Такой я видел Японию

Главный остров Японии

Встаем в пять с половиной часов утра и вскоре прибываем на вокзал. Вокзал в Саппоро не очень опрятный. Многие в ожидании поезда сидят на полу, подостлав газеты, некоторые спят на скамейках. В 7 часов 15 минут мы усаживаемся в свои кресла в поезде, идущем в Хакодате. Ехать около пяти часов. Кресла мягкие, откидные, со ступенькой для ног. В пути девушка продает кушанья в коробках из тонкой фанеры. Мы покупаем две коробки. Открываем первую, длинную: там два отделения. В первом, что побольше, — рис, покрытый прозрачной бумажкой; во втором — разные чашечки из прессованной бумаги, в них маринованные овощи, морская капуста, два куска рыбы — вареная и жареная, кусок мяса, котлетка, какая-то острая трава и т. д. Кончив с первой, приступаем ко второй, хотя и первой было достаточно, чтобы насытиться. Во второй коробке также два отделения: в первом — пельмени, покрытые тонкой пленкой, тающей во рту, во втором — салат и в крохотной полиэтиленовой мягкой бутылочке с завинчивающейся красной крышечкой соевый соус. Вылив сою в чашечку, мы, макая в нее пельмени, ели их с удовольствием.

Чай разносят также в миниатюрных чайниках из полиэтилена, куда на ниточке спущена заварка в пакетике. После чаепития чайник выбрасываем в ящичек, который предлагает служащий дороги, молодой парень в белоснежной рубашке с повязкой на руке.

Поезд подходит к вокзалу города Хакодате. Вещи заранее берут носильщики в красных фуражках, которые навешивают бирку на багаж. Все пассажиры выстраиваются в ряды по три-четыре человека и чинно идут прямо на пароход, стоящий у причала. На пристани остаются провожающие, некоторые держат плакаты с иероглифами, приветствуя, машут платками, что-то кричат друг другу; щелкают фотоаппараты, и мы медленно отправляемся в путь.

На палубе первого класса есть большой отсек, где расположены удобные мягкие откидывающиеся кресла. Есть и большие широкие нары., обтянутые красным бархатом. Снимаем обувь, у каждого небольшая подушка для головы и плоская для сиденья. Одни располагаются лежа, другие сидят и курят. Чтобы никто не «переступал границу», между местами поставлены деревянные ящички-пепельницы.

На пароходе — киоск, где можно приобрести всякую мелочь и еду. Продаются апельсины в узких целлофановых пакетах, кукурузные хлопья. Плывем вдоль побережья Хонсю. Пароход идет медленно, делая не больше 20 километров в час, поэтому небольшой путь до Аомори тянется пять часов.

…Уже видны берега Хонсю. Издалека вырисовываются небольшие возвышенности, которые по мере приближения к ним значительно увеличиваются. Скрываясь в дымке, тянутся ряды довольно высоких гор. Встречаем рыбацкие моторные лодки, у причала и на рейде стоят пароходы, и наконец ясно видны дома Аомори, заводские трубы, изрыгающие клубы черного дыма, который низко стелется над городом. Медленно причаливаем. Пристань здесь плохо оборудована. Нет наших просторных морских вокзалов. Спускаемся по трапу к встречающим нас японским коллегам. Низкие поклоны, улыбки, шум, гам. Много экскурсантов, в основном пожилые люди. Экскурсоводы с высоко поднятыми флажками собирают приезжих.

Дисциплина у японцев удивительно строгая: без сутолоки каждая группа выстраивается и ждет указаний. Носильщиков здесь почти нет, и, к удивлению встречающих, «Коря-сан» вынужден взгромоздить на плечи тяжелый чемодан с книгами.

Миновав длинный перрон, попадаем на привокзальную площадь, где нас уже ждут машины. Через десять минут приезжаем в гостиницу. Как и повсюду в стране, у самого входа нас встречают служанки, приветливо улыбаясь и забирая из рук портфели и чемоданчики. Снимаем туфли и надеваем тапки. (Между прочим, ни в одной гостинице мне не удалось найти тапки на свою ногу: они были мне малы. Тем не менее я умудрялся ходить, вдев в тапок только большой палец.)

Пройдя по безукоризненно чистым и блестящим полам коридоров, нужно снять тапки у входа в комнату и войти туда в носках. Это правило соблюдается неукоснительно.

Раздвижные стены — фусума (большие рамы, затянутые плотной бумагой) — создают впечатление нескольких комнат, хотя, по нашим понятиям, это одна большая комната. Постель стелят на полу. Маленькую подушку из пенопласта на ночь покрывают плотной, мелко гофрированной бумагой, которую меняют ежедневно. Как правило, подушка сползает на пол, и среди ночи, в темноте, нужно ее найти, чтобы водворить на место. На полу — татами, окаймленные черным бархатом. Длина циновки — 1,5 метра, ширина — 0,7 метра. Площадь комнаты и соответственно стоимость ее определяются не квадратными метрами, а числом татами. Посредине комнаты — низкий лакированный столик, за который могут сесть четыре-шесть человек. Подушки широкие и мягкие — это сиденья. Одна стена имеет нечто вроде деревянной ступени, на 20 сантиметров выше пола. Дальше — метровое возвышение с продольными ящиками. С потолка спускаются деревянные пилястры. За ажурной деревянной перегородкой, разделяющей комнату, находятся умывальник, стол с креслами. Дверь раздвигается бесшумно на роликах. В углу матрацы, подушки, низкий столик с чайной посудой, термос с водой.

