Тайна падчерицы

Глава 8

В начале пятого позвонила Герти, секретарша из приемной.

– Ну, что там? – спросил Мейсон, заметив озабоченное выражение на лице Деллы Стрит.

Та прикрыла трубку ладонью и сказала:

– Кажется, у нас теперь полный набор. Там, в приемной, миссис Бэнкрофт. Она настаивает на немедленной встрече с вами.

– Пусть подождет, – сказал Мейсон, – а вы пока срочно свяжитесь с Бэнкрофтом. Он, наверное, на озере. Не там – так у себя в конторе.

– Герти, пусть она подождет несколько минут, – сказала Делла Стрит в трубку. Затем позвонила в контору Бэнкрофта и в его летний дом на озере.

– В конторе говорят, что он, скорее всего, на озере, а там считают, что он в конторе. Мейсон вздохнул.

– Ну хорошо. Пусть миссис Бэнкрофт войдет. Попробую сориентироваться по ходу дела.

– А что вы хотите ей сказать?

– Ничего, – ответил Мейсон. – Я не могу сказать ей, что ее муж консультировался со мной, и в то же время не хочу ее обманывать.

Делла Стрит вышла и вернулась с миссис Бэнкрофт. Очевидно, она была моложе мужа. В ее манере держаться было что-то царственное. По всей видимости, она тщательно следила за своей фигурой и лицом.

– Добрый день, мистер Мейсон. Я очень много слышала о вас и читала в газетах. Рада с вами познакомиться. Вы, насколько я понимаю, действуете как адвокат моего мужа?

Мейсон удивленно поднял брови.

– Вы узнали это от него?

– Нет.

– А могу я спросить, от кого?

– От дочери.

– Ваша дочь была у меня. У нее свои суждения, которые она считает истинными.

– Очень хорошо, мистер Мейсон. Я не буду вырывать у вас признание. Я тоже имею свои суждения и тоже считаю их истинными. Хочу сказать, что ни моя дочь, ни муж не знают о моем приходе сюда. Мне необходимо поговорить с вами доверительно.

– Вы не просите меня быть вашим адвокатом?

– Нет, я просто хочу, чтобы вы кое о чем узнали.

– Хорошо. Мне нравится слушать.

– А ваш секретарь?

– Ей тоже нравится слушать, а болтать она не любит.

– Хорошо. Я начну с самого начала. Моя дочь Розена помолвлена с Джетсоном Блэйром. Вы знаете это семейство, так сказать, аристократы голубых кровей. Джетсону 24 года. У него был брат, Карлтон Расмус Блэйр, двумя годами моложе и довольно дикого нрава. Он постоянно попадал в какие-нибудь передряги, но об этом старались помалкивать. Он пошел в армию, в авиацию, и однажды его самолет не вернулся из полета. Сначала доложили, что он пропал без вести, но через год с небольшим самолет нашли – он врезался в скалу. Очевидно, все погибли, но когда собрали останки, их оказалось меньше, чем можно было ожидать. Карлтона стали считать погибшим. А два года назад какого-то Ирвина Виктора Фордайса обвинили в преступлении и посадили в тюрьму Сан-Квентин. Несколько недель тому назад он вышел на свободу. А совсем недавно произошло ограбление авторемонтной мастерской. Как обычно, пострадавшим были предъявлены для опознания фотографии всех недавно освободившихся лиц, способных на подобное преступление. Один из рабочих указал на фото Ирвина Фордайса.

– Интересно, – пробормотал Мейсон.

– Мне сказали, – продолжала миссис Бэнкрофт, – что поскольку Карлтона Блэйра считали погибшим, карточка с его отпечатками пальцев хранилась в отдельной картотеке. И еще говорили, что Карлтон не погиб. Он понял, что прежняя жизнь ему не удалась и решил полностью сменить личину. Он взял себе имя Ирвина Фордайса и уже под этим новым именем угодил в тюрьму.

– Это вам рассказала ваша дочь? – спросил Мейсон.

– Нет, об этом мне сообщил шантажист.

– И чего он хотел?

– Как – чего? Денег, разумеется. Мейсон прищурился. Он хотел что-то сказать, но передумал.

– Все это произошло в самый неподходящий момент для моей дочери.

– Иными словами, вы заплатили. Сколько?

– Тысячу долларов. А потом, когда я прочла газеты, я поняла, что с моей дочери тоже потребовали деньги. Теперь я не удивлюсь, если деньги потребуют и с моего мужа.

– А Блэйров не шантажировали?

– Если и шантажировали, никто об этом ничего не говорил. Они, разумеется, тоже заплатили бы в такой момент изрядную сумму.

– Пожалуй. А вы можете описать внешность шантажиста? Может быть, это был мужчина лет пятидесяти с серыми проницательными глазами?

– Нет, это был молодой человек лет двадцати пяти. Короткая стрижка, темные глаза, широкоплечий, но в нем есть что-то грубое, жестокое.

– А как вы заплатили ему эту тысячу долларов?

– Десятками и двадцатками.

– Он пообещал больше не требовать денег?

– Да. Сказал, что я купила его молчание.

– Он наверняка показывал вам какие-то доказательства своей осведомленности.

– Да, конечно: фотографии Ирвина Фордайса и Карлтона Блэйра до армии, и я должна сказать, эти двое очень похожи.

– Вы что-нибудь рассказали об этом своей дочери?

– Разумеется, нет. У нее сейчас такое счастливое время. Зачем же все омрачать?

– А мужу вы говорили об этом?

– У него своих забот хватает.

– А почему вы пришли ко мне?

– Потому что вы, так сказать, появились на горизонте и замутили воду.

– Каким образом?

