Таинство пищепринятия. Майя

Глава 20 Прощание со Срамным измерением

Перед сном после оргии ожидало очень позорное испытание: пришлось, невзирая на жуткое из-за чрезмерного пищепринятия состояние, вместе с родными Алисы собирать со стола початые блюда и чужие индивидуальные формы «тарелки», рядом с которыми целыми горками лежали смятые салфетки с фрагментами побывавшей в срамном отверстии пищи: какие-то обглоданные косточки, шкурки томатов, отгрызенные зубами ножки петрушки и укропа и прочий кошмар. Интимные отходы другие хватали просто голыми руками и отправляли в мусорный пакет. Майя сбежала в унитазную комнатушку, и даже не совсем чтобы спрятаться: по правде, её едва не стошнило. Но, хотя таким образом часть кошмарного испытания удалось обойти, потом её заставили… мыть чужие индивидуальные формы! Голыми руками, без перчаток!

Почему каждый не очистил хотя бы свои приспособления для пищепринятия и личную форму, ладно уж те, на которых лежали общие блюда, она так и не поняла. Ведь оно всё… в слюне! Чужой слюне!

Выполнить отвратительное требование Алисиной семьи оказалось сложно и унизительно, в особенности потому, что Майя своими глазами видела, в каких условиях загрязнялись формы. Понимала, что приспособления побывали в чужих интимных отверстиях. Кошмар какой-то!

Безумное извращение!

У родственников Алисы Майя провела ещё полтора дня. Больше просто не выдержала бы: помимо постоянной необходимости мыть кем-то испачканные индивидуальные формы, оказалось, что усиленное принудительное потребление пищи тут не застольная традиция для массовых оргий, а постоянная норма. В частности, Майю несколько раз отчитывали, как маленького Кирюшу, за то, что она не желает употреблять до конца всё, что было положено на индивидуальную форму «тарелку» для неё. Когда же Майя пыталась класть небольшие фрагменты блюд, ругали и за это.

— Кто доедать всё будет? — воинственно вопрошала мать Алисы. — Испортится ведь!

Майя сдерживалась от уточнения, с какой целью было приготовлено такое количество пищепотребительных наборов, которых заведомо в разы больше требуемого для оргии.

Насилие она не понимала и не принимала. Но тут приходилось его постоянно сносить.

А остальных, очевидно, всё устраивало.

Сладострастный отец Алисы очень любил несочетаемые продукты: использовал красное варево из жижи, в котором проходили термическую обработку куски мяса, свёкла, капуста, картофель, морковь и лук, с хлебобулочными изделиями. С ними же потреблял макароны и даже сложные (правда, магазинные) пельмени. Он мог положить в жижу с фрагментами обработанных продуктов («суп», Майя всё время забывала это слово потому, что оно было расплывчатым: например, красный суп «борщ» супом не был, а был борщом, а очень похожие визуально и даже по ингредиентам суп «щи» или суп «солянка» оставались супом), так вот в любую практически такую неутилизированную воду для термической обработки отец Алисы добавлял соус «майонез» или, реже, сметану.

На самом деле он добавлял «майонез» вообще почти всюду: мазал им хлеб, поливал макароны, плюхал на мясо и котлеты.

К варёным крупам для Алисиного отца, который не обрабатывал продукты самостоятельно, не умел, похоже, их разогревать и укладывать на индивидуальную форму «тарелку» (всё это для него делала жена), так вот к крупам для него всегда клали мясные блюда, и даже к этому сладострастник неизменно употреблял хлеб! А потом шлифовал внушительной порцией наркотиков к горячему напитку для уединённого расслабления.

