Талисман для героя

Глава 24 ВЫСТАВКА

Наутро я был разбужен громкими воплями.

— Вставай! Вставай! — толкал меня в плечо Кожура. — Там по телеку твою песню поют!

— Какого черта, — пробормотал я. Голова гудела от перебора.

— Вставай! — Кожура тянет меня за руку.

Шатаясь, выхожу в гостиную. Там с широкого экрана крепким профессиональным звуком под оркестр прет песня «И вновь продолжается бой». На фоне красных флагов хор пионеров звонко выдает куплет за куплетом.

— Круто! — восторженно восклицает Кожура.

Из соседней комнаты выползает Роман с опухшей физиономией.

— Вы чего тут?

Он тупо смотрит на телевизор.

— Началось! — гордо комментирует Кожура. — Вот оно проникновение параллельных миров в действии! А ты кто Валерка? Ты кто такой? Ты же проводник! Понимаешь, ты это? Ты проводник параллельных миров! Воистину!

Раздается стук в дверь.

— Откройте!

Это товарищ Котикова.

Роман, как был в одних трусах, открывает дверь. Впрочем, мы все в трусах.

Котикова, заходит в номер, как к себе домой. Наш вид её ничуть не смущает. Она шумно втягивает носом воздух.

— Бухали?

— Немного, — ухмыляется Кожура. — Отмечали наш и ваш успех.

Она бросает взгляд на телевизор. Там пионеры запели «Яростный стройотряд».

— Я же говорила, — расплывается в улыбке Котикова. — Вся страна будет петь! В общем так. Вам пятнадцать минут, чтобы собраться. Я буду в машине у служебного входа. Мы едем на Всесоюзную выставку достижений социалистического труда. Потом обед и экскурсия по Москве. В 17–00 у вас отправка к месту назначения. Все понятно?

— Так точно!

Едем. День солнечный, яркий. Впереди милицейская машина с сиреной и мигалкой.

Перекрестки проезжаем без задержек.

Ловлю себя на мысли, что это не та Москва, которую я знал в своем мире. Это совсем другой город.

По пути товарищ Котикова уже успела рассказать нам, что выставка, куда мы направляемся, создавалась изначально по решению руководства страны, как Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Она была торжественно открыта 1 августа 1939 года.

Котикова долго и обстоятельно рассказывала об истории создания этой выставки, о зодчих, которые её проектировали. Когда она рассказала об архитекторе Олтаржевском, которого арестовали по обвинению во вредительстве, просчетах в архитектурном решении павильонов, серости и мрачности внешнего облика, а также их постановки в плане в виде православного креста, я сообразил на какую выставку мы направляемся. В моем мире она существует, как Всероссийский выставочный центр, а в советское время называлась Выставкой достижений народного хозяйства.

Всю дорогу Котикова без устали и запинки вещала нам о выставке, и что мы там можем посмотреть.

Я слушал её через пень-колоду. Моя голова гудела, как бубен. Настроение отрешенно-тупое. Сказывался перебор. С удовольствием сейчас отлежался бы до обеда в тишине и спокойствии. У Кожуры и Романа, судя по их мутным взглядам и мрачным физиономиям состояние не лучше моего.

Едем на этот раз долго. Котикова говорит без умолку. Хочется заткнуть уши и закрыть глаза.

Наконец, приехали.

Знакомый классический вход с колоннадой. Проезжаем прямиком в него. За входом широкая аллея, которую замыкает главный павильон с высоким шпилем. Подкатываем к нему и останавливаемся.

Выходим из машины.

К нам подходит пухленький лысый человек в сопровождении девушки в национальном русском костюме с кокошником на голове. На кокошнике красным бисером блестит серп с молотом.

— Здравствуйте! Здравствуйте, товарищ, Котикова! — расплывается человек в улыбке. — Поздравляю вас с повышением! Желаю дальнейших успехов! Здравствуйте, товарищи герои!

— Здравствуйте, товарищи бойцы! — произносит девушка громко хорошо поставленным голосом. — Разрешите представиться. Я экспериментальный киборг третьего поколения. Имя Василиса. Я ваш экскурсовод. Мой головной диск хранит информацию обо всем. Я всегда готова ответить на все ваши вопросы.

Тупо смотрю на девушку. Она киборг? Не верю.

Кожура мычит, что-то нечленораздельное.

— Это шутка что ли?! — удивляется Роман. — Эта Василиса Прекрасная из сказки — киборг?

