Таинство пищепринятия. Майя

Глава 7 О том, как Майя у Жана неприличную болячку подхватила

Жан жил в квартирке, даже худшей, чем то, что сняла Майя. Идти туда пришлось пешком и почти целых полчаса. Жан что-то твердил о полезной прогулке и необходимости развеяться, хотя Майя с трудом представляла, как они вообще способны передвигать ногами. Топать до дома на своих двоих среди ночи после такой смены казалось запредельным. Но было понятно, что кавалер не располагает свободными средствами, как, в общем-то, и сама Майя тут.

Надо было ехать домой. Навряд ли тело способно сейчас к любовным утехам.

Впрочем, по пути начало казаться иначе. Майя соскучилась по телесной близости.

— Зачем ты надела маску? — удивился Жан сразу после выхода из «Ромашки».

— Мне… так комфортнее, — пискнула Майя.

— Ты что, мусульманка, поменявшаяся на день с христианкой жизнями? — хихикнул Жан.

— Я атеистка, — хмыкнула Майя, не до конца поняв шутку.

В квартире Жана пахло плесенью, а в тёмном коридорчике было свалено едва ли не кучей невероятное количество мужских ботинок. Вот модник… даже дома у Майи не было столько туфель…

— Не шуми, соседи спят, — шепнул Жан. — Снимаем четырёхкомнатную, так дешевле. Моя дверь вот. Располагайся, а я принесу немного винца для настроения.

Майя закусила губы под маской. Она бы с удовольствием впрыснулась, хотя делать это вином не очень любила. Но… что-то подсказывало, что Жан предложит заливать алкоголь через рот, как делали все посетители «Ромашки». Недаром алкоклизмы вообще не гуглились толком. Похоже, их тут не применяют.

Какие ещё безумные сюрпризы припасло Срамное измерение? Так ли правильна её отчаянная решимость попробовать на себе всё?

Комнатушка была крошечной, чуть больше стандартного пищеблока. Почти всё пространство занимала не совсем двуспальная кровать: несколько шире одноместной, она на двухместную всё-таки не тянула. Одежда Жана висела, а, вернее сказать, была накидана на переносную вешалку на колёсиках. Постель была разобрана и смята, а на облупленной тумбочке…

Майя стыдливо отвернулась: там стояло разом три ёмкости для горячих напитков, и ещё одна — на полу, да к тому же круглая форма — тарелка — с объедками и какие-то цветастые обёртки — не иначе как от продуктов питания.

Потом сделала несколько глубоких вдохов и повернула голову к тумбочке, буквально заставляя себя смотреть. Привычные естественные реакции, продиктованные воспитанием и жизнью в социуме, были тут глупыми и попросту ханжескими. И не она ли сегодня весь день смотрела, как людям носят готовую пищу по заказу и как они её потребляют, не сама ли взяла в пищеблочище и поставила на столы посетителей несколько тарелок, наполненных приготовленными продуктами, к тому же кричаще непристойно уложенными?

Не она ли сама подкрепилась пирамидкой из хлеба, овощей и колбасных изделий, нарезанной и собранной кем-то другим, пускай и сделала это в унитазной комнатке для персонала?

Разве не она сама выдумала шаблон для этого мира голых ртов и непристойного пищепринятия?

Вот и нечего воротить нос.

Майя сделала шаг вперёд и заглянула в ёмкости. На дне одной оставалась концентрированная жидкость, остывший чай очень тёмного цвета. Во второй — высохшая кофейная гуща, измазавшая края сосуда. В третьей был какой-то сморщенный пакетик на верёвочке.

В форме — засохшая часть мучного изделия и крошки, а ещё пошлые следы соуса.

На пустых обёртках — изображения, как в срамном каталоге «Ромашки».

Майя сглотнула и начала снимать одежду. Последней, помедлив и снова несколько раз вдохнув, убрала с лица свою тряпичную маску.

Села на кровать с ногами и начала готовить себя к соитию пальцами.

Вошедший, подтолкнув дверь ногой, с двумя стеклянными ёмкостями, ожидаемо наполненными концентрированным красным вином и без всяких клизм, Жан так и остолбенел, вытаращившись на неё во все глаза.

Майя покраснела и прикрыла левой рукой рот, правой продолжая свои манипуляции.

— Я почти готова, — сообщила она.

— Понял! — объявил Жан, едва ли не с восторгом, и отставил спиртное для принятия через рот в сторону. А потом поспешно взялся за свои джинсы.

Перед тем как присоединиться к Майе на кровати, Жан достал из тумбочки презерватив, словно собирался оказывать услугу за деньги в специализированном учреждении. Может быть, он подрабатывает на запрещённой тут должности? Или подхватил где-то лёгкую венерическую инфекцию?

Ладно, это, в общем-то, личное дело каждого.

Первым делом, сев на кровать, Жан попытался соприкоснуть их рты, даже разомкнул свои губы для этого.

