Таинство посвящения

Глава 20. У жука с сапогом нет распрей

- Это возмутительно! – подойдя к Найтэ вплотную, прокричал Олаф фон Дали, но тёмный эльф никак не отреагировал. Более того, едва не зевнул от усталости. – Нет, ну чего вы молчите? Да как вы можете молчать?

- Что именно касательно лер Свон для вас ещё возмутительно? – наконец недовольно буркнул Найтэ. - Мне кажется, что за два года обучения вы уже должны были привыкнуть ко всему дурному, что с ней связано.

- Привыкнуть? – у Олафа фон Дали даже глаз задёргался.

- В конце концов, ситуация уже не такая острая, каковой она была. Лер Свон все стараются игнорировать, сама она на рожон также не лезет. Выглядит она тоже прилично.

- Дорогой вы мой друг! – брови Найтэ помимо его воли взлетели вверх. Он не мог припомнить того момента, когда это он и ректор сделались друзьями, да ещё дорогими друг для друга. – Я знаю сколь специфично ваше видение, когда дело, казалось бы, касается элементарнейшего, но вы уж постарайтесь уразуметь. Я как-то с самого начала имел в виду, что от лер Свон желаю отвыкнуть. Я отчисления её жду.

- Простите, это не так уж заметно. Как её отчислять, если все преподаватели должны ставить ей честные оценки? - с самым невинным выражением на лице сообщил Найтэ, и Олаф фон Дали тут же пошёл на попятную.

- Всё. Ничего не хочу слышать про лер Свон, - заявил глава академии и, садясь в своё кресло, откинулся на спинку. Найтэ остался доволен его поведением. Оно намекало на то, что наступил прекрасный момент, чтобы откланяться.

- В таком случае, всего доброго.

- Стоять! – вдруг громко рявкнул Олаф фон Дали.

- Эм-м, что вы сказали? – аж оторопел Найтэ. Он не привык к такому общению.

- Я вас вызвал поговорить по поводу недопустимого поведения ваших второкурсников и даже ещё не начал речь.

- Как это не начали? – неподдельно удивился Найтэ. – Минутой ранее вы сами сказали, что не желаете говорить про лер Свон.

- Да, потому что речь не о ней, а о Николасе Дорадо. Ваш замечательный студент не иначе как воодушевился лекцией по травничеству, ибо объект его пламенной любви сейчас находится в лазарете с ожогами.

Найтэ резко посерьёзнел и даже сел в гостевое кресло. Вот уж от кого, а от лера Дорадо почитай два года никаких проблем не было. Ну, таскается студент с тетрадкой бездарных стихов под окна нежелающей его видеть девушки, ну позорит себя, шагая за ней по пятам. Так что с того? Что с того, что он всячески превозносит леди Веронику Амбер и всем даёт понять, что она далеко де не свободна? Главное, что при этой зацикленности лер Дорадо с любимой пылинки готов смахивать.

«Или был готов смахивать, - нахмурился Найтэ. – Неужели его допекли её отказы?».

Он тяжело вздохнул, и, скрепя сердце, спросил:

- Что он сделал?

- Ха, что! Устлал дорожку к её дому неопалимой купиной. А, так как это растение красиво выглядит, Вероника Амбер подвоха не поняла. Она с удовольствием начала топтать цветы, а эфирные масла неопалимой купины и так очень летучие. Поэтому, я думаю, вы сами понимаете каков результат.

- М-да. Вы лера Дорадо уже допрашивали?

- Разумеется. Вас вызвать к себе у меня, знаете ли, получилось последним… Где вы были, демоны вас побери? У вас вообще-то рабочее время.

- Я и работал. Присутствовал на экзамене по иллюзиям, внеурочный курс второго года обучения.

- Хм, то есть присматривали за своими любимыми учениками, – сходу понял прозорливый ректор, и это резко охладило его недовольство. – Как там всё прошло? Спокойно?

- Ну, собственно, не очень. Поэтому я и подумал, что вы вызываете меня из-за лер Свон.

Не говоря ни слова, Олаф фон Дали поднялся и в гробовом молчании налил себе воды из хрустального графина. Он долго пил воду маленькими глоточками. Глаза его при этом смотрели в одну точку, как у сумасшедшего.