— Она правда киборг, — вмешивается лысый человек. — Это одно из передовых достижений нашей советской науки и техники. Василиса не просто киборг, она экспонат сама по себе, и одновременно с этим — экскурсовод по экспонатам. Три в одном, можно сказать! Со своей стороны позволю себе представиться. Я генеральный директор выставочного комплекса товарищ Здоровец. Можете обращаться ко мне по-простому Семен Аркадьевич.

— Семен Аркадьевич, а потрогать этот прекрасный экспонат можно? — ухмыляется Кожура.

— Можно. Василиса, сделайте так, чтобы вас потрогали.

— Киборг протягивает руку. Кожура осторожно прикасается к ней.

— Теплая, — удивленно говорит он. — А я думал, что как труп будет.

— Все как натуральное, — гордо заявляет товарищ Здоровец.

— Так уж и все? — нагло спрашивает Кожура. — А можно в другом месте пощупать?

— Мальчики, прошу без пошлостей, — шипит Котикова. — Итак, товарищ Здоровец. Какая у нас сегодня программа?

— У нас очень интересная программа! Очень! — радостно потирает руки Здоровец. — Для начала мы поедем в самый конец выставки в павильоны сельского хозяйства. Посетим павильон скотоводства. Там мы посмотрим на элитные породы коров и свиней. Увидим наяву достижения генной инженерии в этой области, а далее по мере возвращения посетим различные павильоны, в том числе павильон космонавтики, выставку информационных технологий и само собой выставочные комплексы наших союзных республик. Кроме того мы посетим наш сказочный город — парк развлечений Лукоморье.

Он широко машет рукой, и к машине, откуда ни возьмись, сами собой подрулили большие русские сани с крутыми полозьями. Сани были роскошные, цветасто разукрашенные с широкими поперечными скамьями. Они парили в воздухе на высоте примерно полметра, но приблизившись к нам, плавно опустились.

— Перед вами, товарищи бойцы, автоматизированное транспортное экскурсионное средство для самых дорогих и уважаемых гостей, — торжественно пояснил Здоровец. — Прошу садиться.

— Езжайте, мальчики, — махнула рукой Котикова. — У меня дела неотложные, да и каталась уже я не раз. Встретимся здесь к обеду.

В компании товарища Здоровца и киборга Василисы мы расселись на скамьях.

— По щучьему велению, поехали, — произнес Здоровец. Сани приподнялись и плавно тронулись с места. Движок этой самоходной штуковины, похоже, прятался где-то под днищем. Он негромко урчал, как сытый кот.

Сани выехали, а вернее вылетели на широкий бульвар с большими фонтанами. По сторонам его высились разнообразные здания богатые красочным декором, архитектурными формами и скульптурными композициями.

Сани летели над газонами, чтобы не беспокоить пешеходов, а они в большинстве своем не обращают внимания на это средство передвижения. Похоже, что оно было для них здесь привычным явлением.

— Товарищи, бойцы. Мы начинаем нашу экскурсию с центральной планировочной оси комплекса, — заговорила, словно запела, Василиса Прекрасная. — По обе её стороны вы можете созерцать великолепные здания разнообразнейшей архитектуры. Это павильоны народов СССР. Возведены они в результате масштабной реконструкции выставки в девяностых годах прошлого столетия по проектам лучших мастеров советской архитектуры. Каждый павильон несет в себе, в своем интерьере и внешнем облике ярко выраженный колорит национальной архитектуры. Их мы обязательно посетим на обратном пути.

— Товарищ киборг, — бесцеремонно прервал её Кожура. — Поясните, пожалуйста, на каком принципе основана функция этого необычного средства передвижения? Мне, как профессиональному философу это очень интересно.

— С большим удовольствием, товарищ боец, отвечу на ваш вопрос. Основой для передвижения этого прекрасного средства «Сани летите сами» является антигравитационная подушка, — пояснила Василиса. — Подушку создает компактный ядерный реактор, расположенный под днищем. Данная антигравитационная подушка может приподнимать средство передвижения на высоту, до одного метра над землей и тем самым дает возможность передвигаться по полному бездорожью. Управление осуществляется автоматизированной системой быстрого реагирования. Здесь же…

— Стоп, стоп, стоп! — вновь прервал её Кожура. — Ядерный реактор? Вот тут рядом прямо под нами? Извините, а у нас потом все будет хорошо со здоровьем и прочими функциями организма?