Перед сном он ставил у кровати на тумбу глубокую форму с наркотическим печеньем или конфетами, и, похоже, употреблял их во сне…

Внеурочное принятие пищи практиковал не только он: во вторую ночь, проведённую у Алисиных близких, Майя проснулась от странного шума и испугалась: решила, что в квартиру мог пробраться вор. В пищеблоке не горел свет, только небольшая лампочка над абсолютно нефункциональной в Срамном измерении вытяжкой над плитой (она совершенно не справлялась с ароматами ни тут, ни в квартире, которую Майя себе сняла). В этом неярком освещении межпространственная туристка, к стыду своему, застукала мать Алисы, поглощающей без специальных приспособлений для пищепринятия куриную ногу.

Майя ужасно смутилась, но юркнуть в коридор не успела. Мать Алисы её приметила, тут же объявила, что «доча» тоже пришла «заморить червячка», посмеялась над этим и метнулась к холодильному шкафу с подхваченной из сушилки индивидуальной формой «тарелкой».

Майя в ужасе представила, что её сейчас вынудят есть блюдо из червей, и испытала настоящее облегчение, когда оказалось, что ей положили мясной рулет и какие-то колбасы. Хотя принимать питание не хотелось абсолютно, это было всё-таки намного лучше, чем черви.

В дневное время мать Алисы всё обрабатывала на круглой сковороде, предварительно заливая её огромным количеством средства для смазки жарочной поверхности и накаляя его. Средство для смазки заполняло всё дно и поднималось над поверхностью на добрый палец. В этом она обрабатывала даже уже готовые продукты: те же пельмени или макароны, и без того пригодную к употреблению, растёртую в пюре картошку, сваренную накануне, или просто куски уже обработанного в кипящей воде картофеля.

Свежих овощей в семье использовали мало.

Витаминных добавок, если Майя верно поняла, не покупали. Таблиц расчёта витаминно-минерального баланса, которые обязательны для тех, кто отказался или свёл к минимуму употребление стандартных наборов, в ящиках пищеблока не было, сверки с такими в интернете Майя также не наблюдала. Складывалось впечатление, что этот важный для здоровья аспект в семье игнорировали полностью!

Не один раз Майя наблюдала, как сладострастный Алисин отец жаловался на перепады давления или разные боли прямо во время безудержного показательного пищепринятия. Связи с жировыми отложениями и своим состоянием он, похоже, не наблюдал.

А Майя с трудом представляла, как он ходит на работу! За популярных звёзд эстрады почти все физические активности выполняют помощники или техника, потому что их тела довольно сильно изувечены. Но ведь этот мужчина служит на заводе! И вроде как не начальником, а именно работником. Как он вообще выживает⁈

Когда мать Алисы попросила привинтить полку в унитазной комнате, потому что та вырвала один из гвоздей в стене и покосилась, Алисин отец покрылся ручьями пота, делая весьма незначительные физические усилия. Он страдал одышкой. На нём вздымались умопомрачительные жировые отложения. Как же он живёт?

Сама Майя не смогла выдержать такого пищепотребительного режима. Её ещё завтрак после массовой оргии почти что срубил, а уж после обеда и ужина… Следовало бежать от этих извращенцев в Волгоград.

К тому же её с пристрастием допрашивали по поводу окончания техникума, того самого специализированного здешнего учебного заведения для общественных кухарок. Майя вроде помнила, что Алиса думала вернуться к странному образованию, но не была в этом уверена и старалась отвечать туманно. Наворотить лишнего и подставить свою героиню совсем не хотелось. Потому Майя объявила о том, что должна вернуться… к работе. И что для съёмок обязательно требуется оборудование.

Так как успехи младшей Мининой стремительно превращались в городскую легенду, это восприняли с пониманием.

Перед отбытием из Ленинска мать Алисы велела мужу старшей дочери отпроситься с работы пораньше, чтобы посадить Майю на автобус, и та очень искренне недоумевала зачем. Муж Марины пытался отбиться, но тёща прикрикнула очень сурово и повелительно, и несчастный сдался.

— Ну зачем? — вопрошала Майя. — Я сама спокойно сяду на автобус!

— Ну да, силачка. Тебе ещё рожать! — возмутилась почему-то Алисина мать. — Пока детей нет, тяжести должны мужчины носить. Знай себе цену и береги здоровье.

