Тайна падчерицы

Глава 1

Примерно в 10.45 Делла Стрит начала с беспокойством поглядывать на часы. Перри Мейсон перестал диктовать и улыбнулся ей.

– Делла, вы слишком нервничаете, – сказал он.

– Ничего не могу с собой поделать. Подумать только! Мистер Бэнкрофт просил по телефону назначить встречу как можно раньше.

– И вы велели ему прийти в одиннадцать, если он сумеет к этому времени добраться сюда.

Она кивнула.

– Значит, Харлоу Биссингер Бэнкрофт непременно будет здесь в одиннадцать часов. Его время дорого стоит, каждая минута на счету.

– Но зачем ему мог понадобиться адвокат по уголовным делам? – спросила Делла. – У него же куча законников, и все они работают только на него. Говорят, в одном только налоговом отделе у него сидят семь юрисконсультов.

Мейсон взглянул на часы.

– Подождите одиннадцать минут, и вы все узнаете. Сдается мне…

Его прервал телефонный звонок. Делла сняла трубку.

– Да, Герти… Одну минуту, – она прикрыла микрофон ладонью и сказала Мейсону:

– В приемной мистер Бэнкрофт. Он говорит, что сумел приехать пораньше и готов ждать до одиннадцати, если вы не можете принять его раньше.

– Значит, дело более срочное, чем я полагал, – сказал Мейсон. – Пригласите его, Делла.

Делла Стрит деловито взяла свой блокнот для стенографических записей, встала и торопливо вышла в приемную. Вскоре она вернулась вместе с мужчиной лет пятидесяти пяти. Седые, коротко подстриженные усики придавали ему начальственный вид. Глаза были серо-стального цвета.

– Мистер Бэнкрофт? – Мейсон встал и протянул руку.

– Мистер Мейсон? – проговорил Бэнкрофт. – Доброе утро, и благодарю вас за то, что вы так быстро приняли меня.

Он посмотрел на Деллу Стрит.

– Это мой личный секретарь Делла Стрит, – объяснил Мейсон. – Она всегда присутствует при моих беседах и ведет стенограммы.

– У меня сугубо доверительный разговор, – сказал Бэнкрофт.

– Делла Стрит полностью в курсе всех моих дел и умеет держать язык за зубами.

Бэнкрофт сел. Вдруг его лицо утратило самоуверенное выражение. Он весь сник.

– Мистер Мейсон, я в отчаянии, – начал он. – Труд всей моей жизни разваливается, как карточный домик…

– Ну что вы, право, – проговорил Мейсон. – Неужели все настолько серьезно?

– Да.

– Расскажите мне, в чем дело, и мы подумаем, как быть.

Бэнкрофт патетическим жестом простер к Мейсону руки.

– Вы видите? Вот этими руками я выстроил всю свою жизнь. Я работал без устали, пробивая себе дорогу. Я влезал в долги, чтобы в конце концов с гать обеспеченным человеком, я боролся с врагами, не имея ни единого козыря, одним лишь умением блефовать. Я ставил на карту все свое состояние и отваживался покупать, когда все стремились только продавать. И вот все пошло прахом!

– Почему? – спросил Мейсон.

– Из-за отпечатков пальцев, – отвечал Бэнкрофт.

– Каких отпечатков?

– Я рано убежал из дома и связался с плохими людьми. Я научился многому такому, чему не следовало бы. Я воровал и в конце концов попал в тюрьму. Для меня это стало, как мне кажется, самой большой удачей в жизни. Сначала я обиделся на весь свете, решил, что попался по неопытности, и в следующий раз надо просто быть хитрее. Но в тюрьме был священник, который заинтересовался мной. Не скажу, что он сделал меня религиозным, просто придал мне веру в себя. Что-то пришло ко мне. Не знаю, что это было, возможно, самосознание, желание сделать что-то своими руками. Я начал читать, учиться и думать.

Мейсон с любопытством посмотрел на собеседника.

– Вы ведь много путешествуете, мистер Бэнкрофт. Как у вас с паспортом?

– К счастью, у меня достало фамильной гордости, чтобы скрыть свое подлинное имя. До тюрьмы и в заключении я жил под вымышленным.

– А ваши отпечатки пальцев…

– В них-то все и дело! – воскликнул Бэнкрофт. – Если они попадут в ФБР, тут же станет известно что Харлоу Биссингер Бэнкрофт, влиятельный финансист и филантроп, – преступник, который четырнадцать месяцев провел за решеткой.

– Хорошо. Значит, кто-то раскрыл тайну вашего прошлого. И грозит разгласить эту тайну. С вас требуют денег?