— Все будет хорошо, — ответила Василиса. — Реактор абсолютно безопасен благодаря гениальным технологическим разработкам советских ученых. Уже скоро такие реакторы получат массовое повсеместное применение в отечественном автомобилестроении. Выполненные на их основе средства передвижения в ближайшем будущем вытеснят полностью колесные автомобили. При этом будут осуществлены поистине революционные преобразования в строительстве дорог, которые за ненадобностью на них качественного асфальтового или бетонного покрытия будут переустроены с применением намного более дешевых и долговечных материалов, показывающих только направление, но не несущих, какую-либо нагрузку. Это будут вечные дороги. При этом будет полностью ликвидирована аварийность за счет внедрения автоматизированной системы быстрого реагирования.

— Круто! Воистину круто! — неподдельно восхитился Кожура.

— Да, круто! — изобразил в свою очередь восхищение товарищ Здоровец. — А скоро вы увидите не менее удивительные вещи. К примеру, вот здесь. Перед вами дворец космонавтики и образцы наших лучших космических кораблей.

Пока мы беседовали, «Сани летите сами» успели миновать аллею с павильонами союзных республик и приблизились к грандиозному сооружению. Оно представляло собой сочетание разнообразных по размерам геометрических образований, соединенных волей конструктора в единую пространственную композицию. Поверхность их не имела определенных цветовых характеристик, контрастируя друг с другом. Таинственная чернота космоса таилась в глубине пространственных структур, а выступающие конструкции, напротив, излучали свет.

Обилие на сооружении окон по типу иллюминаторов разной величины, светящихся панелей и множество других устройств непонятного назначения создавали иллюзию прибытия на землю инопланетного космического корабля.

— Перед вами великолепный Дворец космонавтики! Построен в окончательном облике в две тысячи восьмом году, — продолжила свою лекцию Василиса. — В своих разнообразных формах он выражает великую бесконечность вселенной и бескрайнюю множественность её проявлений. Этот дворец сочетает в себе синтез современных технологий и передовых достижений архитектурного конструктивизма.

Как бы в подтверждение её слов пространство над дворцом заиграло всеми красками северного сияния. Часть неба над нами потемнела до космической черноты, и на ней проявились множественные яркие звезды, а затем эта чернота исторгла из себя нечто продолговатое по форме. Оно медленно двигалось к нам и по мере приближения у меня невольно возникало ощущение, что я реально попал в фильм «Звездные войны» и наблюдаю флагманский корабль какого-нибудь фантастического космического флота.

Множество людей на площади перед Дворцом космонавтики подняли головы и, как завороженные, застыли на месте.

— Перед вами флагман научно-космического флота Страны Советов — орбитальная околоземная станция «Генералиссимус Георгий Жуков», — пояснила Василиса. — Это его объемное изображение. Флагман имеет длину триста сорок метров. Внутренний рабочий объем обитаемых отсеков пятьсот пятьдесят тысяч кубических метров. Экипаж триста восемьдесят человек. С флагмана могут осуществляться запуски межпланетных космических кораблей не только на планеты солнечной системы, но и за ее пределы.

Пока Василиса рассказывала нам о флагмане, сани медленно продолжали свой путь.

Изображение флагмана растаяло и сменилось другой картиной. На ней присутствовали два космических корабля. Они сближались.

— Вы видите стыковку марсианского посадочного модуля с базовым комплексом после первого полета на планету Марс, — пояснила Василиса. — На обратном пути мы здесь остановимся и увидим другие образцы нашей космической техники в действии, а также посетим сам Дворец космонавтики. А сейчас мы следуем дальше в павильон скотоводства.

— А что там интересного в этом павильоне скотоводства? — спросил Кожура. — Может, мы лучше здесь все-таки остановимся?

— Там интересно, — ответила Василиса. — Наша Партия и Правительство уделяют первоочередное внимание обеспечению советского народа доброкачественной и здоровой пищей. Мясомолочная продукция в советском обществе абсолютно экологически чиста в отличие от грязной пищи, произведенной на основе технологий капиталистического мира, где все направлено на извлечение максимальной прибыли. Эта прибыль извлекается путем применения в сельском хозяйстве токсичных удобрений и кормовых добавок для скота. Они обеспечивают быстрый рост животных, но вместе с тем их мясо и молоко оказывают очень вредное влияние на людей, вызывает у них смертельные заболевания, и зачастую, приводят к слабоумию.

— К слабоумию? — Кожура задумчиво почесал голову. — Черт! А я много съел, когда меня угощали в Америке. Что теперь?