- Знаете, - наконец сказал он, – в этот год, можете меня проклинать всей кафедрой сглаза и проклятий, но я набор на ваш факультет ни за что не открою. Об этом будет объявлено сразу, так что те, кто хочет именно к вам, пусть ещё два годика подождут. А не то у меня инфаркт всё же случится. М-да.

Известие Найтэ крайне не понравилось, так как сокращение часов работы аукнулось бы на зарплате каждого его сотрудника, но, пока он обдумывал какие бы дельные аргументы привести, Олаф фон Дали уже потребовал:

- Давайте, говорите, что там произошло.

- С одной стороны, ничего такого там априори произойти не могло, - как можно мягче принялся объяснять Найтэ, так как ему ужасно не хотелось снижать средний уровень своей зарплаты тоже. – Это же иллюзии. Кроме того, создающие их студенты ещё только начинают постигать премудрости этого направления магии. Они способны воссоздать что‑либо в воздухе на крайне недолгое время, и это что-то должно быть у них перед глазами.

- Профессор Винтер использовал образец? – тут же уточнил Олаф фон Дали.

- Да. Он предлагал каждому студенту воссоздать в воздухе лежащее перед ним яблоко. Этого было достаточно для получения положительной оценки, но всё вышло как всегда. Вы же знаете студентов. У них амбиции, тщеславие… Кто-то смог создать только жёлто‑зелёное пятно, а кто-то вознамерился проявить творческие способности.

- Прям страшно представить, - побледнел Олаф фон Дали, прежде чем всё же сел в кресло. Найтэ внимательно оглядел своего обеспокоенного ректора с головы до ног, и, подумав, ответил следующим образом.

- Ну, мне не показалось, что всё так уж страшно.

- Да что мне до вашего мнения? Ваше «не так уж страшно» зачастую то, от чего люди раньше времени седеют и заикаются всю жизнь. А потому вы к делу, к делу давайте, – тут же приказал ректор.

- Согласен, - не стал он злить собеседника. - Итак, первым по алфавиту шёл лер Грумберг, а ему кровь не позволила создать банальное яблочко. Поэтому он взял и воссоздал в воздухе копию лер Свон. Очень недурно для его года обучения, кстати, воссоздал. Несмотря на общую размытость силуэта, у него всё же получилось сделать иллюзию не только достоверной. Он внёс в неё собственные штрихи. Так вот и вышло, что лер Свон на его иллюзии болталась на виселице и это порадовало как прочих студентов, так и профессора Винтера.

- Да вы что, лер Свон и его довела? – прижал руку к сердцу Олаф фон Дали. – Неужели даже его, да?

- Нет-нет, он, как и обычно, оценил результат не по его внешней составляющей. Профессор остался очень доволен тем, что студент самостоятельно освоил новые навыки. Лер Грумберг получил заслуженную отлично с плюсом.

- И чем же ответила лер Свон, раз уж вы про неё мне толкуете?

- Ну, её работу профессор Винтер оценил на аналогичную оценку и даже произнёс те же самые хвалебные речи.

- Говорите уже, не томите!

Найтэ грустно вздохнул и подумал, что с такими новостями никакой новой группы его факультет не увидит не только в этот год поступления, но и на следующий. А это не только сокращение зарплаты, это ещё и сокращение поставок всех необходимых для кафедры материалов. Но выбора, кроме как сказать правду, уже не было, а потому он не стал мямлить.

- Лер Свон поставила перед собой склянку с пожирающими мёртвого червя улитками, а затем воспроизвела всё тоже самое, только у червя было очень даже узнаваемое лицо.

- Хоть бы ваше? - с надеждой уставился на него Олаф фон Дали.

- Нет, лера Грумберга разумеется.

- Какой кошмар! И всё это в преддверии лета, когда должен быть новый набор. Да вы понимаете, что при такой репутации у нас недобор слушателей будет! Вот уж Алсмогская академия возрадуется. Думаете, наши главные конкуренты дремлют?

