Танец маленьких разбойниц

Эпилог

В Париже наступила осень. Мирная жизнь сквота текла своим чередом, после вторжения злого индийского националиста прошло две недели. В «Артерии» каждый день случалось столько захватывающих событий, что эпизод с бандитом в соломенной шляпе-болеро вскоре забылся. Это были удивительные две недели: выставки, концерты, уличные представления, пикник на крыше сквота и бесконечные вечеринки с новыми интересными людьми, — но с каждым днем Блэки все сильнее чувствовала знакомое беспокойство: ей хотелось перевернуть страничку своего воображаемого дневника и начать писать новую дорожную историю. Девушка решила поговорить с Эдди. В воскресенье утром, когда один из местных художников проводил мастер-класс под названием «Обнаженная натура», она отозвала Эдди в сторону.

— Эдди, я хочу сказать тебе правду, — начала Блэки, — мне нравится Камерон. Знаю, с моей стороны это ужасная подлость, но я подумала, что еще большей подлостью будет обманывать тебя с твоим лучшим другом. Однажды я уже сделала нечто подобное со своим бывшим парнем… только не говори Хлое, она про ту историю ничего не знает… — Блэки тяжело вздохнула. — Мерзость, даже вспоминать не хочется.

— Я тоже, — сказал Эдди.

— Ты о чем? — не поняла Блэки.

— Я переспал с сестрой своей бывшей невесты.

— Невероятно! — Девушка вытаращила глаза. — Ты поэтому и уехал из дома?

— Да. И ее, и мои родители отвернулись от меня. Я был противен самому себе.

— Ну, я бы не сказала, что испытывала отвращение к самой себе, но мне было ужасно стыдно. Мы, оказывается, люди с темным прошлым. Может быть, нас свела нечистая совесть?

— Возможно. — Эдди улыбнулся, он не выглядел особенно расстроенным. — Но я рад, что мы с тобой познакомились. Это было веселое путешествие.

— Незабываемое. Я тоже очень рада нашему знакомству. Ни фига себе, с сестрой невесты… — Блэки сдавленно хмыкнула. — Запомни, Эдди, никогда не становись между сестрами… или братьями, — добавила она чуть тише.

— И куда ты теперь поедешь? — спросил парень.

— Камерон собирается в Арль. Он задумал снять фильм о школе матадоров, про то, как их там учат срывать с рогов ленточки и убегать от быка. Камерон будет самым престарелым матадором в классе. Но Жиронд обещал помочь ему освоиться. Обучение начнется в младшей группе, где вместо живого быка используют бычью голову, укрепленную на специальной тележке. Я напросилась ехать вместе с ним. Хочу снять собственный документальный фильм о французской корриде.

— А как родители отнеслись к твоей идее?

— Без особого восторга, но, по крайней мере, я не прошу у них денег — уже хорошо. По-моему, это обстоятельство их особенно порадовало. Я сказала, что мне удалось немного заработать. Попутешествую еще несколько месяцев, пока деньги не кончатся, а там видно будет. Возможно, вернусь домой и поступлю на юридический факультет. А у тебя планы не изменились? Поедешь в Лурдес?

— Ага. И не один.

— С кем, если не секрет?

— С Вэнди. — Эдди пожал плечами. — Она сама напросилась.

— Черт подери. Праведница Вэнди! Что ж, Лурдес[27] — самое подходящее для нее место. Повезло девчонке.

— Жиронд пригласил меня приехать к нему в Монпелье. Он будет учиться в университете и заниматься корридой, а я — изучать французский и писать. Последнее время я много пишу. — Хлоя смущенно потупилась. — Знаю, это похоже на безумие: я с ним едва знакома, и мы почти не можем общаться… Что нас связывает, кроме физического влечения? Ничего.

— Неправда, — Блэки тряхнула головой, — наверняка есть еще что-то.

— Хотелось бы надеяться, но я не уверена.