– Вы же сами знаете, что вы сделали. Теперь эти люди пытаются снова шантажировать мою дочь. Они звонили ей.

– Откуда вам это известно?

– Я слушала разговор по параллельному аппарату.

– И о чем шла речь?

– Этот человек говорил дочери, что она их обманула, а она либо приняла, либо сделала вид, что приняла звонившего за газетчика. Она сказала, что не собирается давать интервью и что журналисты уже опустились до звонков всем ее соседям у озера в надежде выудить у них сведения. Потом она повесила трубку.

– А как вы узнали, что вашу дочь шантажируют? Она сама вам открылась?

– Нет, но я видела, что она выезжала на лодке, а до этого искала красную банку из-под кофе. Мне кажется, моя дочь в опасности. Муж наверняка был у вас. Вы играете с огнем.

– А как ваш шантажист намеревался предать огласке эти сведения?

– Он говорил, что один скандальный журнал готов заплатить тысячу за этот материал. Но, по его словам, он не хочет получать деньги таким способом и предпочитает взять эту тысячу за молчание. Он говорил довольно убедительно.

– Вы намерены известить мужа?

– Нет.

– А мне вы разрешаете сказать ему об этом?

– Нет, я просто сообщаю вам то, что, на мой взгляд, вы должны знать.

– А вам не приходило в голову, что вы подвергаете себя опасности?

– Опасности? Со стороны шантажистов? Фи! Да они же трусливы, мистер Мейсон. Они бы удовлетворились моей тысячей и тремя тысячами моей дочери, кабы не весь этот шум. Мне кажется, вы считали, что шантажисты давят только на мою дочь, но все обстоит гораздо сложнее. Я просто хочу, чтобы вы уяснили положение дел.

– А почему бы вам не поговорить обо всем этом с мужем?

– Может быть, и поговорю, только позже.

– А вы знаете, где сейчас ваш муж?

– Наверное, на озере, но потом он должен приехать сюда.

– А ваша дочь?

– Я не знаю, где она, но она собиралась ночевать на озере. Я хочу ей позвонить и попросить приехать сюда, на нашу городскую квартиру. Раз муж будет со мной, то пусть она не остается одна на озере.

Миссис Бэнкрофт встала, улыбнулась Мейсону и пошла к двери.

– Благодарю за беседу, – сказала она и вышла.

– Значит, – проговорила Делла Стрит, – Харлоу Бэнкрофт имел в виду другие отпечатки пальцев и другое преступление.

– Возможно, – отвечал Мейсон, – но мы имеем дело с двумя шантажистами, так что всего можно ожидать. Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку.

– Харлоу Бэнкрофт, – сказала она Мейсону.

– Я хотел поговорить с вами, – сказал Бэнкрофт, – но у меня нет времени приехать.

– А где вы? – спросил Мейсон.

– Я в доме на озере.

– Вы собираетесь там остаться?

– Пока не знаю. Но это неважно. Я хочу сказать вам, что был слишком эгоистичным… В общем, забудьте все, что я вам говорил. Шантаж оказался не тем, чем я думал… Тут что-то другое. Я должен все объяснить вам лично, но… Возможно, все мы имеем отношение к этому делу. Оно может оказаться совсем не таким, как вы думаете.

– Возможно, – сухо ответил Мейсон. – А как вы обо всем это узнали?

– Поговорил по душам с падчерицей.

– Вы рассказали ей то, что сказали сейчас мне?

– Нет. Я слушал. Сейчас не время что-либо рассказывать моему семейству, Мейсон. Все, что я сейчас могу, это постараться хоть как-то помочь. Если бы шантажисты давили на меня, это было бы другое дело, а в данном случае… Я не могу говорить об этом по телефону, но мне кажется, сейчас самое лучшее – заплатить и выиграть время. Мне… э… боюсь, что ваша тактика была… Вы, так сказать, раскачали лодку.

– Я предупреждал вас, что буду действовать решительно.

– Да, но… может оказаться, что вы качаете не ту лодку В общем, я хочу завтра утром встретиться с вами.

– А почему не сегодня?

– Нет, сегодня я никак не могу. Завтра. А вы пока ничего не предпринимайте, хорошо? Завтра в десять я к вам приду, Мейсон.

– Хорошо. А что с вашим пистолетом, Бэнкрофт? Его взяла падчерица?

– Нет. Она очень удивилась, когда я спросил ее об этом. Журналисты пытаются докопаться до сути этого письма. Ей тут звонил кто-то, возможно, газетчик, или один из шантажистов. Как я сказал, сейчас самое лучшее – это заплатить. Я очень ценю все, что вы делаете, Мейсон, но мне кажется, мы имеем дело с мелкой рыбешкой. Пока вам надо немного переждать. Ничего не предпринимайте, мы все сделаем сами. Сейчас для нас самое важное – выиграть время.

– Мне кажется, – сказал Мейсон, – нам следует встретиться сегодня.

– Это совершенно невозможно. У меня другие дела. Но завтра я к вам приду. А пока сидите спокойно. Пусть все уляжется.

– Хорошо. Я посижу спокойно. Хотя у меня уже закинуто несколько удочек…

– Нет, нет, нет. Никаких удочек. Пусть все идет своим чередом.

– Ну, хорошо, как хотите. Увидимся завтра.

Мейсон повесил трубку, а потом позвонил Полу Дрейку.

– Я хочу, чтобы у Розены Эндрюс и Евы Эймори были телохранители. Всех остальных пока отзови, по крайней мере, на сегодня. И постарайся, чтобы все было совершенно незаметно. Держи меня в курсе.

– Хорошо, – ответил Дрейк, – Все сделаю, как надо.