Майя шарахнулась назад, принявшись возбуждать его ногами. Пришлось исхитряться и применять те техники и позы, которые держали головы партнёров максимально далеко друг от друга.

Под натиском Майиных талантов любовник не продержался и десяти минут, но своё она получила — в совершенстве владела техникой сокращения мышц тазового дна, настолько, что могла вызвать у себя оргазм без посторонней помощи и с завязанными руками — но так не любила. Майя работала проституткой не только из-за престижа и статуса, но и от души. Ей нравился секс, нравилось дарить удовольствие и получать его, нравилось, чтобы её квалификацией восторгались.

Вот и Жан выглядел прямо-таки потрясённым.

— Ну ты даёшь… — пробормотал он, с трудом переводя дух. — Где это ты так… обалдеть просто!

Майя чуть не сказала, что идёт на красный диплом, уже два года практикует при отеле и готовится покорять фешенебельные бордели столицы, но вовремя прикусила язык.

Она. Подавальщица. Готовой. Пищи.

И мечтает стать поваром. Учится для этого в техникуме.

Более того: в Срамном измерении такого не нужно стесняться…

— Много тренировалась, — объявила она вслух. Потом вспомнила, что заниматься сексом несколько зазорно. — По обучающим видео, — добавила потому она.

Жан засмеялся, широко открыв рот, и она отвела глаза. Потом встал за ёмкостями с неправильным алкоголем, одну из которых протянул Майе. И опять попытался облизать её рот.

Чтобы спастись, Майя резко поднесла к губам стеклянный край и хлебнула.

Кислое какое, жуть! Странный спиртовой привкус чётко ощущался в жидкости. Подобный душок оставляли во рту инструменты интимных врачей. Майя была молода, но в её биографии уже имелся очень постыдный эпизод. Во время малоприятной, но необходимой, ежегодной чистки налёта на зубах в интимном отверстии, у неё в позапрошлом году обнаружили дурную болезнь: кариес. Он был не очень большой, но теперь у Майи имелась пломба. Конечно, об этом никто не знал, она даже матери не сказала. Вообще не понимала, как с ней такое могло произойти: Майя следила за интимной гигиеной, использовала щётки утром и вечером, полоскала рот интим-лосьоном после употребления пищи с усилителями вкуса, была очень умеренна в употреблении наркотиков. Но кариес всё равно появился. Стоматолог уверял, что такое может произойти с каждым, что на самом деле такое сплошь и рядом, просто об этом не говорят.

Когда он лечил постыдную хворь (а пришлось приехать на приём дважды!), от его инструментов, при помещении в интимное отверстие, тоже исходил такой вот спиртовой душок, как от этого вина для употребления через рот.

Наверное, именно из-за него напиток, вроде бы холодный, поднял от желудка к горлу волну тепла. И тут чуть-чуть ударило в голову. Не так быстро и сильно, как от клизмы, разумеется, но ощутимо. Во рту тоже немного потеплело.

Сколько глотков допустимо делать таким способом? Одной клизмочки Майе за глаза хватало на половину вечера, но тут ведь совершенно другой, дикий способ употребления.

— Хочешь что-то съесть? — спросил Жан, залпом выпивая своё вино полностью. — Могу бутеров наделать горячих.

Майя замялась. На самом деле ей не помешало бы подкрепить силы перед сном. Но принимать пищу вместе с человеком после разового совместного секса… В публичном доме питания это было работой… а тут они наедине. Да, Майя предложила своему парню и его другу пищу своего приготовления, но, во-первых, они были не хило впрыснутые, во-вторых, она знала их обоих почти год, и с Лёхой, и с Димоном раз сто занималась любовью, в том числе и втроём, а Лёха жил с ней целый месяц и уже пробовал Майину пищу… Но самое главное: они не смотрели друг на друга, а тут, очевидно, будет иначе!

Но ведь Майя уже дважды ела в публичных домах Срамного измерения. На виду вообще у всех. Пускай никто не сидел напротив и не пялился непосредственно на её интимную зону, зона эта была оголена.

И тут подвело тело. Из живота послышался отчётливый и до ужаса неприличный звук.

Майя покраснела до самых корней волос и чуть не расплескала остатки вина для употребления через рот.

Вместо того чтобы тактично не обратить внимания, Жан ещё раз хохотнул и объявил:

— Понял! Ща будут бутеры!

Когда он завернул зачем-то бёдра в полотенце (что, внутри квартиры тоже нельзя ходить с открытыми гениталиями? Это из-за соседей, что ли?) и вышел, издавая ртом странный свистящий звук, словно пародируя интимным отверстием какую-то мелодию, Майя, чувствуя себя куда комфортнее, глотнула из стеклянного стакана снова. А потом и вовсе допила.

