Талисман для героя

Глава 12 ПРИСЯГА, ОБКАТКА ТАНКАМИ И МАРШ-БРОСОК

Прошел месяц службы, и настал день воинской присяги.

Присягу мы заучили наизусть. Вот этот текст:

Ярким солнечным утром весь полк в полном составе из шести учебных рот выстроился на плацу. Все как один в парадной форме и с оружием. Перед каждой из шести рот, установлены столы, накрытые скатертью пурпурного цвета. На каждом из этих столов красовалась папка цвета революционного кумача с золоченым гербом СССР и текстом присяги внутри. Торжественно оформленный текст, придавал особую значимость церемонии посвящения салаги в ранг военнослужащего.

Согласно установленному ритуалу, вызываемый к присяге, обязан подойти к столу, взять в руки текст и уверенно произнести его во всеуслышание.

Под бравурные звуки полкового оркестра на середину плаца было вынесено боевое красное знамя полка и Государственный флаг СССР. Командир полка полковник Зверев произнес с трибуны пламенную речь, вдохновляющую нас на подвиги. Он напомнил нам, что принятие воинской присяги есть почётная и ответственная обязанность, которая возлагается государством на военнослужащего по защите Отечества и его конституционного строя, после чего оркестр вновь бравурно проиграл часть какой-то маршевой мелодии, затем резко смолк, и процесс принятия присяги пошел.

Я ждал своей очереди, и у меня в голове крутилась назойливая мысль. А не предам ли я свою родину Россию, приняв присягу воина СССР?

Вспомнив, что в моем мире Россия является правопреемницей СССР по всем международным обязательствам и долгам, успокоился. Решил, что предательством с моей стороны здесь и не пахнет и даже наоборот — осознал себя правопреемником великой страны, присягу которой должен принять сейчас.

Моя очередь подошла ближе к полудню.

Произносил присягу, словно песню пел.

Весь процесс принятия присяги затянулся до обеда, после чего полк под звуки оркестра прошелся строем по плацу и направился в столовую.

После обеда мы вновь переоделись в полевую форму, дабы и далее стойко переносить в ней все тяготы и лишения воинской службы.

На следующий день после завтрака Братухин построил роту в казарме.

— Сегодня будет обкатка танками, — объявил он. — Советую сходить заранее в сортир по большому, чтобы потом не наложить в штаны.

Раздались нервные смешки.

— Отставить смех! Десять минут на сборы. Выходим с полной выкладкой и с оружием.

Роту погнали на учебное поле. Там возле кромки леса нас поджидали четыре танка. По танку на каждый взвод. Их пригнали из танкового батальона, который располагался в Сертолово-1.

Танки едва слышно рокотали двигателями. Танкисты, сидя на броне, снисходительно поглядывали на нас.

— Товарищи курсанты! — зычно воззвал к нам перед строем наш ротный Сенцов. — Сегодня у вас ответственный день! Сейчас вам предстоит пройти психологическую подготовку на выдержку и самообладание в обстановке, максимально приближенной к боевой. Пред вами стоят лучшие образцы мировой бронетехники — танки ИС-72 «Тайфун». Танки имеют необитаемую башню, многофункциональную пушку, и тианитовую маскировочную защиту. По своим тактико — техническим характеристикам эти танки превосходят лучшие образцы бронетехники стран блока НАТО и покрывают их как бык овцу!

— Сегодня эти быки покроют нас, — пробормотал Кожура.

— Сегодня эти танки накроют вас! — продолжил Сенцов. — Но вы не овцы! Вы бойцы доблестной советской армии. Представьте, что на вас идет не этот танк, а вражеский Абрамс или Леопард. Вражеские танки поражаются кумулятивной гранатой «Одуванчик» спереди в крышку люка водителя и сзади им в движок. Всем понятно?!

— Короче, спереди и раком, — прокомментировал Кожура, а Вадик Павлов коротко, но громко хохотнул.

Васильев показал ему кулак.

