Танец маленьких разбойниц

Глава 18

Диана была знакома с основными правилами автостопа: вытянуть руку, поднять вверх большой палец и ждать, когда остановится машина: если водитель мужчина и рядом с ним нет женщины, ни за что не садиться в такую машину, — но до сих пор Диане ни разу не приходилось применять их на практике. Иногда ее одноклассницы ездили на попутках до ближайшей деревни — девочки любили пропустить по стаканчику в местном баре, — но они никогда не приглашали Диану, очевидно считая, что дочь лорда, за которой обычно присылали машину с шофером, не захочет размахивать руками, стоя у обочины дороги.

Путешественницу подобрала пожилая супружеская пара из Германии. Муж вел машину, жена сидела рядом и делала ему замечания. Критикуя водительские способности супруга, она одновременно болтала с Дианой по-английски, мужчина тоже был не прочь поговорить: немец то и дело поворачивался к пассажирке, как будто они сидели не в машине, а в гостиной перед ярко пылающим камином. В какой-то момент женщина развернула большую дорожную карту и подсунула ее под нос мужу.

— Смотри, — она ткнула пальцем в карту, — ты пропустил поворот.

Карта закрыла все лобовое стекло, и теперь ни сама женщина, ни ее муж, ни Диана не видели, куда они едут.

Беглянка делала вид, что плохо говорит по-английски, она отвечала немцам на смеси французского, английского и еще какого-то неизвестного языка, который, по утверждению самой Дианы, был мадагаскарским наречием.

— Я выросла на Мадагаскаре, — пояснила она, — мои родители были миссионерами.

В школе Диана писала доклад о природе Мадагаскара и могла в течение пятнадцати минут вполне уверенно рассказывать о живущих там птицах и бабочках. Увлекшись, она полностью перешла на язык островитян, и немцы перестали задавать вопросы.

В следующей машине, которая подобрала Диану, сидела молодая женщина с короткой мужской стрижкой и непроницаемым выражением лица. Девушка видела, что она не настроена вести дружескую беседу, и тоже молчала. За всю дорогу обе не проронили ни слова. Лишь один раз, когда по радио зазвучала какая-то французская песня, женщина бросила короткое «нет» и выключила приемник. У нее были влажные глаза и странный остановившийся взгляд, но совсем не потому, что женщина слишком внимательно смотрела на дорогу. Казалось, она вообще не видит ни шоссе, ни сидящей рядом Дианы.

На окраине Оксера, километров за сто до Парижа, женщина высадила Диану и, рванув с места, скрылась за поворотом. Минут сорок мисс Бенхам безуспешно пыталась остановить машину, пока ее не подобрал какой-то мужчина, оказавшийся инструктором по вождению. За рулем сидела ученица. Когда они наконец добрались до города, мужчина заблокировал все двери и открыл их только после того, как Диана заплатила ему сто евро.

Денег почти не осталось, а ведь ей еще надо было снять комнату в отеле и купить кокаин. Диана нашла телефон-автомат и позвонила дилеру. Скарабея дома не оказалось. «Messagerie», так по-французски назывался автоответчик, сообщил, что Скарабей уехал в отпуск и что его «en vacances»[18] продлится до конца августа. Но у Дианы был еще один запасной вариант: в прошлом году они с Кейт ездили в Париж, тогда подруга познакомила ее со своим дилером, кажется, он работает в каком-то баре в районе Барбеса.

Бар назывался «Ночная фиалка». Заведение находилось на маленькой улочке между Барбесом и Шато-Руж. Не самый симпатичный район Парижа, и при других обстоятельствах Диана вряд ли рискнула бы отправиться в такое жуткое место. Основными обитателями района были эмигранты, бедные художники и наркодилеры. Благодаря эмигрантам, которые открывали здесь свои лавчонки, на улицах было не очень грязно, но район кишел мелкими жуликами и наркоманами. В одном из переулков девушке попался магазинчик под громким названием «Модное женское белье»: в большой корзине, выставленной прямо на тротуар, лежали горы кружевных трусов. Корзина стояла между картонной коробкой с разноцветными бюстгальтерами и пластмассовым баком для мусора, наполненным носками и колготками.

После наступления темноты добропорядочные парижане предпочитали обходить эти места стороной.

Диана шла небрежной походкой, изображая человека, который просто гуляет по знакомым улицам и от нечего делать глазеет по сторонам. Она толкнула стеклянную дверь бара и вошла внутрь. Зал был пуст, возле стойки сидели двое мужчин. Один из них, негр с кожей иссиня-черного цвета, окинул Диану оценивающим взглядом и расплылся в белозубой улыбке.

— Что желаете? — спросил бармен, задумчиво протирая салфеткой чистый бокал.

— Я ищу Люка Леона, — сказала Диана. — Я подруга одной его хорошей английской знакомой.

— Люка здесь нет.

— А вы не знаете, где его можно найти?

— Не знаю.

— Извините, а у вас случайно нет его телефона? Это очень срочно.

— У нас тут все срочно. Нет у меня никакого телефона.

— Думаю, у меня есть то, что вы ищете, — сказал второй мужчина, сидевший возле стойки бара.

Диана окинула его взглядом. Она не смогла определить национальность незнакомца. Он мог с равным успехом быть светлокожим выходцем из Северной Африки, или смуглым французом, или мулатом неизвестного происхождения. Его одежда состояла из линялых джинсов и светлой рубашки с потрепанным воротом, но выглядела чистой и опрятной. Незнакомец производил впечатление человека, который знает где достать кокаин, но в то же время он не был похож на опустившегося наркомана или на мелкого мошенника, способного взять деньги и не принести товар, словом — парень внушал доверие.