— Не беспокойся. Тебе уже это не повредит, — хохотнул Роман.

«Сани летите сами» обогнули Дворец космонавтики. Звездное небо с космическими кораблями осталось позади, а впереди блеснула водная гладь небольшого пруда.

— Товарищи! Мы прибыли на территорию выставочного кластера, где размещены павильоны скотоводства, кролиководства, птицеводства и других направлений советского сельскохозяйственного производства! — торжественно провозгласила Василиса. — Как я уже говорила, благодаря неустанной заботе нашей Партии и Правительства и лично товарища Жукова наш советский народ полностью обеспечен вкусной, разнообразной и здоровой пищей. С вашего позволения, мы пешком прогуляемся здесь вдоль вольер с животными.

Сани опустились на землю, и мы вышли из них.

Откуда-то издали донеслось протяжное мычание, затем истошно заголосил петух. Легкий ветерок с примесью запаха навоза едва шевелил листья на деревьях.

Народа здесь было не так много, как на центральной аллее. Люди, похоже, больше интересовались техническими достижениями, нежели производством пищевых продуктов. Возле металлического сетчатого ограждения, куда мы подошли, топталась мамочка с мальчишкой. За ограждением задом к нам стоял здоровенный пятнистый бычище.

Ой, что это!? — воскликнул мальчишка и указал пальцем чуть ниже зада огромной скотины. Там едва ли не до земли между копыт быка висели огромные яйца.

Мамаша не ответила.

— Пойдем, — она потянула мальчишку за руку.

— Ну, мама, — загнусил пацан. — Что это там?

— Это признак мужской силы, — серьезно пояснил Кожура.

— Пойдем, пойдем, — заторопилась мамочка, зыркнув на Кожуру, и потянула мальчишку поскорее прочь.

— Товарищи! Прощу внимания, — неожиданно громко воскликнула Василиса. — Перед вами лучший образец советского скотоводства. Это бык-производитель мясной породы Красный октябрь. Данная порода выведена в результате кропотливой селекции советскими генными инженерами. Бык неприхотлив в содержании, морозоустойчив и всегда готов к спариванию. Вес быка тысяча четыреста килограммов. Рост в холке два метра.

На голос Василисы бык повел ушами и медленно повернулся в нашу сторону. Некоторое время он стоял тупо, а затем подался вперед.

— Держись подальше от ограды, Толик, — усмехнулся Роман. — Он явно тобой заинтересовался. Тебя же предупреждали, что он всегда готов к спариванию.

— Ты явно ему завидуешь, — парировал Кожура.

— Счет равный, — хохотнул я. — А вообще-то впечатляет эта махина. У нас таких нет.

— Где это у вас? — поинтересовался товарищ Здоровец, все это время скромно стоявший позади нас.

— В нашем колхозе, — не задумываясь, ответил я.

— Да, это так, — кивнула Василиса. — Представители этой породы есть во многих колхозах и совхозах страны. Но не в каждом колхозе есть такие чемпионы. Этот бык лауреат международных выставок и медалист.

— Прямо как мы сейчас, — усмехнулся Кожура.

— А сейчас мы пройдем к вольеру свиноводства, товарищи, — объявила Василиса. — Прошу за мной.

Мы потянулись за ней, прошли немного по дорожке и вышли к загону со свиньями. Их там было пять штук. Это были какие-то чудовища, а не свиньи. Огромные, как бегемоты, они валялись на земле, не обращая внимания на зрителей.

— Это свиньи породы Запорожская, — пояснила Василиса. — Выведены на Украине. Очень неприхотливы в содержании. Морозоустойчивы. Неразборчивы в кормах. Могут питаться даже опилками и другими отходами деревообрабатывающей промышленности. Размножаются быстро. Одна свиноматка приносит зараз до тридцати поросят. Пройдемте дальше товарищи.

Дальше мы вышли к павильону, где гуляли крупные овцы, обросшие длинной шерстью до земли, посетили кроликов, вышли к пруду с утками и гусями, после чего вернулись к саням.

Здесь Василиса доложила нам о преимуществах социалистических методов сельского хозяйства над капиталистическим способом производства пищевой продукции. Она рассказала, что в СССР, благодаря неустанной заботе Партии, Правительства и лично товарища Жукова, создана структура крупных агропромышленных комплексов. Эти комплексы представляют собой систему взаимосвязанных отраслей народного хозяйства, целью которой является полное обеспечение населения страны качественными и разнообразными продуктами питания, а также изделиями из сельскохозяйственного сырья.

