Таинство пищепринятия. Майя

Глава 19 Оргия с Алисиной семьей

На то, чтобы навестить Алисиных родственников, Майя во многом согласилась как раз из-за угрозы стать наркоманкой. Поняла очень ясно что, останься наедине с собой, службами доставки и финансами, не сможет перебороть искушение. Испугалась. Испугалась по-настоящему.

Полная эмоций и впечатлений поездка могла отвлечь, переключить фокус внимания.

Хотя, конечно, это было очень рискованно. С другой стороны, там, дома, Алиса должна была постоянно контактировать с Майиными знакомыми. А поглядеть, как взаимодействуют в быту живущие вместе люди, придерживающиеся коллективного пищепринятия, — тоже было опытом интересным и полезным для будущего творчества. Ведь одно дело — кино, и совсем другое — чья-то настоящая семья.

Отец Алисы переночевал у неё и с огромным любопытством посмотрел подготовку к вечерней трансляции, хотя на ней самой вживую Майя присутствовать не разрешила. Была уверена, что начнёт стесняться и сорвёт представление. Он не спорил. После объявления о доходности странного хобби, он находился в шоке и вообще всё его отношение к дочери как-то переменилось.

Рано утром наступившего дня Майя и Алисин отец сели в автобус (хотя она предлагала вызвать такси) и поехали в Ленинск.

Реабилитированную из потаскух Алису Минину родня встречала с помпой. В её честь устроили настоящее застолье. И это было невероятнее всего, что Майя видела даже в публичных домах.

На входе в небольшую комнату, в которой собрались Алисина сестра с мужем, младенцем и старшим мальчиком лет трёх, его, мужа, мать и отец, Алисины родители, Алисина бабушка и ещё одна женщина, как потом оказалось, соседка, было… Майя уставилась на угощения во все глаза.

Огромные блюда, размером с небольшие тазики, заполонили весь безумный, колоссальный стол для коллективного пищепринятия: он занимал почти всю комнату — с трёх сторон до стены хватало места лишь на диван, стулья и табуреты, и ещё оставался метровый проход с четвёртой стороны.

В блюдах-тазиках была мешанина, по-видимому, салатов, кое-где даже с горкой, возвышающейся над краями блюда. Салаты из натёртых варёных овощей, промазанных, скорее всего, майонезом, венчали фигурки-розочки из, кажется, моркови, и листочки неизмельчённой петрушки.

На продолговатых формах «тарелках» блестели от жира ломти солёной рыбы селёдки, обложенные репчатым луком и красными ягодами клюквы.

Сморщенные овощи, как Майя уже знала, проведшие несколько месяцев или дольше в герметично закрытых банках рассола (она планировала дома повторить эту методику) холмами лежали в углублённых формах. Но тут были не только привычные огурцы и помидоры, которые она уже попробовала. Например, имелись треугольники нарезанного арбуза. Ягоду также, очевидно, консервировали в солёном составе. Рядом блестели в свете люстры такие же небольшие яблочки, не нарезанные.

Количеством солёных овощей, помещённых на этот стол, можно было бы питаться целую зиму! Неужели придёт толпа? Но если так, куда же все сядут?

Нарезанный, а значит, подразумевающий полное и скорое употребление (иначе засохнет) хлеб разных оттенков наполнял плетёные корзинки. Свежие овощи тоже были разделены на фрагменты и разложены по тарелкам узором. Так же поступили с сыром и разными (Майя насчитала больше семи видов!) колбасами.

— Садись, садись, девочка! — похлопала Майю по плечу какая-то старушка. — Голодная, небось, с дороги. Кушать-то много стала, уж мы насмотрелись! Но на покупном долго не проживёшь!

Под прицелом стольких глаз было мучительно некомфортно притрагиваться к непристойностям, но, начавшие наперебой расспрашивать Майю о блоге, люди за столом синхронно потянулись за тарелками и без застенчивости принялись класть себе самые разные продукты питания на круглые формы «тарелки».

— Вот ты надумала! — хвалил муж Алисиной сестры. — Уникум! И что, правда, денег столько шлют? Уж тесть такого нарассказал по телефону!

Говоря всё это, полный мужчина с неизвестным Майе именем поднялся на ноги и взялся за бутылку с алкоголем для употребления через рот, которую открыл и начал наливать жидкость в крошечные рюмки.

— Это я не хочу, — быстро сказала Майя.

— Вот ещё! — возмутилась пенсионного возраста голая тётка в нарядной старомодной кофточке. — Уважить нужно семью, девочка! Так пропала, ни с кем не простилась, хвост нечего распускать.