Приносят вареный рис, суп из ракушек, из которых нужно палочками вытащить моллюсков и съесть. Суп непонятного вкуса.

Приводим себя в порядок и направляемся в префектуру. Здание префектуры построено три года назад, оно пятиэтажное, с широкими комнатами. Здесь намного безлюднее, чем в министерстве сельского и лесного хозяйства в Токио. Просторные холлы, везде очень чисто работают бесшумные лифты.

Нас принимает заведующий сельскохозяйственным отделом Окабэ. Он рассказывает нам о районе Тохоку, куда входит префектура Аомори с одноименным центром, где живет более 230 тысяч человек:

— В 1867 году, с началом колонизации Хоккайдо, сюда переселили самураев и крестьян из центральных районов Хонсю; в этот же район приехали многие жители Аомори, которые обучали пришлых и местных крестьян, в основном рыбаков, выращиванию риса и других продовольственных культур. С экономическим развитием Хоккайдо началось и развитие Аомори. Железная дорога из Токио протянулась до Аомори. В связи с установлением регулярного движения парома между Хоккайдо и Аомори оживилась торговля между Хонсю и Хоккайдо. В настоящее время началось строительство с обоих островов туннеля под морем обшей протяженностью 40,3 километра.

Это будет единственное а мире сооружение такого рода.

Как морской порт Аомори открыт с 1906 года. Отсюда уходили пароходы, груженные деловой древесиной. В 1945 году Аомори был почти полностью разрушен и снова возник буквально из золы, а сейчас строится в стиле современных городов с широкими улицами и большими домами. Приезжайте к нам еще через несколько лет, — не без гордости говорит Окабэ-сан, — и вы увидите, каким красивым станет наш город!

Кстати, я хотел бы сказать еще об одной особенности нашего района Тохоку. Посмотрите на карту: Хоккайдо отделяет от нас узкий пролив Цугару. Он является естественной границей, обособившей фтору и фауну наших островов. У нас растет, например, красная сосна, совершенно неизвестная на Хоккайдо, где широко представлены сахалинская и другие виды елей.

В районе Тохоку в основном выращивают рис и яблоки; последние стали культивировать здесь 90 лет назад, и они заняли часть земли под рисом, склоны холмов и гор. Район Тохоку дает более двух третей всего количества яблок страны, однако рис пока остается основной культурой. Если до 1949 года здесь производили до 175 тысяч тонн, то в 1963 году количество производимого риса удвоилось. Одна из причин такого успеха — это новые селекционные скороспелые сорта, устойчивые к холодным сибирским ветрам Другая причина — высокие дозы удобрений и гербициды. Третья — мелиорация и ирригация земель, а также денежная субсидия со стороны центрального правительства и префектуры. Все это вместе, подняло производство риса.

Однако нужно отдать дань времени: наблюдается сокращение сельского населения. Только за последние годы из деревень в города для работы в промышленности ушла 21 тысяча молодых людей, поэтому остро стоит вопрос о механизации всех сельскохозяйственных процессов труда. Препятствием к этому являются мелкие наделы, делающие механизацию нерентабельной. Нужно объединить мелкие наделы и улучшить структуру сельского хозяйства.

Всего в префектуре 168 тысяч гектаров обрабатываемой площади и 120 тысяч крестьянских дворов. На каждое хозяйство приходится 1,3–1,4 гектара земли, В настоящее время одна из основных задач префектуры — создание кооперативов, что даст возможность объединить земли и совместно их обрабатывать.

…Нас приводят к губернатору. Он усаживает нас за низкий полированный стол в углу комнаты — одной в числе обширных апартаментов. Беседа ведется непринужденно, нас угощают большими красными яблоками.

Губернатор говорит, что в 1963 году в СССР отсюда было отправлено 40 тысяч ящиков яблок и они надеются, что торговля яблоками с нами расширится. Прощаясь, губернатор советует нам познакомиться с научной работой по селекции яблок в префектуре.

Едем в южном направлении на опытную помологическую станцию, расположенную в 38 километрах от города. Проезжаем по довольно пыльной щебенке, местами дорога асфальтирована. Вокруг посевы риса. Кучами стоят большие заостренные колья — это вешала, на которых будут сушить скошенный рис. Минуем города и городки. Издали видна цепь гор, окаймляющая долину.

Но вот неожиданный поворот — и перед нами двухэтажное здание опытной станции с островерхой крышей. Стены дома покрыты плющом. Нас встречают директор, Доктор Кимура, и научные сотрудники. Усаживаемся в большом зале за длинным П образным столом, покрытым белой скатертью. Сразу же приносят зеленый чай. На стенах зала большие портреты инициаторов введения культуры яблони в Аомори и бывших директоров станции.

Рассказывает доктор Кимура.

