыкание за очень, очень короткий срок! А этот рулет, судя по упаковке, был просто огромного размера! И ведь мучную наркоту долго хранить нельзя, она засохнет и станет непригодной. Выходит, Алиса… употребила целый рулет за день, ну максимум за два.

О-ла-ла, оказывается, её ГГ — наркоманка. Вот это неожиданно.

Настроившись ничему больше не удивляться, Майя открыла дверцу холодильного шкафа, да так и застыла, вытаращив глаза.

Чего в нём только не было!

Сыры и колбасы, смешанные готовые (!) салаты в, очевидно, заводских упаковках, и с изображением этих самых беззастенчиво нарезанных и измазанных усиливающими вкус соусами квадратных кусочков! Невероятное обилие дорогих овощей, некоторые из которых начали гнить — а Алиса ещё сказала ей экономить, притом, что накупает такое и не использует! Странные круглые кастрюльки с самым разнообразным содержимым.

Наиболее диковинно выглядела ёмкость металлического цвета с ярко-красной жижей, в которой плавали, кажется, разваренные части нарезанных овощей. Пахло странно и возбуждающе.

Так и захотелось попробовать!

Майя резко задвинула ёмкость в холодильный шкаф.

Ну и взбредёт же в голову! Это уже тлетворное влияние Срамного измерения на психику, что ли?

Не так её воспитывала мать, чтобы Майя могла подумать пробовать кем-то чужим приготовленную пищу, да ещё и, скорее всего, женщиной! И даже нюхать!

Но то, что в заводских упаковках…

Майя ещё раз приоткрыла холодильный шкаф и уставилась на прямоугольник золотого картона, где под плёнкой манили бесстыдно нарезанные кольцами кусочки колбасы.

Осторожно взяла необычную упаковку. Ни одного возрастного маркера! А как пахнет!

Открытая… Алиса трогала эту пищу. Но не руками же!

Майя принялась выдвигать и распахивать ящики в поиске пищевых рукавиц, и только потом вспомнила, что ей говорили: принимать питание нужно какими-то специальными приборами. Но ничего не походило на приборы, для этого предназначенные. Хотя ножи лежали со странными штучками на длинных ручках. Их было два вида: округлая и глубокая, как наконечник пищевой рукавицы для кормления детей до трёх лет, только большая. И вторая с зубьями, словно обломок гребня. Но как это использовать-то?

Алиса велела посмотреть обучающие видео. Но это попозже.

В одном из ящиков Майя нашла пакеты в рулоне. Оторвала один, завернула в него руку и вынула колечко колбасы. Ушла в унитазную комнату. И там, сняв буйосету, положила ароматный ломтик в рот.

Насыщенный, безумный, напичканный всеми мыслимыми и немыслимыми усилителями вкус ударил в мозг волной наслаждения. Слюна наполнила ротовую полость. Из груди вырвался стон.

Не в силах сдержаться, Майя сходила в пищеблок и заперлась уже со всем золотым прямоугольником. И употребила каждое из колечек до единого.

От непередаваемого бесстыдного удовольствия выступили на глазах слёзы. Какой изумительный, непревзойдённый продукт!

Колбасы были где-то на грани дозволенного, продавались не просто в отделах для взрослых, а лишь в специальных магазинах. Очень многие считали их скорее готовой едой, чем продуктом для приготовления, и чурались, как дурных болезней вроде диареи или отравления. Несколько лет назад коммунистическая партия даже выдвигала законопроект о запрете продажи колбасных изделий в России. Мол, не соответствует это духовным скрепам народа. Подаваться может только в заведениях готового питания, которые тоже надо запретить.

Закон, конечно, не приняли, XXI век на дворе. Но чтобы вот так: нарезанная, в прозрачной упаковке… Немыслимо!

Майя вернулась к холодильному шкафу. Нужно было, наплевав на приличия, выбросить чужую готовую пищу. Но ведь она теперь вроде как и есть Алиса. Значит, условно, это состряпала она. Получается, не будет ничего аморального…

Майя не нашла плотных непрозрачных пакетов для пищевых отходов, только тоненькие и просвечивающие сиреневые для бытового мусора. В магазин, что ли, сходить? Может, заказать с доставкой?

