Талисман для героя

Глава 22 ПОЛНОЕ ИНТЕРВЬЮ

На широком столе разнообразие съестного.

Жадно накидываемся на еду. По ходу дела обсуждаем события.

После утоления первого голода сбрасываем потную одежду и моемся под массирующим душем. Пыль Америки уплывает в канализацию.

В шкафу свежее белье. Новая парадная форма. Кожаные ремни. Яловые сапоги.

Примерили. Все точно впору.

Пора второй заход за стол сделать и награды обмыть, — предлагает Кожура и направляется к огромному холодильнику «Зил — Москва». Дергает за ручку. Дверь не открывается.

— Черт! Что за фигня! Заперто!

— Ты его матом покрой, — ухмыляется Роман.

Кожура упорно дергает ручку.

Подхожу к холодильнику. Осматриваю дверцу. Дверца, как дверца. Ничего необычного. Догадка приходит, как вспышка. Вспомнилось, как в моем мире багажники некоторых автомобилей открывались ногой.

— Внимание! Фокус-покус! Сим-сим, откройся!

Провожу кончиком ступни под дверцей, и она плавно сама собой распахивается.

— Это как это? — таращится на меня Кожура.

— Волшебство, — ухмыляюсь я. — А вообще-то это сделано для удобства. Когда обе руки заняты, а надо дверцу открыть.

— Как это действует? — спрашивает Роман.

— Через датчик движения внизу, — отвечаю.

— А ручка тогда для чего?

— Наверное, здесь есть система перевода на открывание ручкой. Кому как удобнее.

— Да ну всю эту систему! — машет рукой Кожура и лезет в холодильник. — Вы посмотрите, что тут!

Холодильник заполнен до отказа разнообразнейшими напитками.

И чего тут только нет! Коньяк, бренди, виски, ром, текила, джин… и еще много всяких, о которых лично я даже и не слышал и во сне не видел.

— Глаза разбегаются, — пробормотал Кожура. — С чего начнем?

— А спирт есть тут? — спрашивает Роман, заглядывая в холодильник. — Награды чистым спиртом надо обмывать.

Кожура тут же приступил к разбору бутылок.

— Есть спирт! — вскоре радостно воскликнул он. — Спирт питьевой! Производства фабрики «Рот фронт».

Сели за стол. Положили награды в большой граненый стакан, Кожура заполнил его до краев и протянул мне.

— Валера, давай. Ты у нас командир. Тебе первому речь держать.

Беру стакан в руки. В нем американские медали вместе с советскими орденами. Вспоминаю свой талисман. Где он сейчас? Наверное, вот также когда-то мой дед обмывал со своими фронтовыми товарищами свою первую награду.

Моего талисмана нет со мной. Как же ты мог такое допустить, Валера? А ведь ты дрался за него.

Это было лет пять назад.

Тогда я еще был салага в Российской армии. Случилось так, что на мой талисман обратил внимание заместитель командира первого взвода сержант Кулиш. Это был детина под два метра ростом с кулаками, как капустные кочаны. Он постоянно докапывался до новобранцев и учил их уму-разуму самыми разнообразными способами, причем доставал не только солдат своего взвода, но и всей роты.

— Что это у тебя? — задал он вопрос, когда наш взвод забежал в роту после утренней пробежки в форме одежды номер два.

— Талисман. Дед подарил.

— Это же хрень какая-то битая. Снимай! И чтобы я больше этого не видел.

Я, молча, мотнул головой.

— Ты чо не понял, дух! Снимай, я сказал!

— Почему?

— Потому, что по уставу не положено всякую хрень таскать на цепи.

— А крестики положено по уставу таскать? — я указал пальцем на грудь Кулиша.

В роте наступила гробовая тишина. Под сотню человек замерли, устремив взгляды в мою сторону. Спорить с Кулишом было равносильно самоубийству.

Первый удар я пропустил. Пролетел меж кроватей и крепко приложился затылком к полу. В глазах все поплыло. Сквозь туманную муть медленно проявилась физиономия Кулиша. Он наклонился и рванул медаль деда с моей шеи.

Тут во мне будто, что взорвалось и подбросило пружиной. Я вскочил на ноги.

Кулиш шел от меня, покручивая талисманом на порванной цепи.