Стенания ректора были понятны. Любой недобор слушателей (а Олаф фон Дали, конечно же, имел в виду слушателей определённого статуса) печально сказался бы на финансировании академии. А потому он ещё долго журил декана факультета Чёрной Магии, прежде чем всё же отпустил его восвояси. Однако, добраться до Люция Ориона, проворонившего деятельность лера Дорадо, у Найтэ получилось не сразу.

***

- Ха-ха, вот это было здорово! – сказал некий студент и даже показал большой палец вверх.

Спутница этого студента тут же недовольно пихнула его локтем в бок, а Мила округлила глаза. Она прекрасно поняла, что похвала предназначалась ей, просто… просто никак не могла поверить в это. Не мог поверить и Саймон, раз спросил:

- Эм-м, это он тебе, да?

- Думаю, - неуверенно ответила Мила. – Он вместе со мной на курсы по иллюзиям ходит, поэтому мог оценить, как я Грумберга осадила.

- Мог, но… Знаешь, Милка, как-то это странно, что тебя кто-то хвалит.

- Фу-х, а я уж думала мне одной так кажется.

Она с истинным облегчением посмотрела на друга, а затем они оба тихонечко засмеялись. Настроение стало совсем хорошим. Им и так было приятно сидеть на лавочке в погожий майский денёк. Цветы на клумбах благоухали, трудолюбивые пчёлы собирали мёд, солнце жарко светило, а тень от дерева, под которым Мила и Саймон расположились, наводила на желание напрочь забыть про мирскую суету. Было приятно просто жить: вдыхать сладкий аромат подступающего лета, до которого оставался всего один день, радоваться дарящим прохладу облакам, гадать на что эти облака похожи.

- Так хорошо сегодня, - подставляя лицо солнцу, тихо сказала Мила. При этом, хотя она закрыла глаза, ей было понятно – Саймон на неё смотрит. И странно, но его внимательный взгляд отчего-то перестал пугать её. Мила даже была рада такому вниманию, и, кажется, Саймон понял это.

- Мила, - шепнул он, касаясь её руки, - мы столько уже вместе пережили.

- Да. Вот только сколько всякой гадости нам ещё пережить придётся…

Несмотря на то, что Миле понравилось прикосновение Саймона, его слова оказались для неё как тень на солнце. Молодая женщина подумала о своих проблемах с аристократией. Пусть руководство академии отчитало Антуана Грумберга и Вильяма Далберга, но это вмешательство всего лишь дарило надежду, что больше попыток убить её никто предпринимать не станет. В остальном насмешки так же, как раньше, слышались со всех сторон. Редко какой благородный лорд, завидев Милу, не начинал её поносить. И делали аристократы это не в лицо, а так, словно обсуждали кого-то, кого нет рядом. Пренебрежение. Оно сопровождало Милу везде, где бы она ни появлялась.

- Тс-с, - заметив тревогу на её лице, прошептал Саймон. – Я хочу не огорчить тебя, а наоборот. Раз мы столько пережили вместе, то мы действительно настоящие друзья, - его пальцы крепко сжали её ладонь. – Может, поэтому мы оба и поступили столь немыслимыми путями в эту академию? Вдруг мы должны были встретиться?

Мила открыла глаза и посмотрела на Саймона. Он был очень близко. Также близко, как далеки сейчас были другие люди. Редко кто из студентов заворачивал на эту тропинку, ведь за тем кустом сирени белокаменная дорожка поворачивала не куда-то, а на зловещую кафедру некромантии. А кому туда хотелось идти?

«Только мне и ему, ведь теперь это наш с ним дом», - подумала Мила о себе и Саймоне, и потому мягко улыбнулась, прежде чем сказала:

- Быть может, ты прав.

Саймон её словам обрадовался. На его лице возникла улыбка, а его ладонь нерешительно сместилась с ладони Милы на её талию. Молодая женщина чувствовала, как тревожно и сладко застучало в груди её сердце. Ожидание чего-то волшебного и притягательного переполняло.

- Знаешь, в прошлый раз ты мне отказала, но я всё равно тебя спрошу. Мила, ты поедешь со мной на предстоящих каникулах в Форкрест?

