Тайна острова Химер

20

В бывшей оранжерее викторианской эпохи, где стенами и потолками служили большие двойные застекленные рамы, среди изобилия горшков с растениями, Вивиан устроила уютную и экзотическую квартирку.

Молодая полненькая блондинка, одетая в длинный садовый передник с рукавами, испуганным голосом и со слезами на глазах отвечала на вопросы Лукаса Ферсена.

— Клянусь вам, я говорила правду, — повторяла она. — В ночь убийства Келли я с девяти вечера была с Фрэнком! Утром я проснулась в семь… Он лежал рядом!

Но разумеется, она не могла утверждать, что во время ее крепкого сна Фрэнк всю ночь оставался возле нее…

— Где он сейчас? — напористо спросил Лукас. — Я уверен, вы знаете, где он скрывается!

Действительно, с прошлого дня Фрэнк не появлялся в замке. Ангус только что пришел в оранжерею и сообщил, что они с Броди искали везде, но все поиски оказались безрезультатными: Фрэнка нигде не нашли.

— Пьер-Мари был последним, кто его видел вчера, — закончил ирландец. — По его словам, Фрэнк выходил из замка, чтобы пойти к Вивиан.

— Ко мне? Вовсе нет! — возмутилась та. — Он не приходил, мы даже не договаривались… Вы думаете, с ним что-то случилось?

Трое полицейских обменялись многозначительными взглядами.

— Может быть, он почувствовал, что все следы ведут к нему, и сбежал? — предположила Мари.

Лукас не ответил. Пока его жена старалась успокоить Вивиан, он осматривал квартиру. Обнаружив около кровати крошки красной глины, он удовлетворенно хмыкнул.

Мари, сидевшая напротив подружки Фрэнка, уловила ее замешательство. Она мгновенно отреагировала и пристально глянула ей в глаза.

— Вы лжете, и лжете плохо! Вы знаете, что Фрэнк уходил ночью.

Слезы ручьем покатились по круглым щекам, и Вивиан пробормотала, что, проснувшись утром, она действительно заметила следы красной глины на туфлях Фрэнка…

Лукас, посмотрев на Мари, не мог удержаться от торжествующей улыбки.

«Ф. Марешаль».

На странице, которую Мари выудила из размельчителя бумаг в кабинете Фрэнка, имелась только эта пометка, написанная каракулями. К ее большому разочарованию, почти весь блокнот превратился в аппарате в тонюсенькие бумажные ленточки. А обыск в комнате сына Салливана не дал ничего нового.

Она протянула подошедшему Лукасу неповрежденный листок.

— Смотри, это форзац. Он написал здесь его фамилию.

Вместе они склонились над остатками листов, застрявших или упавших в корзинку размельчителя. С огромным трудом им удалось расшифровать небольшой абзац, в котором указывалось на местонахождение надгробного камня, найденного под террасой озерного домика.

— Чтобы восстановить весь текст из этой лапши, — раздраженно сказал Лукас, — нужны недели работы бригады криминалистов, и еще неизвестно, что из этого получится! Во всяком случае, у нас уже есть доказательство виновности Фрэнка.

Мари задумалась.

— Что еще? — не утихал Лукас. — К тому же он сбежал, что тебе еще надо?

Мари подавила в себе раздражение и спокойным голосом уточнила, что пока еще рано с уверенностью говорить о бегстве, — скорее можно говорить об исчезновении.

— И опять мне кажется странным, что единственная информация, которую мы почерпнули из уцелевших остатков блокнота, оставлена как бы нарочно с целью разоблачить Фрэнка, — добавила она.

— А если он не сбежал? — сделал за нее вывод Ангус. — Если все это подстроено, чтобы его обвинить?

— И вы туда же? — разгорячился Лукас. — Мари, я тебя не понимаю! Можешь ты мне объяснить, почему ты все время опровергаешь все, что инкриминируется Фрэнку?

Это было сильнее ее: она встала перед ним и тоже повысила тон:

— Я кончу тем, что поверю в то, что прав именно он! А ты утратил всякую объективность в этом деле!

Лукас побледнел. Неужели она хочет сказать, что он плохой полицейский?

Ангус, чувствуя себя все более неловко по мере того, как обострялся спор, отошел и тихо направился к двери. Услышав металл в голосе Лукаса, он втянул голову в плечи.