— Мне нужна кока, — сказала Диана, так словно речь шла не о кокаине, а о стакане кока-колы.

— En poudre? Порошок, — мужчина утвердительно кивнул.

— Сможете достать?

— Да.

Продавец назначил цену — триста евро.

— Хорошо. Но мне нужны гарантии, — сказала Диана. — Какой-нибудь залог.

Мужчина достал бумажник и вытянул из наружного кармашка фотографию женщины с двумя светловолосыми детишками.

— Жена, — пояснил он, — а это наши малыши, сын и дочка. — Вы просили залог. Я оставляю вам свое сердце, — произнес он таким проникновенным голосом, что Диане стало неловко требовать у него какую-то более ценную вещь. — Мой телефон, — сказал мужчина, протягивая Диане мобильник.

Диана отдала ему триста евро. Теперь у нее осталось всего сто пятьдесят. За комнату в отеле ей придется заплатить аванс от пятидесяти до семидесяти пяти евро, остальные деньги она потратит на еду и сигареты. Ничего, осталось продержаться всего несколько дней до приезда Вилли.

Девушка одним глотком допила вино и заказала еще бокал, чтобы скоротать время, дожидаясь возвращения торговца наркотиками. Терпение, скоро она получит свой кокаин, хорошая доза сразу поднимет ей настроение. Господи, почему так долго? Куда запропастился этот чертов парень?

Прошел час. Диана выпила еще два бокала вина и съела сэндвич с ветчиной и сыром. Прикончив четвертый бокал, она покосилась на фотографию так называемой жены и детей. Интересно, это действительно его жена и дети? Диана тяжело вздохнула и сунула фотографию в кошелек.

Бармен клялся, что видел парня впервые в жизни. Чернокожий мужчина также заверил Диану, что не знает его.

— Наркоман, наверное, — он равнодушно пожал плечами.

Когда бармен объявил, что заведение закрывается, Диане пришлось смириться с очевидным фактом: ее благодетель не вернется. Она включила мобильник в надежде обнаружить какую-нибудь информацию, которая поможет отыскать парня. Телефон издал придушенный писк и, полыхнув зеленым дисплеем, погрузился в черное небытие. Скорее всего мобильник тоже был краденым.

Таксист привез Диану на левый берег Сены, к маленькому отелю «Боткёр» неподалеку от Сен-Мишель. В прошлом году они с Вилли провели незабываемую неделю в Париже, тогда влюбленные останавливались в этом симпатичном отеле. Месье Боткёр был молчаливым человеком, который не задавал лишних вопросов. Кроме того, в здании имелся запасной выход, ведущий в узкий переулок, освещенный одним-единственным тусклым фонарем — и то и другое делало «Боткёр» идеальным местом для романтических свиданий.

Еще девять драгоценных евро — и таксист высадил ее у входа в отель. Диана сняла маленькую угловую комнату на первом этаже, одно окно выходило на набережную Сены, второе — на узкую улочку Шару-Пеш, что в переводе означает «улица кошки, которая ловит рыбу». Войдя в комнату, она мгновенно повалилась на кровать и горько разрыдалась.

«Все хорошо, не переживай, — утешала себя Диана, — через несколько дней приедет Вилли. Мы получим деньги и купим целую тонну кокаина, а потом уедем далеко-далеко, на какой-нибудь тропический остров, где нас никто не найдет. О, это будет так романтично. Там под пальмами на берегу океана Вилли напишет потрясающие песни для своего нового диска».

Диана утерла слезы. Прежде чем лечь спать, она отправила Вилли письмо: «Приехала в наш город, жду на нашем месте. Считаю минуты до встречи с тобой. Дорога была ужасной. До скорого. Люблю. Я».

— Кошмар! Просто богохульство какое-то! — воскликнул Санджай, уставившись на монитор компьютера.

Кинохроника приключений маленького бога с головой слона пополнилась новыми эпизодами под названием «Ганеш в Авиньоне». В уголке последнего кадра Санджай заметил крошечную фотографию темноволосой девушки с золотой статуэткой. Мало того, что они нацепили на Ганеша солнечные очки, так еще и сама девушка была одета в обтягивающие джинсы и короткую футболку, открывавшую голый живот. Возле пупка Санджай разглядел татуировку в виде цветка.

Под фотографией была сделана ссылка: «См. раздел «Наши звезды»».

Открыв эту рубрику, Санджай обнаружил массу фотографий брюнетки. Автор возмутительного сайта называл ее «звездой итальянского кино Франциской Туттимилти», а божественного Ганеша окрестил «легендой Болливуда». Франциска и Ганеш были сняты в кафе: звезда курит сигарету, а хобот Ганеша был опущен в бокал с вином: на другом снимке они ели мороженое и любовались ювелирными украшениями в витрине фирменного магазина Гуччи. В конце шла многообещающая надпись: «Продолжение следует. Ганеш и Франциска отправляются на корриду в город Арль».

— Собирайся, — приказал Санджай. — Мы едем в Арль.

Но Чанки гораздо больше волновали новости из Мумбаи.

— Санджай, ты только подумай, за последние два дня они убили четверых наших ребят!

— Четверых?!

— Да. Они прикончили Аслана Кумара. А ведь тот был далеко не фраер. Покруче самого Мемона по кличке Тигр. И все же полиция пристрелила его…

— Ну, Аслан-то был законченным психом. Как говорил Доу, «с тараканами в голове».

— Ха, смешно. — Чанки ухмыльнулся и снова углубился в газету — О нет, они грохнули Риши Рапша. Бедняга Риши.