- Поехать с тобой? - вмиг заволновалась Мила. – Но твой отец, не будет ли он против? Вряд ли он не узнает кое-чего обо мне, а это… это…

- А это нисколько не важно, - уверенно ответил Саймон. – Ты некогда верно сказала. Я должен жить своим умом, потому что другую жизнь мне никто не даст. И оглядываться на отца в том, что для меня важно, я не стану. Недаром некогда вопреки его воли уже пошёл. Может, ты не заметила, но я не где-то там торговыми делами занимаюсь, а здесь.

- Ты здесь. Рядом, - тихо согласилась Мила и сама не поняла, как потянулась к Саймону. Его лицо и сияющие глаза были так близко, что она невольно захотела прижаться к этому крепкому сильному мужчине. Мужчине верному, надёжному. Она прижалась к его груди, а он обнял её ещё крепче и поцеловал в макушку. Мила от невинности поцелуя едва не рассмеялась, но она не хотела вспугнуть ту робкую взаимность, что вдруг возникла, а потому уверенно подняла лицо так, чтобы Саймону было удобно поцеловать её в губы. Она смотрела на него и ждала. Ей хотелось этого поцелуя до дрожи в ногах, и Саймон склонился над Милой. Они смотрели друг другу глаза в глаза и только миг отделял их от того, чтобы их дружба переросла в нечто большее.

Увы, порой даже мига достаточно, чтобы что-либо никогда не произошло.

- Вынужден напомнить, что столь вольные отношения в стенах академии недопустимы.

По тому, как резко Саймон и Мила отодвинулись друг от друга, можно было не сомневаться, кому принадлежит строгий громкий голос. Закутанная в чёрную мантию фигура Найтэ Аллиэра была подобна мраку ледяной бездны, и этот мрак словно поглощал всё тепло вокруг. Даже солнце опасливо скрылось за облако.

- Да какие вольные? - нашёл в себе силы обиженно произнести Саймон. – Я всего лишь обнял лер Свон, так как ей нужна была моя поддержка. Она была расстроена.

- Да, я была расстроена, - тут же подтвердила Мила, но, увы, фальшь в её голосе прозвучала слишком явно.

- Расстроены тем, что лер Сильвер принадлежит к категории бесплатных клиентов? Или с него вы всё же возьмёте привычную плату?

Из-за этих насмешливых слов Мила покраснела от гнева и возмущения, как рак. Однако, при этом она обратила внимание на взгляд профессора Аллиэра. Подходя ближе, он смотрел на Саймона так, словно желал увидеть совсем иную его реакцию нежели спокойствие.

«Он рассчитывал, что Саймон ничего не знает», - вмиг поняла Мила, и от этого её возмущение сделалось ещё сильнее. Вот только правильнее было промолчать, так что она, скрепя сердце, поджала губы.

- В академии полно студентов с нелестным прошлым. Да и преподавателей, позволяющих себе всякие непотребства, тоже полно, - посмел высказать недовольство Саймон, и профессор Аллиэр тут же уточнил:

- Хм, что вы хотите этим сказать? Вы кого-либо обвиняете, лер Сильвер?

- Скорее, открыто говорю, что раз лер Свон теперь студентка академии и наша с ней дружба честь магического сообщества нисколько не порочит, то ваши комментарии и предупреждения ни к чему.

- Это мой долг напомнить вам о последствиях, - недобро улыбнулся профессор Аллиэр и после выразительно поглядел на Милу так, как на мечущуюся в бочонке мышь смотрит с высоты кот – с полной уверенностью в своих силах. – Кстати о последствиях. Скажу прямо, лер Свон, для меня неожиданность ваше решение как можно скорее заполучить двенадцать строгих выговоров. Едва получили девятый, так сразу и десятый, так?

- Погодите, а откуда девятый-то возник? – поразилась Мила столь сильно, что испытываемая ею гордость за храбрость Саймона ненадолго померкла.

- Так экзамен по иллюзиям не сойдёт вам с рук, – с высокомерием сообщил профессор. – Ваш публичный поступок на данный момент можно трактовать только как безосновательное причинение серьёзного ущерба репутации студента академии и открытую угрозу его жизни. А вы знаете, чем подобное грозит. Помимо обстоятельной беседы, я имею право занести в ваше личное дело очередной строгий выговор.