Оказалось, этот терпкий кислый вкус трансформируется со временем и начинает даже нравиться. Пожалуй, она согласилась бы на ещё одну ёмкость. Конечно, в ней, наверное, клизмы три, да ещё и без воды. С другой стороны, употреблённому так, алкоголю нужно проделать такой длинный путь, прежде чем оказаться в крови…

Кроме нарезанных хлебных пластинок с ломтиками колбасы, утопленной в разогретом до тянущегося состояния сыре, Жан принёс в комнату почти полную бутылку вина для употребления через рот.

От него и есть с кем-то стало попроще. Майя начала думать матом, её интимные мышцы часто сокращались, она смеялась, не прикрывая рот. В общем, с этой бутылкой устроили они такую вакханалию, которая и самым закостенелым распутникам реального мира не снилась даже в извращённых фантазиях.

А в самом конце Жан всё-таки исхитрился облизать Майин рот своим, сунул язык прямо ей в нутро. И это… было не так уж и тошнотворно, как казалось раньше. Тем более они как следует обеззаразили интимные отверстия спиртом. Так что, наверное, ничего страшного…

…О, как же сильно Майя ошибалась…

Наутро она проснулась первой от пульсирующей боли в голове и нездоровой, какой-то глубинной жажды. Во рту поселился кошмарный, отвратительный привкус, словно бы Майя использовала в пищу экскременты кота. Это гнилостная муть ползла по пищеводу, поднимая за собой волну смрада. Свой Майя не чувствовала, но от лежащего рядом с приоткрытым срамным отверстием, не затянутым ночной буйосетой, Жана исходил убийственный запах.

О нет! Они схлопотали дурную болезнь!

На подгибающихся ногах, с трудом отыскав в ворохе одежды свою маску, Майя побрела в ванную.

В пищеблоке, не прикрыв дверь, употреблял горячий напиток для уединённого расслабления какой-то очкастый голый паренёк. Он вытаращился на Майю во все глаза.

Точно. Нужно ведь было взять ещё какую-то одежду. Хотя бы трусы эти ежедневные и обязательные, пусть их даже полиция не хочет проверять…

Ладно, леший с ним.

Она вошла в ванную и старательно задвинула непослушную, тугую щеколду, не входящую толком в шпингалет из-за толстого слоя белой краски, которым его измазали вместе с дверью.

Посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Она была какой-то зеленоватой, нездоровой. Продолжала раскалываться голова. Такое бывало, если перебрать с алкоклизмами, так же как и слабость во всём теле. Но сейчас к этому примешивался отталкивающий дурной запах, и вообще желудок то и дело сжимался, а к горлу подступала… рвота.

Но не может она… в гостях… при совершенно постороннем соседе… очищать организм через ротовое отверстие! Это ведь очень, очень постыдно…

Унитазная комнатка у Жана и его соседей была совмещена с ванной, как в большинстве нормальных квартир реальности. И вот сейчас Майя очень порадовалась, что в Срамном измерении в таких помещениях не делают окон!

Не в силах сдержаться, она метнулась к унитазу, и её стошнило второй раз за жизнь.

Горечь ударила даже в нос! Извергаемые массы выглядели так отвратительно, что из-за них тело пронзали новые спазмы, выворачивающие всё наизнанку. На глазах выступили слёзы. Как же всё это ужасно…

Не так давно Майя пережила неприличную хворь впервые. Слишком старательно корпела над одним кушаньем, а потом два дня подряд оставалась ночевать у разных любовников и не добиралась домой. Решила потом, что с пищей ничего не случилось, и употребила её, причём все остатки, потому как боялась, что на завтра всё точно испортится.

А оно испортилось уже!

Пришлось изрыгать всё в ванную, чтобы не было видно с улицы, ведь унитаз-то около окна! И слава богу, что схватило не в пути и не на работе!

Майя так испугалась и осталась в таком шоке от случившегося, что даже заказала в санузел штору.

Она покупала сорбент для очистки организма с таким мучительным стыдом, что едва не провалилась сквозь землю. Ей было очень плохо несколько дней. Славе пришлось врать, что заразилась хламидиозом. Майя провалялась дома неделю, стыдясь даже в зеркало глядеться.

И вот опять. Да где! В чужой квартире!

Она несколько раз смыла унитаз, потом протёрла его бумагой. Прежде чем закрыть пущенную под сильным напором, в надежде заглушить звуки, воду, как следует промыла интимное отверстие и прополоскала горло. А потом… выпила, наверное, с пол-литра водопроводной воды. Просто не смогла ни сдержаться, ни остановиться.

Разогнулась над умывальником.

Приоткрыла рот.

И отшатнулась в ужасе.

Оказалось, что отвратительная рвота была цветочками! Оказалось, невоздержанное парное пищепринятие с малознакомыми мужчинами и извращённые способы употреблять алкоголь творят нечто куда более страшное!

Язык Майи посинел, даже почти почернел, словно бы у неё началась гангрена.

Возможно, эта гастрономическая инфекция вообще не поддаётся лечению! Во всяком случае, Майя никогда не слышала и не читала ни о чём подобном. Что же она подцепила⁈ Какой кошмар!