— Которого, Риши Толстяка или Риши Громилу?

— Громилу.

Громила Риши был восемнадцатилетним юношей, которого в свое время привезли в дом Папы из бедняцкого квартала возле аэропорта. Он честно служил хозяину, исполняя разные мелкие поручения. Риши был жизнерадостным парнем, которому казалось, что его жизнь похожа на индийский боевик. Чанки, занимавшему в империи Меджитов пост руководителя отдела кинематографии, часто приходилось ездить по болливудским студиям — собирать взносы с Папиных протеже и выдавать субсидии продюсерам. Иногда, чтобы доставить Риши удовольствие, он брал парнишку с собой. В последний раз, когда они были на вечеринке, устроенной одним продюсером по случаю присуждения его фильму главной премии индийского кинофестиваля, Риши воочию увидел своего любимца — Туинкла Кханна. Представляя Чанки и Риши звезде индийского кино, продюсер назвал их молодыми, подающими надежды актерами. Риши был на седьмом небе от счастья.

— Забавный был парнишка, — Чанки тяжело вздохнул. — Он так здорово умел копировать Говинду, и Кадера Кхана, и Ашока Сарафа, и самого Туинкла. Думаю, Риши вполне мог бы стать вторым Джонни Левером.

— Поехали, — сказал Санджай, — помолишься за бедняжку Риши по дороге в Арль.

Гангстеры арендовали неприметный «рено» и отправились на юг Франции, на поиски золотой статуэтки. Они решили, что брюнетка рано или поздно обязательно должна появиться на корриде.

Представление проходило на арене старого римского колизея. Санджай и Чанки разделились: Санджай контролировал правую часть амфитеатра, Чанки — левую. Они договорились, что как только один из них увидит девушку, то немедленно пошлет на мобильник товарищу срочное сообщение.

Два дня оба бесцельно блуждали в толпе зрителей, и наконец Чанки повезло: он заметил девушку с темными волосами. «Вот она, звезда итальянского кино, исполнявшая главную роль в возмутительном фильме про Ганеша».

Глава 19

Приятель Эдди, легендарный Миллман по прозвищу Безумный Калифорниец, рассказывал, как во время путешествия по Испании ему довелось поучаствовать в одной опасной игре — бег взапуски с разъяренными быками, которых гонят по улицам города к месту проведения корриды. «Это настоящий дурдом, — сказал Безумный Калифорниец, — они допускают туда всех желающих. Любой идиот может рискнуть своей задницей, даже такой полоумный, как я». Миллман бежал в компании фельдшера из Дербишира и литературного агента из Нью-Йорка. Все трое предусмотрительно повязали шеи красными шарфами и надели мягкие белые кроссовки. Англичанин отделался рваной раной на лодыжке: бык лишь слегка зацепил его рогом, когда фельдшер в ужасе карабкался на ограждение. Испанские коллеги заштопали его, наложив на ногу двадцать пять швов. Но это было сущим пустяком по сравнению с неприятностью, случившейся с кондитером из Осло, которому бык насквозь проткнул легкое.

Бег быков по старинным улочкам Арля был организован по другим правилам. Во главе стада шел вожак — огромный кастрированный бык с колокольчиком на шее. Животные были приучены бежать только вперед, не обращая внимания на стоящих на тротуаре людей. Кроме того, быков сопровождали всадники, камарге, в белоснежных шелковых рубашках и черных широкополых шляпах. Туристам не позволяли участвовать в беге, поскольку, с точки зрения манадье — так называли тех, кто устраивал корриду, — это не только опасное, но и откровенно глупое занятие. Зрителей в свою очередь гнали по специально отведенным проходам, где заранее было выставлено ограждение — высокие деревянные козлы для пилки дров. Когда публика и животные добирались до арены, быков загоняли в узкие стойла, где им предстояло дожидаться начала представления. Такую безопасную для быков корриду Эдди хотел посмотреть.

Буддисты собирались посмотреть только бег быков. К сожалению, они не могли остаться на саму корриду, поскольку по пути в Кап д'Агд, где их ждали две девушки-буддистки, им нужно было заскочить в Эг-Морт и забрать еще одного единомышленника, немецкого буддиста, чтобы потом всем вместе отправиться в Каркассон. Нигель и Лаудон намеревались вернуться в Париж.

Зрители все прибывали и прибывали, толпа оттеснила Эдди и Блэки в первый ряд, к самому ограждению. На небе сияло яркое солнце, день выдался безветренный и жаркий. Блэки была в темных очках, в руках она сжимала статуэтку Ганеша. Эдди держал камеру, готовясь снимать бег быков. Джо стоял рядом, пытаясь сдержать напирающую толпу.

— Миллман из Калифорнии — знакомое имя. — Джо задумчиво поскреб затылок.

— Если бы ты с ним встречался, то наверняка запомнил, — сказал Эдди. — Хотя бы потому, что он ростом шесть с половиной футов.

— У него благородная цель, — вставила Блэки. — Миллман задумал совершить кругосветное путешествие, пользуясь самыми необычными видами транспорта.

— Ты его тоже знаешь?

— Нет. Но Эдди и Камерон столько о нем рассказывали. Мне уже начинает казаться, что я с ним лично знакома. Это была его затея — переправиться через реку на плоту, сделанном из надутых козлиных желудков.

— Да-да, мне Нигель что-то такое говорил. Он познакомился с ним в Амстердаме. Миллман собирался плыть в Африку на грузовом судне.

— Очень на него похоже.