— Ты вступаешься за своего кузена с момента убийства Алисы! Если бы ты меня послушала, Фрэнк уже был бы изолирован! А Келли, может быть, была бы жива!

Оскорбленная столь серьезным обвинением, Мари не смогла сдержать негодования.

— Если бы ты не стал разыгрывать из себя рыцаря после звонка Келли, все пошло бы по-другому!

Спор переходил в сведение счетов. Ангус набрался смелости и, отказавшись от бегства, твердо вмешался, чтобы погасить огонь. Лукас развернулся и широким шагом пошел к выходу, громко крикнув на прощание:

— Делайте что хотите! Я один займусь Фрэнком!

В наступившей тишине Ангус загрустил, увидев навернувшиеся на глаза Мари слезы.

— Всегда так бывает, когда вы работаете вместе? — рискнул спросить он.

Мари медленно покачала головой. Они часто спорили из-за расхождения во мнениях, но такой приступ ярости она видела у Лукаса впервые.

— У него есть скверные черты в характере, но вы неплохо защищаетесь, — сказал Ангус, с доброй улыбкой ища ее взгляд. — Уж я-то знаю, поверьте ирландцу.

— Вы говорите так, чтобы сделать мне приятное…

Жандарма тронуло усилие, сделанное Мари, чтобы пошутить, но видно было, что все происшедшее ее глубоко потрясло. Он дружески похлопал ее по руке.

— Виновен Фрэнк или нет, все равно его нужно побыстрее найти. Ну же, смелее! Надо срочно установить заградительные посты, привлечь подкрепление, прочесать окрестности! — убежденно произнес он, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей.

— Идите скорее! Здесь что-то непонятное!

Мари выходила из замка, когда к ней с испуганным лицом подбежала Вивиан.

— Я только что из конюшни, — лепетала пейзажистка, — лошадь Фрэнка оседлана для прогулки, но его самого нигде нет! Мне страшно! Я боюсь, что с ним случилось несчастье, как с Келли!

По дороге к конюшне Мари пыталась ее успокоить, но Вивиан дрожала и не переставала причитать:

— Если бы я только знала, где он может укрываться! Но он такой скрытный… Он уходит, уезжает на лошади и никогда не говорит куда…

Когда они вошли в стойло кобылы Фрэнка, та спокойно хрумкала своим овсом. Она была под седлом, взнуздана, а по ее бокам свисали дорожные сумки.

Мари без колебания открыла их. Здесь не было ничего, кроме сменной одежды, в которой Вивиан признала вещи своего любовника.

Мари порылась в них.

— Судя по всему, он приготовился к бегству на лошади. Интересно, почему он передумал?..

В этот момент из одного из карманов выпал какой-то предмет. Мари присела, чтобы подобрать его, и застыла.

Камень. С выгравированным огамом!

«Как принц Золейг, — подумала она. — Золейг, найденный мертвым в каменном мешке, в подземной тюрьме!»

Встревоженная Вивиан вывела Мари из раздумья.

— Его захватил убийца, когда он собрался уехать, так? — простонала она.

Не отвечая, Мари попросила ее сходить за Ангусом, который все еще находился в замке. Подружка Фрэнка ушла, а Мари принялась обыскивать конюшню. Едва войдя в соседний бокс, она вдруг услышала крик. Выскочив в центральный проход, Мари увидела Вивиан, выброшенную неведомой силой из одного из боксов. Врезавшись в стену напротив, та замертво сползла вниз.

Мари инстинктивно выхватила из кобуры пистолет и приблизилась к боксу с распахнутой дверцей. Она уже входила в него, когда сильный удар обрушился на ее затылок.

Последнее, что она заметила, теряя сознание, был подол красного платья.

Алого.

Нестерпимая боль просверлила череп Мари, когда она немного очнулась. Рот ее раздирал кляп, запястья стягивала прочная веревка, а животом она ощущала что-то холодное, похожее на камень. Она осознала, что лежит на земле, на краю пропасти, впереди — пустота. Сделав нечеловеческое усилие, она приоткрыла глаза и с ужасом поняла, что смотрит в черный бездонный колодец.

Вдруг кто-то с силой разорвал блузку на ее спине. В нос ударил едкий запах, природу которого ей не удалось определить, но по жару, становящемуся обжигающим по мере приближения к ее плечу, она в мгновение ока догадалась, что сейчас произойдет.