— Яблоня — одна из наиболее распространенных культур из плодовых. По стоимости продукции и посевной площади (65,3 тысячи гектаров) она занимает второе место после мандаринов. Основные районы производства расположены в северо-восточных районах Хонсю и частично на Хоккайдо. Сады приурочены к горным районам и расположены на склонах. Около 40 процентов площади яблоневых садов (25,6 тысячи гектаров) сосредоточено здесь, в префектуре Аомори. На каждый крестьянский двор приходится здесь около 0,6 гектара площади под яблоней. Значительный удельный вес производства яблок приходится также на префектуры Нагано, Ивате, Ямагата, Фукусима и Акита. Япония ежегодно производит более миллиона тонн яблок. В основных районах возделывания яблонь в зимнее время часто бывают довольно сильные снежные заносы, поэтому деревья здесь формируют с высоким штамбом, а ветви подпирают прочными бамбуковыми приспособлениями. Первый и последующие ярусы кроны закладывают преимущественно из трех ветвей, что способствует образованию крепких скелетных ветвей. Система содержания почвы в садах — преимущественно долголетнее залужение с периодическим скашиванием и оставлением травы в качестве мульчи. Японские яблоневые сады состоят в основном из 20 —40-летних деревьев.

Ассортимент яблок представлен, как правило, американскими сортами «Кокс», «Котэку», «Делишес» и некоторыми другими, завезенными в Японию из Америки еще в 1874 году. За последние годы японские селекционеры вывели ряд новых сортов яблок: «Муцу», «Минами», «Орэй», «Топо», родителями которых также являются преимущественно американские сорта. Наиболее распространен сорт яблок «Кокс», не очень качественный, но урожайный и приспособленный к условиям севера и северо-запада Японии. В 1963 году сортом «Кокс» было занято 51,2 процента всей площади яблоневых санов, «Котэку» — 29,3, «Делишес» — 7,3, «Асахи» — лишь процента площади садов.

Наиболее ранние сорта яблок убирают в середине августа, а поздние — в середине ноября. Плоды поздних сортов хранят до конца мая. С конца мая до середины августа яблок в продаже почти не бывает. Завоз яблок из других стран не практикуется. Япония сама ищет рынок для сбыта своих яблок. Необходимо отметить, что среди японских яблок мало сортов с высокими вкусовыми качествами, но все они внешне очень красивы и хорошо выравнены. Для придачи плодам желаемой окраски за одну-две недели до снятия урожая все листья около плодов удаляют, чтобы на них свободно падали солнечные лучи. Всю эту трудоемкую работу проводят вручную. За последнее время начали разрабатывать методы дефолиации листьев с помощью различных химических препаратов. Для получения ежегодных устойчивых урожаев яблок садоводы искусственно регулируют количество плодоносящих завязей на каждом дереве. Чтобы иметь полноценные, выравненные плоды, на каждые 40 листьев оставляют по одной завязи. Таким образом, если на 0,1 гектара образуется 300–400 тысяч цветков, сначала оставляют лишь 60–80 тысяч, из них после завязывания отбирают только 20–25 тысяч. Такая регулировка количества завязей на дереве приводит к тому, что у дерева не бывает периода покоя и оно плодоносит ежегодно. Хотелось бы отметить еще одну особенность японского садоводства. Для защиты яблок от повреждения вредителями и болезнями завязи в очень молодом возрасте помещают и бумажный мешочек, а дерево до 16 раз за вегетацию обрабатывают ядохимикатами. За последние годы разрабатывают методы выращивания яблок без помещения завязей в бумажные мешочки, но крестьяне неохотно практикуют такие методы. Товарные качества яблок, выращенных в мешочках, значительно лучше, чем без них.

Опытная станция, — продолжает доктор Кимура, — была открыта в 1932 году. Общая ее площадь составляет 12 гектаров. В создании опытной станции были очень заинтересованы владельцы садов, и поэтому пять процентов всех расходов оплачивают они, а остальные — префектура.

Ежегодно научно-практическая тематика опытной станции согласовывается с представителями крестьян (их 16), которые принимают участие в обсуждении планов. Для распространения среди крестьян новых приемов ухода за садом выделены 140 молодых людей, периодически знакомящихся с научными результатами, получаемыми на опытной станции.

Доктор Кимура показывает нам яблоки сорта «Кокс». Плоды большие, но еще недозрелые, очень сочные, но кислые. Поскольку основной урожай представлен этим сортом, то во время массовых сборов цена на рынке очень понижается. Крестьяне справедливо требуют от работников опытной станции расширения ас сортимента яблок, с тем чтобы сорта созревали разно временно. С этой целью на опытной станции испытывают сорта, полученные из СССР, такие, как «Семиренко» и «Кандиль шампанский».

Доктор Кимура рекомендует известного плодовода доктора Фукусима, который в 1963 году посетил Советский Союз. Он восторженно вспоминает теплый прием, оказанный ему советскими плодоводами. Фукусима преподносит нам десять книг и среди них редкий, с цветными иллюстрациями, альбом всех сортов яблок, выведенных в Аомори.

(Ходим по саду, где изучают влияние отдельных видов удобрений, их количество, глубину и частоту рыхления почвы и т. д. Наиболее распространенной болезнью является манилия. В плодовых садах много вредителей, поэтому кроме, изыскания новых дешевых химикалий необходим и биологический метод борьбы.