— Он сказал Нигелю, что сидит на мели и поэтому нанялся на судно помощником кока. И все повторял: «Пора пришпорить моих лошадок».

— Любимая поговорка Миллмана, — рассмеялся Эдди.

— Похоже, мир становится все меньше и меньше, куда ни глянь — всюду знакомые лица.

— Или безумных калифорнийцев развелось слишком много, — заметил Эдди, но Джо не услышал его реплики. Толпа колыхнулась, Джо закружило в людском водовороте и унесло в сторону. Эдди и Блэки остались вдвоем.

Чанки продирался сквозь толпу, сжимая лежащий в кармане пиджака пистолет. Для конспирации он надел темные очки и надвинул на глаза соломенную шляпу-болеро — головной убор, пользующийся бешеной популярностью среди любителей корриды. Торговцы шныряли в толпе зрителей, держа на вытянутых руках высоченные пирамиды из болеро, которые исчезали за считанные минуты. Чанки тоже приобрел шляпу за три евро и тут же напялил ее на голову.

Сначала он хотел подобраться поближе, вырвать из рук девушки статуэтку и убежать, однако сообразил, что в такой толчее ему вряд ли удастся быстро исчезнуть с места преступления. Другой вариант, который представлялся Чанки единственно возможным, — похищение самой девушки. Он притащит ее на соседнюю улочку, Рю Вольтер, где Санджай поджидает его в машине, отнимет Ганеша и отпустит на все четыре стороны.

Майк увидел на противоположной стороне улицы загадочную канадскую подругу Дианы. Она держала в руках какую-то странную статуэтку. Стоящий рядом с ней молодой человек включил камеру, девушка улыбнулась и, словно младенца, прижала статуэтку к груди. Майк тоже включил свою камеру. Через видоискатель он внимательно осмотрел толпу, но не нашел никого, похожего на Диану.

Терпение! Журналист снова направил объектив на девушку. И вдруг вместо Дианы он увидел другого человека, чье лицо было ему хорошо знакомо: Ян Дариус, репортер из «Дейли сплэш», бесцеремонно расталкивая людей, продирался сквозь толпу. Между ним и девушкой оставалось футов двадцать. Чтобы опередить Яна, Майку нужно было перепрыгнуть через ограждение и добежать до противоположного тротуара. Но он опоздал: в дальнем конце улицы уже показались быки.

Блэки увидела приближающихся быков. Она вытянула шею и вдруг почувствовала, как ей в бок уперся какой-то твердый предмет. Стоящий позади мужчина наклонился и, обдав ее жарким дыханием, зашептал прямо в ухо:

— Пойдем со мной. Только тихо, иначе пристрелю. И смотри, не потеряй Ганеша.

Блэки не успела среагировать на его угрозу: один из пробегавших мимо быков метнулся в сторону и задел ограждение. Толпа охнула и подалась назад. Высокий толстый мужчина толкнул Чанки, сбил его с ног и сам упал на землю. Чанки плюхнулся ему на живот. Мужчина сердито отпихнул Чанки, тот беспомощно взмахнул руками, перелетел через ограждение и упал прямо под копыта бегущих по мостовой животных.

— Этот парень грозился пристрелить меня, — пожаловалась Блэки, показывая на распростертое на земле тело.

— Давай-ка выбираться отсюда, — сказал Эдди.

Эдди, Блэки и еще двое буддистов выскользнули из толпы, свернули за угол и оказались на тихой улочке. Ян Дариус кинулся в погоню, но увяз в плотной группе китайских туристов во главе с переводчицей-француженкой, которой показалось, что симпатичный англичанин, пользуясь всеобщей толчеей, пытается прижаться к ней.

Она понимающе улыбнулась и посмотрела на него снизу вверх. Однако Ян не заметил кокетливого взгляда женщины.

Через видоискатель Майк наблюдал за всем, что происходило на противоположной стороне улицы. Затем, растолкав окружающих, он выскочил из толпы и бросился в погоню. Журналист преследовал девушку и ее друзей до городских ворот, где вся четверка вскочила в автобус: белый «фольксваген», разрисованный красными сердечками. Автобус полностью соответствовал описанию, которое Майк совсем недавно прочел в сообщении, появившемся на форуме одной из британских газет.

Хэндл оставил машину на другом конце города, припарковав ее в неположенном месте. Молодой полицейский выписал штраф и прикрепил квитанцию на лобовое стекло. Но у репортера не было времени возвращаться, он поймал такси и, запрыгнув на заднее сиденье, сказал на плохом французском:

— Мои друзья уехали в том автобусе. Следуйте за ними.

— Как долго я должен за ними следовать? — спросил таксист.

— До тех пор, пока они не остановятся. Плачу вдвойне.

Санджай видел, как из-за угла, футах в пятидесяти от того места, где он припарковал машину, выскочили девушка и трое парней, в руках девушка сжимала статуэтку Ганеша. Санджай попытался догнать их, но он находился не в лучшей форме, к тому же его едва не сшиб с ног какой-то полоумный англичанин. Замахнувшись на Санджая видеокамерой, парень завопил: «Прочь с дороги!» — и помчался вниз по улице.

Задыхаясь и обливаясь потом, Санджай все же добежал до городских ворот, где девушка и ее приятели вскочили в автобус. Привалившись к каменному столбу, он проводил взглядом белый «фольксваген».

К тому моменту, когда Чанки прибежал к городским воротам, автобус давным-давно скрылся из виду.

Взглянув на своего напарника, Санджай ужаснулся: на лбу у того вздулась огромная темно-лиловая шишка, подбитый глаз заплыл, правая половина лица, покрытая красными царапинами, отекла и распухла. Чанки прихрамывал и как-то странно кренился набок.