Клеймо раскаленным железом!

Она отчаянно задвигалась, но раскаленный металл безжалостно прилип к ее коже.

Потом ее толчком сдвинули с места, и головой вперед она полетела в пустоту. Вопль ужаса застрял в кляпе. Мари инстинктивно свернулась калачиком, чтобы тело не отскакивало от стенок.

Десятком метров ниже она столкнулась с тошнотворно пахнущей стоячей водой, которая частично смягчила удар отпадения.

Задыхаясь и выталкивая через нос попавшую в нее илистую воду, она изгибалась, барахтаясь, пока ногой не наступила на что-то твердое. Тогда только она взглянула вверх.

Светлый кружок отверстия колодца постепенно исчезал под задвигаемой плитой. Остался лишь узенький серпик. Затем послышалось поскребывание вил, и по заволакивающемуся свету Мари поняла, что кто-то накрывал плиту сеном.

Бессильные рыдания разрывали ее грудь. Отчаяние охватило ее всю без остатка.

Лукас искал Мари.

Все больше тревожась, он встретил во дворе Ангуса, который отдавал распоряжения прибывшему подкреплению. Они тщательно осмотрели все помещения замка, расспросили прислугу.

Наконец от одного из слуг они узнали, что тот видел Мари, которая вместе с Вивиан направлялась к конюшням минут тридцать назад. По вдруг помрачневшим глазам Лукаса Ангус понял, что у того зародилось нехорошее предчувствие.

Они поспешили туда.

Вид Эдварда, склонившегося над неподвижным телом Вивиан, нисколько их не успокоил. Лукас бесцеремонно оттолкнул дядю Мари и, в свою очередь, склонился над Вивиан, к которой, похоже, возвращалось сознание. Лукас сразу начал тормошить ее, призывая ответить на его вопросы. Пейзажистка приоткрыла глаза и что-то невнятно проговорила. Они разобрали лишь несколько слов.

— Королева… Золейг… Камень… Мари… Найти Мари…

— Что случилось? Где Мари? Ответьте же! — кричал Лукас.

Ангусу потребовалось вмешаться, чтобы Ферсен позволил бедняжке прийти в себя. По мере того как Вивиан приходила в чувство, к ней возвращался и пережитый страх, но тем не менее ей удалось совладать с собой и слабым прерывающимся голосом кое-что рассказать.

Оказывается, в одной из переметных сумок лошади Фрэнка Мари нашла камень-огам, как сказала она, и попросила Вивиан сходить за Ангусом, но едва та сделала несколько шагов, как ее сильно ударили…

Окончательно встревожившись, Лукас посмотрел на Эдварда. Кровь бросилась ему в голову, и он набросился на него:

— Что вы сделали с Мари? Где она?

Ангусу потребовалось применить силу, чтобы оторвать полицейского от почти придушенного Эдварда. Но Лукас продолжал кричать, что тот только сделал вид, что нашел Вивиан без сознания. Эдвард выпрямился.

— Лукас, я понимаю вас и разделяю вашу тревогу за Мари, но мой сын тоже пропал. Не будем терять времени на драку — будет лучше, если мы побыстрее разыщем обоих.

С помощью подоспевших жандармов они до изнеможения обшаривали все уголки конюшен и вокруг них.

Ангус, беспомощный свидетель страданий Лукаса, увидел, как тот прошел в сарай, где вилами стал раскидывать тяжелые кипы сена.

А в десяти метрах под ними Мари, ворочаясь в метровой толще воды и в темноте, к которой уже привыкли глаза, слышала царапанье вил над собой. Появилась надежда. Она попыталась крикнуть, но кляп заглушил крик, и до нее быстро дошло, что стоны ее слишком слабы: они не донесутся до верха закупоренного колодца. И тогда она с остервенением, обдирая кожу на руках, принялась перетирать о камень веревки.

Ангус позволил Лукасу продолжать тяжелую работу, осознавая, что изнурительный труд — лучшее средство от отчаяния.

Полицейский подошел к нему, чтобы сказать, что, судя по следам снаружи, Мари выволокли из конюшни через заднюю дверь.

И вскоре Ангус наткнулся на зацепившуюся за куст цепочку. Лукас выхватил ее у него из рук.

— Это браслет Мари, он был на ней утром, — удрученно проговорил он.

— За полчаса ее не могли оттащить далеко… Мы ее найдем, — заверил Ангус.