Майя подняла брови. Какие тяжести? Она приехала с небольшим рюкзаком: пара футболок, несколько штук обязательных (хотя так и не удалось установить, почему) в Срамном измерении трусов, зубная щётка (в этом доме они стояли прямо в ванной, у всех на виду, в одном общем стаканчике и часто соприкасались друг с другом!) — вот и все вещи. Что же тут можно тащить?

Оказалось, что помощь Марининого мужа была совершенно нелишней! Майя, пожалуй, не смогла бы поднять две колоссальных размеров клетчатые сумки, которые с раннего утра дня отъезда начала собирать для неё Алисина мать.

Внутрь она укладывала… всякие-разные продукты питания!

Дно оказалось заставлено бутыльками с теми самыми замоченными в рассоле овощами, а также имелись там целые банки вываренных в наркотике фруктов. Но закрывала в бутыльки Алисина мама не только растительные продукты питания, но и нарезанные и смешанные салаты и даже приготовленное мясо с жиром! А к тому же уложила завёрнутыми в газету пять одеревенелых от соли и старости рыб, много свежих овощей и фруктов, перемолотое в фарш мясо в небольшой переносной холодильной сумке со льдом, какие-то (мамочки, и такое бывает!) украшения в виде бус из сушёных грибов и целые пучки похожей на букеты цветов зелени.

Уже в Волгограде Майе помогали вытаскивать этот неподъёмный скарб из багажного отдела водитель и ещё один мужчина, согласившейся постоять с сумками, пока гостья из другого измерения добывала тележку, и загрузить их на неё, чтобы доставить к такси. У подъезда съёмной квартиры Майя заплатила водителю за подъём к нужной двери.

Разбирала нежданные интимные подношения она с трепетом и внимательно рассматривая каждый экземпляр (предварительно опустив жалюзи в пищеблоке, просто на всякий случай) — в особенности украшения-бусы из сушёных грибов, которые впоследствии так и не решилась надеть ни единого раза.

Пищепотребительные запасы домашнего производства казались пронзительно-интимными даже с учётом всего нового богатого опыта Майи. Их делал своими руками знакомый (пускай и шапочно) человек. Пропитавший Срамное измерение инцест немного пугал Майю, она была не уверена, что эти моменты стоит описывать, возможно, приготовление пищи для близких родственников разумнее опустить так же, как и насилие над несовершеннолетними.

С другой стороны… это ведь неотъемлемая часть культуры Срамного измерения. И так ещё придётся поломать голову над тем, как обойти в произведении момент с детьми, не нарушая картины мира. Наверное, просто не упоминать, но что, если читатели начнут задавать конкретные вопросы?

Майя решила, что напишет две книги. Ту самую художественную, которую уже начала, и ещё одну, близкую к научному анализу, на тему своих размышлений и выводов о тонкостях человеческой культуры.

Оставшееся время в Срамном измерении она и посвятила в основном работе над этими текстами. Поняла, что дома сразу навалится пятый курс, и она не сможет взяться за дело, а потом выветрятся впечатления.

Майя купила флешку с крепежом, в который можно продеть цепочку, и собиралась надеть её как украшение перед последним днём в Срамном измерении: её браслет и кулон перенеслись вместе с одеждой из реальности, и вероятность протащить так домой материалы и наработки была очень высока.

Кроме текстов, на которыми работала в последние недели, Майя сохранила на флешку много непристойных снимков и несколько видео: коротких роликов, одну свою запись с трансляции (собираясь тут же её удалить, если картинка не поменяется на внешность Алисы) и пару переиначенных экранизаций книг, которые читала в нормальном виде.

Стримы она тоже продолжала вести, чаще всего используя запасы, уложенные Алисиной мамой в клетчатые сумки. Продукты питания в них были очень необычными и дарили взрывы эмоций, невзирая на привыкание. Если употреблять их дозированно, разумеется. В огромных количествах восприятие притуплялось. И зачем во время оргии принуждать к чрезмерному пищепринятию, портя ощущения?..