— Ужас, — застонал он, — меня вытолкнули на мостовую, я чуть не погиб под копытами бешеных быков.

— Ну не погиб же. Хватит причитать, поехали.

— Куда?

— Туда, — Санджай неопределенно махнул рукой. — Я запомнил их автобус: белый «фольксваген» с красными сердечками.

Его товарищ чувствовал себя совершенно разбитым. Если бы не тот ковбой на лошади, который в последний момент отпихнул Чанки в сторону, его затоптали бы насмерть. Но Санджая, похоже, совершенно не волнует, что его напарник едва не лишился жизни. Помнится, Доу как-то назвал Санджая «компанейским парнем». В устах Доу это прозвучало тогда как комплимент, но сейчас Чанки подумал, что, возможно, он имел в виду нечто совсем другое.

— Он хотел, чтобы я куда-то пошла с ним, а еще велел покрепче держать Ганеша. Сказал, что если я подниму шум, он пристрелит меня на месте.

— Так чего он все-таки хотел: похитить тебя или ограбить? — спросил один из буддистов.

— И то и другое, — уверенно заявила Блэки.

— Интересно, зачем ему понадобился Ганеш? — Джо в недоумении пожал плечами.

— Камерону приходили письма с угрозами от индийских националистов, — сказал Эдди. — Им не понравилось, что он использует образ Ганеша в сатирическом фильме.

— Думаешь, они хотели отомстить Блэки за надругательство над их религиозными чувствами?

— Почему бы и нет? Вспомни хотя бы Рушди[19], исламисты всего мира мечтают до него добраться.

— Или Мохандаса Ганди, его убил индийский фундаменталист, — сказал сидевший за рулем буддист.

— А премьер-министр Израиля Ицхак Рабин? Он ведь погиб от рук ультраправых националистов.

— Да, примеров масса: кровавые стычки между индусами и мусульманами в Уттар-Прадеш, война между христианами и мусульманами в Чечне…

— Талибан, Северная Ирландия…

— Чушь какая-то, — Джо безнадежно махнул рукой. — Я совсем не то хотел сказать: на любом индийском базаре продаются статуэтки-зажигалки в виде Ганеша, пепельницы, молочники — наклоняешь Ганеша, и у него из хобота течет молоко. А ведь торговцы нагло пользуются верой людей в чудо: говорят, в девяносто пятом году во всех храмах Индии статуэтки Ганеша вдруг начали пить молоко[20]. Слышали эту историю? По-моему, такие вещи гораздо более оскорбительны для чувств верующих, однако торгашей почему-то никто не обвиняет в богохульстве.

— Короче, — перебил его Эдди, — я считаю, мы должны пойти в полицию.

— Нет! — Блэки упрямо замотала головой. — Я не пойду в полицию.

— Почему? Обычно в таких ситуациях от полицейских бывает кое-какая польза.

— Нет, я не могу… Послушай, если мы пойдем в полицию, эта история наверняка попадет в газеты. А я не хочу, чтобы каждый дотошный журналист совал нос в мои дела. Я лучше позвоню, анонимно, и сообщу полицейским его приметы. Кроме нас там была куча свидетелей. Возможно, этого парня уже задержали, если, конечно, его не затоптали быки.

— Блэки?.. — Эдди удивленно посмотрел на нее.

— Нет, я не желаю иметь дело с полицией.

— Нам тоже лучше держаться от них подальше, — сказал Джо. — Учитывая, что мы находимся во Франции нелегально, ну, и к тому же у меня под сиденьем лежит килограммовый пакет отборной марихуаны.

Блэки благодарно улыбнулась Джо.

— Ладно, — сказал Эдди. — Но мы не можем просто так взять и уехать, мы же договорились с Камероном, что будем ждать его и Хлою в Арле.

— Пошли ему письмо. Скажи, где мы находимся, и попроси, чтобы он убрал со своего сайта фильм и мои фотографии.

Примерно на полпути к Эг-Морт Джо в очередной раз посмотрел в окно и сказал беззаботным тоном:

— Не хочу показаться параноиком, но это такси едет за нами от самого Арля.

— Ты уверен?

— Угу.

— Думаешь, нас преследуют безумные религиозные фанатики? — спросила Блэки.

— Понятия не имею.

— Давайте кинем им статуэтку, — предложил один из буддистов. — Может, тогда они отстанут.

— Нет! — Блэки прижала Ганеша к груди. — Он мне нравится. И вообще, я честно заработала эту вещь.

— Притормози-ка у обочины, — сказал Джо водителю, — посмотрим, как они себя поведут.

Такси, не сбавляя скорости, пронеслось мимо и скрылось за поворотом.

— Хорошо, будем считать, что я параноик, — сказал Джо.

Прежде чем отправиться дальше, они еще минут пятнадцать постояли на обочине.

Майк велел таксисту заехать на ближайшую заправку и ждать. Заметив белый «фольксваген», они снова вырулили на шоссе. Чтобы не вызывать подозрений, журналист попросил таксиста немного отстать, пропустив вперед голубой «рено» и зеленый фургон-рефрижератор. На окраине Эг-Морта фургон свернул на проселочную дорогу, «рено» тоже замедлил ход и съехал на обочину, машина Майка снова оказалась позади автобуса.

Вероятно, их заметили, потому что «фольксваген» вдруг резко развернулся на сто восемьдесят градусов и поехал в обратную сторону. Майк долго убеждал водителя сделать то же самое. Пока они с таксистом обсуждали финансовые вопросы, автобус скрылся из виду.