- Но ведь лер Грумберг первым…

- А лер Грумберг, - сурово перебил тёмный эльф, - в отличие от вас, заранее написал прошение. Да-да, он письменно испросил у профессора Винтера разрешение воссоздать на экзамене дарованный ему предвидением момент. И хотя предрасположенности к прорицанию у лера Грумберга нет в принципе, как‑то его предвидение вашего будущего лично у меня сомнений почти не вызывает.

С этими словами учтивость, как карнавальная маска, слетела с профессора Аллиэра. Мила лишь ойкнула от стремительности дальнейшего. Тёмный эльф вдруг в считаные мгновения оказался возле неё и, рывком потянув на себя, поставил Милу на ноги. Всё было так неожиданно, что Мила невольно отступила от лавочки на пару шагов назад, иначе бы она потеряла равновесие. Найтэ Аллиэр тут же встал между ней и Саймоном. Видеть лицо друга молодая женщина теперь не могла.

- Немедленно идите в главный корпус, - грозно приказал он при этом.

- Господин фон Дали меня вызывает?

- Нет! – от такого резкого ответа Мила окончательно растерялась. Ей даже показалось, что профессор Аллиэр вот-вот выдаст ей оплеуху. – Сейчас же идите к стендам и освежите в памяти правила академии. Перечитайте каждый пункт не менее сотни раз. А затем я жду вас к себе в кабинет, и, имейте в виду, при себе у вас должна быть достойная объяснительная. Ясно вам?

- Ясно, - прошептала Мила, но профессора Аллиэра её покорность не удовлетворила.

- Молите всех известных вам богов, чтобы меня эта объяснительная устроила, - сверкая взглядом алых глаз сообщил он, а затем злобно посмотрел на осмелившегося подойти к нему Саймона. Предложение сопроводить Милу враз застряло в горле друга. – А вы, лер Сильвер, рано расслабились. Сдача всех основных экзаменов нисколько не делает вас свободнее и тем более настолько, чтобы скрашивать освободившееся время удовлетворением мужских потребностей.

- Но это не так.

- Не так здесь только то, что отнюдь не головой вы думали, когда позволили себе подобное поведение в общественном месте. Право слово, не будь я обязан вмешаться, будь вы студентами другого факультета, то с удовольствием подождал бы ещё немного, и ваша так называемая подруга на завтра уже была бы отчислена.

Настала очередь Саймона краснеть от возмущения, стыда и гнева. Мила даже невольно подумала, что лучше бы Найтэ Аллиэр никогда не рождался на свет. Пяти минут не прошло, как она была неподдельно счастлива, а теперь… Как вытравить из памяти сказанное? Теперь, даже в самый романтичный момент, сладость поцелуя всё равно бы отравляло воспоминание о строгом выговоре, о том, что всё это только физические потребности, о том, как ненавистна красная метка в документах, и как низко другие могут воспользоваться твоими светлыми чувствами. Подобное ужасно злило.

- Раз уж не знаете чем занять себя, - продолжил выговаривать профессор, - то углублённое познание общей теории некромантии ждёт вас с распростёртыми объятиями. Идёмте, лер Сильвер. Я выдам вам несколько фолиантов из своей личной библиотеки. Уж они враз охладят ваш пыл.

- И что я с ними буду должен сделать? – с опаской осведомился Саймон.

- Помимо подклеивания страниц, вы также сделаете конспект с зарисовками.

Сказав так, профессор Аллиэр сделал несколько шагов по направлению к кафедре, но вскоре он остановился. Поняв, что никто за ним не идёт, тёмный эльф обернулся и, сурово хмуря брови, жестом приказал Саймону следовать за ним. Ослушаться друг не посмел, тем более что его обнадёжил показавшийся из-за поворота дороги мэтр Орион. Куратор группы неторопливо шёл от кафедры некромантии (не иначе опять искал своего декана), но пока ещё не заметил студентов. А Мила и не хотела, чтобы её заметили. Ей хватило выволочки от профессора Аллиэра, а потому она, не прощаясь, развернулась и быстрым шагом направилась в главный корпус сочинять объяснительную.