— Товарищи курсанты! — продолжал Сенцов. — Вы будете укрываться в окопе по четыре человека. Танк пойдет на вас. Вы подпустите его на расстояние броска гранаты. Потом метким попаданием в крышку люка водителя поражаете танк. Вжимаетесь в окоп и ждёте, пока танк пройдет над вами. Затем решительным броском ему вслед поражаете гранатой силовую установку, а попросту говоря двигатель. Вопросы есть?

— Гена, хорошо, что ты сбросил вес и похудел, — ухмыльнулся Вадик Павлов и подмигнул Гене Шихману, — а иначе твоя толстая задница в окоп не влезла бы и была бы покрыта на полную.

— Чего? Чего? — тупо спросил Шихман, не расслышав.

— Отставить разговоры, — прошипел Васильев.

Сенцов завершил свою пламенную речь. После чего наш взвод вышел на исходную. Метрах в ста перед нами едва просматривался короткий окоп.

— Мерный рокот танковых моторов пронизал нарастающий свист. Бронированные машины рванулись с места, быстро пересекли поле и развернулись в нашу сторону.

Васильев вызвал первую четверку. Курсанты под присмотром Слесарчука взяли в ящике по паре муляжей гранат, бегом направились к окопу и скрылись в нем. Там их в десятке метров от окопа уже поджидал Тимощенко с белым флажком в руке.

Курсанты от других взводов тоже изготовились к встрече танков.

Возле окопов поднялись четыре белых флажка, и танки пошли. Нет, они не шли. Казалось, что они летели над полем. Звук их двигателей нарастал и давил на уши.

— Бамм! Бамм! — послышались глухие звуки, и над полем взметнулись облака сизого дыма. То взрывались ширасы — пиротехнические заряды, имитирующие взрывы артиллерийских снарядов.

Танки приближались на скорости курьерского поезда, но метров за пятьдесят до окопов резко сбросили прыть и медленно поползли далее. Техника безопасности все же, какая-никакая должна быть. Вдруг у кого-то нервы сдадут, и кто-то из окопа сиганет, да прямо под танк на скорости, а тот его на гусеницы и намотает.

Летят гранаты.

Раздаются резкие щелчки. То взрываются запалы на муляжах гранат при ударе о броню.

Танки минуют окопы. Снова щелчки запалов. Танки разворачиваются и уже мимо окопов вновь направляются на дальний край поля.

Первые четверки от взводов возвращаются на исходную позицию.

— Ну как? Как? — наперебой спрашивают их бойцы.

— Круто! — гордо поднимает большой палец вверх узбек Асанов из Самарканда. — Мало! Еще хочу!

К окопу направляется вторая четверка нашего взвода. В нее попал Кожура и Вадик Павлов.

Все повторяется.

Я попадаю в шестую четверку.

Бегу в окоп. Его стенки укреплены массивными бревнами. Изготавливаюсь. Танки приближаются. Взрывы ширасов. Дистанция броска. Бросок. Я попадаю в заданную зону.

Вжимаюсь в окоп. Шум двигателя давит барабанные перепонки. Комья земли с бруствера валятся на каску и спину. Секунда, другая, и жаркое брюхо танка проползает надо мною.

Распрямляюсь. Бросок. Есть попадание! Прямиком в очко, как выразился Вадик Павлов.

Выбираюсь из окопа. Вижу, что по соседству с нами заминка. Ротный, что-то гневно орет. Слышен сплошной мат. Один из курсантов из третьего взвода не выдержал и рванул из окопа наутек от танка. Теперь наряд по сортиру ему обеспечен. Кто это там такой? Всматриваюсь, но не могу разглядеть за мутью дымов от ширасов.

Еще два захода и обкатка завершилась.

Васильев объявляет оценки.

— Назаров! Два! — ухмыляется он.

— За что? — возмущаюсь. — Я же в очко попал!

— В очко, — смеется Васильев. — Да пошутил я. Отлично, Назаров!

Кроме меня пятаки схлопотали в нашем взводе Роман Дуров, Вадик Павлов, Стас Стымковский и всем на удивление Гена Шихман.

— А ты крут, однако! — с неподдельным удивлением произнес Вадик и хлопнул Гену по плечу.

— Случайно получилось, — скромно улыбнулся тот.