— Эй, — окликнул я его. Он обернулся.

Бью с разбегу в прыжке ногой в лоб. И как я достал на два метра? Сам не понял.

Он грохается на пол, роняет талисман, но тут же вскакивает, трясет головой и кидается на меня.

Дальнейшее помню плохо.

Помню кровавую маску вместо его рожи, и как меня оттаскивали от него.

Позже выяснилось, что я сломал ему нос и выбил два зуба. Сам отделался фингалом под глазом, и рассеченной губой.

А потом были разборки. Поначалу меня хотели отдать под суд за избиение старшего по званию. Но, спасибо нашему ротному. Он разобрался, узнал из-за чего была драка идоложил обо всем, как есть командиру полка. Тот замял дело.

Я был наказан пятью нарядами вне очереди, а Кулиша отправили дослуживать на север в Алакуртти.

— Молодец, — говорил мне ротный. — Правильно все сделал. Не посрамил память деда. На такую медаль молиться надо.

С тех пор он регулярно предлагал мне остаться на сверхсрочную.

— Что тебе делать на гражданке? — задавал он мне один и тот же вопрос. — Ну, будешь ты работать в какой-нибудь конторе. Может быть, свою фирму откроешь. И что с того? Ты же настоящий боец. В тебе кровь воинов. Ты должен остаться.

— Не люблю войну, — отвечал я. — Хочу мирно созидать.

— Зря, — говорил он. — Но ты подумай все же.

Я даже и не подумал.

Медленно тянулся день за днем, и наконец, настал мой срок.

Падал пушистый снег. Я уходил на дембель.

— Не передумал? — спросил ротный, подавая мне руку на прощание.

Я, молча, мотнул головой.

— Ну, бывай, архитектор. Что-то сдается мне, ты еще вернешься сюда.

— Валера! Ты чего тормозишь! Тост давай!

Настойчивый голос Кожуры выталкивает меня из потока моей памяти. Поднимаю стакан.

— Поздравляю вас, симулянты! Мы на правильном пути! Желаю вам и себе в скором времени обмыть звезды героев!

Делаю большой глоток. Холодный спирт пьется как вода. Передаю стакан Роману.

— За нас, — коротко говорит тот и прикладывается к стакану.

— За мир во всем мире, — торжественно продолжает Кожура. — И пусть эти американские и советские награды в одном стакане станут его символом.

— Хорошо сказал, — Роман показывает большой палец.

Кожура допивает остатки спирта, после чего мы возвращаем награды на парадную форму.

Резко звонит телефон на тумбочке. Роман берет трубку.

— Да. Да, все хорошо. Да, полный сервис. Нет. Все хорошо. Спасибо.

Возвращает трубку на место.

— Администраторша звонила. Спрашивала, не надо ли еще чего.

— И ты сказал, что не надо, — ухмыльнулся Кожура. — А надо было телок заказать. Не догадался ты, дурачок.

— Сам козел, — огрызнулся Роман. — Я давно знаю, что у тебя пустая башка. Холодильник открыть не мог.

— Лучше пустота в башке, чем говно, — парирует Кожура. — А ты своим рождением осквернил этот мир, воистину.

По уже заведенной привычке они лениво переругивались.

«Опять старая песня», — подумал я, вставая с дивана. Подхожу к окну. За ним с высоты десятков этажей открывается вид на Москву-реку и Новоарбатский мост, или, как его тут зовут. Не знаю. Никакого Нового Арбата здесь нет.

С этого моста в моем мире стреляли танки. Мне было тогда совсем мало лет. Я смотрел расстрел «Белого дома» по телевизору и принимал это за увлекательную игру.

Выстрел. Танк судорожно дергается, и через миг — черное разрывается на белом.

Мост. Танки. Дым.

Мост, Танки…

Двумя годами ранее рухнул Советский Союз. Здесь, вернее там были тысячи людей. Они отстаивали свободу. Ликовали и радовались. Наверное, так радуется птица, которую выпустили из клетки. Радуется простору и высокому небу. Но птица долго прожила в клетке, слишком долго. А на воле надо самой добывать пищу, надо спасаться от хищников, надо выживать. За волю надо платить. Проходит время, и птица вспоминает, как безопасно и спокойно было в той клетке. В ней всегда был корм и вода. И птице хочется в клетку обратно. Но нет больше прежней клетки. Она выброшена на свалку… На свалку истории.