Доктор Фукусима показывает маточное дерево, которому 60 лет. Оно старое, кряжистое, на опорах. Собранные яблоки в течение года находятся в хранилище, где температура воздуха поддерживается в пределах двух градусов; в воздухе же содержится три процента углекислого газа и три процента кислорода. Нас угощают яблоками прошлогоднего сбора. Они не потеряли своей свежести и вкусов качеств.

Возвращаемся домой. Небо покрыто тяжелыми тучами, но дождя нет. Проезжаем маленькие города с узкими улицами. Много лавок, магазинов. На столбах висят разноцветные фонари, большие надувные красные рыбы с широкой головой и выпученными глазами. Создается впечатление подготовки к празднику.

Ремонтируют дороги. Тяжелые экскаваторы окрашены в желтый цвет, самосвалы увозят землю, расширяя шоссе. Крестьянские дома похожи на наши дачные постройки.

На следующий день едем в том же направлении в местечко Куроиси, в 40 километрах от Аомори. Здесь опытная станция префектуры Аомори по рису. Губернатор, рассказывая о ней, назвал имя крупного селекционера-рисовода доктора Танаки. С интересом ожидаем встречи с ним. Новое здание опытной станции построено в 1960 году. Оно просторное, с широкими стеклянными окнами. Поднимаемся на второй этаж и знакомимся с доктором Танаки, директором станции. Это среднего роста человек неопределенного возраста. (Вообще возраст у японцев трудно определить.) Доктор Танаки рассказывает, что опытная станция открыта в 1900 году и нанимается практическими вопросами селекции и агротехники. Площадь ее — 13 гектаров. В частности, здесь выведены сорта риса с короткой соломкой, устойчивые к полеганию (короткие междоузлия у оснований — признак, по которому отбирают растения, устойчивые к полеганию). Отбор по одному из важных признаков — скороспелости — проводят следующим образом. В конце июля, примерно до 20-го числа, выпадают дожди и снижаются ночные температуры. Если до этого времени у данного сорта риса не образовалась метелка, то определенно должен снизиться урожай. Отбор поэтому проводят с учетом быстроты появления метелки. Удобрения вносят на глубину 15 сантиметров. Рост в глубину корневой системы обусловливает следующий отбор: если корневая система проникнет глубоко, значит растение способно обеспечить себе питание, если нет, то такое растение бракуют. Скрещивания проводят многоступенчато, привлекая в качестве родителей формы из далеких географических мест произрастания. Выведенные опытной станцией новые сорта «Фудзиминорэ» и «Тоода» занимают 80 процентов всех посевов в префектуре Аомори. На рисовых полях на низких бамбуковых каркасах натянута густая нейлоновая сетка. Мы обходим поле, и доктор Танаки с большим знанием дела рассказывает нам и о других проводимых на опытной станции исследованиях.

Возвращаемся в здание. Подают обед. Он состоит из неизменного риса в чашках и светло-зеленого соуса с мясом и картошкой. На больших тарелках нарезаны помидоры. В конце обеда нам подают арбуз, который почему-то называется «транзистор». Арбуз тонкокорый, небольшой, со светло-желтой мякотью, очень сладкий и вкусный. Перед едой протираем лицо и руки салфеткой. Вспоминаем, как в Токио перед выходом из больших универмагов девушки, стоящие у дверей, подают каждому такие же салфетки, но почти замороженные.

После обеда нам показывают теплицы высотой в три метра, с деревянными каркасами, обтянутыми поливиниловой пленкой. Здесь выращивают так понравившиеся нам арбузы, плети которых подняты на жезлах, и они висят на длинных черешках в воздухе. Нам объяснили, что такой способ выращивания создает условия, при которых растения занимают меньше места и на них образуется больше плодов. Летом пленку убирают. Сеют в теплицах в феврале. В таких же теплицах выращивают и помидоры, кусты которых достигают двухметровой высоты. Здесь же растут длинноплодные огурцы, с широкими, как у тыквы, листьями.

Все вместе едем знакомиться с крестьянскими хозяйствами, расположенными поблизости от опытной станции. У обочины рисового поля нас встречает старик, чисто одетый, в широкополой шляпе. Это хозяин поля. С ним представитель кооператива и механизатор. Все они дали нам визитные карточки. Крестьянина зовут Моримото. Разговор идет о научных и практических контактах опытной станции с крестьянскими хозяйствами. Моримото убежденно говорит о действенном применении результатов науки. Мы осведомляемся, не потому ли он так хвалит опытную станцию, что с нами и директор — доктор Танаки. Все смеются. У Моримото 2 гектара под рисом и 0,2 гектара под яблонями. Средний урожай риса — 65 центнеров с гектара. Просим хозяина рассказать о получаемых им высоких урожаях риса (о чем нам говорили до встречи с ним) и о доходах от земледелия.