Уловить связь между уважением и заливанием в организм отравляющих спиртосодержащих жидкостей через интимное отверстие Майя не смогла, но пить водку пришлось. Да к тому же скоро оказалось, что пить её следует много.

Опустошённые полностью в широко раскрываемые для этого мужчинами и едва приоткрываемые женщинами рты, порции неразбавленного алкоголя зажёвывали вымоченными в солёной воде овощами. Перед опорожнением ёмкостей «рюмок» оказалось принято говорить небольшую речь. Потом Майя жмурилась: слишком уж показательно разверзали нутро представители противоположного пола. Впрочем, она успела заметить, что и они потом почти все с силой, до морщинок вокруг глаз, стискивали веки.

После первого вливания все синхронно, словно персонажи безумного театрального действа, долго тренировавшиеся и репетировавшие, потянулись к тому, что развратно будоражило воображение на столе.

Приборы для пищепринятия застучали о «тарелки». В этом доме тупые ножики не использовали, только вилки, и ложки — но те в основном торчали в блюдах салатов. Продукты питания спокойно хватали руками или тыкали в них личными приспособлениями на общих плоских формах.

Майя стеснялась, и сначала не притрагивалась к прибавляющимся усилиями всех, словно бы они возомнили себя официантами публичного дома, холмикам на своей форме «тарелке», но вскоре была за этим замечена.

— Что такое, дочь? — произнесла Алисина мама с явственной обидой в голосе. — Почему не ешь?

— Ты мать не обижай, она на кухне со вчерашнего вечера, не разгибаясь! — попеняла соседка в парадной кофточке. — Смотрели мы, как ты упиваешься покупным на камеру, да говоришь, что никогда такого не пробовала!

— Ну тёть Клава, это же по сценарию! Ничего вы в шоу-бизнесе не понимаете! — попенял муж сестры и расхохотался, сверкнув гландами. Сестру Алисы звали Мариной, а его Игорёшей, это Майя уже установила по чужим обращениям.

— Вот что я точно знаю, это что мамка твоя готовит лучше, чем в ваших всех доставках! — объявил Алисин отец, раскрасневшийся от залитого через рот алкоголя и ставший шумным и развязным. — Давай, кушай! Нечё нос воротить.

Майя вынужденно попробовала пищу, стараясь не очень развратно разверзать интимное отверстие: на неё прицельно таращились все, и когда это происходило вживую, ощущения оказались так себе.

Пища была изумительной. Она действительно очень отличалась от того, что Майя покупала за деньги. Как мать и бабушка Алисы (судя по полученной информации, почти всё, что было предназначено для пищепринятия в комнате, обработали они вдвоём меньше, чем за сутки!) добились такого результата, было неизвестно. Возможно, они тоже учились в срамном университете на поваров? Может быть, Алиса из династии кухарок? Бр-р-р, звучало пошло до того, что Майя залилась краской. Но тут ведь это норма. Может быть, даже почётно… Нужно прочитать о династиях общественных кухарок. Как много в Срамном измерении семей, где все умеют вот так вот обрабатывать продукты в домашних пищеблоках?

Скоро Майя уже более свободно взялась подкладывать себе разного с общих блюд, забыв даже о брезгливости.

Меж тем продолжали наливать и говорить речи. Оказалось, что в этой семье считается обидным не употребить через рот алкоголь вместе со всеми. Более того, недопить его до конца также полагалось едва ли не оскорблением, притом оскорблением по отношению к тому, про кого говорилась короткая речь.

Майе знатно влетело за ополовинивание формы «рюмки» когда сестра Марина предложила выпить за родителей.

Из-за всего того перед глазами начало немного двоиться, невзирая на обильное питание.

Разговоры в компании велись с набитым ртом, что делало речь не всегда внятной и приводило к тому, что часто фрагменты пищи летели куда-то на стол или в сторону собеседника. В такие моменты щёки Майи заливал румянец.

— Попробуй салатик с черносливом, — велела мать Алисы и плюхнула на форму Майи увесистую ложку.

— Я уже… пожалуй, мне хватит, — попыталась протестовать она, но мать Алисы только прибавила к первой увесистой ложке вторую.

Немудрено, что они с мужем, и вообще вся эта семья, выглядят такими сладострастниками. Тут и без наркотиков можно заиметь модельную внешность при таких семейных традициях!

Или они не семейные?