***

Это было самое жуткое пробуждение в его жизни. Никогда ранее Антуан не просыпался от истошного женского визга. Этот мерзкий звук резал по ушам так, что никак не давал сосредоточиться на куда как более важном моменте – что именно произошло?

«Проклятье, не стала бы Берта кричать из-за ничего», - ещё успел подумать молодой лорд, прежде чем его силком стянули с кровати.

- Эм-м, приносим свои извинения, лер Киртон, - между тем сказал чей-то насмешливый голос, и Антуан увидел, как один из мужчин в белых масках делает поклон.

В этом поклоне помимо присущей аристократу грации явственно читалось показное пренебрежение. Собственно, иного падшая женщина и не заслуживала. Зря Берта пыталась прикрыться тонким покрывалом, её оголённые плечи и левая нога всё равно были видны, и объектом пристального внимания незнакомцев они стали. Кроме того, кому известно, сколько эти пятеро созерцали её спящей, а спала она совсем обнажённой.

… Собственно, как и Антуан.

«Проклятье!» - мысленно простонал будущий граф Мейнецкий, так как неподдельно растерялся. Он не знал пытаться ему схватить валяющиеся на полу кальсоны или же пробовать прорываться в кабинет, где хранился меч.

- Вы бы оделись, мы подождём, - кидая в его сторону штаны, с недовольством сказал другой мужчина в белой маске.

Всего мужчин было пятеро, и все они были одеты одинаково: тёмная одежда, чёрные плащи, маски, полностью скрывающие лица.

- Да, подождём. Полюбоваться тут есть на что, - засмеялся другой мужчина и намеренно подошёл к кровати. Он беззастенчиво опёрся ладонью о резной столбик, на котором крепился балдахин, и уставился на красную от стыда Берту. Румянец девушки был хорошо виден, так как незнакомцы не поленились зажечь магические светильники. В комнате было светло, как днём.

- Я требую объяснить, что здесь происходит! – наконец-то пришёл в себя Антуан, и тот же мужчина, что бросил ему штаны, с тем же недовольством в голосе произнёс:

- Мы собираем вашу группу на ритуал посвящения в магическое братство, поэтому, прошу вас, давайте обойдёмся без сопротивления.

- Какое ещё посвящение? – не мог не изумиться Антуан, хотя да, штаны ему стало натягивать намного легче. Пальцы хотя бы так трястись перестали. – Оно должно произойти только третьего июня, в это воскресенье, демоны вас побери.

- А вы думаете одного вас так из блаженства вырвали? – с возмущением сказал мужчина. - Смеркалось, когда меня в срочном порядке куратор группы вызвал. Пришлось забыть, что я только-только лёг в горячую ванну, и идти на ночь глядя не пойми куда, чтобы нарядиться в этот глупый костюм и…

- Тише ты, - шикнули на рассерженного мужчину остальные, и вынужденно тот замолк.

Однако, Антуану всё равно сделалось в разы спокойнее. Он, хотя и фыркал от возмущения, что ночь за окном и что ещё только первое июня, но всё же оделся и послушно вышел вслед за пятью мужчинами в масках. При этом на улице он заметил ещё одну такую же группу. Кого-то (и, кажется, Вильяма Далберга) аналогичным образом вели на ритуал посвящения. Но, к удивлению Антуана, группы не стали соединяться. Они повели второкурсников по раздельности, да ещё завязали им глаза.

«Это больше похоже на похищение», - мысленно переживал Антуан. Происходящее выбивало из колеи. Молодой лорд не понимал куда его ведут, на его вопросы никто не отвечал. Поэтому он очень обрадовался, когда после очередного спуска по лестнице с него всё же сняли повязку.

Помещение, куда его привели, было огромным, но окон в нём не было. Ни одного. Это был больших размеров зал, освещённый обычными масляными лампами. Внутри него было пусто, лишь тринадцать каменных постаментов (ассоциирующихся с убранством склепа) были расположены по кругу как сегменты механических часов. От их вида у Антуана засосало под ложечкой и, видимо, не у одного его. Помимо многочисленных людей в масках в зале присутствовали все его одногруппники, и их округлившиеся от непонимания и ужаса глаза говорили сами за себя.