Василиса, что-то там ещё много говорила о формировании агропромышленного комплекса, координации отраслей народного хозяйства и не уставала часто повторять о преимуществах социалистического способа ведения сельского хозяйства над капиталистическим.

Я слушал не внимательно. Устал от обилия информации.

Потом мы вновь сели в сани, что летают сами, и они вывезли нас к огромному зданию по типу древнегреческого храма Парфенон. Только в отличие от Парфенона это здание было раз в десять больше его. Высокие дорические колонны ослепляли белизной мрамора. За ними блестели стеклянные витражи.

На фризе главного портала в изобилии теснились скульптурные барельефы, изображающие все тот же трудовой народ. Под барельефами красовалось золотом объемные буквы, сложенные в название: «Дворец советской архитектуры и градостроительства».

Поднимаясь ко входу по широким ступеням антаблемента я задумался. Почему у нас нет Дворца Российской архитектуры? Вопрос к самому себе остался без ответа.

Перед входом мы остановились.

— Итак, товарищи, мы сейчас войдем поистине в храм советской архитектуры, — торжественно произнесла Василиса. — В стране советов развитию и формированию красивой и благоприятной для жизни простого трудового человека среды уделяется исключительное внимание. Руководствуясь фундаментальным принципом диалектического материализма, что бытие определяет сознание, наша Партия и Правительство уделяют повышенное внимание эстетическому качеству окружающих человека пространственных характеристик. Воспитание гармонично развитых личностей невозможно осуществить среди уродливых форм и агрессивной среды, которую человеческое сознание будет впитывать ежедневно и ежечасно и реагировать на это проявлениями агрессии, депрессивного состояния и духовной деградации, что сегодня и наблюдается в капиталистическом мире, где формообразование архитектурных форм подчинено политике откровенного чистогана. Как результат того — рост преступности, психических заболеваний, проявлений агрессии и деградация в целом капиталистического общества.

— Воистину это от Творца мира идет, — бесцеремонно вмешался в монолог Кожура. — Воистину красота это отражение в зримых формах, звуках или же словах души Творца вселенной. Проявляющие красоту в этом мире уже бессмертны, как проводники Творца. А созерцая ее, люди приобщаются к Творцу, познают его душу, и тогда в их душах начинает звучать музыка души Творца и через это они обретают путь бессмертия. Чрез красоту спасение обретается и духовное очищение.

— Простите, это вы о чем? О каком таком творце вселенной идет речь? — Насторожился Здоровец. — У нас в нашей стране творцом является советский народ. Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать, молодой человек.

— Не я говорю сие, а чрез меня оный вещает, — назидательно произнес Кожура. — Человек воистину духовный красоту творит, но знание о том приходит ему от Творца всевышнего. И текут мысли в сем устремлении мирно и спокойно в гармонии превеликой и проявляются красотой в формах зримых, да в звуках гармоничных. Только так и не иначе, воистину. Но бывает умы буйные и активные в ложном знании своем и в иллюзии мудрствования, и блудят они в трех соснах…

Похоже, что Толика понесло не слабо на этот раз. Видимо под впечатлением всего увиденного здесь он решил блеснуть своим духовным развитием. Вчера поздним вечером, когда я рассказывал о своем мире, он неоднократно встревал в разговор с подобными речами, но Роман его быстро осаживал, хотя сам несколько раз затевал разговор о планете Оум.

— Подождите, подождите, молодой человек, — нахмурился Здоровец. — Я как человек партийный и атеист не могу позволить здесь разводить подобные речи о каких-то там творцах вселенной и намеках на чей-то буйный ум. Вы, похоже, тут нам о боге толкуете? Но бога нет!

— Да, я подтверждаю, что бога нет! — решительно заявила Василиса. — В моем информационном блоке нет сведений о каком-либо творце вселенной. Значит, его нет.

Кожура невесело усмехнулся, но ничего не сказал в ответ.

— Шутит он, — махнул рукой Роман. — Это он так по-своему выражает восторг увиденным. А у меня лично просто нет слов.

— Товарищи, пройдемте далее, — предложила Василиса. — Жаль, что я не могу испытывать чувство восторга, но уверена, что вы все потеряете дар речи, после того, как увидите, что там внутри.