Основные работы складываются из следующих агротехнических приемов: два дискования, тракторная вспашка, которую проводит кооператив, внесение 330 килограммов минеральных туков, в которых содержится по 110 килограммов азота, фосфора и калия, и прочие работы. В 1963 году после реализации риса Моримото получил 1700 тысяч иен. После всех вычетов осталось 60 процентов чистого дохода. Содержание инструкторов, каждый из которых имеет мотороллер или мотоцикл, производится за счет префектуры.

Тепло прощаемся с Моримото и едем смотреть, как говорит доктор Танаки, «модельный участок». Это поле размером до пяти гектаров арендовано у крестьян. Все процессы производства риса (посев семенами, обработка, опрыскивание гербицидами против сорняков, уборка риса комбайном) механизированы. На этом поле демонстрируется ближайшее будущее сельского хозяйства Японии с высокопроизводительной техникой.

Возвращаемся в Куроиси, чтобы оттуда направиться в Аомори. Тепло, как с давнишними друзьями, прощаемся со всеми. Особенно мы сблизились с доктором Танаки. Он обещает прислать нам семена новых сортов риса. Взамен обещаем прислать образцы новых сортов с Северного Кавказа и Дальнего Востока.

В Аомори едем медленно, покрышки машины мягко шуршат по ровному асфальту. Вдруг мы от неожиданности вздрагиваем: это резко затормозил шофер — внезапно на середину дороги выбежал мальчик за мячом. Шофер совершенно невозмутим, он даже не изменил выражения лица, хотя кто-то из нас невольно чертыхнулся.

На дорожном строительстве широко используется женский труд — женщины и копают землю и толкают тачку с землей. Все работают в перчатках. Мужчины — в резиновых сапогах с выделенными большими пальца ми.

…Обедаем в местном ресторане. Собрались некоторые сотрудники префектуры. Садимся в отдельной комнате на татами у низких лакированных столиков. С непривычки через полчаса ноги затекают. Сперва подают салфетки, потом чай, пиво, поджаренное мясо на палочках, каких-то раков в черном соусе, суп из малюсеньких грибов наподобие наших маслят. Суп невкусен, но мы пьем, подталкивая в рот палочками грибки. За столом — реплики о русской медовой браге, о происхождении пива. Говорим о низких температурах в Верхоянске. Японцы цокают языком в знак удивления. Разговор снова переходит на яблоки. Этот вопрос широко дискутируется здесь, в префектуре. Сегодня в газете напечатано, что якобы СССР будет менять тихоокеанскую сельдь на яблоки. Японцы хотят отправить в Кремль для дегустации сто ящиков яблок. В 1963 году на Дальний Восток было отправлено 50 тысяч ящиков. Предполагается, что в ближайшем будущем в СССР ежегодно будет отправляться 500 тысяч ящиков яблок (в каждом ящике по 18 килограммов).

Сегодня выезжаем на юг из Аомори в Мориока — административный центр префектуры Ивате и должны проехать более 150 километров. Поезд уходит в 8 часов 28 минут утра. Нас провожают сотрудники префектуры и опытной плодовой станции, просят беречь себя в пути и дарят нам мундштуки.

Японцы очень любят делать подарки; пусть это будет какая-нибудь мелочь, но без подарка не отпустят. Помнится, мы должны были вернуться из очередной поездки в Токио. Мидори и другие сопровождавшие нас японцы были обеспокоены тем, что не всем своим родственникам и товарищам они успели купить подарки.

Поезд трогается и набирает большую скорость, мелькают непонятные названия железнодорожных станций. Часты туннели, иногда поезд не успевает выйти из одного туннеля, как исчезает в другом. Теперь мы будем двигаться по Внутренней Японии с севера на юг.

Утром прибыли в Мориока. Вокзал такой же, как и в Аомори, тот же виадук, подъем по крутой деревянной лестнице, спуск и снова подъем. Нас встречают. Мориока — город в основном со старыми постройками. Жителей свыше 170 тысяч. Город известен производством металлических чайников, популярных во всей стране. Здесь находится университет с инженерным, сельскохозяйственным и другими факультетами. Мориока пересекает довольно широкая бурная река с буро-желтой глинистой водой. Много магазинов, которые тянутся бесконечно долго по обеим сторонам улиц. Вечером все витрины ярко освещены неоновыми лампами и многочисленными фонарями. Маленькие бары узнаем по большим бумажным фонарям с иероглифами. Город не имеет того блеска, что Саппоро.

Останавливаемся в японской гостинице с комнатами и для европейцев. Обедаем прямо в комнате, сидя на полу вокруг низкого лакированного столика. Нас обслуживают горничные, предупреждая малейшее наше желание. Подавая очередное блюдо, они опускаются на колени.

Утром едем на государственную опытную сельскохозяйственную станцию. Это большое современное здание, находящееся в восьми километрах от города. Здесь перед входом, как обычно, переобуваемся в синие лакированные тапочки. Поднимаемся на второй этаж, где нас встречает в своем кабинете директор Кацукао Ивараку, пожилой человек с усталым лицом. Усаживаемся в кресла, нам приносят холодные влажные салфетки и по стакану молока. В такой жаркий день все очень кстати. Директор подходит к карте района Тохоку и рассказывает:

— Префектура Ивате занимает северо-восточную часть района Тохоку. Он очень сложный по почвенно-климатическим показателям. Горный хребет проходит по самой середине долины. Западное побережье по сравнению с восточным более увлажнено. В соответствии с этими условиями и строится сельскохозяйственная специализация всей префектуры.