— Ты можешь представить себя и Жиронда лет через двадцать, тридцать, пятьдесят — в окружении детей и внуков? Симпатичный французский домик, увитая плющом веранда, благоухающий сад…

— Ну, таких четких видений у меня пока нет. Но однажды мы пошли с ним гулять на дамбу. В Камарге построена целая сеть дамб, они окружают соляные копи и раскиданные по берегу моря рыбацкие деревушки. Мы стояли на вершине дамбы и смотрели на расстилающиеся перед нами соляные холмы. От холмов поднимался туман, легкие белесые облачка, точно стайки привидений, и вдруг я почувствовала, вернее, увидела… что-то вроде дежавю, или, если хочешь, назови мое видение серавю — картинка из будущего, — я увидела саму себя на этом же месте через год, два, через пять лет…

— Ух ты, здорово. А если у вас ничего не получится, всегда можно сказать, что у тебя случилось затмение, или свалить неудачу на языковой барьер — дескать, между нами нет взаимопонимания.

— Вот и я так подумала. Когда еще у меня появится возможность приехать во Францию и влюбиться в красивого матадора? А в университет я всегда успею поступить. Верно?

— Конечно, какое может быть сравнение? Если ты сейчас променяешь Жиронда на университет, потом будешь сожалеть до конца жизни.

— Знаю. Думаю, я приняла решение еще до того, как он предложил мне остаться. Когда мы ездили к нему в деревню, бабушка Жиронда научила меня одной старой поговорке: «Vou mai pet en societe que de craba tou sour» — это провансальское наречие, — пояснила Хлоя. — Немного грубовато, но точно: «Лучше пернуть за компанию с соседом, чем сдохнуть в одиночестве». Ты только не смейся, но, когда я это услышала, мне захотелось родить от Жиронда ребеночка, чтобы у бабушки был правнук.

— Боже мой, какая прелесть! — Блэки закатила глаза. — Хлоя, может быть, это и есть настоящая любовь?

— Может быть. Ты читала «Фиесту»?

— Терпеть не могу Хемингуэя. Слишком много романтики и мало юмора.

— И все же он написал неплохую книгу. Она заканчивается такой фразой: «Этим можно утешиться, правда?» У меня дурная наследственность и сумасшедшие предки, верящие в любовь с первого взгляда. Я понимаю, что совершаю безумный поступок, но…

— Хлоя, мне жаль, что мы с тобой ссорились.

— Мне тоже.

— Извини, я тогда наговорила лишнего. Вообще-то грабить прохиндеев было весело. У нас неплохо получалось.

— Угу. Как знать, вероятно, ты все же была права, когда сказала, что я превратилась в клептоманку. Я попала в какой-то замкнутый круг: преступление, стыд, раскаяние и новое преступление. Но теперь со мной все в порядке. Я твердо встала на путь исправления.

— Ну, зачем так категорично? Если с матадором ничего не получится, мы могли бы встретиться следующим летом и совершить марш-бросок по европейским курортам, где отдыхают доверчивые прохиндеи, — просто чтобы не терять навык. — Блэки выразительно похлопала себя по карманам. — Вполне возможно, что к тому времени у меня кончатся деньги.

Хлоя кивнула и на мгновение отвела глаза: она вдруг вспомнила о платиновых часах Боба Паркера и о тех пяти тысячах, которые утаила от Блэки. Ей даже пришла в голову мысль во всем сознаться.

Но Хлоя промолчала.

Она не ставила себе в заслугу спасение бедной филиппинской горничной, но и брать на себя ответственность за то, что обманула лучшую подругу, Хлоя тоже не собиралась. В конце концов, Блэки должна ей немало денег. Если уж на то пошло, эта лучшая подруга столько лет пользовалась добротой Хлои. «Будем считать, что мы квиты». Решение казалось вполне справедливым.

— Если у тебя кончатся деньги, — сказала Хлоя, — напиши мне. Я вышлю, сколько смогу.

Диане Бенхам предстояло решить немало проблем: предъявить судебный иск бывшему любовнику, а также уладить собственные отношения с правосудием и отбыть положенный срок заключения в швейцарской клинике для наркоманов. Но благодаря одной невинной шалости, в которой приняли участие друзья Дианы из «Парижской артерии», все проблемы уладились довольно легко. Напрасно Ян Дариус клялся, что не имеет отношения к позорной истории с инсценировкой самоубийства дочери английского лорда, поступок репортера из «Дейли сплэш» вызвал бурю негодований. Однако Диана, проявив удивительную снисходительность, обратилась к властям с просьбой простить Дариуса и не выдвигать против него никаких обвинений.