Внутри сразу после входа мы увидели панораму огромного макета какого-то красивого города со зданиями, дорогами, бульварами и рекой. Все было выполнено настолько реалистично, что складывалось впечатлений созерцания панорамы с высоты птичьего полета. Иллюзия достоверности дополнялась незаметным переходом материальных объемов в голографические перспективы, уводящие к горизонту, где по синему небу плыли облака, и медленно таял след от самолета.

По улицам этого города ехали маленькие автомобили, а кое-где они просто плыли на небольшой высоте по воздуху, и я сообразил, что это и есть те самые модели новых транспортных средств на гравитационной подушке.

— Лепота! — восторженно воскликнул Кожура. — Я в восторге!

— Перед вами вид образцового социалистического города, — пояснила Василиса. — В нашей советской стране большое внимание уделяется качеству градостроительной среды с её эстетическими и материальными функциями. Вся система советского градостроительства построена на обязательном соблюдении четких норм и правил, которые разработаны ведущими научно-исследовательскими центрами страны. В отличие от капиталистического мира, где основным мерилом застройки является выгода…

Василиса опять вошла в свой репертуар. Она много рассказывала о диких принципах застройки западных городов и превращении их в каменные джунгли. Затем она плавно вырулила на преимущества советского зодчества. Она рассказывала, что в советское градостроительство основано на комплексном подходе, при котором люди наряду с качественным и комфортным жильем получают развитую систему с объектами культурно-бытового обслуживания в пешеходной доступности от своих квартир.

Я изучал историю советской архитектуры на лекциях по градостроительству. Основной планировочной единицей жилой застройки в советской системе являлся микрорайон, который возводился комплексно с детскими садами, школами, продовольственными магазинами и спортивными площадками. Норма зеленых насаждений строго соблюдалась. Объекты периодического спроса, такие, как клубы, универмаги и поликлиники размещались за пределами жилой застройки на специально выделенных участках для общественных центров.

Система советского градостроительства сохранилась здесь в полной мере, судя по этому макету города и словам Василисы. Они не представляли для меня новизны. Я отвлекся и немного отошел в сторону, чтобы лучше рассмотреть архитектурное решение общественного центра. Это был градостроительный комплекс, выполненный в едином стиле и композиционной идее. Но не успел я в подробностях оценить это гармоничное, на мой взгляд, решение, как ко мне приблизились молодые люди. Это были две девушки и худенький парень в очках и белой бейсболке. Эдакий «ботаник». Девушки были совершенно одинаковые. Близняшки.

— Иизвините, — робко произнес, немного заикаясь парень. — Это вы? Дда?

Я непонимающе уставился на него.

— Это он, — уверенно заявила одна из девушек. — Точно он.

— Этто вы, — уже уверенно произнес парень. — Вас зовут Валерий. Ввы пели вчера во Дворце Советов. — Разрешите ппознаакомиться. Юрик.

Он протянул мне руку. Я машинально пожал его ладонь.

— А я Рита, — представилась девушка. — А она Юля. Мы близняшки.

— Правда? — я нарочито удивленно поднял брови. — А я думал, что здесь на выставке уже клонируют людей.

Девчонки рассмеялись. Ботаник сохранил серьезный вид.

— Ввы талант и герой, — заявил он. — Я ххочу брать с вас пример и тоже, когда пойду в армию стану ггероем. Пойду служить этой осенью.

— Тебя не возьмут с твоим зрением, — возразила Рита.

— Ввозьмут, я линзы вставлю, — упрямо произнес ботаник. — Скажите, уважаемый Валерий. Что ннужно для того, чтобы стать героем? После ваших песен я твердо решил умереть зааа Родину.

Я внимательно посмотрел на него. Шутит или говорит серьезно? Нет, похоже, что не шутит. Взгляд жесткий, глаза сильно увеличены очками.

— Умереть?

— Да!

— Зачем? Человек рождается, чтобы жить. Чтобы построить дом, воспитать детей. Чтобы…

— Это буржуазная идеология обывателя! — резко возразил ботаник. Он даже перестал заикаться. — Человек рожден для подвига!

— Человек рожден для жизни, — спокойно сказал я. — Когда ты это поймешь, твоя жизнь станет настоящим подвигом. Удачи тебе.

Я направился в сторону Василисы.

— Постойте, — окликнула меня Рита. — Можно автограф? Пожалуйста.

Она протянула мне блокнотик и ручку.

— И мне, и мне, — повторили Юля и ботаник. Юля подала мне мою фотографию из какого-то журнала, а ботаник снял бейсболку.

Я исполнил их просьбу, и они радостные пошли в сторону выхода, где затерялись среди посетителей.