Поля с искусственным орошением в сельскохозяйственной зоне составляют 650 тысяч гектаров, площади под суходольными культурами — 380 тысяч, естественные пастбища занимают 450 тысяч, а лес — 4,7 миллиона гектаров. Вся обрабатываемая площадь составляет 15–16 процентов общей территории района.

Государственная сельскохозяйственная опытная станция организована в 1949 году в результате слияния мелких опытных станций района. Станция имеет еще три отдела, расположенных в других городах района. В настоящее время на станции работают 400 человек, из них 150 научных сотрудников. Общая площадь станции — 270 гектаров; она считается одной из крупнейших в Японии.

Из всех сельскохозяйственных культур наиболее важной является рис, затем соя, пшеница, ячмень, картофель, кукуруза, сурепка, сахарная свекла и в последнее время в связи с развитием животноводства — кормовые травы. Из плодовых культивируются яблоки, а также груши и персики.

На станции, — продолжает директор, — ведутся разносторонние исследования. Хотя ее отделы и расположены в различных местах района, но планы их научных работ строго координируются. Если префектурные опытные станции занимаются вопросами сегодняшнего дня, то наше учреждение включает в свой план перспективные вопросы. У нас, например, есть отдел, который за-пят организацией сельскохозяйственного производства и подъема экономического уровня крестьянских хозяйств. При решении общих вопросов мы собираем совещание заведующих отделами и вырабатываем единое мнение. На самой опытной станнин имеются отделы: зерновых культур и риса, суходольных кормовых культур, механизации, животноводства и экономики.

Ивараку предоставляет слово специалистам по пшенице. Один из них, Оотани, занимается селекцией пшеницы, другой, Мутага, — выведением устойчивых к болезням сортов.

Оотани говорит:

— В префектуре Ивате высевают 50 тысяч гектаров пшеницы и 50 тысяч гектаров ячменя. Основной метод селекции — это межвидовая многоступенчатая гибридизация. Новый сорт должен отличаться коротким стеблем, для чего отборы на этот признак производят среди гибридных растений, выращенных на слабоудобренных почвах. Одновременно поставлена задача увеличить урожайность зерновых культур. В префектуре Тиба (район Южный Канто) зафиксирован рекордный урожай пшеницы — 101 центнер с гектара. На нашей опытной станции урожай в среднем достигает 50 центнеров с гектара, тогда как в районе Тохоку в целом — только 25 центнеров с гектара.

Мутага продолжает рассказ о пшеницах, начатый Оотани. Он сообщает, что в зонах посева пшеницы наиболее распространена бурая ржавчина, которая имеет множество агрессивных физиологических рас. Одна из них — раса 21 —поражает пшеницу и на Хоккайдо, и на севере Хонсю. Сейчас составлена детальная карта распространения этой расы ржавчины. Мутага-сан показывает снопики обычных высокостебельных пшениц и новые сорта с короткой соломкой, отобранные на бедных почвах. Он как генетик демонстрирует свои пшеницы, скрещенные с диким видом Т. Timopheevt и с другими полами, близкими к пшеницам, — Aegilops и Agroplrum. Получены многообещающие линии. Он показывает также гибрид между пшеницей и рожью. На многочисленных фотографиях видны парные хромосомы амфидиплоидов и отдельные униваленты, которые не позволяют получить константную форму. Мутага надеется решить проблему устойчивости к болезням именно путем получения амфидиплоидов и многократных бекроссов с культурными сортами.

— Ряд устойчивых форм, — продолжает он, — мы получили от скрещивания с пшеницей Тимофеева в восьмом поколении гибридов. В селекционной работе мы применяем также ионизирующее облучение, искусственное заражение гибридных растений, отбираем устойчивые формы, высевая испытуемый материал на искусственном, зараженном участке. Выведенные нами сорта пшеницы с устойчивостью к бурой ржавчине сочетают и высокие хозяйственно-ценные признаки.

Время позднее. Мы расстаемся до завтра, так как не успели осмотреть лаборатории и поля станции.

На следующий день утром мы снова в кабинете Ивараку. Он, очевидно, больной, утомленный человек, под глазами мешки, но он нам улыбается и предлагает попить зеленого чая.

Передаем ему привезенные нами 79 пакетов с образцами семян различных культур, а также несколько книг и томов институтских трудов. Я говорю, что эти семена — первая «визитная карточка» нашего института. Мы обещаем присылать опытной станции и другие требующиеся ей семена, на что Ивараку-сан замечает, что такой обмен будет взаимополезным нашим учреждениям.

Идем по полям, солнце нещадно печет, в тени 31 градус. Нас сопровождает большая группа научных работников. Они показывают нам посевы кукурузы и сои. Здесь и вообще в районе почвы вулканического происхождения, они содержат 0,5 процента азота и 15 процентов гумуса и потому нуждаются в фосфорном удобрении. Это убедительно видно на делянках, где показаны различные сочетания видов удобрений. В специальной установке изучают корневую систему кукурузы. Вырыта длинная поперечная яма глубиной в метр. Одна бетонная стена наклонена. На определенном расстоянии в стене рва проделаны окна, покрытые стеклом. Когда снимают деревянный щит, надетый на окно, и черный пластиковый занавес, то сквозь стекло видно различное поведение корневой системы кукурузы, растущей на определенной почвенной разности.