Майя залезла в телефон и быстро увидела знакомую иконку: какие-то основные вещи тут были скопированы с реальности. Но в меню приложения творилось такое, что она прямо-таки села на пол.

Пища, самая невероятная и очень часто приготовленная пища, открывалась без возрастной идентификации и вообще не предупреждала о том, что это — товары для взрослых! Майя даже забеспокоилась. Она много чего дикого и пошлого написала о Срамном измерении, но о кормлении несовершеннолетних у неё не было ни слова! Она же не больная всё-таки. А тут… выглядело так, будто…

Ох, мамочки!

Среди прочих категорий товаров, где, вот честное слово, был раздел «готовая еда», имелся блок с наркотиками. А на иконке…

Майя, чувствуя, как кожа на руках покрывается пупырышками, топорща ёжиком тонкие волоски, таращилась на белобрысого мальчика не старше семи лет, который, раскрыв рот, направлял в него рукой отрезанный ломоть истекающего кремом торта.

Господи… Ребёнок употребляет наркотики прямо в рекламе! Это было уже попросту запредельно.

Майя потратила почти полтора часа на изучение фантасмагорического ассортимента в приложении. И очнулась, только когда сработал будильник. Батюшки, у неё же автобус в шесть с чем-то, а она даже понятия не имеет, откуда он отходит!

Пришлось сложить один в другой штук семь пакетов какого-то супермаркета с цифрой «пять» на эмблеме, чтобы добиться непрозрачности. Кое-как орудуя засунутыми в пакетики из рулона руками, Майя свалила в получившийся мешок пищу из холодильного шкафа. Почти всю. Оставила только некий готовый салат с нетронутой фабричной упаковкой. И будоражаще ароматную красную жижу, поразмыслив, вылила в унитаз: чтобы не растеклась. Покончив с уборкой, она, как могла, закрутила верх пакета, но от него всё равно поднимался срамной аромат, так что Майя замотала своё изобретение поверх целлофановой плёнкой, словно чемодан в аэропорту.

А потом уединилась с готовым салатом в унитазной комнате. Не смогла удержаться.

Боже, это оказался такой восторг! Даже лучше колбасы! Сдобренный изумительным, волшебным белым соусом, салат этот всколыхивал что-то в душе, застилал глаза поволокой слёз восхищения. Майя прикончила за раз все четыреста двадцать граммов, а было бы больше, то и больше бы одолела.

Сердце бешено колотилось, по телу разливалась истома.

Если рай существует и там не подают такие салаты, то гореть Майе в аду, и к чёрту всех святош!

Как же это непередаваемо вкусно!

Хотелось высунуть язык и облизать пластиковую коробочку, но это было уже слишком.

Поднявшись со стульчака, который использовала как сиденье, Майя покинула унитазную комнату и вымыла форму. Очистить остальные ёмкости было сложнее: ни в одном из шкафчиков посудомоечной машины не нашлось. А очищать за Алисой пищевые формы было… как-то всё-таки чересчур. Так что Майя просто залила их водой и на всякий случай спустила на пол, чтобы через окно не было видно.

Покончила она со всем этим в начале первого.

Нашла на почте Алисы билеты, скопировала адрес в приложение с картами и убедилась, что до автовокзала всего двадцать минут езды. Но лучше выдвинуться пораньше, хотя бы в половине шестого. А для верности в пять.

Сейчас же нужно было вынести мусорный куль.

Майя встала около него на колени и старательно принюхалась: вроде не пахнет. Но на всякий случай ещё прихватила из унитазной комнаты освежитель воздуха и как следует оросила своё изделие.

Держать его было очень неудобно, ручки она замотала плёнкой, а баул вышел огромный. Кое-как допинав его до выхода, Майя посмотрелась в зеркало и неуверенно сняла ночную буйосету. Взглянула на дверь.

Сможет ли она как ни в чём не бывало пройтись по улице нагишом?

Не так сразу.

Алиса что-то говорила о масках.

Майя огляделась и залезла в выдвижные шкафчики под вешалкой. Нашла странные тряпицы с ремешками. Примеряла. Они едва прикрывали щёки, сбоку при малейшем неловком движении или порыве ветра можно было бы разглядеть губы. Ох. К тому же у этих тряпочек не было кольца, ткань прижималась ко рту, мешала, да ещё и могла вульгарно намокнуть от выделений. А ремешки оказались тряпичными, растянутыми, так и норовили свалиться с ушей.

