Танец судьбы

17

В особняке все срочно готовили небольшие подарки для Анны. На следующий день девочку с радостью и любовью приветствовали шесть оставшихся на месте слуг. Миссис Каррадерз, по своему обыкновению, приготовила для всех рождественский ужин. После того как Анна открыла подарки, они сели за стол в кухне, чтобы отведать гуся с разными гарнирами. В конце ужина Нэнси поднялась из-за стола и с гордостью продемонстрировала кольцо с блестящим камнем на безымянном пальце левой руки.

— Я хочу сообщить, что мы с Сэмом решили пожениться.

Эта новость стала поводом поднять бокалы. Сэма отправили в подвал за бутылкой портвейна, которым решили отметить помолвку. После того как все вопросы о предстоящей свадьбе были заданы, сияющая Нэнси предложила перейти в гостиную и поиграть в шарады.

— Д-да, давайте, — захлопала в ладоши Анна. — Я люблю шарады. Пойдемте!

Они поднимались по лестнице, когда Мэри спросила:

— Вы действительно считаете, что мы можем играть в шарады в хозяйской гостиной?

— А кто нас остановит? — фыркнула миссис Каррадерз, выпившая изрядное количество джина и портвейна. — Кроме того, с нами молодая хозяйка. Она нас и пригласила, так ведь, Анна?

В восемь вечера уставшая и довольная компания спустилась в кухню.

Миссис Каррадерз повернулась к Мэри:

— Вы с Анной останетесь на ночь?

— Я даже не задумывалась об этом, — честно ответила Мэри.

— Почему бы тебе не уложить девочку в ее прежней комнате? А потом приходи в кухню, поговорим. А я пока заварю чай покрепче.

Мэри согласилась и отвела уставшую Анну наверх, в ее спальню.

— О, сегодня был т-такой замечательный день! Это лучшее Рождество в моей жизни! — вздыхала радостная Анна, пока Мэри укладывала ее.

— Я очень рада за тебя, дорогая. Все прошло намного лучше, чем я предполагала. Спокойной ночи, сладких тебе снов.

— Спокойной ночи. Мэри?

— Да, дорогая?

— Ты, и Нэнси, и Сэм, и миссис Каррадерз... Вы ведь моя семья, правда?

— Хотелось бы так думать, дорогая. Я бы не возражала, — мягко ответила Мэри, выходя из комнаты.

— Ну и что мы будем делать с нашей юной мисс, которая спит наверху? — поинтересовалась экономка, когда Мэри устроилась за кухонным столом и попробовала чай.

— Не имею представления, — вздохнула она.

— Мы обязаны отправить телеграмму мистеру и миссис Лайл о том, что Анна вернулась в Кэдоган-Хаус.

— Да, конечно, — согласилась Мэри. — Но я обещала Анне, что ей не придется возвращаться в ту школу. Боюсь, если мы отправим ее обратно, она снова убежит.

— Ты права, — кивнула миссис Каррадерз. — Что, если мы свяжемся с хозяином и расскажем ему, как плохо Анне в школе? Возможно, он предложит что-нибудь.

— Но как сделать это в обход хозяйки? — недоумевала Мэри.

— Будем надеяться, что нам повезет, и мы сумеем поговорить с мистером Лайлом. Ты можешь отправить телеграмму ему лично?

— Даже если миссис Лайл не перехватит ее, она так или иначе все узнает и будет настаивать, чтобы Анна как можно скорее вернулась в пансион.

— Что ж, признаюсь, я не представляю, как решить эту проблему, — вздохнула экономка. — Несчастную девочку покинул тот самый человек, который обещал защищать ее. И мне ужасно неприятно быть свидетелем этих событий.

— Мне тоже. Но я не могу подвести ее. — Мэри сделала еще глоток чаю и медленно выдохнула. — Анна рассказывала, что девочки обижают ее, а учителя делают вид, будто ничего не замечают. Все в курсе, что она сирота, и еще ее дразнят из-за заикания. Как ей помочь? — недоумевала Мэри.