Мдя, что-то я в философию ударился. Зачем это тебе, Валера? Зачем тебе эти надсадные мысли? Все хорошо! Все прекрасно! Ты смотришь на социалистическую Москву с высоты этажей лучшего отеля. У тебя здесь прекрасное будущее. Если так дело пойдет и дальше, то наверняка погоны генерала тебе обеспечены. Не думай, не размышляй. Иди вперед!

— Эй! Валера! — слышу за спиной голос Кожуры — Ты, что там увидел?

Не успеваю ответить. Дверь в гостиную без стука открывается, и в неё, как ни в чем не бывало, входят три девицы в строгих серых брючных костюмах. На левых лацканах комсомольские значки.

— Здравствуйте, герои! — бодро заявляет одна из них. — К вам можно?

— Еще как можно! — немедленно активизировался Кожура, вскакивая с дивана. — Располагайтесь, будьте как дома! Проходите! Проходите!

Я удивленно вскидываю брови. Это же Жанна! Та самая, с которой я вальсировал в Ленинграде. А вместе с ней её ассистентки.

— Здравствуй, воин! — приветствует меня лично Жанна. — Вот и встретились мы с тобой вновь!

— Вы знакомы? — выпучил глаза Кожура.

— Конечно! — кивает Жанна. — Для тех, кто видит нас впервые, сообщаю — я корреспондентка телеканала «Комсомольская правда». Меня зовут Жанна, а это мои ассистентки Света и Тома.

— Здравствуйте! Здравствуйте! — повторяют Света и Тома. — Очень приятно. Очень.

— Мы пришли взять у вас интервью, — объявляет Жанна.

— Чего, чего? — тупо спрашивает Кожура.

— Взять интервью, — повторяет Жанна.

— Ха! Взять интервью это звучит так сексуально! — заржал Кожура, как конь.

— Прошу без пошлостей, товарищ боец. У нас мало времени. Девочки, приступаем.

— Вот так сразу? Без предварительных ласк? — Кожура отстраняется в нарочитом испуге.

Тома вытаскивает из сумочки микрофон. В руках у Светы, как по волшебству появляется портативная видеокамера.

— Кто из вас сбил вертолет? — спрашивает Жанна.

— Он, он, — Кожура и Роман указывают на меня пальцами.

— Очень хорошо! Я так и думала! Валерий, еще тогда на площади я почувствовала твою крепкую верную руку. Итак, бойцы, садитесь все вместе на диван.

Усаживаемся в рядок. Жанна пристраивается рядом со мной, так, что её округлые коленки касаются моих ног.

Света сует мне микрофон под нос. Тома вскидывает камеру.

— Товарищи телезрители! — бодро произносит Жанна. — Сегодня мы встречаемся с героями нашей великой страны, достойными сынами своего народа и отечества лучшими воинами планеты Земля, которые дали мощный отпор мировому злу и победили терроризм на корню. Они ответят на наши вопросы и расскажут нам, как все было. Свой первый вопрос я задаю герою, метко сбившему вертолет, начиненный террористами. Это Валерий Назаров. Здравствуйте Валерий!

— Здравствуйте, — отвечаю я.

— Скажите, пожалуйста, что вы чувствовали в тот миг, когда направляли ствол своего орудия на врага?

— Направлял ствол своего орудия, — пробормотал Кожура и неожиданно громко захохотал. Света и Тома хихикнули.

— Товарищ боец, — строго произнесла Жанна. — Прекратите это. Тут нет ничего смешного.

— Да я ничего, я так, — пожал плечами Кожура и коротко хохотнул.

— Итак, что вы чувствовали? — снова спросила Жанна. — Вы чувствовали гордость за Родину? Вы чувствовали, что стоите на рубеже, который должны защищать?

— Чувствовал, — кивнул я.

— Очень хорошо. А как вы это чувствовали? В чем это выражалось?

Я тупо пожимаю плечами.

— Выражалось в выражениях, — пояснил Кожура. — Он выразился вслух в своих чувствах, когда прямиком вертолету засадил. Я сам все слышал и видел.

