Таймдайвер

Эпилог

Сергей бродил по Иерусалиму, с любопытством рассматривая пестрые витрины магазинов и мелких лавчонок. Он впервые был в этом городе, впрочем, как и в стране вообще. И вот, теперь, на улочках старого города он пытался почувствовать его. Попытаться понять, что притягивало сюда миллионы людей различных верований во все времена. Почему десятки правителей так хотели владеть этим куском земли, не жалея для достижения этой цели ничего: ни средств, ни людей. И все лишь для того, чтобы совсем недолго продержаться тут и быть вытесненными другими. Так было и с вавилонянами, и с персами, и с крестоносцами, и с арабами… Хотя, арабы — вот они, никуда не делись.

Сергей усмехнулся, глядя по сторонам. Сколько же тут всего намешано… Его мысли сами собой возвращались к недавним событиям.

Попытка Сергея просто защитить своих родителей изменила реальность. Его собственную. То есть, конечно, нет, не только его, а всех, кто его окружал, но помнил об этом изменении только он. В результате, его родители остались живы и вместе с ним переехали в Германию. Они все вместе жили трехкомнатной квартире. В том же городе, даже в том же доме, где и жил Сергей до того, как одна реальность подменила собой другую.

Это было очень странное ощущение. Несколько дней, после того, как все произошло, Сергей провел как в тумане. И дело было не только в том, что он снова обрел своих родителей. У него начали отрывочно всплывать "воспоминания", соответствующие новой реальности. Чувство было необычным. Он как бы помнил одновременно события, произошедшие в обеих реальностях. Вначале они путались между собой, и Сергей то и дело ловил себя на том, что пытается разобраться, что же происходило на самом деле, а чего не было. Но вскоре все стало на свои места, и он четко разделял для себя события обеих реальностей, как человек, говорящий на нескольких языках, легко переключается с языка на язык, не путая их между собой.

Однако, "воспоминания" новой реальности ощущались гораздо ярче, чем то, что произошло с ним на самом деле. Хотя, а как теперь определить, что же было на самом деле, а что нет? От всех этих мыслей голова шла кругом. Для себя Сергей решил, что не будет делить события на реальные и, ну, что ли, менее реальные. Для него одни события произошли в первой реальности, а другие во второй. А сколько их, реальностей, еще будет — одному богу известно.

Для всех, окружавших Сергея, ровным счетом ничего не изменилось. Так Николай с Семеном даже не удивились, будто родители Сергея всегда тут были. А, впрочем, для них ведь именно так и было. Как и для самих родителей. Короче, все изменения видел только Сергей, а для остальных все шло, как и должно было.

Гардин шел сквозь рынок старого города. Зазывные крики продавцов, покупатели всех мастей, пытающиеся скинуть цену с товара, пестрые ковры, сувениры, кальяны и металлическая посуда "под старину" — все это рынок старого города. А еще свежие овощи и фрукты. И, конечно, шаурма и сладости, куда же без них? Гомон на множестве языков и наречий сливался для Сергея в одну сплошную какофонию звуков. Вавилонское столпотворение — вот первое, что приходило в голову.

Сергей все пытался найти в себе что-то, что отозвалось бы в нем при виде этого древнего города, но не находил. Город как город. Ни на какой не похожий, но не лучше и не хуже, чем множество других древних городов, виденных им. Тут все было настолько пропитано духом торгашества, что остальное отходило на второй план. А еще бесконечные условности, окружавшие везде в этом городе. О чем бы ни зашла речь.

И могила царя Давида, в которой Давид никогда не лежал; и Храм Гроба Господня, в котором нет ни гроба, ни господа. Да и как ему там находиться, господу, если сам храм разделен на части между шестью различными христианскими конфессиями, а ключи от самого храма хранят у себя вообще мусульмане, чтобы христиане не передрались друг с другом. Сергей считал, что у господа, если он действительно существует, хватит благоразумия не появляться в таком склочном месте.

И такая неразбериха царила во всем. Все что-то делили и мерялись друг с другом, пытаясь выяснить, кто из них святее остальных. Со стороны это выглядело смешно. Хотя, если подумать о том, что именно такие "смешные" распри являлись по сию пору причиной едва ли не большинства военных конфликтов на земле, то становилось совсем не до смеха.

Свернув в одну из многочисленных боковых улочек, Сергей вышел к Стене Плача, как принято называть ее среди русскоязычных жителей планеты. Для всего остального мира она была просто Западной стеной храма. Десятки тысяч людей проходили здесь ежедневно. Кто-то действительно желая пообщаться с богом, другие, как и Сергей, приходили сюда просто ради любопытства. Правда, и те и другие пытались что-нибудь выпросить у бога, проталкивая свои записочки в многочисленные щели между огромными камнями, из которых стена была сложена.