Прошла еще неделя. Два раза за это время мы отстрелялись по движущимся мишеням, еще раз над нами грохотали танки. После присяги мы стали заступать в караул.

На стрельбище бегали резво. Никто не отставал. Сказывались регулярные тренировки.

В середине июля наша физическая мощь и выносливость были испытаны по полной на марш-броске.

Двадцать километров по пересеченной местности в полной экипировке со штурмом высоты. В марш-броске участвовал весь личный состав роты, включая офицеров.

Все курсанты получили по тридцать холостых патронов. Зарядили магазины. Залили фляжки водой. Приготовились.

С раннего утра солнце уже припекало вовсю. На небе — ни облачка.

Едва рота вышла за ворота части, как послышалась команда Сенцова:

— Расстегнуть воротнички и верхние пуговицы! Рота! Бегом марш!

И началось.

По дороге бежим недолго. Сворачиваем за Сенцовым в лес и, ломая кусты, вырываемся на широкую, заросшую высокой травой, просеку. Трава путается под ногами, изредка в ней попадаются трухлявые пни.

Впереди кто-то запинается и падает. На него наваливаются сзади кучей-малой. Бряцают автоматы. Слышны крики:

— Мать — перемать!

Топчем просеку примерно километр, затем сворачиваем вправо и попадаем на болото с кочками и вязкой жижей. Месим сапогами грязь. В спину мне хрипло дышит Картбаев из Ташкента. Он маленький. Метр с кепкой, как говорят. Угораздило же его в пехоту угодить. Ему бы в танке сидеть в самый раз, а он тут с автоматом болото топчет. Рядом с ним бежит его земляк Мусаев. Тот наоборот высокий под два метра, но худющий, как жердь.

Впереди меня топчет мутную жижу Вася Муха из Полтавы. Той самой Полтавы, где царь Петр шведов наказал. Вася Муха по образованию инженер-электронщик. На гражданке ремонтировал сложную бытовую технику, а вот теперь грязь на болоте месит. И хорошо месит! Прет, будто киборг какой! Молодец! Только брызги из-под сапог летят.

Справа от него мощно рассекает жаркий воздух Юра Прокопьев. Он актер кино. Успел в каком-то фильме сыграть лейтенанта советской армии. Лейтенанта-то сыграл, а теперь простым рядовым тут службу несет. Вот такие дела.

Надо отметить, что наш взвод в основном укомплектован ребятами с высшим или незаконченным высшим образованием. И кого тут только нет! И юристы, и учителя, и агрономы. Были два ветеринара, но их в санчасть нашего полка определили. Теперь они наших солдат лечат.

Мда. Наш взвод, наш полк, наши солдаты. Похоже, что я тут совсем уже прижился. Человек привыкает ко всему. Вот и я привык. Такое ощущение появилось, что жил я в этом мире с рождения, только забыл о том, а мир, из которого я прибыл не более чем сон и желание возвращаться в этот сон у меня с некоторого времени почти угасло.

Я ведь даже стал подумывать о том, как буду жить здесь после армии. Здесь нет безработицы, и все специальности всегда востребованы. Но работа по специальности мне, похоже, не светит. У меня нет диплома местного образца. Только запись в личном деле бойца, что у меня высшее образование и по специальности — я архитектор, да и та на основе больничной карточки дурдома, Это доктор дурдома Феликс так записал с моих слов. А если бы я сказал, что я космонавт?

Впрочем, работа по специальности меня больше не привлекает. Есть перспектива в армии остаться на сверхсрочную. А почему бы и нет? Останусь. Может, и до генерала дослужусь.

До генерала? Размечтался ты, однако, Валера, размешивая грязь на болоте. Нашел место, где мечтать. Беги, давай.

Бежать долго не пришлось.

— Рота! Шагом марш! — послышалась команда.

Болото осталось позади. Пару минут идем ускоренным шагом по пыльной дороге, а затем звучит команда «газы».

Натягиваю противогаз на голову.

— Бегом марш!