— Я тоже, — подтвердил Роман.

— Так, — кивнула Жанна. — А что было дальше?

— Вертолет нае…, ой, извините, упал, воистину, — незамедлительно ответил Кожура. — А из него выскочили эти террористы с оружием. Они начали по нам херачить, извините, стрелять, ну а мы по ним. Часть их положили, а часть смылась в прерию.

— Очень хорошо, — Жанна на секунды задумалась. — Нам известно, что вы спасли офицера армии США. Расскажите.

— Этот офицер был телкой, — бодро сообщил Кожура. — Она была ранена. Мы не могли оставить американскую телку в беспомощном состоянии. Ребята, я верно говорю?

Я и Роман, молча, кивнули.

— Мы героически отстояли телку и потом занесли ее в самолет, — продолжил Кожура. — А потом на этом самолете разъе…, ой, извините, раздолбали всех остальных террористов.

— Очень интересно, — Жанна широко открыла глаза и придвинулась ко мне так, что я ощутил своей ногой её упругое бедро.

— Да, очень интересно, — согласился Кожура. — Дамы, а не заняться ли нам более интересным делом. Лично, я обещаю, что будет очень интересно. А ты Ромка обещаешь, что будет очень интересно? А ты, Валера, как настроен на то, чтобы у героев страны и всего мира взяли интервью по полной под бокал хорошего виски, рома, мартини и прочего пива?

Роман нагло хмыкает. Я одобрительно киваю.

— А вы наглецы, ребята, — с нарочитым возмущением произносит Жанна.

— Наглецы, наглецы, — кивают Света и Тома.

— Так вы против полного интервью? — удивленно спрашивает Кожура.

— Пожалуй, что нет. Не против, — отвечает Жанна.

— Не против, не против, — мотают головами ассистентки.

— Но вы все равно, наглецы, — добавляет Жанна.

— У тебя есть девушка?

— Нет.

Она поворачивается на бок, обнимает меня и внимательно смотрит мне в глаза.

— Не может быть. У такого героя и нет девушки?

— Девушкам не нужны герои. Им нужны подкаблучники, — нахмурившись, отвечаю я.

— Ты не прав. Настоящим девушкам нужны герои, а я настоящая девушка. Какой у тебя номер телефона?

У Жанны в руках мобильник. Изготовилась позвонить. Похоже, что она меня круто берет в оборот.

— У меня нет телефона. Нам запрещены телефоны.

— Запрещены? Тогда напиши мне письмо. Напишешь?

— Зачем? Мне еще служить и служить. Ты собралась ждать меня?

— Да, собралась. С таким героем судьба сводит только раз. Ты мой герой.

Невесело усмехаюсь. Какие знакомые слова. Как под копирку.

Воспоминания нахлынули на меня безжалостной холодной волной.

Вика была первой красавицей в нашем учебном потоке.

Мой герой. Так она называла меня.

Мы поженились на последнем курсе академии. Клялись в вечной любви.

Менее чем через полгода мне пришла повестка на призывную комиссию.

— Мой папа может сделать тебе белый билет. Зачем тебе эта служба? — отговаривала она меня.

— Настоящий мужчина должен стать бойцом, — отвечал я. — Ты же хочешь жить с настоящим мужчиной?

— Я тебя и так люблю, какой ты есть, — говорила она. — Ты мой герой.

Меня призвали осенью.

Мы писали друг другу письма, разговаривали по телефону.

За полгода до дембеля письма от неё стали приходить все реже и реже, но я не придавал тому большого значения, считая дни до окончания службы.

Последнее письмо ударило меня, как пуля в сердце. Я не верил, что так может быть.

Домой ехал в тайной надежде.

На звонок в дверь мне ответила тишина. Открыл замок ключом, который бережно хранил и пронес через всю службу. За дверью меня ожидала пустая квартира.

В тот вечер я напился до чертиков, и словно что-то надломилось во мне. Так ломается спичка на коробушке, зажигаясь зыбким огоньком. Огонек прогорел и рассыпался на холодном ветру забвения.

— Ты не веришь мне? У тебя печальный опыт? Расскажи, кто она была?

— Никто.

— Она бросила тебя?