В фильмах Майя натыкалась на сцены с ломящимися от продуктов питания столами, но списывала это на преувеличения, к которым склонен кинематограф. Однако то ли семейка Алисы была не в себе, то ли действительно традиционно считалось нужным ставить на общий стол в разы больше того количества пищи, которое даже гипотетически в состоянии съесть каждый из собравшихся.

А ведь оказалось, что она не видела ещё и половины!

Спустя примерно час после начала коллективного пищепринятия, куда-то встала и ушла бабуля, а вернулась она с подносом, как у подавальщиков публичных домов. На нём что-то дымилось и просто сногсшибательно пахло.

— Горячее, — сообщила она. — Давайте тарелки.

Майя сглотнула.

Ещё пища⁈ К этому всему — ещё пища⁈

Но ведь это невозможно просто физически!!!

Однако все с готовностью начали протягивать индивидуальные формы «тарелки» и вдобавок обзывать родных Алисы отличными кухарками в вариациях, и это им очень нравилось!

«Горячее» оказалось не одно. Имелась тушённая с мясом картошка, запечённый в духовке окорок с чесноком и черносливом, плавающие в подливке куриные окорочка, мясо под загадочным соусом и, очевидно, зажаренная в большом количестве масла рыба и ещё — отдельная варёная картошка, блестящая от топлёного масла и засыпанная мелко раскрошенным укропом. Всё в таре прямо-таки невероятной.

А меж тем никто больше не приходил, и даже за стол бы не поместился — он был очень широким и, заставленный рядами тарелок в центре (за ними приходилось тянуться), но по периметру вмещал не так-то много народа.

Присутствующие активно клали на индивидуальные формы «тарелки» самые разные фрагменты «горячего». Майя своими глазами видела, что они употребляли то, что, оказывается, было «закусками» в количествах даже больших, чем она сама, а теперь…

На лбу выступил пот.

Живот натурально уже не помещался в застёгнутых джинсах.

Майя попыталась отказаться хотя бы от чего-то, но в итоге добилась только того, что укропная картофелина на тарелке оказалась всего одна.

— Мать готовила, старалась! — то и дело подначивала соседка.

А зачем⁈ Зачем, творец небесный, она обрабатывала такое количество продуктов питания на столь небольшое число гостей⁈ Даже при всеобщем усердии было понятно, что минимум две трети всего этого употреблено не будет!

Да, в Срамном измерении продукты 18+ значительно дешевле. В реальности вот эта оргия стоила бы целое состояние. Но даже так. К чему⁈ Нет, Майя читала о разнузданных пиршествах в античные времена. Да и при первых Рюриковичах на Руси царили очень вольные пищепотребительные нравы. Такой пир — с тех времён и сохранилось это непристойное слово — был нормой в знатных домах довольно длительный период истории. Но тут же просто семейная встреча!

Господи, почему они все, как коршуны, следят за тем, чтобы Майя постоянно что-то принимала из пищи⁈ Стоило ей немного отвлечься от своей индивидуальной формы «тарелки», как кто-то брался подкладывать продукты, и притом со словами, делавшими совершенно невозможным отказаться. Вроде «а вот я принесла салат, попробуй» или «по рецепту покойной бабули, специально для тебя».

Уму непостижимо.

Не менее сложно было наблюдать и осознавать, как подвергался насилию малолетний сын Алисиной сестры. Мальчику навалили в тарелку продуктов 18+ и не давали выйти из-за стола, пока он не употребит их все до конца. Пищи, очевидно, было больше, чем требовалось малышу такого возраста, даже просто по количеству. Но, когда Кирюша попробовал сбежать, мать поймала его и очень строго напомнила, что на форме «тарелке» не должно ничего остаться.

Но ведь если следовать такому правилу, не пользуясь выверенными порциями, обязательно появится излишний жир! Ребёнку и так предлагали очень вредные продукты, пронизанные усилителями вкуса. Несмотря на это, он не желал объедаться ими. Но все, и мать с отцом, и бабушки, и другая родня только подначивали. Ещё и грозили, что, не опустошив форму, Кирюша не получит наркотиков!

Несчастное, обречённое дитя!

— Пойдём покурим, — пихнула Майю в бок большая грузная женщина, Алисина старшая сестра Марина (судя по комплекции, с детства подвергавшаяся такому же жестокому обращению — и как Алиса только сохранила пристойные формы!).

Вставать оказалось почти больно. Всё распирало изнутри. То, что Майя прежде вытворяла во время трансляций, было просто детским лепетом в сравнении с «семейным застольем» (наверное, лучше придумать какой-то синоним этому действу в книге, а то как бы компетентные органы ни спохватились).