Мои мысли смешались. Этот мирный с виду парень был готов умереть за Родину после моего концерта? Но разве я пел с целью призыва людей на смерть? А может быть он не один такой, вот так воспринявший эти песни? Может быть их сотни? Тысячи? Миллионы тех, кто видел это в прямой трансляции? И все они теперь хотят умереть? Да, ну, ерунда. Может этот ботаник просто не в себе. Может он псих настоящий, и у него есть справка. Конечно, есть справка. У него глаза сумасшедшего.

Придя к таким выводам, я уже хотел было вернуться к своей компании, которая продолжала топтаться неподалеку, но кто-то легко коснулся моего плеча. Я оглянулся и удивленно поднял брови. Это была Жанна. Мы расстались с ней вчера вечером на выходе из гостиницы.

Некоторое время я тупо смотрел на нее, пытаясь сообразить, зачем она здесь, случайная ли эта встреча в огромном городе, или она специально искала меня.

— Здравствуй, — приветливо сказала Жанна. — Почему такой серьезный? Ты не рад мне?

— Рад, но больше удивлен, — ответил я.

— Не беспокойся, — она грустно улыбнулась. — Навязываться парням не в моих правилах, хотя ты мне очень нравишься. Я пришла поговорить про другое. Давай присядем.

Мы сели на свободную скамейку, каких было много здесь для отдыха посетителей. Жанна настороженно глянула по сторонам, будто чего-то опасалась, потом внимательно посмотрела на меня, как будто увидела первый раз.

— Что случилось? — спросил я.

— Пока еще не случилось, — ответила она. — Но рано или поздно случиться. Поэтому ты должен исчезнуть.

— Как это? Куда исчезнуть?

— Куда угодно. Если у тебя получится вернуться, то возвращайся.

— Куда мне надо вернуться?

— Обратно в свой мир. Твои друзья вчера говорили правду. Ты пришел из другого мира.

— Они шутили.

Она вновь украдкой взглянула по сторонам, потом достала из сумочки сигарету и закурила.

— Ты куришь?

— Редко. Когда нервничаю. Я редко нервничаю. Профессиональные корреспонденты должны всегда сохранять спокойствие, но это не всегда у меня получается, особенно сейчас. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Но если ты промедлишь, то тебе будет очень плохо.

— Почему?

— Потому, что у тебя здесь нет прошлого.

— С чего ты взяла?

— Я профессиональный корреспондент. У меня связи. Я умею добывать информацию и навела справки о тебе по своим каналам. У тебя здесь нет никого.

— И что с того?

— А с того, что если бы ты был незаметным рядовым гражданином, то и ничего страшного, но ты стал очень известным. А на всех известных людей здесь в спецорганах заводят досье, где собирается полная информация о человеке от его рождения до сего дня. Где он учился, где работал. Собирается информация об его родственниках, о его дедушках, бабушках и даже прабабушках. Понял?

— Понял.

— Ничего ты не понял, — Жанна постучала легонько мне по лбу пальцем. — У тебя здесь никого нет. Понял? Они это быстро вычислят, и все.

— Что все?

А, то, что ты возник здесь неизвестно откуда, да еще тебя поймали на секретном заводе. Они признают тебя шпионом и расстреляют.

— Ну, ты и скажешь. Мое сердце предано делу Партии и народа, — торжественно заявил я. — Мне поверят, что я не шпион. И кроме того меня лично наградил сам товарищ Жуков. Я нахожусь под его покровительством.

— Жуков это марионетка, — невесело усмехнулась Жанна. — Здесь работает система, безжалостная, как машина. Жукову сообщат, что ты шпион, который пытался проникнуть в ряды высшего руководства страны, и Жуков лично подпишет приказ о твоем расстреле. И вообще, здесь не верят никому. Здесь даже на самого Жукова есть досье.

— Извини, но мне пора, — я крутанул головой по сторонам. Василисы с компанией не было видно. Пока мы беседовали, они успели куда-то запропаститься. И где их теперь искать?

— Валера, постой, я помогу тебе скрыться. Я могу тебе сделать новый паспорт. У меня связи. А если захочешь, мы вместе поедем туда и пройдем в твой мир. Мне душно здесь. Я хочу вырваться отсюда, из этой страны, где всех заставляют ходить строем и одинаково думать. Я хочу…

— Как ты можешь так говорить! — возмущенно прервал я Жанну. — Ты еще недавно мне тут убежденно говорила о преданности Родине и верности идеалам коммунизма. А теперь ты готова предать эти идеалы? Так или не так? Вот так и у нас предатели этих идеалов все разрушили разом. Все, что завоевывалось народной кровью, строилось и приумножалось, растащили по личным карманам. Такую страну под откос пустили!