Ивараку жестом просит внимания:

— В числе достижений могу назвать следующие: выделены два сорта риса, устойчивых к перикулярии; разработан метод беспересадочной культуры риса; поскольку большая часть почв района Тохоку вулканического происхождения, мы разработали метод их улучшения путем применения фосфорных и калийных удобрений, что значительно увеличило урожай высеваемых культур, и, наконец, полученный нами мутант белого клевера, отличающийся высоким содержанием белка, способствовал увеличению продуктивности скота.

…Обедаем в кабинете у директора. В бамбуковых плетеных чашках приносят нечто похожее на вермишель, сверху все посыпано водорослями и кусочками льда. Отдельно подают бутерброды, как нам вежливо объяснили, на тот случай, если мы откажемся есть первое, а также стакан холодного молока и воды. Каждая пара палочек вложена в пакет, на котором иероглифами написано название ресторана, откуда доставлена еда. Директор просит меня после обеда уделить часа полтора для беседы с научными сотрудниками станции.

…Снова едем. Сперва посещаем крестьянский дом, стоящий на пригорке. Он напоминает хорошую дачу под Ленинградом со всеми необходимыми постройками. Нас встречает хозяйка дома — пожилая крестьянка. У крестьянки 0,7 гектара земли, занятой посевами суходольного риса, который растет без единого полива, гречихи, арбуза, сои и проса. Неподалеку строится здание предприятия по производству сельскохозяйственных машин. Она говорит, что свою землю продаст втридорога компании, которая заинтересована в ее земле. Мы просим хозяйку собрать нам немного семян гречихи, которая уже созрела. Крестьянка с удовольствием выполняет нашу просьбу.

Сопровождающие нас научные сотрудники говорят, что пример этой крестьянки, ликвидирующей свое небольшое хозяйство, — типичное явление в современной Японии, где развивающаяся промышленность вытесняет крестьян с насиженных мест, чтобы иметь землю для постройки новых заводов и фабрик.

Направляемся на опытную станцию префектуры Ивате. Подъезжаем к четырехэтажному зданию современной архитектуры с большими широкими стеклянными окнами. У входа нас ждет специалист, который едет с нами на поле, чтобы показать коллекцию сои.

Поля на станции безукоризненно чистые, обочины же засорены. Спрашиваем, почему сорняки на краях участков. Отвечают со смехом, что на такую дрянь жалко тратить гербициды.

Коллекция сои большая — 600 образцов: каждый образец высевают на четыре делянки, отбирают наиболее скороспелые. Смысл получения очень скороспелых форм сои заключается в том, чтобы в течение двух лет получить три урожая. Вначале высевают сою, имеющую вегетационный период 120 дней, затем, после ее уборки, осенью высевают пшеницу, убрав которую, снова сеют сою, успевающую вызреть к осени.

На другом участке изучают вирусные заболевания сои.

Возвращаемся к зданию станции, и нас просят подняться на его крышу, чтобы осмотреть окрестности. Внизу надеваем зеленые тапки и поднимаемся на плоскую крышу. Действительно, вид красивый: большие зеленые поля, много сосновых рощ, вдали видны действующий вулкан с шапкой дыма на вершине, каналы с водой, уходящие белой ниткой к горизонту.

Эта префектурная станция, как и другие подобного типа, не занимается научной работой, а лишь проверяет и внедряет в производство все то, что рекомендуют научно-исследовательские учреждения, будь то новые сорта или агротехнические приемы. При опытной станции имеется школа с общежитием. В ней обучают женщин-инструкторов новым приемам домоводства, с тем чтобы прогрессивные приемы ведения хозяйства передать крестьянам.

За выступом башни в тени накрыт стол, на котором расставлены вазочки с соленым печеньем из риса — неизменное блюдо к превосходному японскому пиву. Садимся за стол мокрые от жары и духоты, изнемогая от жажды. Девушка приносит банки с пивом. Прокалываем в них отверстие и с наслаждением пьем холодное пиво. Приходит директор, сухощавый, средних лет мужчина, которого все зовут Итиро-сан. Он сразу располагает к себе. Оказывается, он бывший рядовой сотрудник государственной опытной станции и выдвинут на эту должность. В шутку мы спрашиваем его, расценивает ли он переход на эту работу как повышение или наоборот. Он отвечает, что в смысле административном это, конечно, повышение, но с точки зрения науки…