Тридцатого августа Майя заказала полномасштабный клининг в съёмной квартире: хотелось, чтобы Алиса не подумала о ней дурного, когда въедет на жилплощадь. Продукты из холодильного шкафа Майя почти все всё-таки утилизировала, оставила лишь то, что было в нетронутых заводских упаковках, и, долго поразмышляв, сохранила большую часть продуктов питания Алисиной матери, хотя всё-таки стыдливо спрятала их в один из ящиков пищеблочного гарнитура.

Пока проводили уборку, Майя напоследок посмотрела во дворе шоу эксгибициониста и полученные бонусом плоды его трудов — шаурму — взяла для вечерней трансляции. Проводить её было грустно, потому что это было в последний раз. Но она и выложилась на полную, рассказав вдобавок о впечатлениях от получения продукта питания.

Отключив стрим, прибравшись и проверив всё напоследок, Майя приняла душ и наконец-то критически осмотрела себя. М-да, в вузе ждёт нехилая выволочка: кажется, ощутимо увеличился не только живот, но и руки с бёдрами, да и щёки стали несколько пухловатыми, как у начинающих певичек. Но первые месяц-полтора будут сплошные начитки, и непотребство, пожалуй, реально скрывать одеждой. Придётся усилено заниматься спортом, и, похоже, взять паузу в развлечениях для взрослых. К началу практических занятий Майе следует привести себя в порядок…

Вот же: за всякие удовольствия приходится расплачиваться…

Она даже сделала перед сном пятнадцатиминутку усиленных упражнений и приняла душ ещё раз, после чего надела на шею заветную цепочку с флешкой.

Заснуть долго не получалось. Сначала Майя вскочила и снова вставила накопитель информации в ноутбук, загрузив его фото и видео материалами под завязку. Потом попробовала уснуть ещё раз, но вдруг испугалась, что не сможет собственноручно придать удивительный вкус овощам по сохранённым рецептам, и взялась думать о них с тоской — а потом опять вскочила и принесла из шкафа в пищеблоке два бутылька, поставив их у кровати. Если повезёт, можно будет попробовать переправить.

Уже почти уснув, Майя вспомнила о том, что могла испачкать утилизируемыми уже после клининга продуктами питания унитаз, и метнулась в его комнатушку с влажными салфетками.

Наверное, в реальности первое время будет очень непривычно.

А может, и нет. Человек ведь довольно быстро адаптируется после турпоездки в страну с другой культурой, к примеру…

В конце концов, Майя включила какой-то безумный сериал и в последний раз задремала под разнузданный быт здешних жителей…

Пробудившись тридцать первого августа, которое сама обозначила точкой возвращения в своей ожившей книге, и поняв, что всё ещё находится в Срамном измерении, Майя первым делом свесилась с кровати и подхватила две трёхлитровые банки — с консервированными огурцами и консервированными арбузными дольками. Но через пятнадцать минут пришлось оставить их: требовалось провести гигиену интимного отверстия, попи́сать и хотелось хлебнуть напиток для уединённого расслабления. С дымящейся чашкой Майя вернулась в комнату, с трудом влезла в джинсы, в которых перенеслась в Срамное измерение в начале лета, натянула свой выстиранный топик и тут же старательно приобняла драгоценные бутыльки одной рукой.

Проверила флешку на шее.

Часы показывали половину одиннадцатого. Включить, что ли, ещё какое-то кино напоследок… Подумав, она запустила вчерашний сериал на Алисином телефоне. И даже почти увлеклась невероятным сюжетом, когда…

Майя вдруг оглушительно чихнула, всего на секунду зажмурившись, но голова наполнилась прямо-таки звоном, а рука — вот же! — соскользнула с драгоценных банок.

И межпространственная туристка поняла, что теперь сидит на своей собственной смятой постели, дома, в реальности.

Ну хотя бы флешка на цепочке осталась…