Ему просто необходимо было приободрить и себя тоже.

Кристиан Бреа неутомимо бродил по улочкам порта и городка, переходил из паба в паб, заглядывал во все магазины и лавочки, останавливал прохожих, задавая им один и тот же вопрос об огамах.

Время и усталость уже мало для него значили, он знал, что не откажется от дальнейших попыток, пока не найдет ответ или хоть какой-нибудь след.

В одном из баров к нему подсел старик лет семидесяти с лишним. Звали его О’Мэйли, и он слышал, что шкипер интересуется огамами. Кристиан недоверчиво посмотрел на него. Потом достал из кармана куртки лист бумаги, на который скопировал знаки, начертанные на набережной близнецом. Старик молча переводил взгляд с бумаги на шкипера и обратно. Последний снова недоумевал, затем, поняв, вынул из своего кармана несколько купюр. Старик живо схватил их и сунул в свой, после чего вдруг обрел дар речи:

— Возможно, я уже видел где-то такие штуки, да…

— Где? Я хочу знать — где?!

Старик издал что-то вроде бульканья, что, вероятно, означало смех.

— Да весь остров напичкан ими, если хорошенько смотреть!..

— А я ищу надгробные камни, на которых выбиты такие огамы, — добивался ответа Кристиан.

Старик медленно опустил голову и замолчал, играя на нервах шкипера. Потом он протянул грязный палец к бумаге и ткнул в один из знаков, соответствующий букве «F», которая была изображена на камешке, найденном на трупе Келли.

— Вот этот мне о чем-то говорит… Да, я видел его на одной старой каменной плите лет этак… двадцать назад. В то время, — невозмутимо и неторопливо продолжил он, — я нанялся делать работу на сеновале в каком-то сарае… Помнится, тогда нас удивило, что вода, которую проливали, быстро уходит в землю. Мы постарались узнать почему… и оказалось, что уходила она под плиту, которая закрывала бывший колодец…

— Что за сарай? Где он находится?

Старик пожал плечами и, казалось, потерял всякий интерес к Кристиану. Он только косо поглядывал на свою пустую пивную кружку.

Когда Мари удалось перетереть веревку, понятия времени для нее уже не существовало. Она лихорадочно выдернула кляп изо рта и стала кричать, не зная, что наверху уже прекратились поиски. От бесполезных криков надорвался голос, тогда она предприняла попытку взобраться по стенке, цепляясь за малейшую щелочку между камнями. Она поднялась на несколько метров, но осклизлая поверхность свела на нет ее усилия, и она свалилась в густо заиленную воду. Выбившись из сил, отчаявшись, она прикрыла глаза, чтобы перевести дух.

И тут ей пришла мысль пошарить на дне колодца, попытаться найти там что-нибудь, чтобы вставить в щели для опоры. Преодолев отвращение, она до плеча погрузила руку и принялась шарить в жидкой грязи. Рука наткнулась на что-то дряблое, непонятное. Мари потянула находку кверху. Неожиданно от нее отделилась какая-то часть, которая, всплыв, оказалась прямо перед глазами женщины. Она схватила ее обеими руками… и завопила от ужаса, различив в темноте человеческую голову… голову Фрэнка!

Прижавшись к стенке, чтобы как можно дальше отодвинуться от всплывшего вслед за головой тела, Мари оцепенела. Сердце ее готово было вырваться из груди. В какой-то момент она предпочла скорее потерять сознание, пойти ко дну, захлебнуться в черной жиже, скорее умереть, чем продолжать жить рядом с этой мерзостью. Сколько часов, дней сможет продержаться она в этой гнусной могиле рядом с разлагающимся трупом?

Рядом… Отважиться на худшее, чтобы выжить… Возникла мысль, но потребовалось много минут на преодоление отвращения, для того чтобы воплотить ее.

Обыскать труп Фрэнка.