— Сейчас, дорогая, я не могу ответить на твой вопрос. Но я тоже люблю Анну и меньше всего хочу, чтобы она страдала. Знаешь что, давай хорошенько выспимся, а завтра утром на свежую голову подумаем, что делать.

— Я готова на все, чтобы защитить ее. Вы ведь это знаете?

— Да, Мэри, знаю.

Мэри так и не смогла заснуть той ночью. Она расхаживала по комнате, стараясь придумать лучший способ оградить Анну от страданий. Если бы только она могла забрать ее с собой... Но девочка, что бы ей ни говорили ее инстинкты и чувства, не принадлежала ей.

Или все-таки?..

В шесть утра следующим утром Мэри уже была в кухне. К ней присоединилась зевающая миссис Каррадерз. Она заварили чай, и снова уселась за стол.

— Я тут подумала...

— Я и не сомневалась, что ты всю ночь будешь ломать голову. Я тоже не спала, но так ничего и не смогла придумать.

— Возможно, я могу кое-что предложить, но мне необходимо уточнить у вас некоторые детали.

Сорок минут спустя они пили уже по третьей чашке чаю.

Ладони миссис Каррадерз вспотели от напряжения.

— Мэри, надеюсь, ты понимаешь, насколько это рискованно. И я просто обязана тебя предупредить: это преступление. Если что-то пойдет не так, ты окажешься в тюрьме.

— Я знаю, миссис Ка, но это единственный способ защитить Анну. И я вынуждена довериться вам. Надеюсь, вы никогда никому не расскажете, что были в курсе моих планов.

— Дорогая, ты ведь знаешь, что можешь рассчитывать на меня. Я люблю малышку не меньше, чем ты.

— Еще один вопрос... Когда хозяин впервые привез Анну домой, он упоминал о ее свидетельстве о рождении?

— Нет, ни разу, — сказала экономка.

— А было у него с собой хоть что-нибудь, доказывающее, кто она и откуда?

— Помнится, я что-то говорила тогда про чемодан, который мистер Лайл привез с собой. Он сказал, его передала мать девочки, а мы должны хранить его, пока она не приедет за ребенком.

— И где этот чемодан сейчас?

— Думаю, по-прежнему на чердаке. Ее мать ведь так и не появилась. — Миссис Каррадерз пожала плечами.

— Как вы считаете, я могу проверить, на месте ли он? — поинтересовалась Мэри.

— Если он поможет нам хоть что-то узнать о ее прошлом, я не вижу в этом ничего плохого. Могу попросить Сэма подняться на чердак и поискать чемодан.

— Если вам не сложно, миссис Ка. А пока, как мы договаривались, вы не могли бы поискать образцы почерка и подписи миссис Лайл? Все, что вам удастся найти. И лист бумаги с ее инициалами, чтобы я могла написать письмо.

— Мэри, ты очень серьезно настроена, не так ли? Что ж, — вздохнула миссис Каррадерз, — пойду принесу ее драгоценную бухгалтерскую книгу. Ту, которую она забрала, чтобы вести лично, потому что я делала это небрежно.

Ближе к вечеру Мэри с Анной вернулись домой. Когда девочка уснула, Мэри села к столу и на обрезках бумаги принялась писать черновик письма, стараясь имитировать почерк миссис Лайл. Она благодарила Бога за то, что в детстве провела немало часов за копированием текста из Священного Писания. Изучая бухгалтерскую книгу, Мэри заметила, что еще до отъезда в Бангкок миссис Лайл оплатила пребывание Мэри в пансионе в следующей четверти.

Наконец она почувствовала себя уверенно и, взяв перьевую ручку, которую миссис Каррадерз принесла со стола Элизабет Лайл, начала писать.

Тремя днями позже, вернувшись из Джерси, где она проводила каникулы у сестры, Дорин Грикс, директриса пансиона, в котором училась Анна, села за стол и принялась разбирать почту.

Дорин Грикс ничуть не расстроило это письмо. Анна Лайл казалась ей странной девочкой, которая так и не смогла вписаться в школьную жизнь. Кроме того, за ней нужно было присматривать во время каникул.

Посчитав вопрос закрытым, директриса убрала письмо в ящик письменного стола.