В пищеблоке Мининых Марина отодвинула штору и открыла окно, сняла с холодильного шкафа грязную зловонную формочку с налётом сажи и вложила в рот тонкую дымную палочку, которую подожгла и взялась сосать, наполняя помещение неприятным дымом.

Майя и стояла с трудом. Её живот стал огромным, словно бы там был целый ребёнок, притом уже почти готовый родиться! Живот впивался в джинсы настолько, что она последовала примеру нескольких мужчин за столом и расстегнула пуговку и верхнюю часть молнии, но и это не особо помогало.

— Ты дала, конечно, Алиска. На фига было так пропадать? Мать с отцом чуть ли не на стенку лезли. Слушай… Правда, что ли, жратва на камеру прям столько приносит? — она затянулась воздухом сквозь дымную палочку. — Может, и у меня получится? Нам бы очень не помешало, с двумя-то детьми. Рекламу сделаешь мне на своём канале, если надумаю? Игорёха вон подбивает. Ты в Волгограде думаешь оставаться? Нашла кого-то или так? Ты там поаккуратнее, а то слава славой, а с твоими замашками… Ты сколько вот на последнем видосе, где у тебя голубцы, сняла? Ты всё время с доставкой всё берёшь? Готовить бросила? Ты будешь возвращаться в техникум? Алис, ау!

Майя с трудом слушала чужую сестру. Она таращилась на небольшой стол, стоявший напротив тумб для обработки продуктов питания. На нём высилось два, очевидно, самодельных наркотических изделия колоссальных масштабов, а ещё стояла ваза с печеньем (украшенная в центре каплями застывшего концентрированного сахара с красным красителем) и с разделённым на порции наркотиком в конфетах с разными обёртками.

Они… изготовляю психотропы на дому без лицензии… Они… Всё это… они… они будут употреблять ещё и кустарные наркотики после всего того… но как… это ведь невозможно хотя бы просто физически!

Неужели всюду так⁈ Неужели такие домашние оргии — для всех норма⁈ Нужно почитать об этом подробнее.

Очень скоро за столом все перебрали с алкоголем, что было вполне ожидаемо при столь частых заливаниях целых рюмок водки даже через рот. Остановило ли это кого-то? Нет и ещё раз нет!

Пытался притормозить Алисин отец, и тут же налетел на буйное сопротивление отца Игорёши: он прямо-таки целенаправленно начал того поить, даже чаще, чем прежде.

Майя на это взирала со страхом: отец Алисы был в возрасте, к тому же заядлый сладострастник: это ведь очень скверно сказывается на здоровье, на одно только сердце какая нагрузка жуткая. Недаром же все звёзды эстрады так рано умирают из-за лишнего веса! А тут ко всему ещё и такое количество отравы!

Но, похоже, для собравшихся подобное было нормальным, только мать Алисы одна и пыталась поддержать супруга, но соседка стала отчитывать и её (она вообще вела себя, как местный законодатель!), приговаривая, что «в праздник нужно отдохнуть для души».

Отдохнуть⁈

Майя представила, как будет плохо телу после подобного времяпрепровождения. Эти люди совершенно извратили идею свободного пищепринятия, превратили её из интимного наслаждения в обязанность, жёстко регламентированную «смотрящими» и идущую против потребностей организма. Если даже прямо-таки божественно обработанные продукты употреблять заставляют почти насильно, они ведь утратят свои свойства. При таких количествах даже вкус начал притупляться, не говоря уже о последующих ощущениях в теле.

Майя обратила внимание, что в особенности усердствовали в надзоре за максимально обильным пищепринятием женщины старшего возраста. Бабушка была безусловным лидером, следом равно кормящими оказались соседка и две матери — Алисина и Игорёшина. Мужчины больше следили за регулярными частыми употреблениями алкоголя через рот. Одной только Марине, кажется, было наплевать, кто сколько принимает питания, она вообще о своём думала.

Но к чему? К чему это насилие в таком личном вопросе, как употребление пищи? Зачем делать обязательное поглощение кем-то обработанных продуктов синонимом к уважению и почтению? Ведь такое приводит к излишествам, невероятным, гротескным до абсурда, и это в мире, где и без того вседозволенность и доступность взрослый пищи завладела умами масс настолько, что…

Наверное, нужно было родиться в этом мире, чтобы суметь хотя бы отчасти понять его парадоксы.