- Антуан, - негромко позвал его Филипп, но на друга Антуана тут же гневно шикнули, и он замолчал.

Собственно, поэтому молодой лорд не предпринял никакой попытки к общению. Он продолжил осматриваться и из-за этого первым увидел, как возле стены слева от него вспыхнуло зелёное пламя. Оно было высотой в человеческий рост, казалось нестерпимо ярким, и, самое жуткое, из этого пламени навстречу студентам вышел профессор Аллиэр в боевом облачении некроманта. Антуан уже видел подобный костюм, когда нынешний граф Мейнецкий передавал в столичный музей некоторые личные вещи своего отца, и оттого молодому лорду сделалось ещё страшнее.

«Ладно ещё костюм, но посох… Маги не носят посохи, если не собираются на битву», - неподдельно встревожился Антуан, и в своём размышлении был прав.

Пусть воины имели право ходить с клинками на поясе, но все клинки обязательно должны были быть вложены в ножны. С любого лука должна была быть снята тетива. Лезвие топора и наконечник копья было необходимо прятать под плотными чехлами. Иное дозволялось только в военное время или если ты при исполнении служебных обязанностей. Напоказ обнажать оружие в Верлонии строго-настрого запрещалось, а потому и маги с посохами, как в стародавние времена, по улицам не ходили. А тут…

Антуан сглотнул слюну и уставился на профессора Аллиэра. А тот неторопливо встал в центр расположенных по кругу пьедесталов, прямо на исписанное иероглифами пространство между ними, и обвёл своих студентов змеиным немигающим взглядом.

- Вам выпала великая честь пройти ритуал посвящения в магическое братство так, как оно было принято в эпоху золотого века магии. Тогда, когда ни исключительные способности, ни происхождение, ни богатство не решали будет ли принят кто-либо на обучение или нет. Так же, как сотни лет назад, вы должны будете доказать, хватит ли ваших личных качеств на преодоление любых трудностей. Действительно ли вы готовы ради возможности постичь тайное знание на всё или вам не место среди избранных. И, так как вы избрали для себя направление чёрной магии, то и столкнуться вам предстоит с самой главной её составляющей.

Стоило этим словам отзвучать, как Антуан почувствовал крепкие руки на своих плечах. Его, как и прочих второкурсников, потащили к одному из пьедесталов и насильно уложили на холодный камень. Как ни пытался вырваться Вигор Рейн, как ни верещал в панике Натан Ворк, это им не помогло. Мужчин в масках было значительно больше. Кроме того, стоило Антуану оказаться в лежачем положении, как его конечности будто отнялись. Письмена, которыми были покрыты пьедесталы, засветились алым и словно высосали из него всю силу. Из-за этого молодой лорд не мог решить, что самое жуткое из того жуткого, что с ним нынче происходит. Это? Или то, что на вопрос Найтэ Аллиэра: «А что является главной составляющей чёрной магии?», хор голосов мрачно забубнил: «Смерть, смерть, смерть».

- Мамочки! – истошно завопил Михей Браун. – Отпустите меня. Я же написал заявление на перевод на факультет Земной Стихии, и мне его господин фон Дали одобрил!

- В новую группу вы будете зачислены только на следующий учебный год… Если, конечно, к тому времени ещё останетесь живы, - слегка приподняв уголки губ, ответил тёмный эльф, а затем резко стукнул посохом об пол. От этого столкновения во все стороны полетели яркие искры, но они не погасли, а взвились в воздух бледно-голубыми и светло‑розовыми светлячками.

- Мама, мамочка, - в тон Михею Брауну завыл Натан Ворк, и это было последнее, прежде чем мир померк в глазах Антуана. Всё внезапно потемнело. При этом Антуану показалось, что он падает в какую-то бездну. Сознание кружило, даже ощущения собственного тела исчезли в этом водовороте. Чужая воля словно пережевала и растворила его в себе, а затем взяла и собрала заново.