Сергей усмехнулся про себя, вспомнив одну историю, прочитанную им в какой-то книжке. У Эйнштейна в лаборатории над дверью весела подкова. Один из его учеников как-то спросил, мол, верит ли Эйнштейн действительно в то, что подкова приносит счастье? Тот ответил, что «конечно нет, но, говорят, что она приносит счастье независимо от того, веришь ли ты в это или нет». Одна мысль внезапно пришла Сергею в голову. Порывшись в своей сумке, Он достал оттуда блокнот и ручку. Написал на листочке несколько слов, вырвал его из блокнота и несколько раз сложил. Подойдя к стене, он с трудом нашел место, куда смог затолкать свою записку. Едва отойдя от стены несколько шагов, он уже не мог найти взглядом это место. Его маленький клочок бумаги затерялся среди миллионов таких же, заполненных просьбами, жалобами, молитвами.

Как архитектурное сооружение стена впечатляла. Особенно, если представить себе, какой она была во времена Храма. Но и тут Сергей не ощутил совершенно ничего. Ничего, что сказало бы ему о близости бога или чего бы то ни было. Так развалины Колизея в свое время впечатлили его гораздо больше. Постояв еще немного, Сергей вернулся на узкие улочки и двинулся по ним в сторону главного храма старого города.

Пейзаж, изображенный на одной из картин, выставленных в витрине небольшой лавочки, торгующей всем подряд, обратил на себя внимание Сергея. Изображенное на картине не было типично для местного проявления творчества. На ней не изображалась ни Башня Давида, ни Стена плача, ни мечеть Аль-Акса — все то, что обычно рисуют или вырезают, чтобы потом втюхать туристам. Тихая тенистая улочка, утопавшая в зелени соответствовала скорее европейскому, чем местному колориту. Эта картина напомнила Сергею улицу, на которой живет Мишель Девалье, с которым они виделись дней за десять до поездки Сергея в Израиль.

Мишель приехал к Сергею через две недели после того, как он "создал" вторую реальность. Гардин в это время сидел в своей комнате, бесцельно бороздя просторы интернета. Вдруг дверь его комнаты открылась, и голос мамы произнес:

— Сережа, к тебе твой коллега приехал.

Гардин оторвался от монитора и посмотрел на дверь. На пороге стоял Мишель. Сергей быстро поднялся, подошел к Мишелю и мужчины крепко пожали друг другу руки.

— Проходи, — показал он Девалье на стул и повернулся к маме, — мам, нам тут надо кой чего по работе обсудить, ты не трогай нас, ладно?

— Ох, больно мне ваши секреты нужны. А вам, Миша, чаю не принести?

— С огромным удовольствием, — слегка наклонил голову Мишель.

Мама Сергея вышла, закрыв дверь. Сергей с усмешкой глянул на Девалье:

— Миша?

Тот только руками развел, мол, что же тут поделаешь. Они молча дождались, пока гостю принесут чай с домашним печеньем и дверь за мамой Сергея снова закроется. Мишель не спеша пил чай, украдкой наблюдая за Сергеем, а тот просто сидел, опустив голову и глядя в одну точку. Наконец Гардин не выдержал:

— Что, натворил я дел?

Мишель пожал плечами:

— Я еще не знаю.

— То есть как?

— Я не возьмусь осуждать тебя за твой поступок. Этого, на самом деле, можно было ожидать. Отговаривать тебя было глупо — ты все равно попробовал бы исправить прошлое.

— А если бы я что-то изменил не то? Если изменение это повлекло бы за собой непоправимые последствия?

— Ты, Сергей, забыл, что я тебе говорил. Ключевые события, которые коренным образом влияют на реальность, изменить нельзя. Если бы то, что произошло с твоими родителями, являлось именно таким, то у тебя бы ничего не вышло. А, значит, никаких серьезных последствий твои действия иметь не должны.

— А у меня могло и не получиться задуманное. Даже, скорее всего, не получилось, если бы не помощь Готфрида.

— Кого?! — удивлению Мишеля не было предела.

— Готфрида, — спокойно произнес Сергей.

— Расскажи, как все это произошло.

И Сергей рассказал. Все с самого начала. Как он поехал на экскурсию в Париж, как перешел в другое время, как сам спровоцировал бритоголовых на драку и как в последний момент меч Готфрида отвел в сторону нож, направленный Сергею в горло. После его рассказа оба долго молчали. Первым опять не выдержал Сергей:

— И что теперь будет?

— Знаешь, я впервые сталкиваюсь с такой ситуацией. Понятия не имею, что теперь будет. Может быть ничего. А, может быть, нас всех еще ждут большие неприятности. В любом случае, поживем — увидим.

— Так что, просто жить дальше и делать вид, что ничего не произошло?

— Да. Именно так. Во всяком случае, пока от нас не требуется чего-то другого.

Мишель отхлебнул чай:

— На самом деле, я приехал к тебе не затем, чтобы журить или хвалить за то, что ты уже все равно совершил. Я знаю, что ты, не смотря на свое согласие, до сих пор еще не принял решения по поводу работы у нас? Ведь так?