Осмелившись, она решила действовать методично… Обшаривать карман за карманом. Складной нож явился первой победой. Приободрившись этой находкой, но дрожа от отвращения, она перевернула тело и на ощупь продолжила обследование. Пальцы ее наткнулись на какой-то металлический предмет… Портсигар. Открыв его и обнаружив в нем зажигалку, она чуть было не вскрикнула от радости, но тут же осознала всю нелепость этого чувства в создавшемся положении. Большим пальцем она крутанула колесико, однако намокший кремень не дал искры. Она пробовала еще и еще, потом не без цинизма сказала себе, что ей остается только одно — медленная смерть. Тогда, собрав всю свою волю, она стала дуть на зажигалку, не переставая при этом нажимать на колесико. И огонек появился, высветив труп Фрэнка. Тошнота подкатила к горлу Мари, и она чуть было не выронила зажигалку, увидев на полуобнаженном торсе мертвеца свежий рубец знака Алой Королевы.

Опустившаяся тяжелым покрывалом ночь лишь усилила подавленность поисковых бригад, вернувшихся ни с чем.

Ни малейших следов ни Фрэнка, ни Мари.

Ангус сказал, что рано утром прибудут полицейские собаки, которые возобновят поиски, приостановленные на ночь.

— А я буду искать и ночью! Уверен, что Мари где-то рядом, я это чувствую! — несмотря на усталость, твердо заявил Лукас.

Эдвард, хотя и чувствующий, что Лукас не доверяет ему, поддержал его. Он тоже не мог смириться с бездействием и попытался нащупать след путем рассуждения, напомнив способ, которым были убиты три последних королевских наследника.

— Принц Сеамус захлебнулся в иле, Орин был отравлен, а Золейга бросили в каменный мешок…

— Камень с огамом «Z» находился в сумке Фрэнка, — заметил Ангус.

Эдвард продолжил свою мысль:

— А Мари таинственным образом исчезла за какие-то тридцать минут… Для меня совершенно очевидно: где-то поблизости есть каменный мешок!

Цепляясь левой рукой за неровности, Мари опять стала взбираться по стенке колодца. Правой она вставляла нож Фрэнка в щель, обеспечивая себе точку опоры, затем, найдя за что уцепиться, вынимала его, чтобы вставить в следующую щель, и так поднималась, преодолевая камень за камнем.

Когда наконец она добралась до верха, то, едва осмеливаясь дышать из страха сорваться, как это уже случалось десятки раз, осторожно развязала шейный платок. Затем принялась кончиком ножа миллиметр за миллиметром проталкивать ткань в щель между плитой и краем колодца, пока не убедилась, что она частично вышла наружу.

Сморщив лицо, сосредоточившись, как можно тщательнее контролируя движения мышц, которые начинали дрожать от перенапряжения, Мари медленно достала зажигалку, чиркнула и поднесла пламя к кончику платка. Огонь осветил плиту, закрывающую колодец.

В глаза бросилась выбитая в камне буква. Огам «F».

Надгробный камень одного из королевских наследников! Фергаля!

От неожиданности она вздрогнула. И этого оказалось достаточно для потери равновесия. Мари полетела вниз, больно ударяясь о стенки.

Кристиан на полной скорости вел машину к замку.

Чуть раньше ему позвонил Эдвард, сказавший только, что Мари пропала.

А в это время Лукас, Ангус и ПМ безуспешно изучали все планы поместья, ища малейший знак, указывающий на присутствие тайного убежища, хотя бы отдаленно напоминающего каменный мешок.

На подъезде к замку шкипер нахмурил брови, заметив дым, клубами поднимающийся над местом, где, похоже, располагались конюшни и сарай. Нажав на газ, он направил машину туда.

Ворота сарая были распахнуты, и приток воздуха раздувал огонь, который перескакивал с одной кипы сена на другую. Пренебрегая опасностью, Кристиан подскочил к валявшимся на земле вилам, схватил их и начал раскидывать горящие кипы, от которых огонь перекинулся дальше. И тут он заметил догорающий лоскут шейного платка, торчащий из-под какой-то плиты.

Орудуя вилами как рычагом, он отодвинул плиту в сторону и, нагнувшись над отверстием колодца, направил вниз луч фонаря, громко выкрикивая имя Мари.

Далеко внизу ему удалось различить неподвижную фигуру женщины. Быстро оглядевшись вокруг, он заметил длинную лестницу. Но ее уже охватило пламя, которое теперь подбиралось и к нему.

Свет в ночной темноте привлек Ангуса к окну гостиной, в которой Лукас и ПМ все еще просматривали планы.

— Пожар в конюшнях! — закричал жандарм.

В тот же момент Лукас показал на точку на плане.

— Взгляните сюда! Это колодец! Тот самый каменный мешок! В сарае, в нескольких метрах от конюшен!