Несколько дней спустя, когда все слуги из Кэдоган-Хауса, кроме миссис Каррадерз, уже перешли на новые места, Мэри оставила Анну с Шейлой и отправилась побеседовать в пансион. Девочке она сказала, что едет в Кент на встречу с миссис Грикс и собирается сообщить ей, что Анна туда больше не вернется.

Мэри нашла миссис Каррадерз наверху, где та укладывала в сундуки постельные принадлежности.

— Я пришла попрощаться, — сказала Мэри.

Вытерев пот со лба, экономка поднялась на ноги.

— Значит, ты все же решилась сделать это?

Мэри кивнула:

— Да, я не вижу другого выхода.

— Да... Надеюсь, ты осознаешь, какой это риск. Анна знает, что никогда не сможет вернуться сюда?

— Нет, не знает, — волнуясь, ответила Мэри. — Вы считаете, я совершаю ошибку?

— Мэри, в жизни иногда бывают моменты, когда мы должны прислушаться к голосу сердца. И... В общем, я очень сожалею, что однажды в юности не сделала этого. — Миссис Каррадерз посмотрела в окно, и ее лицо внезапно исказилось от печальных воспоминаний. — У меня был мужчина, ну, ты понимаешь... И я родила ребенка. Его отец исчез, мне нужно было работать, и поэтому я отдала малыша в приемную семью. Теперь я каждый день сожалею об этом.

— О, миссис Ка, мне очень жаль. Я не знала...

— Нет, конечно. Ты не могла знать, ведь я никогда не рассказывала об этом, — быстро произнесла она. — Но я вижу, ты любишь Анну, как будто она и в самом деле твоя дочь. Считаю, что ты действуешь в ее интересах. Но вряд ли так лучше для тебя. Если обман раскроется...

Мэри мужественно кивнула:

— Понимаю.

— Ты ведь знаешь, что я никогда не выдам тебя, правда, дорогая?

— Да, знаю.

— И ты должна понимать, что мы не сможем видеться, если ты осуществишь задуманное. Иначе я окажусь сообщницей в деле о краже ребенка, а я не горю желанием провести последние годы жизни в тюрьме.

— Да, — сказала Мэри, — я все понимаю. — И, поддавшись порыву, крепко обняла миссис Каррадерз.

— Не нужно благодарить меня, а то я расплачусь. Тебе, наверное, уже пора идти.

—Да.

— Удачи! — крикнула миссис Каррадерз, когда Мэри подошла к двери.

Девушка кивнула и вышла из дома, недоумевая, почему на ее долю выпало так много тяжелых расставаний.

Миссис Каррадерз вернулась в дом и уже собралась заваривать чай, как вдруг ее взгляд упал на небольшой коричневый чемодан, который стоял в прихожей у задней двери. Она вышла на улицу, но увидела, что дорожка пуста — Мэри не было.

— Что ж, слишком поздно, — пробормотала экономка и, подняв чемодан, понесла его обратно на чердак.

Через два часа Мэри уже была на станции Танбридж-Уэллс. Она вышла из поезда и спросила, где находится ближайшее почтовое отделение, — оно оказалось очень близко. Мэри вошла и терпеливо встала в очередь, хотя сердце неистово колотилось. Подойдя, наконец, к стойке, она обратилась к служащей почты, стараясь изо всех сил имитировать лондонский акцент:

— Я хочу отправить телеграмму в Бангкок. Вот адрес и текст.

— Хорошо, мисс, — ответила девушка, сверяясь с расценками. — Это будет стоить шесть шиллингов и шесть пенсов.

— Спасибо. — Мэри отсчитала требуемую сумму и передала ее девушке. — А когда ее получат в Бангкоке?

— Самое позднее сегодня вечером. Мы отправляем все телеграммы к концу рабочего дня.

— Когда может прийти ответ?

Девушка удивленно посмотрела на Мэри:

— Когда получатель решит его отправить. Приходите завтра днем. Возможно, для вас уже что-то будет.

Мэри кивнула:

— Спасибо.