Вот оно! Вот где наступает истинное просветление! Когда от жары цветные круги в глазах, когда душный воздух с хрипом врывается в пересохшую глотку, когда не чувствуешь ног и двигаешься вперед на непонятной, доселе неведомой тебе силе, которая дремала до того где-то в глубинах тебя темным зверем.

— Отбой!

Срываю противогаз. Жадно глотаю воздух.

— Шагом марш!

Недолгая передышка, затем снова бег.

Сколько километров позади? Сколько еще впереди? Солнце жарит нещадно. Под бронежилетом парилка с мокрой гимнастеркой.

Пересекаем вброд мелкую речку. Некоторые бойцы специально падают в воду, чтобы охладиться. Зря это они делают. В мокрой насквозь одежде труднее бежать.

Бежим дальше среди леса. Здесь не так жарко, но под ногами противно пружинит и скользит мокрый мох.

Снова шаг.

Лес заканчивается. Впереди широкое поле. Вдали холм.

Команда к боевому построению. Наш взвод уходит резко вправо и разворачивается в цепь.

— Бегом!

Цепью накатываемся на холм. Его склоны покрыты густой высокой травой. С вершины слышны выстрелы.

— Огонь! — командует Васильев.

Мы стреляем холостыми. Рядом со мной разрывается взрывпакет.

— Ты убит! — хрипло вопит мне со злорадной улыбкой Кожура. У него засучены рукава гимнастерки, и он похож на откормленного солдата вермахта.

Наш взвод первым врывается на вершину холма. Здесь в качестве нашего условного противника засел в траве взвод из первой роты.

— В рукопашную! — орет кто-то!

— Сдаемся! — орут перворотники.

Вскоре подтягиваются и другие взвода. За ними лениво взбираются офицеры во главе с Сенцовым.

Рота толпится на холме. С его вершины хорошо обозреваются окрестности. Примерно в километре виднеется поселок. Это Сарженка. От него на юг местность чертит дорога.

— Противник уничтожен, — довольно хмыкает Сенцов. — Всем на дорогу — строиться!

Рота вразброд медленно и устало бредет к дороге.

— Картбаева нет! — кричит кто-то.

— Ищите, — командует Васильев.

Мы рыщем по склону холма и вскоре находим Картбаева лежащим в высокой траве. Выбился из сил маленький бедняга. Не выдержал атаки и в полуобмороке тупо поводит глазами по сторонам.

Двое бойцов подхватывают его под руки и волокут к дороге. Он геройски пытается самостоятельно перебирать ногами, но получается плохо. На дороге мал помалу он приходит в себя и уже передвигается без посторонней помощи, но тут сваливается, как пулей сраженный его земляк Мусаев.

Его тоже подхватывают под руки.

Подъезжает боевая машина пехоты. Все офицеры усаживаются в нее, и она укатывает в облаке пыли.

Рота остается на дороге без офицерского состава и медленно бредет по ней. Каких-либо команд не слышно и все передвигаются, кто как может. Постепенно рота растягивается на беспорядочные группы и вереницы бойцов. Некоторые из них устало присаживаются прямо на обочину, чтобы хоть чуток отдохнуть.

В небе проносится пара уничтожителей «Стикс». Я уже не обращаю на них внимания. Они тут почти каждый день летают.

Меня нагоняет Роман. Он держится бодрячком.

— А ты круто смотришься, — отмечаю я.

— Еще бы! — громко восклицает он. — Во мне проявляется истинный воин с планеты Оум. Мне даже здесь начинает нравиться вот так преодолевать себя!

— И мне нравится! — слышится за спиной бодрый возглас. Нас настигает Кожура. — Круто, братва! Я так круто себя еще не ощущал!

— Беги, давай. Да, прав был майор Хромченков, когда утверждал, что для службы в армии мозг не нужен, — Роман ехидно ухмыляется.

— Да, не нужен! — Кожура подскакивает козлом. — Как хорошо жить без мозга! Не, ребята! Я побежал! Ноги меня сами несут!

Он срывается и уносится вперед, туда, где вдали уже виднеются крыши казарм. До них примерно километр. Дурной пример заразителен, и мы с Романом, не сговариваясь, тоже решаем сделать спурт на финише и бегом устремляемся вслед за Кожурой.