Оно ведь стиранное, верно? Не могла же Алиса положить в шкаф ношеные маски?

Как бы то ни было, выбирать не приходилось.

Второй проблемой оказалась обувь: все Алисины туфли и босоножки были Майе велики. Кое-как подобрав шлёпанцы, в которых можно было почти не спотыкаться, она ещё раз внимательно оглядела себя в зеркале с обоих боков, насколько это было возможно. Потом открыла дверь, сняла с крючка ключи, выкатила куль в тамбур и заперла замок. Дальше следовало всё-таки как-то это дело нести.

Обхватив баул руками, Майя воспользовалась лифтом, хотя нужно было преодолеть всего один пролёт. А на выходе столкнулась с голой бабкой!

Морщинистый проваленный рот без зубов приковал к себе ошалелый взгляд Майи, она так и вжалась в заднюю стенку лифта, выставив между собой и престарелой бесстыдницей мусорный свёрток.

— Тебе плохо, милочка? — прошамкала бабка, и между её верхней и нижней губой натянулась и лопнула белая ниточка.

Нужно вести себя естественно, естественно! Это просто голая старушка! Нельзя паниковать!

— Г-голова закружилась, — промямлила Майя и выпихнула себя и задевший дверцы пакетище из лифта мимо посторонившейся извращенки.

«Нельзя относиться к людям без буйосет, как к извращенцам!» — убеждала себя Майя, толкая подъездную дверь.

Мусорный бак было видно от крыльца, и Майя постаралась сфокусировать взгляд на нём, не глядя по сторонам. Руки дрожали. Неловкость давила на затылок.

Добравшись до забранных сеткой-рабицей контейнеров, Майя едва подавила что-то вроде стона.

Развороченные ошмётки каких угодно пищевых продуктов валялись там на самом виду. Объедки, коробки, формы с пошлыми рекламными картинками, целые куски выброшенной пищи — всё это даже стеночкой какой не закрывалось!

Взгромоздив туда же свой целомудренный куль, Майя отшатнулась: запах! Адская смесь гнили ударила в нос, хотя из-за конструкции местных масок-тряпиц, и он тоже был закрыт тканью.

А мимо прошла женщина с ребёнком.

Вот это да.

Майя отбежала от срамных контейнеров и огляделась.

На детской площадке сидели двое парней в спортивных штанах и майках. Доставая из небольших ярких упаковочек какие-то небольшие чёрные зёрнышки, они прямо голыми руками подносили их ко ртам, размыкали губы и давили на зёрнышки зубами. Сплёвывая себе под ноги отделяющиеся при этом ошмётки, они, очевидно, оставляли какую-то часть во рту, пережёвывали и глотали.

Два молодых парня оседлали лавку, словно коня, расположились лицом к лицу, и при всём этом говорили! Глаза были устремлены прямёхонько друг другу на рты.

Люди одного пола так беззастенчиво рассматривали интимные части тела друг друга, что Майя покраснела. Описывая публичное пищепринятие словами, она как-то не подумала, что это ведь получится, что рты друг дружки смогут увидеть и люди одного пола, и дети, которые проходят мимо таких заведений. А эта парочка даже и пойти в специально отведённое место не удосужилась!

Немного поодаль девочка лет трёх сунула в цветастый пакетик руку и понесла ко рту какое-то содержимое оттуда.

Майя чуть не бросилась спасать невинное дитя!

Но рядом с девочкой стояла её голая мамаша, точно так же грызущая что-то из аналогичного пакетика прямо непокрытыми руками. И без каких-либо пресловутых специальных приборов.

А ещё там, где узкая придомовая дорога переходила в широкую улицу, имелся баннер. Огромный, цветастый бутерброд из округлого хлеба, чего-то, по цвету напоминающего зажаренное до неприличной и опасной корки мясо, торчащих разнообразных овощей и подтёков соусов был изображён рядом с ребёнком.

Приходилось признать очевидный, хотя и не поддающийся осмыслению факт: в Срамном измерении дети не защищены от имеющей вкус пищи. И похоже, даже от наркотиков.