После публикации эксклюзивного интервью с мисс Бенхам Майкл Хэндл превратился в героя дня. Читающая публика пришла к единодушному мнению: Майк, как и подобает честному журналисту, с предельной откровенностью и неподдельной симпатией рассказал о своей героине, история трогает за душу и заставляет о многом задуматься. В дальнейшем, когда мисс Бенхам вернется из Швейцарии, Майк собирался сделать целую серию репортажей о ее новых благотворительных проектах, кроме того, они подписали контракт на создание книги. Все складывалось как нельзя лучше, похоже, в будущем их ждет долгая плодотворная работа. Майку нравилась Диана. Конечно, она очень молода, через две недели ей только-только исполнится восемнадцать, но для своего возраста Диана очень неглупая девочка, — бедняжка, за такую короткую жизнь ей пришлось пройти через столько испытаний. «Может быть, — подумал Майк, — если он пригласит Диану в ресторан, она не откажется отметить свой день рождения вместе с ним…»

Последний день своей жизни Папа Меджит провел в квартире любовницы, знаменитой болливудской актрисы Вианы Ната. Раньше он никогда не приходил к ней домой. Но это было раньше, до того как из любовницы Папы она превратилась в знаменитую актрису и до того как полиция начала методично отстреливать людей, работавших на семью Меджит, а собственные зятья Папы предали интересы клана…

Папе не суждено было узнать имя последнего предателя, сдавшего его полиции. О том, что в то утро он собирается к любовнице, знали только два человека — сама Виана и Амит, зять Папы и отец его единственного внука.

Полицейские открыли стрельбу в тот момент, когда Папа вышел из дома Вианы и направился к своему автомобилю. Вместе с главой мафиозного клана были также убиты его охранники: Рамеш, Бумеш, Толстяк Риши и Чота Пандит. Папа умер, так и не узнав, что случилось с его любимым Ганешем и красивейшим алмазом размером в пять карат, спрятанным внутри статуэтки. Алмаз имел одну характерную особенность: в центре камня была маленькая трещина, напоминающая цветок лотоса, за что алмаз и получил название Лотос.

Первое упоминание о Лотосе относится к середине семнадцатого века, его первым владельцем считался английский граф, позже он продал алмаз одному индийскому махарадже. В те времена Индия была раздроблена на отдельные княжества, махараджи занимались выяснением отношений, а британцы — торговлей, они строили небольшие форты, экспортировали индийский чай, специи и не вмешивались в местную политику — не надо обращать на нас внимания, мы всего-навсего мирные коммерсанты, — ни о какой колонизации страны и речи не шло. Английский граф получил за алмаз три тысячи фунтов золотом и десяток наложниц из гарема махараджи. Вскоре произошли два знаменательных события: любимая жена махараджи родила ему долгожданного наследника, а сам махараджа совершил набег на владения соседнего принца, разгромил вражескую армию и захватил в плен самого принца. Принца посадили в яму перед дворцом махараджи и запустили туда голодных тигров, которые и растерзали пленника на радость собравшимся вокруг зрителям. Год выдался удачный, махараджа приписал свалившееся на него счастье магическому действию драгоценного камня.

Правда, пять лет спустя брат принца собрал новую армию, разгромил войска махараджи и захватил его земли. Махараджа был убит, дворец разграблен. С тех пор след Лотоса затерялся, но легенда об удивительном камне передавалась из уст в уста. Ходили разные слухи, однако последние более-менее достоверные сведения об алмазе появились в сороковых годах двадцатого века. Говорили, что в период хаоса, воцарившегося в стране после обретения независимости, алмаз некоторое время находился во владении клана Гаджи, одной из богатейших семей Индии, затем камень вновь пропал.

Он исчез в складках фартука молодой горничной Падмини Меджит, которая три ночи подряд пряталась в стенном шкафу, расположенном как раз напротив сейфа, где хозяин хранил свои сокровища. Горничная оказалась толковой девушкой: она наизусть выучила комбинацию кодового замка, вскрыла сейф, сгребла драгоценности в узелок, сделанный из крахмального фартука, и потихоньку выбралась из дома. И поспешила порадовать мужа. Ганеш Меджит ахнул, когда жена развернула перед ним свой узелок — мечта Меджита-старшего сбылась, его невестка ограбила самую богатую семью города.