— Успокойся, мой герой, — она положила ладонь на мою руку. — Я не предавала идеалы. Но ты ворвался в мою жизнь подобно ветру с далеких океанских просторов, за которыми таятся неведомые берега. Ты принес мне лепестки цветов, растущих там, голоса птиц там живущих. Вчера ты пел песни из своего мира. Я запомнила. Там ветра летят, касаясь звезд, там деревья не боятся гроз…

Она замолчала.

— Океаном бредят корабли, там на самом на краю земли, — продолжил я.

— Вот и я теперь, как тот корабль, брежу этим океаном. Твоим океаном. Ты изменил меня в одночасье, — прошептала Жанна. — Все, что еще недавно казалось мне великим и бесспорным, теперь представляется мизерным до ничтожности. Ты раскрыл мне другие миры. Если ты погибнешь, то умру и я. Уходи, пожалуйста. Возвращайся в свой мир. Здесь тебе грозит смертельная опасность. Уходи, и пусть ты будешь далеко, но я буду знать, что ты жив.

Её голос задрожал. Она выронила сигарету.

— Да не волнуйся ты так. Все будет со мной хорошо, — попытался я успокоить её. — Да это правда. Я из другого мира. Но меня случайно сюда занесло. Если бы мне знать, как вернуться, то меня бы давно тут не было. Прости, но я не сказочный принц и не могу тебя забрать в свое королевство. Но если смогу, когда-нибудь забрать, то заберу. Обещаю. А пока буду жить тут, и чему быть, того не миновать.

— Дурачок, — она грустно улыбнулась. — Ты еще не понимаешь, куда попал. Здесь человек — винтик без гаечки.

— Как это без гаечки, — ухмыльнулся я. — Ты моя гаечка, а я твой винтик.

— Фу, как этот пошло, — она рассмеялась. — Ладно, может быть, я преувеличиваю в своих страхах, и все действительно будет хорошо.

— Конечно, все будет хорошо! — кивнул я и ободряюще улыбнулся. — Уже все хорошо!

— Ты мне позвонишь?

— Обязательно, когда у меня будет телефон.

— Я буду ждать, мой герой. Я готова ждать тебя всю жизнь.

— Товарищ Назаров! — послышался откуда-то издали взволнованный возглас товарища Здоровца. А вот он и сам семенит короткими ножками.

— Товарищ Назаров! А мы вас потеряли! Ну, нельзя же так! Я уже было хотел по местному радио объявлять вас в поиск! Здравствуйте, товарищ Ложкина! Так это вы, значит, украли нашего гостя.

— Здравствуйте, товарищ Здоровец! Как бы я хотела, чтобы этот гость украл меня и забрал с собой, — расплылась в улыбке Жанна. — Пока, мой герой.

Она поднялась со скамьи и ушла не оборачиваясь.

До обеда на обратном пути мы посетили планетарий и, уже было сани, понесли нас ко Дворцу Единения народов, где нам обещали показать нечто удивительное и необычное, но наша экскурсия прервалась звонком телефона товарища Здоровца.

— Да, да. Так точно! Есть! — начал он говорить непонятно с кем по-военному изменившимся голосом. — Все будет так, как сказали.

— Нам необходимо вернуться ко входу. Срочно, — сказал он, и сани, увеличив скорость, резво понеслись вдоль главной аллеи.

Выезжаем за пределы выставки. Сани останавливаются перед тремя крепкими хмурыми индивидами в серых костюмах. За ними шеренга из десятка серьезных ребят в черной униформе с калашами наперевес. Чуть поодаль серая машина-фургон и черный микроавтобус с тонированными стеклами.

— О, блин. Да тут целый почетный эскорт, — бормочет Кожура. — К чему бы это?

Мы выходим из саней.

— Назаров? Кожура? Дуров? — спрашивает один из серьезных людей.

Молча, киваем.

— Руки вытянуть перед собой.

Мы подчиняемся, и наши запястья мгновенно сковываются наручниками.

— В чем дело? — дергается Кожура. — Вы кто такие?

К нам подбегают ребята в черном. Обыскивают, срывают награды и снимают ремни. Затем подхватывают под руки и волокут к фургону.