— Она ушла. Ей нужен был не такой, как я.

— Ну и дура!

Она достает из сумочки листок бумаги и ручку. Записывает.

— Держи. Не потеряй. Там еще мой номер телефона. Если сможешь — позвони. Напиши мне обязательно. Я буду ждать.

Кладу листок на тумбочку рядом с кроватью.

— Расскажи, как там в Америке. Как там люди? Какие города?

— Я мало видел Америки. Страна, как страна. Люди, как люди. Две ноги, две руки. Голова.

— Ничего себе мало! Самого Президента видел!

— Президент это не люди.

— Все равно, тебе очень повезло. А я только в Болгарии была и в Чехословакии в командировке. Но разве это заграница? А так бы хотелось увидеть своими глазами Америку и то, что у нас тут говорят про эту страну.

— А что тут говорят?

Она кладет мне голову на плечо и вкрадчиво шепчет:

— Будто не знаешь сам. Нам всем со школы говорили, что Америка это страна без будущего. Простые люди там живут в нищете, а богачи жиреют. Нам говорили, что Америка и весь капиталистический мир скоро развалятся.

— Может быть, и развалятся.

— Обязательно развалятся, — убежденно заявляет она. — Будущее только за коммунизмом. Наша страна осуществила прорыв в научных достижениях. Мы опережаем капиталистический мир. Я очень рада, что вношу свой вклад в дело строительства светлого будущего всего человечества. Я всегда…

Её монолог оборвался на полуслове пронзительным звуком. Сигналил мобильник.

— Да, — отвечает она. — Да, товарищ директор. Интервью еще берем. Материал будет к вечеру.

— Это мой начальник, — поясняет она, закончив разговор по телефону. — Строгий мужик. Очень хорошо, что он меня направил сюда. Я вновь встретилась с тобой. Скажи, а я тебе нравлюсь?

— Да, — я провожу ладонью по жесткому ежику её волос. — Ты мне сразу понравилась тогда еще на площади. Но не обещай меня ждать. Пусть будет, как будет. Хорошо?

— Хорошо, — грустно улыбается она. — Не буду обещать. Но ждать все равно буду.

— Откройте! Откройте! — послышался настойчивый голос и стук в дверь.

Я вскинул голову. Это же товарищ Котикова. Неужели уже прошло восемь часов? Как быстро летит время!

Жанну подбросило.

— Блин! Где мои брюки!

Стук в дверь не прекращается.

Вскакиваю с кровати. В соседних спальнях слышится возня. Мне одеться за сорок секунд — дело плевое. Сказываются тренировки. А вот Жанна долго возится. Всё это время стук в дверь не прекращается.

— Выбегаем в холл. Там уже топчутся Кожура и Роман. Растерянно мечутся Света и Тома.

— Быстро в гостиную, — шипит Жанна. — Садимся. Берем интервью.

Рассаживаемся на диване. Девочки достают аксессуары.

Из коридора доносятся голоса, затем слышно, как в замке поворачивается ключ. Дверь распахивается, и в неё врывается товарищ Котикова, а за ней, какая-то тетка в малиновой юбке и белой блузке. Судя по нагрудной табличке, это дежурная по этажу. Увидев нас, обе резко останавливаются.

— Итак, уважаемые бойцы, — спокойно произносит Жанна. — Кто из вас может рассказать о встрече с Президентом США?

— Я! Я могу! — Кожура поднимает руку.

— Что здесь происходит? — возмущается Котикова. — Товарищ Ложкина, вы как сюда попали?

— Тссс, — Жанна прижимает палец к губам. — Товарищ Котикова, мы выполняем ответственное задание. Уже сегодня вечером интервью с этими героями пойдет в эфир.

— Интервью? — Котикова подозрительным взглядом окидывает гостиную. — Кто вас сюда пустил без аккредитации? Впрочем, не рассказывайте. Давно известно, что вы, товарищ Ложкина просочитесь в любую задницу без мыла. Но почему была заперта дверь?

— Сами понимаете, — развела руками Жанна. — Мы не желали, чтобы при столь ответственном интервью, нам кто-то мешал.

— А почему не открывали?

— Ну, вы же не представились через дверь. Мало ли кто там мог ломиться?