— Вы что, оглохли? Он горит! Сарай! — кричал Ангус, уже вызвавший пожарных.

Лукас выбежал вон.

Все поместье теперь было освещено пожаром, перекинувшимся на конюшни, из которых доносилось отчаянное ржание обезумевших животных. Нескольким лошадям удалось вырваться, и они метались вблизи. Китайскими тенями метались и силуэты конюхов, спешащих выпустить остальных.

Бегущий к сараю Лукас приостановился, увидев несущуюся на него тучу объятых ужасом лошадей, освобожденных в последнюю минуту. Он отскочил, упал, и они чудом не затоптали его. К нему подбежал запыхавшийся Ангус, который крепко обхватил его и держал, не давая приблизиться к огню.

— Вы ничего не сможете сделать, слишком поздно!

Лукас, потрясенный зрелищем вздымающихся языков пламени, вынужден был признать очевидность: строения превратились в огромный костер… И тут перед его расширенными глазами возникло другое видение: Кристиан, буквально выходящий из огня с Мари на руках.

На молочно-белой коже рдел отпечаток проклятого клейма, оставленного раскаленным железом.

Пока врач очищал рану, Лукас с бледным, отвердевшим лицом смотрел на истерзанное плечо Мари. Кристиан тоже не мог оторваться от него. Он кусал губы, видя, как любимые черты сводило от боли.

Почувствовав немое беспокойство обоих мужчин, Мари встретилась взглядом с Кристианом и, пораженная силой любви, ясно читавшейся в нем, быстро отвернулась.

Чтобы не поддаться боли и разрядить атмосферу в комнате, куда время от времени доходили отблески затухающего пожара и мигалок пожарных машин, Мари поспешила окончить рассказ о том, что с ней случилось, когда вместе с Вивиан она вошла в конюшню.

Вивиан же, узнав о смерти Фрэнка, забилась в угол и тихонько плакала.

Выслушав жену, Лукас повернулся к Кристиану, который не проронил ни слова за все время повествования. Полицейский смерил глазами шкипера, чья одежда местами обгорела, а лицо было испачкано сажей.

— А теперь мне очень бы хотелось узнать, каким чудом вы оказались там, когда вам следовало…

Он не мог подавить сарказм в своем голосе.

Эдвард опередил Кристиана:

— Это я предупредил его об исчезновении Мари.

Лукас холодно взглянул на него. Затем, повернувшись к Кристиану, он, сделав над собой усилие, поблагодарил его за спасение жены.

Потом обратился к Эдварду:

— А вы еще раз посчитали меня неспособным защитить Мари?

— Как доверять тому, кого собственный брат-близнец перед смертью назвал чудовищем и убийцей? — вдруг резко проговорил моряк, глядя прямо в глаза полицейского.

Проигнорировав выпад, Лукас повернулся к Мари. По выражению ее лица он понял, что та была в курсе.

— Как это? — удивился Ангус.

Не входя в подробности, Кристиан кратко передал содержание разговора с О’Мэйли, бывшим наемным работником Салливанов.

Приглашенный на следующее утро в жандармерию старик в присутствии Эдварда подтвердил слова шкипера. Он добавил, что за работами тогда наблюдал Эдвард Салливан и что ему должно было быть прекрасно известно о существовании колодца и плиты.

— Ложь! — не скрывая удивления, возмутился дядя Мари. — Этот человек ошибается! Не будете же вы обвинять меня в убийстве собственного сына, в том, что я сбросил его в колодец! Разве бы я спас Мари, когда она тонула, чтобы потом поступить с ней так же? Абсурд!

Мари промолчала, растерявшись от его неподдельной искренности.

— На этот раз я не стану рисковать. Отныне вы будете под арестом, — холодно уведомил Лукас Эдварда.

— Он не может быть объявлен виновным! — порывисто встал Кристиан.

Все посмотрели на него. Жандарм не скрыл своего удивления.

— Почему вы так утверждаете?

Шкипер бросил взгляд на дядю Мари, который неуловимым движением бровей приказал ему молчать.

Кристиан, обезоруженный, промолчал — теперь он не мог сказать, кто перед ним на самом деле.

Лукас прервал молчание, велев Броди отвезти подозреваемого в камеру. Садясь в машину, Эдвард, оступившись, оперся на шкипера.

— Следи за ней, — шепнул он ему.