Вместо ответа Бэнкрофт достал из кармана листок бумаги и подал его Мейсону. На листке было отпечатано:

«Возьмите полторы тысячи в десяти– и двадцатидолларовых банкнотах и положите их в пустую банку из-под кофе вместе с десятью серебряными долларами. Плотно закройте банку и ждите наших дальнейших указаний. Эту записку вложите вместе с деньгами. Если вы выполните все указания, вам нечего бояться. В противном случае ваша семья узнает о позорном прошлом одного из ее членов. Мы вам позвоним».

Мейсон внимательно изучил записку.

– И это вам прислали по почте?

– Не мне, – ответил Бэнкрофт. – Моей падчерице Розене Эндрюс. Семь лет тому назад я женился на вдове. У нее была дочь Розена, шестнадцати лет. Теперь ей двадцать три. Очень красивая, энергичная молодая женщина. Она помолвлена и скоро должна выйти замуж за Джетсона Блэйра. Это известное семейство.

– А почему они избрали для удара ее, а не вас?

– Из желания подчеркнуть уязвимость ее положения накануне свадьбы.

– День свадьбы уже назначен? – спросил Мейсон.

– Вообще-то официального объявления не было, но предполагается, что молодые люди поженятся месяца через три.

– А как вы получили это письмо?

– Я видел, что падчерица расстроена. Розена вошла в дом бледная, с конвертом в руках. Она собиралась купаться после обеда, но позвонила Блэйру и отложила встречу. Потом она на весь день уехала в город. Тогда я пошел в ее комнату и увидел на столе это письмо. Наверное, Розена поехала к матери, которая ночевала в городской квартире.

– Давайте разберемся, – сказал Мейсон. – Вы говорите, что она приехала в город, по-видимому, для того, чтобы встретиться с матерью?

– Моя жена устраивает тут благотворительный бал. Она пробыла в нашей здешней квартире весь вчерашний день и сегодняшнюю ночь. А мы с Розеной были на озере. Сегодня вечером мать Розены должна вернуться туда, вот почему я хотел повидать вас как можно раньше: мне надо положить письмо на место до того, как вернется Розена.

– Вы рассказывали жене о своем прошлом?

– Нет, – ответил Бэнкрофт. – Мне следовало это сделать. Я сотни раз ругал себя за малодушие, но я слишком люблю жену. Теперь вы знаете мою тайну, мистер Мейсон. Только вы один.

– Если не считать того или тех, кто прислал вам это письмо, – заметил Мейсон. Бэнкрофт кивнул.

– У Розены есть средства, чтобы выполнить их требования? – спросил Мейсон.

– Разумеется. У нее свой счет в банке, несколько тысяч долларов. Кроме того, она всегда может взять у меня любую сумму.

– Как вы считаете, она выполнит эти требования или отвергнет их?

– Я почти уверен, что выполнит.

– Это, разумеется, будет только первый укус. Шантажисты никогда не оставляют свою жертву в покое.

– Я знаю, – сказал Бэнкрофт. – Но через три месяца, то есть после свадьбы, давление утратит силу.

– Для нее – да. Но давление перенесут на вас. Вам не кажется, что ваша падчерица уже знает о вашем прошлом?

– По всей видимости, да. Люди, пославшие письмо, наверняка позвонили ей и рассказали обо мне.

– Вы говорите, что сейчас живете у озера.

– Да, у озера Мертичиго. Там наш летний дом.

– Как я понимаю, земля в окрестностях озера очень дорогая.

– Это верно. Но на южном берегу есть триста футов общественного пляжа, и там частенько появляются разные типы, которые причиняют много беспокойства. На пляже есть горка и прокат лодок. Вообще-то народ туда ходит приличный, но есть все же нежелательные элементы. Они выезжают на озеро и беспокоят постоянных жильцов.

– А почему владельцы не купят оставшуюся полоску?

– Дело в том, что по завещанию бывшего владельца какая-то часть берега в течение десяти лет должна оставаться общедоступной.

– Вам известно, в каком банке Розена хранит свои деньги?

Банкрофт кивнул.

– Сейчас уже почти полдень. Позвоните в банк, представьтесь и спросите, не снимала ли ваша падчерица со своего счета суммы в полторы тысячи долларов.

Бэнкрофт помедлил и взял протянутую Деллой Стрит трубку. Переговорив с банковским служащим, он повернулся к Мейсону.

– Она сняла полторы тысячи в десяти и двадцатидолларовых банкнотах и попросила десять серебряных долларов. Мейсон задумался.

– Я хочу дать вам один совет, которому вы, возможно, не последуете, – сказал он.

– Да?

– Тот священник, который помог вам в тюрьме… он еще жив?