К своему ужасу Антуан вдруг понял, что лежит на животе на сухой и потрескавшейся земле грязно-пепельного цвета. В подобное было сложно поверить, но он попытался привстать. Руки и ноги его дрожали при этом, но сесть и осмотреться у него получилось. Он был не один. Антуана окружали его ошеломлённые одногруппники и… и на этом всё. Не было нигде больше будущих выпускников или же профессора Аллиэра. Только мерзкого цвета земля, только затянутое бурлящими тучами небо, порой освещаемое вспышками молний. В этом жутком месте крайне редко показывался солнечный луч. Казалось, солнце не желает видеть лежащий под ним грешный мир и это не было удивительно. За пределами идеально круглой и расположенной на высоте поляны, где очутился Антуан, были видны лишь высокие стены некоего лабиринта. Одни из них были при этом похожи на горные отвесные скалы, другие выглядели как хрустальный и, как бритва, острый лёд, прочие казались спутанными колючими травами.

- Что это за место нахер? – послышался удивлённый голос Вигора Рейна, и, о чудо, его вопрос не остался без ответа.

- Вы находитесь вне привычного вам мира, - послышался голос профессора Аллиэра, хотя его самого нигде не было видно. - Здесь всё другое. Нет еды и почти не найти воду. Если стоять на месте, то выжить здесь невозможно. Но даже если двигаться, смерть всё равно будет преследовать вас.

- Демоны вас побери, я аристократ! – выкрикнул в полный голос Сэм Лёгьер. – Меня нельзя похоронить заживо в каком-то чужом мире!

- Покинуть это место суждено только достойным, - со злобной насмешкой произнёс профессор Аллиэр, и в тот же самый миг на едва различимом для взгляда возвышении (так далеко оно находилось) засветилось нечто. – Вам предстоит пройти испытание смертью, и в дар я даю вам одну единственную подсказку. Вернуться домой можно лишь взяв в руки ключ.

- Это тот, что ли? – указал на возвышенность Яков Нарроу. При этом он был, как и всегда, спокоен. Казалось, ничто не способно нарушить внутреннее равновесие этого человека.

- Да, лер Нарроу. Проблема лишь в том, что этот ключ один. А вас тринадцать.

Студенты мрачно переглянулись. Они много чего ожидали, но никак не того, что их намеренно будут стравливать друг с другом. Всё это было как-то… как-то слишком.

- На этом я объявляю ритуал посвящения в магическое братство открытым и оставляю вас.

- Профессор! – выкрикнул Антуан в отчаянии. – Профессор!

Найтэ Аллиэр не откликнулся ни на его зов, ни на зов прочих. Это вызвало панику, которая вот-вот бы из скомканных фраз переросла в бурное обсуждение, но тут Николас Дорадо угрюмо произнёс:

- А нет, нас больше не тринадцать.

- Что? – воскликнул Антуан и, обведя взглядом одногруппников, понял, что всё действительно так. Твари, Саймона Сильвера, Вигора Рейна, Якова Нарроу, Вильяма Далберга и даже его близкого друга Филиппа Оуэна больше не было на поляне.

- Пока мы сомневались, они выдвинулись вперёд! – озвучил одну мысль на всех Джейкоб Виндог, и было видно сколь сильно он возмущён.

- Тогда и нам нечего время терять, - подумав, сказал Антуан и внимательно посмотрел на Сэма Лёгьера: - Ты со мной, дружище?

- Да, Антуан. Вот только…

- Что только?

- Я думаю никого больше нам с собой лучше не брать.

Сэм так выразительно посмотрел на него, что Антуан вмиг понял, на что друг намекает. Ключ был один, а их тринадцать. Двенадцать являлись лишними, и всех их ждало… испытание смертью.

Поняли это и все остальные. Они (кто по двое, а кто в одиночку) поспешили сквозь ведущую в лабиринт арку, и, вскоре, их дороги разошлись, так как лабиринт, казалось, жил собственной жизнью. Сперва Антуан потерял из видимости Сэма Догмана и Натана Ворка. Стена, созданная переплетением колючих лиан, неожиданно сместила своё местоположение и отгородила этих двоих от него. А затем как-то также один на один с неизвестностью остались Антуан и Сэм Лёгьер. Они многозначительно посмотрели друг на друга, и только затем с опаской двинулись вперёд.