Санджай и Чанки проехали не один десяток миль, они уже начали терять надежду, когда впереди показался белый автобус, разрисованный красными сердечками. «Фольксваген» как раз отъехал от обочины и влился в поток транспорта. Пристроившись позади автобуса, Санджай и Чанки следовали за ним почти до самого Эг-Морта. На окраине города «рено» вдруг дернулся и заглох.

— Бензин кончился! — заорал Санджай. — Ты что, забыл заправить машину?!

— Я же не думал, что нам придется так далеко ехать.

— Мог бы и пораскинуть мозгами, хотя бы иногда! Пойми, Чанки, нам надо вернуть Ганеша, во что бы то ни стало.

Никогда прежде Чанки не видел Санджая в таком бешенстве. Он был удивлен и испуган. Из них двоих Чанки всегда считался безжалостным головорезом, который нагоняет страх на окружающих и по любому поводу и без повода бросается в драку. Но сейчас Чанки сам ужаснулся, глядя в потемневшие, мутные, словно бутылочное стекло, глаза Санджая.

— Мы должны найти статуэтку. — Санджай так крепко сжал руль, что у него побелели костяшки пальцев. — Поразительно, Чанки, как тебе до сих пор удалось остаться в живых? Пойми, наконец, своей глупой башкой: если ты не начнешь думать, тебе ее быстро отвинтят. Ты же сам видишь, что сейчас творится в Мумбаи.

Чанки нахмурился, у него в душе появилось смутное беспокойство. Впервые Чанки задал себе вопрос: а удастся ли ему избежать той же печальной участи, которая постигла Доу?

Буддисты заскочили в Эг-Морт, забрали своего товарища и, убедившись, что за ними нет «хвоста», покинули город. План был таков: они едут в Кап д'Агд, где находится Пор д'Агд, квартал голых людей, забирают своих подруг-буддисток, а Блэки и Эдди остаются в поселении нудистов. Блэки решила, что трудно найти более надежное убежище: вряд ли в городе, где люди принципиально не носят одежду, путешественники рискуют наткнуться на религиозных фанатиков. Беглецы смогут передохнуть и спокойно дождаться Камерона и Хлою. Эдди Пор д'Агд представлялся этаким нудистским раем: первозданная чистота, кругом добрые лица, озаренные светлыми улыбками, море, песок и пальмы — идея показалась ему великолепной.

На Блэки город произвел неизгладимое впечатление.

— Смотри, — воскликнула она, — нудистский супермаркет, нудистский ресторан, ого — НУДИСТСКАЯ ПОЧТА!

Эдди, напротив, был разочарован. Вместо пасторальных картинок с обнаженными людьми, которые плещутся в прозрачной воде и срывают с деревьев свежие плоды, он увидел современный город с многоэтажными домами, пестрыми рекламными щитами, крупными торговыми центрами и многочисленными кафе, где за пять евро вам нальют стакан кока-колы, — словом, обычный туристический муравейник.

На его счастье, американская художница и индийская поэтесса, члены «Парижской артерии», за которыми приехали буддисты, жили вдали от центра. Они остановились в кемпинге возле нудистского пляжа. Здесь все выглядело почти так, как и представлял себе Эдди: маленький вагончик-трейлер, стоящий среди высоких тенистых деревьев, золотистый песок и море, но в то же время при необходимости они смогут легко добраться до центра города.

— А кто сейчас живет в трейлере? — спросил Эдди.

— Никто, — сказала поэтесса. — Мы вернемся через две недели.

— Можно нам пока занять его?

Поэтесса посмотрела на Джо. Он утвердительно кивнул. Блэки и Эдди заслужили доверие буддистов.

— Хорошо. Но мы живем скромно, без удобств. Кухня, плита, телевизор, телефон — ничего нет, только раковина и биотуалет. А готовить можно в кемпинге. У них есть специальное место для костра и жаровня.

— Отлично. Нам больше ничего и не нужно.

— Если уедете до нашего возвращения, оставьте ключи у Оми, он работает барменом в «Морском прибое», в районе Пор-Натюр. Вам все равно надо будет к нему зайти, представиться. А-то он подумает, что вы самовольно вселились. Заодно Оми и присмотрит за вами.

— Передайте Оми привет и скажите, что я заскочу к нему на обратном пути из Каркассона. А вы заезжайте к нам, в Париж. — Джо улыбнулся. — Можете жить у нас в сквоте сколько захотите. По крайней мере, до тех пор, пока в «Артерии» не начнется блокада.

— Блокада?

— Ага, строгая изоляция от внешнего мира. Каждую осень банкиры, владельцы здания, пытаются выкинуть нас на улицу. Так что мы запираем все двери и занимаем круговую оборону. Никто, кроме постоянных жильцов не может войти в наш бастион, ну, за исключением экстренных случаев. В прошлом году военные действия начались в сентябре и продолжались до пятнадцатого ноября. Потом начались холода, и враги отступили.

Буддисты, под чьей надежной охраной Эдди и Блэки чувствовали себя в полной безопасности, уехали. Затем все троекратно расцеловались, что в соответствии с французскими традициями считалось знаком особого расположения. Буддисты загрузились в автобус и укатили.

— Похоже на рай, — сказал Эдди, глядя на море и желтую полоску пляжа.

— Ага, рай для комаров. — Блэки со всего размаха шлепнула себя по ляжке.

— Если бы рай был идеальным местом, праведники сдохли бы от скуки и благодать Эдемского сада превратилась бы в кошмар ада.