— Отчего же, — пожал плечами Сергей, — принял. Думаю, что, на самом деле, принял его давно, но не решался самому себе в этом признаться. Да ты и сам, думаю, все прекрасно понимаешь. Куда же я денусь?

— Так что, решение ты принял только потому, что некуда деваться?

Сергей отмахнулся:

— Да ладно тебе. Ведь отлично знаешь, что нет. Неужели я могу вернуться к прежней своей жизни, после всего, что узнал? Зная, что где-то совсем рядом существует возможность перемещаться во времени? Конечно же нет. Для меня, во всяком случае, это невозможно.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Мишель, поднимаясь. — Рад это слышать. Тогда улаживай свои дела и приезжай ко мне. Работы для тебя будет хоть отбавляй.

Сергей тоже поднялся и пожал протянутую руку. Они вышли из комнаты, и Сергей проводил Мишеля до входной двери. В коридор выглянула мама:

— Миша, вы что это, уже уходите?

— К сожалению, дела, — повернулся к ней Мишель, — но я еще непременно к вам забегу.

— Обязательно приходите, до свидания. Рада была познакомиться с коллегой Сережи.

— И вам всего хорошего. У вас очень хороший и любящий сын.

— Спасибо.

Когда Девалье уже взялся за ручку входной двери, Сергей его окликнул:

— Мишель.

Тот вопросительно посмотрел на Сергея.

— Я тут собрался в Израиль съездить на недельку…

Мишель кивнул.

— Да, понимаю. Ну что же, поезжай, конечно. Но как вернешься — сразу ко мне.

— Разумеется.

Храм перед глазами Сергея возник неожиданно, буквально вынырнув прямо из-под торговых рядов. Как раз тех, из которых изгонял торговцев Христос. Да-да, именно оттуда, а не из самого храма, как принято считать. Видно уже и в то время из-за негоциантов всех мастей к храму было не подступиться.

Сам храм внешне ничего особо величественного собой не представлял, как и многое тут. Понятно, что каждый камень тут — история. Но она была какой-то… неосязаемой что ли. Огромная толпа у центрального входа находилась в постоянном движении. Одни входили в храм, другие выходили из него. Главное — не перепутать, и попасть в нужный поток. Сергею это удалось, и уже через несколько секунд он стоял внутри странного сооружения.

Почему странного? Потому что храм этот внутри представлял собой собрание хаотически прилаженных и пристроенных друг к другу элементов, принадлежащих к различным эпохам и культурам. Можно практически безошибочно сказать, какие колонны и переходы строили еще крестоносцы, а какие созданы руками мамелюков, а какие еще и Константина, возможно, помнят. Огромное количество различных помещений и ходов создавало впечатление, что это не одно цельное сооружение, а много маленьких, соединенных друг с другом. Как будто построили небольшой храм, а потом к нему понемногу пристраивали кто во что горазд то с одной стороны, то с другой. А там, под одной из построек подземный ход обнаружился, а под другой пещера открылась… И пошло, и поехало. Скорее всего, именно так оно происходило. Короче, сам храм произвел на Сергея скорее удручающее впечатление, чем возвышенное.

Но он, собственно, и не за тем сюда пришел. Цель его находилась в нижней части храма, недалеко от того места, где за толстым стеклом была видна часть голгофы, расколовшаяся от пролитой на нее крови Христа. Причем, из образовавшейся трещины выкатился, как выяснилось, череп Адама. Да-да, того самого. Антропологи там были еще те. Короче, Герасимов отдыхает.

Усмехнувшись, Сергей прошел мимо небольшой группы людей, благоговейно стоявших тут же, у стекла и, сделав еще несколько шагов, присел у обломка некогда большой надгробной плиты. Странно казалось тут стоять. Ведь под этой плитой лежал тот, кто был его другом. Тот, который совсем недавно, можно сказать, спас его жизнь. И при всем при том, он лежал тут уже без малого тысячу лет. Все это просто не укладывалось в голове. На плите не было никакой надписи. Она имелась, но на другой плите, в соседнем помещении, где якобы и лежал Готфрид вместе с другими рыцарями. Но Сергей знал, что он именно здесь. Рядом со своим братом Болдуином, лежавшим под соседним камнем, который хоть и не был Сергею другом, но плечом к плечу с ним вместе сражался с воинами епископа.

Кому и как все это можно объяснить? Да и нужно ли? Сергей просто молча стоял над этими могилами, отдавая дань уважения другу. Может быть когда-нибудь, в другой реальности, Готфрид тоже придет на его могилу, чтобы вот так же молча постоять над ней. Кто знает? Пути времени неисповедимы.

Повернувшись, Сергей зашагал к выходу из храма, не обращая внимания на царившую тут суету и неразбериху. Ему больше нечего здесь делать. Он спешил вернуться домой, где его ждали родители, друзья и новая интересная работа.

КОНЕЦ