– Да, у него теперь большой приход.

– Пожертвуйте его церкви крупную сумму. А затем публично поблагодарите этого человека и сообщите, что в прошлом совершали ошибки. Докажите им, что вам незачем бояться своего прошлого.

Бэнкрофт побледнел и отрицательно покачал головой.

– Я просто не смогу этого сделать. Моя жена не перенесла бы такого. И Розена тоже оказалась бы в очень затруднительном положении.

– В таком случае, – сказал Мейсон, – готовьтесь платить, платить и платить.

– Я так и думал.

– Но если вы предоставите мне свободу действий в этом деле…

– Я буду только рад. Именно поэтому я к вам и пришел.

– Иногда шантажисты бывают уязвимы. Их можно посадить за решетку за другое преступление, и если вы обратитесь в полицию, то увидите…

– Нет, нет, нет, – сказал Бэнкрофт. – Мы не можем обратиться в полицию. Это слишком рискованно, особенно сейчас.

– Хорошо. То, что я собираюсь предпринять, будет стоить денег. А предпринять я намерен смелый и, надеюсь, достаточно хитроумный шаг, чтобы околпачить шантажистов.

– Что вы имеете в виду?

– Прочтите это послание. Вымогатели не хотят раскрываться. Думаю, надо будет бросить банку в воду, чтобы они подобрали ее. Десять серебряных долларов, очевидно, послужат балластом. Вы живете у озера и, как я понимаю, ваша падчерица много купается и катается на водных лыжах.

Бэнкрофт кивнул.

– Попробуем использовать эту возможность. Один из моих сыщиков будет следить за девушкой с помощью бинокля. Когда банка окажется в воде, мой сотрудник, «рыбачащий» поблизости, выловит ее и сдаст в полицию.

– Что? – воскликнул Бэнкрофт, вскакивая на ноги. – Этого я как раз и не хочу.

– Погодите, – сказал Мейсон. – Сами посудите: в письме ведь не сказано, кому оно адресовано. Если человек, подобравший банку, сдаст ее в полицию и отрекомендуется простым рыболовом, это попадет в печать. Вымогатели испугаются и начнут придумывать другой способ выудить деньги. Они не смогут обвинить жертву в обмане и спишут все на невезение.

– Они же отомстят, – возразил Бэнкрофт. – Они обнародуют сведения обо мне…

– И зарежут курицу, несущую золотые яйца, – закончил за него Мейсон. – Нет, это исключено.

Бэнкрофт погрузился в размышления, потом вздохнул.

– Хорошо. Теперь дело в ваших руках.

– С шантажистами можно поступать четырьмя способами, – сказал Мейсон, загибая пальцы. – Первый: вы платите в надежде, что вас оставят в покое. Это равносильно преследованию миража в пустыне. Второй: вы идете в полицию, и шантажисту устраивают ловушку. Третий: вы заставляете шантажиста защищаться. Он уже не может диктовать вам свои условия. Он боится за собственную шкуру.

Если я возьмусь за дело, то воспользуюсь именно этим способом.

– А это опасно? – спросил Бэнкрофт.

– Конечно, опасно, – признался Мейсон. – Но в подобных делах трудно надеяться на успех, не рискуя.

– А четвертый способ?

– Четвертый, – сказал Мейсон, криво усмехнувшись, – это убить шантажиста. Такой способ иногда применяется, и не без успеха, хотя вряд ли я стал бы его рекомендовать.

– Хорошо. Вы попытаетесь применить третий способ. Но для начала мы заплатим. Это даст нам некоторую отсрочку. Сколько вы хотите денег?

– На первое время – десять тысяч, – ответил Мейсон. – Я хочу подключить к делу сыщиков из агентства Пола Дрейка. Мне надо выяснить, кто ваши шантажисты. А потом им придется заняться собственными проблемами, так что у них не будет времени на вымогательство.

– Звучит неплохо, – проговорил Бэнкрофт. – Если только это возможно осуществить.

– Для меня, как я понял, это единственно приемлемый способ. Ведь вы не хотите обращаться в полицию.

Бэнкрофт достал чековую книжку. Мейсон вытащил из стола небольшой фотоаппарат, привернул специальный объектив и сделал три снимка письма шантажистов. Затем он вернул письмо Бэнкрофту.

– Вы даже не представляете себе, какой груз сняли с моих плеч, Мейсон.

– Еще не снял. Может, вы еще не раз будете клясть меня.

– Никогда, – ответил Бэнкрофт. – Я слишком много наслышан о вас. Вы слывете счастливчиком. Ваши методы дерзки и необычны, но они оправдывают себя.

– Я сделаю, что смогу. А пока верните письмо на место.