Она провела ночь в маленькой гостинице в центре города. В стоимость входил завтрак, но Мэри не рискнула выходить из номера. Есть ей не хотелось, и, кроме того, она старалась, чтобы ее видело как можно меньше людей. Все эти долгие часы она размышляла над тем, что сделала, иногда сомневаясь, может ли человек в здравом уме решиться на такое.

В той телеграмме она убила ребенка, которого так любила. Или, по меньшей мере, лишила девочку возможности и дальше жить в богатой семье.

Но интуиция подсказывала Мэри, что у Анны практически нет шансов вернуть внимание опекуна, когда-то поклявшегося защищать ее. Кроме того, Лайлы могли вернуться в Англию только через пять лет. И если бы Мэри не решилась действовать, Анна провела бы эти годы — лучшие годы детства — брошенной и забытой всеми, в школе, которую она ненавидела. И все предпринятые Мэри усилия, как и риск быть пойманной и наказанной, стоили того, чтобы помочь девочке. Когда на следующий день Мэри шла к почте, сердце так и колотилось у нее в груди. Она понимала: весь ее план основывался на предположении, что внезапное исчезновение Анны из жизни Лайлов станет для них скорее облегчением, чем горем.

Элизабет Лайл с телеграммой в руке вошла в кабинет мужа. Перед дверью она придала лицу соответствующее моменту выражение потрясения и горя.

— Дорогой, я... — Она подошла к мужу. — К сожалению, у меня очень печальные новости.

Лоуренс Лайл, совершенно измученный очередной жаркой тропической ночью, взял телеграмму, которую Элизабет протягивала ему. Молча прочитав текст, он уронил голову на руки.

— Я знаю, дорогой, знаю... — Стараясь успокоить мужа, Элизабет положила руку ему на плечо. — Это ужасная трагедия!

— Моя Анна! Бедная малышка! — От горя и чувства вины он разрыдался. — Я должен немедленно вернуться домой. Заняться организацией похорон...

Элизабет молча обняла плачущего мужа.

— Я предал ее, Элизабет. Я обещал ее матери, что позабочусь о ней. Какой же ошибкой было оставить ее в Англии! Мы должны были взять ее с собой.

— Мой дорогой, я всегда подозревала, что у Анны очень слабое здоровье. Такая бледная, худенькая девочка, и она так заикалась! И как назло в школе была эпидемия гриппа, оказавшегося для нее смертельным! Но, учитывая ее состояние, вполне вероятно, что она могла погибнуть от любой тропической болезни, если бы мы привезли ее сюда.

— По крайней мере, она была бы с теми, кто любит ее. А не в одиночестве в Богом забытой школе, — простонал Лоуренс.

— Дорогой, уверяю тебя, я никогда бы не оставила твою подопечную в этом пансионе, если бы не была уверена, что о ней будут хорошо заботиться, — с упреком произнесла Элизабет. — Директриса в телеграмме пишет, что ей очень нравилась Анна.

— Элизабет, прости меня, — поспешно сказал Лоуренс. — Я вовсе не имел в виду, что в происшедшем может быть твоя вина. Нет, — покачал головой он, — во всем виноват я. И теперь Анна мертва. Боюсь, я не перенесу этого. Мне нужно отплыть в Англию как можно скорее. Самое малое, что я теперь могу сделать, — это организовать ее погребение и присутствовать на нем. Быть с ней после смерти, раз я покинул ее в жизни.

— Послушай, дорогой, ты не должен казнить себя. Никто на твоем месте не сделал бы так много для этой девочки. Ты увез ее от опасности, дал дом, заботу и любовь и целых десять лет относился к ней, как к родной дочери. — Элизабет встала на колени рядом с креслом мужа и взяла его за руки. — Лоуренс, ты должен понимать, что не можешь поехать на похороны Анны. Их невозможно отложить на шесть недель, а быстрее ты до Англии не доберешься. Девочка заслуживает того, чтобы ее душа как можно скорее упокоилась с миром по христианскому обряду. Директриса готова взять на себя организацию похорон. И ради Анны мы должны принять ее помощь.

В конце концов, Лоуренс кивнул с грустью:

— Ты, конечно же, права.