Переодевшись, вернее — сняв с себя все, кроме башмаков, Эдди и Блэки отправились знакомиться с Оми. Бар «Морской прибой» был оборудован по последнему слову техники, но, по сути, ничем не отличался от обычных увеселительных заведений: маленькие столики, приглушенный свет, игровые автоматы, музыкальный автомат и телевизор.

Бармен, высоченный широкоплечий сенегалец с длинными волосами, заплетенными в тугие косички, показывал чудеса профессионального искусства. Одной рукой парень неистово тряс блендер, ногой открывал дверцу холодильника и одновременно со скоростью пулемета сыпал французскими словами, обращаясь к обнаженной блондинке, сидевшей на высоком стуле возле стойки бара. Однако сам Оми был одет в голубые шорты и белую футболку с надписью: «ОМИстика — все тайное становится явным», выведенной зелеными, красными и черными буквами. Блондинка что-то горячо доказывала бармену, размахивая у него перед носом рукой с зажженной сигаретой.

— О чем они говорят? — спросила Блэки.

— Он хочет переоборудовать бар в стиле «африканский минимализм», подобрать соответствующую цветовую палитру, музыку и освещение. А блондинке, хозяйке бара, эта идея не нравится.

Француженка сердито пыхнула длинной ментоловой сигаретой, Оми исчез в густом облаке дыма, что, по всей вероятности, означало конец дискуссии. Блондинка грациозно соскользнула со стула и направилась к выходу.

— Ну, как знаешь, Ивона, — произнес Оми по-английски, — со временем сама убедишься, насколько ты была недальновидной и глупой.

Ивона ни слова не понимала по-английски, она обернулась и расплылась в улыбке, как будто только что услышала какой-то изысканный комплимент.

— Идиотка. — Бармен тоже заулыбался и помахал хозяйке рукой.

— Оми? — спросил Эдди, подходя к стойке бара.

— Да.

— Мы остановились в трейлере, около пляжа, нам сказали, что мы должны…

— Вы из «Парижской артерии»?

— Не совсем, мы просто некоторое время путешествовали вместе с Джо…

— Джо! Он тоже здесь?

— Нет, все торопились в Каркассон, но Джо просил передать, что обязательно заскочит к тебе на обратном пути. А еще те две девушки, буддистки, сказали, что ты за нами присмотришь.

«Присмотреть» в понимании Оми означало налить гостям бесплатное пиво и насыпать целую вазочку соленых орешков, в том случае, конечно, если поблизости нет хозяйки бара, а также поработать «автоответчиком». Оми разрешил Эдди и Блэки оставить телефон бара своим друзьям, если поступит какое-то срочное сообщение, он сядет на мотоцикл и буквально за пять минут домчится до пляжа.

— Думаю, нам лучше залечь на дно, — сказал Эдди.

— Что ты имеешь в виду? — Блэки удивленно вскинула брови.

— До минимума сократить наши выходы в город. Будем загорать на пляже, купаться и наслаждаться жизнью.

— А как же Камерон и Хлоя?

— Мы оставим им телефон Оми. Если они захотят с нами связаться, пускай звонят в бар.

Эдди и Блэки зашли в интернет-кафе, отправили Камерону письмо и, заскочив в нудистский супермаркет, накупили целую сумку продуктов.

Блэки не стала писать Хлое. Она все еще злилась на подругу. Но поскольку Эдди написал Камерону, а Камерон и Хлоя вместе, то, в конце концов, какая разница? Хлоя знает, где находится Блэки, и в тоже время сама Блэки хранит гордое молчание, давая понять, что первый шаг к примирению должна сделать Хлоя.

Глава 20

После захватывающих приключений в Каннах и следующего, более спокойного дня в Тулоне Хлоя приехала в Арль — город, основанный Юлием Цезарем, где в свое время работали Ван Гог и Гоген. Она знала, что Эдди и Блэки собирались на французскую корриду. Но Хлоя пришла слишком поздно и не видела ни бега быков, ни того, как Блэки и Эдди удирали от сумасшедших индийских националистов. Она влилась в людской поток и вместе с толпой туристов отправилась на представление.

Хлоя решила, что роль беглой аристократки ей вполне удалась, однако надо знать меру. В Тулоне, она первым делом перекрасилась в брюнетку. Хлоя надежно замаскировалась, правда, Блэки тоже теперь вряд ли ее узнает, так что ей придется самой разыскивать подругу среди пятнадцатитысячной толпы зрителей, большая часть из которых — французы с темными волосами и смуглыми лицами.

Когда амфитеатр заполнился, Хлоя спустилась вниз, к самому ограждению, и три раза обошла арену, вглядываясь в лица людей, в надежде увидеть среди публики Блэки, Эдди или кого-нибудь из буддистов. Увы, ни одного знакомого лица. Она собралась сделать еще круг, но тут из динамиков хлынула зажигательная испанская музыка и на арену вышли десять красивых молодых мужчин в белоснежных накрахмаленных рубашках и белых брюках. Они выстроились в центре арены в два ряда, сделали несколько шагов вперед, затем разделились и пошли по кругу, приветствуя зрителей.

Один из них привлек внимание Хлои: его отличали большие черные глаза и удивительно красивые губы, никогда в жизни Хлоя не видела мужчину с такими потрясающими губами. Она прочла имя, вышитое у него на рубашке: «Жиронд». Девушке показалось, что Жиронд тоже обратил на нее внимание.

Все места в первом ряду были заняты. Хлоя остановилась в проходе. Мужчины обошли арену и скрылись за кулисами.