Поскольку за столом сидели две наши переводчицы — Мидори и Седа, разговор коснулся и женщин — научных сотрудников и их прав в Японии и в Советском Союзе. Наши друзья знают о равных правах мужчин и женщин, установленных после революции у нас. Совсем другое дело в Японии. Правда, говорят они, не может быть и сравнения между поистине ужасным положением женщин в Японии до второй мировой войны и теперь. Женщина в Японии, особенно во времена феодалов, скорее была просто существом, а не человеком. В семье она должна была только угождать мужу, ни о каких морально-этических и тем более юридических правах не могло быть и речи. В начале нашего столетия влияние прогрессивных идей, приходящих из европейских стран, постепенно создавало «вольнодумствующих» женщин-японок, которые в аристократических кругах объединялись в общества, требующие равных прав с мужчинами. Борьба эта была упорной и длительной, и официальное японское законодательство юридически полностью уравняло права женщин и мужчин. Однако разрыв между юридическим и фактическим положением женщин в Японии все еще очень велик. Так, в семье они не имеют еще таких прав, какие есть у европейских женщин, еще сильны прошлые домостроевские вековые традиции, и муж, как правило, идет впереди жены, которая к тому же бывает нагружена тяжелыми вещами или сама несет ребенка. Но времена меняются, и надо верить, что вскоре японская женщина займет свое место в общественной и политической жизни страны. В научных учреждениях редко можно видеть японку, пока в этой области доминируют мужчины.

— Но это до поры до времени, — угрожающе вставляет Мидори под общее одобрение присутствующих.

Конечно, в обычной японской семье нет прислуги и мать вынуждена после появления второго ребенка уйти с работы и воспитывать детей, но с развитием детских садов и яслей эта проблема будет решена.

Итиро-сан, внимательно выслушав весь разговор, придал лицу скорбное выражение и посетовал о печальных перспективах семьи научного сотрудника, у которого жена будет писать научные трактаты, а муж подавать ей свежее кимоно и чашку зеленого чая.

Нужно сказать, что японцы очень остроумны. Они не имеют своих анекдотов, но всегда с удовольствием их слушают и, легко воспринимая все шуточное, заразительно смеются.

Спускаемся с крыши и, прощаясь, жмем руку веселому, умному директору Итиро-сан. Возвращаемся на государственную станцию, где предстоит беседа с научными сотрудниками. Они собрались в просторном зале, в основном это молодые люди. Просят нас поделиться своими впечатлениями о работе станции и ответить на ряд вопросов. Мы отметили актуальность решаемых задач и хорошее впечатление, которое осталось от культуры полей и высокой квалификации сотрудников; рассказываем о генетической и селекционной работе, проводимой в Советском Союзе, о значении короткостебельных пшениц при механизации, об истории выведения известного сорта пшеницы безостая, о методах выращивания гречихи и о многом другом. Затем выступает Итиро-сан. Он благодарит за семена, которые мы передали ему.

— Раньше в Японии, — говорит директор, — основное внимание ученых было направлено на селекцию риса, а суходольным культурам не придавалось никакого значения. Сейчас положение изменилось. Нужен не только рис, но и другие зерновые культуры, а также сахарная свекла. В перспективе намечаются большие изменения в сельскохозяйственном производстве, и к этому наши ученые должны быть готовы. Для этого мы должны не только сами работать, но и перенимать опыт Зарубежных ученых. Были бы весьма полезны поездки наших ученых в СССР и США.

Он благодарит за интересные сообщения об опыте выращивания культур в СССР и за наши пожелания и замечания по работе японских коллег. Тепло прощаемся и направляемся в гостиницу.

Отсюда в 7 часов 30 минут вечера уезжаем в Токио, чтобы оттуда отправиться на остров Кюсю. Приезжаем на вокзал за полчаса до отъезда. Сегодня, как нам сказали, День поминовения усопших у буддистов, 88 и потому на вокзале очень много пассажиров, едущих из города в деревни. Едем в вагоне первого класса. Здесь спальные места широкие, с мягкими бортами и лесенкой, по которой можно подняться на верхние места. У ног широкая полочка, на которую можно ставить ручной багаж. Каждое купе отгораживается занавеской. Места расположены по обеим сторонам вагона, а посередине широкий проход. Когда гасят свет, снизу дорожка подсвечивается, так что проходящий видит дорожку и место, куда ставят ручной багаж. Каждое место снабжено чистым, выглаженным кимоно и тапочками. Воздух кондиционированный, здесь даже прохладно.

…Проснулся я в 4 часа 15 минут утра. Светает. За окнами ничего не видно из-за густого тумана, стелющегося по земле. Постепенно он куда-то исчезает, и я с интересом разглядываю мелькающие перед глазами зеленые поля… Тянутся участки с суходольным рисом, колокассии с большими белыми цветками, и создается впечатление, что крестьяне надели белые повязки на молодые завязи… Крестьянин убирает светло-зеленые небольшие плоды тыквы и уже в пять утра успел ими нагрузить небольшую тележку… Целая система деревянных опор, которые поддерживают крупные ветви яблоневых деревьев, обремененные плодами… Незаметно выглянуло солнце… На площадке дети качаются на качелях и бегают с мячом.

Японцы рано ложатся спать и очень рано встают. Хотя жизнь в больших городах практически не замирает, но рано вставать и рано ложиться — явление, обычное для японца.

…Поля созревающего овса. Для отпугивания птиц через одно поле протянуты ленты, а на другом — маска какого-то чудища; очевидно, хозяин предполагает, что у птиц развито воображение. Незаметно подъезжаем к Токио. Нас встречает Кобаяси, и мы снова едем в гостиницу «Дай-ити».