— Не беспокойся, я отправлю ответ сама, — нежно произнесла Элизабет. — Может, у тебя есть какие-то пожелания, где лучше похоронить Анну. Я бы написала об этом. Директриса предлагает кладбище рядом с местной церковью. Если только у нас не будет других соображений на этот счет.

Лоуренс со вздохом выглянул в окно.

— Я ведь даже не знаю, какого она вероисповедания. В свое время я не подумал спросить об этом. Я очень многого тогда не узнал... так что пусть будет так, как предлагает эта женщина, — в оцепенении произнес он.

— Я немедленно отвечу ей, поблагодарю за доброту и попрошу сделать все необходимое.

— Спасибо, дорогая.

— И, Лоуренс, я должна тебе еще кое-что сказать. — Элизабет помедлила немного, принимая решение. — Я хотела сообщить тебе чуть позже, но, возможно, при сложившихся обстоятельствах это поможет облегчить... — Она поднялась на ноги. — Мой дорогой, через семь месяцев у нас будет свой ребенок.

Лоуренс уставился на жену — он только что горевал, а теперь пришла пора радоваться. Он всем сердцем желал, чтобы это произошло.

— Боже, какая замечательная новость! Ты уверена?

— Конечно.

Он встал и обнял ее:

— Прости, пожалуйста. Меня переполняют эмоции. Столько всего нужно осознать!

— Понимаю, дорогой. Но я надеялась, что это сможет облегчить горечь утраты.

— Да, да, — бормотал Лоуренс, поглаживая жену по волосам. — Может, если у нас родится девочка, мы назовем ее Анной в память о ребенке, которого только что потеряли?

— Конечно, дорогой. — Элизабет натянуто улыбнулась. — Если ты этого хочешь.

Служащая почты протянула Мэри телеграмму. С дрожащими руками она вышла на улицу и села на ближайшую скамейку, чтобы прочитать текст. От этого ответа зависело все.

Мэри тихонько вскрикнула от облегчения. Хотя она и сомневалась, что Лоуренс и Элизабет решатся сесть на борт корабля и отправиться в Англию, такую возможность все же нельзя было исключать. Мэри достала карандаш и набросала ответ на обратной стороне телеграммы. Оставалось еще несколько нерешенных вопросов, с которыми следовало разобраться. Из книг о Шерлоке Холмсе, которые всегда с удовольствием читала, Мэри знала, что при подобных обстоятельствах очень важно уделить внимание мелочам. Через десять минут она уже была на почте и протягивала ответ девушке за стойкой.

— Я вернусь за ответом через несколько дней, — сказала она, пересчитав деньги, и протянула необходимую сумму.

— Если это удобно, мы можем доставить телеграмму к вам домой, — предложила девушка.

— Я... переезжаю и не могу сейчас точно назвать адрес, — быстро нашлась Мэри. — Кроме того, мне не сложно прийти самой.

— Как хотите. — Девушка пожала плечами и переключилась на следующего посетителя.

Мэри вышла из здания и собралась с духом, готовясь к новой жизни со своей любимой Анной.

Элизабет Лайл принесла ответ на телеграмму в кабинет мужа.

— Миссис Грикс организует все, что необходимо. Она пишет, что ей не нужны деньги на похороны, раз мы оплатили следующую четверть. Оставшуюся сумму она перешлет нам. Похороны состоятся в течение недели, после чего она сообщит точное место погребения, чтобы мы могли прийти на могилу после возвращения в Англию. Свидетельство о смерти Анны она отправит в Кэдоган-Хаус.

— Свидетельство о смерти... Бедная девочка, я... — Лоуренс заметил, что его жена пошатнулась, и бросился к ней. — Моя дорогая, я понимаю, как тебе тяжело. Особенно в твоем положении. — Он усадил жену на стул и взял ее за руки. — Чему быть, того не миновать, и, как ты правильно заметила, я сделал для нее все возможное. Мне нужно жить дальше и не огорчать тебя постоянными разговорами об Анне. И... — он показал на живот жены, — думать о жизни, а не о смерти.