Папа и Мама уехали в Мумбаи и начали собственное дело. Сначала они продавали драгоценности, чтобы купить покровительство сильных мафиозных кланов, затем сами превратились в семью, за чье покровительство платят большие деньги. Постепенно Папа избавился от своей коллекции драгоценностей. Лотос был единственным камнем, который он решил оставить. Папа считал этот магический алмаз даром богов. Лотос принес ему удачу. Папа сам, словно лотос, родился на дне трясины, поднялся из грязи и вознесся к самому солнцу.

Когда Маме Меджит сообщили о смерти Папы, она заплакала. За последние десять лет не было ни одного дня, чтобы она не желала ему смерти. Но сейчас, когда это случилось. Мама не могла сдержать слез.

Поначалу ее дочери подумали, что Мама подавилась, но Тара успокоила переполошившихся сестер:

— Нет, она плачет. Мама оплакивает Папу, Санджая, Мохана и Чанки…

Мама заморгала глазами, она пыталась назвать имя предателя. «Амит. Я слышала, как сегодня утром он звонил в полицию. Это сделал Амит».

Но собравшимся вокруг детям казалось, что их парализованная мать моргает глазами просто потому, что не может смахнуть слезы рукой.

Растроганные сестры бросились к Маме и обняли ее. Сентиментальная сцена длилась недолго, но на короткий миг они вновь почувствовали себя единой семьей.

Все утирали слезы. Все, кроме Амита. Он пристально смотрел на Маму и моргал в ответ.

— Заткнись, старуха, или я заставлю тебя замолчать. Теперь это моя семья.

Маме потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Амит понимает ее!

— Тебе понадобится моя помощь. — Мама медленно открыла и закрыла глаза. — Ты многого не знаешь.

— Да. Если ты поможешь мне, я помогу тебе.

— И ты купишь мне барфи у старика в кондитерской лавке на Чоупатти-бич?

— Да.

— Мне нужна новая служанка.

— Хорошо.

— Как давно ты научился читать азбуку Морзе?

— Я всегда понимал тебя, — ответил Амит.

В октябре на имя Кевина, брата Блэки, пришла посылка. Неделей раньше Кевин получил электронное послание.

«Когда поедешь домой на каникулы, возьми пакет с собой, — писала сестра. — Спрячь его в коробку с моими вещами, которая стоит у папы в подвале. Меня едва не убили из-за этой безделушки, так что, дорогой братец, постарайся не потерять ее».

Кевин не смог устоять перед искушением и вскрыл пакет. Внутри лежала позолоченная статуэтка: смешной индийский бог с головой слона.

Оригинальная вещица. Кевину она очень понравилась. Сестра подцепила «дорожный вирус», неизвестно, когда теперь Блэки вернется домой, а Кевину нужно чем-то подпирать учебники, которые громоздятся на полке над его рабочим столом. Чтобы книги не падали на пол, он ставил с одной стороны полки два кирпича, с другой — пухлый справочник по гидромеханике. Кевин подравнял учебники и пристроил Ганеша рядом со справочником. Вскоре смешной индийский бог, поселившийся в комнате студенческого общежития, стал не только подпоркой для книг, но и удобным почтовым ящиком; в данный момент на хоботе Ганеша висела записка: «Кевин, звонила Сара. Девушка ОЧЕНЬ недовольна твоим поведением».

Отныне алмазу, миллионы лет пролежавшему в земле, пока человечество проходило длинный эволюционный путь развития от простейших одноклеточных организмов до современного человека разумного, пережившему катаклизмы каменного и бронзового века, войны эпохи Римской империи, рождение Иисуса Христа, возведение древних индийских храмов, первых христианских церквей и мусульманских мечетей, великую Реформацию и открытие Нового Света, — этому камню, который в семнадцатом веке был найден людьми, огранен, отполирован и назван красивым именем Лотос, а затем в течение последующих столетий побывал в руках могущественных правителей и тщеславных красавиц, алмазу, за которым охотились отчаянные смельчаки и отъявленные головорезы, становившиеся жертвой своей алчности, предстояло лежать в маленькой позолоченной статуэтке, стоящей среди учебников в комнате студенческого общежития. Здесь ему суждено было провести два семестра и стать свидетелем десяти буйных вечеринок, шести бессонных ночей накануне экзаменов, трех любовных драм и нескольких случайных романов.