Хлоя развернула программку, которую ей дали при входе. Она с интересом прочла статью о правилах французской корриды: «курс камаргез», или камаргские бега, — особые игрища с быками, родиной «бегов» считалась историческая область Камарг, расположенная между Провансом и Лангедоком.

Молодые мужчины назывались «разетерами», их работа заключалась в том, чтобы с помощью «кроше», странного, похожего на гарпун приспособления, сорвать с бычьих рогов атласные розетки, ленточки и кокарды. Эти упражнения были совершенно безопасны для быка, поскольку голову животного защищала топорщившаяся между рогами густая лохматая челка.

Дверь загона открылась, и первый бык выскочил на арену. Он трусцой выбежал в центр круга, окинул публику гордым взглядом, затем склонил голову и принялся сердито рыть копытом землю. Это был огромный черный бык с длинными, остро заточенными рогами. Молодые разетеры один за другим начали выходить на арену. Другой человек, постарше, в программке он был обозначен как «турнёр», издал гортанный звук, бык повернулся и вскинул голову. Один из молодых людей бросился навстречу быку, пробегая мимо, он взмахнул кроше и отскочил в сторону. Бык кинулся за ним в погоню. Разъяренное чудовище почти настигло юношу, но в последний момент разетер подпрыгнул, словно вместо ног у него были тугие пружины, и перелетел через окружавший арену каменный парапет. Зрители были отделены от парапета еще одним железным ограждением, так что разетер оказался в узком проходе между парапетом и ограждением.

Другие разетеры по очереди подбегали к быку и, взмахнув гарпуном, бросались наутек. Многие покидали арену с пустыми руками, демонстрируя при этом поразительную ловкость, каким-то чудом они уворачивались от смертоносных рогов и успевали перескочить через парапет. У них не было никакого оружия, кроме молниеносной реакции и быстрых ног. Их грациозный танец, который они исполняли перед мордой свирепого животного, заставлял трепетать сердца. Это было поистине завораживающее зрелище. Один из юношей победоносно вскинул кроше, и толпа разразилась одобрительными криками, видимо, ему удалось сорвать желанный трофей.

Затем настала очередь Жиронда. Он прошмыгнул под носом у быка, вскочил на парапет и, по-балетному шаркнув ногой, спрыгнул вниз, затем сделал шаг к железному ограждению и оказался прямо перед Хлоей.

Он заглянул ей в глаза. Девушка, не отрываясь, смотрела на него. Секунду они разглядывали друг друга. Затем разетер развернулся и перепрыгнул через парапет обратно на арену.

Хлоя смотрела ему вслед, не в силах отвести глаз. Он был таким красивым, таким храбрым, таким… О, он был великолепен!

Через пятнадцать минут после начала представления игра с первым быком закончилась и его загнали обратно в стойло. На арену выскочил второй бык, и все повторилось вновь. Один из разетеров едва не получил удар рогом. Однако ему удалось вскарабкаться на парапет. Казалось, опасность миновала. Но рассвирепевший бык на полном ходу перемахнул через каменную стенку. Толпа ахнула. Юноша метнулся к железному ограждению, юркнул в щель между прутьями и оттеснил зрителей в сторону. К быку подскочил человек с длинным шестом, он прогнал быка вдоль прохода к открытым воротам и заставил вернуться на арену. Второй бык, огромное злобное чудовище, показался теленком по сравнению с третьим великаном, который вырвался на арену, потряхивая тяжелой головой с широко расставленными рогами. На этот раз Жиронд едва не стал жертвой черного страшилища. Хлоя едва не лишилась чувств.

Оказавшись в безопасности. Жиронд победоносно вскинул руки и, проходя мимо того места, где стояла девушка, одарил ее долгим взглядом. Хлоя растаяла. Несмотря на изящество, в нем чувствовались мощь и какая-то первобытная сила. Француз был неотразим: черные глаза, мужественный подбородок и удивительно красивые губы.

Третий бык не желал уходить с арены. Отпущенные ему пятнадцать минут истекли, разетеры, исполнив свой танец, удалились, а он все еще стоял посреди арены, поглядывал на публику налитыми кровью глазами, сердито фыркал и рыл копытом землю. Служащим пришлось повозиться, прежде чем им удалось загнать быка в стойло.

Затем объявили перерыв. Между рядами зрителей шныряли продавцы, предлагая воду, лимонад и пиво. Хлоя купила бутылку «Бадои». Отхлебнув минеральной воды, она зажгла сигарету и глубоко затянулась, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Дожидаясь продолжения «бегов». Хлоя внимательно изучила статью, где рассказывалось об истории древней арены: колизей был построен в 90 году нашей эры, когда Арль считался маленьким Римом. Арена вмещает двадцать тысяч зрителей. Во времена Юлия Цезаря здесь проводились гладиаторские бои, возможно, арена видела, как кровожадные львы терзают тела первых христиан. А теперь на этом историческом месте Жиронд сражается с бешеными быками.

В сражении с пятнадцатым быком Жиронду удалось сорвать с рогов атласную розетку. Толпа приветствовала героя восторженными аплодисментами. Когда же он подошел к ограждению и протянул Хлое свой трофей, а она, вскинув руку, продемонстрировала подарок зрителям, аплодисменты превратились в настоящую овацию. Жиронд что-то сказал девушке по-французски и широко улыбнулся. Хлоя не поняла ни слова.

С пылающим лицом, разгоряченная солнцем и вниманием такого потрясающего красавца, Хлоя бессильно опустилась на скамейку. Она сжимала в руке атласную розетку, только что сорванную с рогов огромного быка. Невероятно, неужели все это происходит с ней? Просто чудо какое-то.