— Ну, ну, — усмехается Котикова. — Будете продолжать свое интервью?

— Да, нам еще надо немного времени. Минут пятнадцать.

— Десять, — сказала, как отрезала Котикова и обернулась к тетке в малиновой юбке. — Свободна.

Та исчезла за дверью.

— Десять, так десять, — кивнула Жанна. — Итак, уважаемый боец, расскажите нам о встрече с Президентом США.

— Ну, это этот президент США всяко разно меньше чем наш товарищ Жуков, — незамедлительно заявляет Кожура. — Да и вообще этот Белый дом такой маленький весь. Не то, что наш этот кремль воистину. Мне там не очень было. Не впечатлило очень. У нас тут круче все. Вот. Москва это потрясно! Одним словом США не дотягивает до СССР, как Моська до слона. Вот так!

— А вы, что скажете? — Жанна обращается к Роману. — Вы такой немногословный. Расскажите, что-нибудь.

— А что рассказывать? — Роман пожал плечами. — Война это плохо.

— Да, война это плохо, — соглашается Жанна. — Наша Партия и Правительство всегда выступали за мир во всем мире. Вы это хотели сказать?

— Да, да, он это хотел сказать, — трясет головой Кожура. — Мы за мир во всем мире! Да здравствует миролюбивая политика Центрального комитета КПСС и лично товарища Жукова!

— Прекрасно! — восторженно восклицает Жанна. — Скажите, товарищи бойцы, я уверена, что вы с ранних лет мечтали пойти служить в наши доблестные вооруженные силы. Расскажите нам, как вы пришли в нашу армию. Я полагаю, что вы добровольно пришли в военкомат, чтобы отдать свой долг Родине. Я права?

— Гы, — Кожура расплылся в улыбке идиота. — Вы не правы. Нас забрали в армию прямиком из сумасшедшего дома.

— Это как? Что вы там делали?

— Мы симулировали сумасшествие.

— Зачем?

— Чтобы не попасть в армию.

— Это что? Правда?

— Воистину! — торжественно изрекает Кожура. — Истинная правда! Нас октябрят и пионеров с раннего детства учили говорить только правду и ничего кроме правды.

В воздухе повисло молчание. Все недоуменно уставились на Кожуру.

— Ну, это-то ты врешь, — встревает в разговор Роман. — Ты это за себя только говори. Это ты симулировал. А вот Валера на самом деле попал к нам из параллельного мира, оттуда, где СССР развалился. А его приняли за сумасшедшего. Да и я с некоторых пор окончательно уверился в том, что в сущности являю собой великого воина с планеты Оум, попавшего на Землю в новой телесной оболочке.

— Сказать по правде, я тоже посланник высших миров, — серьезно и гордо заявил Кожура. — И прибыл сюда для очень важной миссии, а вот для какой еще пока не знаю. Но мне будет все поведано в свое время воистину.

— Это шутка? — недоуменно спрашивает Жанна.

— Нет, это не шутка, — серьезно заявляет Роман. — Валера, ну подтверди, что все это правда. Расскажи, что прежде чем попасть в нашу армию, ты уже прошел подготовку бойца в своем параллельном мире. Иначе, как ты мог у нас вот так стать быстро крутым воином. Я-то сразу об этом догадался. Расскажи им все как есть. Открой им глаза.

— Не, надо, — мотает головой Кожура. — Они не поверят. Ничьи глаза нельзя раскрыть насильно. Шутим мы.

— В общем так, бойцы, — решительно вмешивается в нашу беседу товарищ Котикова. — Я понимаю, что вы герои, и звуки медных труб славы вскружили вам голову. Но это не дает вам права на подобные выходки. Прекращайте этот цирк и не вздумайте во всеуслышание заявить этот бред, когда будете говорить с народом. А вы товарищ Ложкина не вздумайте пустить это в эфир. Иначе за секунды вылетите с работы и более того за сто первый километр. Вам понятно?

Жанна, молча, кивает, глядя на меня широко открытыми глазами.

— Все, собирайтесь, поехали, — строго произносит Котикова. — Нас ждет мероприятие.

— Мы с вами, — голосом, не терпящим возражений, заявляет Жанна.

— На вас не рассчитано, — отбривает её Котикова.